>>> Центральная рыночная площадь

Миновав рынок, кортеж принца пустился рысью, чтобы поспеть к пункту назначения. Уже вечерело, и на счастье хэсов не улицах было мало зевак. Путь они преодолели быстро, Дэвин мало что успел разглядеть.
Хаммерсхоф. Маленький Север в сердце Империи. Там, где  воедино сплеталась культура хэсов и другими народами.
Дэвин жаждал оказаться здесь, проникнуться духом этого удивительного места. И если провожать великого конунга Олафа Сильного не Хестуре, то только это место достойно.
Дэвин первый спешился с коня и терпеливо ожидал, когда его проводят, чтобы сменить верховую одежду. Рагнару он поручил  позаботиться о мальчонке. А вот и путь юного хэса лежал к крайнему  дому, откуда он мог прекрасно видеть ворота Хаммерсхофа и гостей, что прибывали отдать дань уважения почившему Владыке Севера.
В лучах закатного солнца показалась Эдит в прекрасном голубом платье, и лучи солнца освещали ее точеную фигурку, и казалась сестра дикой валькирией.
Юноша даже шаг замедлил, любуясь сестрой, пока не появился подле нее верный сотник Бран. Юноша удивленно охнул и поспешил скрыться в доме.
Ему хватило секунды, всего лишь мига, чтобы заметить румянец на щечках сестры, ее припухшие от поцелуев губы и взгляд Варрена. А принц знал этот взгляд. Им сотник провожал любую девицу, которую возжелает.
"Фаворит сестры Бран... Как только церемония закончится, спрошу у Эдит в лоб!"-решил принц, проворно справляясь с парадной одеждой и направляясь к заднему входу, чтобы оказаться как можно ближе к месту торжеств.
И вот сейчас он стоял под правую руку от сестры и внимал самой пылкой речи, что слышал когда-нибудь и не беда, что ее говорила ее женщина.

Сотник принял чашу из рук принцессы, сейчас он почти не чувствовал вкуса напитка. Мысли его были связаны с обещанием, данным Кариму. Он не должен  был выполнять обещание данное мятежнику, но слово, данное мужчине, сдержать хотелось. Однако не в ущерб своей репутации. Слишком много глаз. Лодка и так сгорит. Лодка сгорит.
Он передал чащу дальше и вытер рот тыльной стороной ладони, осматривая пеструю толпу  служащих и обитателей крепости, горожан-соотечественников и гостей праздника. Торжественный и грустный момент, когда ты понимаешь, что по-старому уже не будет, а  как будет по-новому, не знает никто, потому что будущее зависит только от тебя.
Бран не желал размышлять о конкретных перспективах и даже думать о ближайших планах Эдит, он любовался мерцающими сумрачными водами Внешнего моря под синим предзакатными небом. Это море оставляло ему право и надежду на вечность.

"Пока господам не будет угодно - в тень..."
Ровная гладь Внешнего моря завораживала всех, кто впервые ею любовался, но события происходящие здесь и сейчас были по своей сути уникальны. Так что... любой из врагов Олафа вполне мог рассчитывать на то, что сможет продать единомышленникам билеты на сие "действо" по хорошей цене. Но да не об этом речь.
Пока отпрыски славного конунга завершали ритуал, гости на все это глазели, а служки готовились к исполнению своих прямых обязанностей, из тени вышел некий господин: весь в атласе, парче шитой серебром, собранными в хвост волосами цвета старой соломы, отливающей при свете болотной зеленью, бледным лицом о печали великой. Высокий, стройный - это никак иначе как... А черт его знает, кто это был. Но и это не суть...
Он смешался среди гостей, тихонько шепча песню принца Дэвина. Усталый взгляд скользил лицам, словно искал он знакомые лица, потом перетек на яства и вина. Но и это не должно вас волновать...
"И хитрый лис опять обманет всех..."

- Всё хорошо, Дэвин.
Эти слова не давали покоя юному хэсу, даже когда он пел вместе со всем Хаммерсхофом. Словно зуд или скрытый нарыв, они вызывали тревогу и беспокойство. Они в Даларе лишь день, но может это слишком много и его сестра уже во что-то влезла. Дэвин в силу своих малых лет был не так сведущ в интригах и делах власти, но природного чутья и искры магии хватало, чтобы понимать, когда ему недоговаривали и лгали.
Необходимость серьезного разговора сестрой была очевидна.
" Сегодня же... Завтра может быть поздно. "
Резкий порыв ветра швырнул в лицо Дэвина запах соли и водорослей, хлестнул полом плаща по голени. Принц, по старой привычке, принял "вызов" и подставил лицо навстречу ветра.
Грозовые тяжелые тучи прочертили своей черной тенью путь, по которой к гавани стремилась погребальная ладья, с неведомой силой преодолевая встречное течение, разрезая пенные гребни волн.
- Не может быть.
Принц услышал роптание толпы и голос Брана? Но может ему показалось. Сейчас стоило покинуть причал, но Эдит была словно трансе, не мигая, уставившись на ладью.
- Эдит, милая, идем.-ласково позвал Дэви, надеясь, что сестра услышит его и внемлет голосу разума. Его слова поглотил шум кровавого дождя, что орошал ладью, которая все приближалась. Дэвин потянул сестру за руку, но та выдернула ее и встала, так, чтобы прикрыть принца собой.
"Где же эти ее напыщенные телохранители.. Рагнар!"- зло подумал хэс, теряя терпение.
" Раз не хочешь по-хорошему, поступлю как все мужчины."
Юноша схватил Эдит за руку и рывком повернул к себе.
- Хватит глазеть. Идем отсюда! -резко произнес он, не без сострадания, глядя на перепуганную молодую женщину.
Страх. Он был в глазах Эдит и Дэвин не стал более ждать, с силой повел сестру прочь от причала.
Краем глаза он заметил, как слева от него к причалу направлялся маг с оруженосцем Варрена.
" Надеюсь он справится, если только это магия. И как же Бран узнал это..."

Замок Хаммерсхов >>>

Убедившись в том, что лодка отплыла, Бран пробирался обратно к пристани сквозь толпу, когда до него донесся голос принцессы. Разве не должна она радоваться облегчению, которое смерть принесла ее отцу? Или это популистский жест для будущих подданных? «Да, мы веселимся на похоронах, но и мы не спихиваем своих мертвецов с края мира?» Стража за советником не ходила, и ему приходилось самому проталкиваться сквозь тесную компанию сородичей. Пока почти никто не знал его в лицо, Варрен мог послушать, что именно говорят о происходящем. Говорили всякое: и, мол, возвращение ладьи – проклятие конунга, и кара Создателя, насланная на весь север,  а то и империю, и магов обвиняли и предполагали козни против будущей императрицы. Люди шептались о том, что принцесса красавица, об участи императора и о том, к чему приведет этот странный брак. Оставалось впечатление, что в мире не происходит ничего доброго и все, чтобы ни делалось, все не к добру. И только возможность притереться в толпе к хорошеньким женщинам в скромных чепцах, заглянуть через круглое плечико в сборчатый вырез нижней рубашки, нырнуть горячим воображением в таинственную лощинку между полных грудей  скрашивала это путешествие. Вот! Вот он смысл жить. Ведь, в конечном счете, зачем нам почести, деньги и слава, ежели не для того, чтобы находить себя в той компании, которая делает нас счастливым? Женщин Бран любил больше денег. И порой даже больше браги.  Наконец, советник вернулся  к тому месту у воды, где стояла принцесса и, подхватив кубок из заботливых рук оруженосца, ополовинил его залпом. Проводил ладью взглядом в сторону выхода  в даларский залив и с заметным облегчением прикончил  брагу.
Лишь бы обгоревший труп конунга не вломился ночью в мою спальню. Бран очень рассчитывал, что проведет эту ночь в более приятной компании. Но от Карима готов был ожидать чего угодно. Ладно, в мою. Лишь бы он не вломился в спальню императора. А то старика хватит удар еще до свадьбы. Еще пару месяцев назад сотнику казалось, что главное принцессу довезти, а уж в Даларе он отдохнет. Но, похоже, пока она выйдет, наконец, замуж, он поседеет.

Принцесса была взволнована,  и это только добавляло ей красоты, оживляло безупречные черты ее и заражало волнение каждого мужчину, чей взгляд касался ее лица. Мед сделал ее походку легкой  и танцующей, и только горечь в глубине ее глаз отвращала взоры. Люди редко легко находят верные слова для утешения скорбящих, шаблоны спасают, но оставляют охлаждение и производят почти вульгарное отталкивающее впечатление.
Бран равно, как и все, наслаждался близостью принцессы, а потом отвел взгляд и отступил, пропуская ее вперед, воины, сопровождающие Ее Высочество, оттеснили его чуть в сторону,  и советник замкнул шествие.
Почетные гости, собравшиеся за столом советника, накрытом перед парадными дверями Хаммерсхофа, и впрямь уже получили наполненные кубки под веселую песнь о благостях Зады славы и щедрости Создателя вовсю беседовали о насущных делах. Были здесь в основном  знатные хесы, глава анклава, главы цехов и гильдий. Все эти люди принесли дары будущей императрице и рассчитывали на ее милость и благосклонность.  Все они встали, чтобы приветствовать ее: и круглобокие купцы и осанистые чиновники, и статные воины – подняли чаши и после приветствия главы своего немаленького сообщества, пустили их по кругу.
Слуги помогли девушке сесть, а Бран обошел стол, здороваясь за руку с рыцарями и выражая свое расположение тем, с кем ему придется сотрудничать еще долгое время.  Наконец, когда приветствие было завершено, ему наполнили кубок. Сотник полюбовался разношерстной массой гостей, возвышаясь над вольготно раскинувшимся  на серебряном блюде молодым хряком, и откашлялся.
- Гости, друзья, соотечественники! – его приятный низкий баритон окрасится сердечными нотами. – В эти суровые дни  больших потерь и больших ожиданий, нам как никогда важно помнить о наших общих корнях, нашей общей крови и  общей родине. Чтить традиции  наших предков, изо дня в день готовых каждый миг стать спиной  к спине и биться против врага. И сейчас в дни мира, мы не реже, а может, и чаще нуждаемся у уверенности, которую дает наша сплоченность. Так поднимем кубок за Хестур, чей снег не тает в нашей крови! За силу севера! За единство народа!
За конунга еже пили, а первый тост советника еще будут обсуждать и его запомнят. К этим своим словам, Бран, возможно, вернется в частных разговорах с каждым из этих людей, которые грозят наполнить его дни. Сотник вскинул руку с кубком и гости, повинуясь традициям стаи, вскинули свои, разливая через край пенный напиток.
- За Хестур! – басовитый рев двух десяток глоток подхватили за соседними столами, накрытыми под деревьями парка.
И когда зад нового представителя пустился на крепкую деревянную скамью, слуги уже разносили яства и резали кабанчика. Еще полчаса на трапезу т пустые разговоры и принцесса сможет сказаться уставшей и предоставить мужчин их деловым беседам.

Бран был рад, что его тост поддержали. У этих людей могли быть любые виды на место Грига и, наверняка, были свои ставленники. Но община решила не спорить. Хороший ли это знак. И да, ведь чем меньше конфликтов, тем лучше. И нет, ведь ничто не объединяет людей так сильно, как ожидание беды. Пред лицом общего врага забывают о внутренних спорах. И для веселых проводов советник был мрачноват. Но пил, пел и говорил со всеми. Рассказывал о нынешней жизни в Урхольме, люди припоминали родственников, спрашивали, встречались ли они  сотнику, и как те живут. Бран же силился запомнить имена и понять, кто кем кому приходится с кем и как связан и в чьих руках настоящая власть в этом узком сообществе и на кого ему нужно опереться, чтобы не упасть, когда почва под ногами станет шаткой. Сейчас все его внимание было сосредоточено на этих людях, но полутонах и полувзгляда, на намеках и недомолвках, и Эдит не перепадало почти ничего сверх оговоренного протоколом. Меньше всего Варрен желал, чтобы эти храбрые воины и ушлые торговцы, потомки кровожадных пиратов, бороздивших некогда северные воды Внешнего моря, догадались, что принцесса не только хочет опереться на того, кто уже знаком ей – это понятно – но и связана с ним какими-то узами, кроме оммажа, принесенного сотником ее отцу. И когда Эдит ушла, провожаемая добрыми пожеланиями своих сородичей, Бран испытал некоторое облегчение. Ключ перекочевал в карман, но огорчать гостей своим уходом сотник не мог. Советник  - не девица, и сказаться уставшим было бы смешно.  Поэтому Бран дождался, когда закончат петь священные гимны, и начнутся танцы. Через пару танцев и еще несколько частных бесед в тени деревьев, он сумел незаметно улизнуть из центра праздника. Вооружившись и накинув простой неприметный плащ, укрывший массивную фигуру до земли, сотник накинул на лицо капюшон и стал куда больше напоминать святого брата, служителя из  ближайшей пресептории. Он зашел в покои кёнигин с террасы и, обнаружив девушку в ее новом облике, не мог не удивиться тому, как она хороша в этом скромном платье.  Едва ли не милее, чем в своем парадном платье.
- Фро.
Советник почтительно склонился к ручке.
- Вы ослепительны. И скромность наряда лишь подчеркивает вашу красоту, ничем не отвлекая скромный взор наблюдателя.
Он подал принцессе руку и, склонившись к ее ушку, шепотом поинтересовался.
- При вас яд и нож, милая фро? Тогда позвольте проводить вас до места встречи.

>>> 10 казней и одни похороны

Карим выбрался обратно тем же путем, что и пришел, и только оставил Мальчику возможность выбраться - крошечную щель в камне, но стоит поддеть и стена поддастся. Если раб окажется смышленым, то он без труда найдет выход. Купец не мог сейчас рисковать и задумываться обо всех, кто его окружает. На кону стояла его будущее и его судьба.
Комната. любезно предоставленная мальчишке Дэвином, встретила пустотой и тишиной. Отлично, значит пока в голову никому не пришло проведать приобретенного слугу и значит у Мальчика пока есть время. Карим накинул на плечи плащ и теперь стал похож на одного из множества гостей: обычный, богатый купец шази, заплутавший в темных коридорах Хаммерсхофа, уже немного пьяный и оттого улыбчивый и добродушный. Для слуг и стражи. Для гостей, которые пока не успели ни увидеть, ни услышать о событиях сегодняшнего дня.
Мужчина спокойно миновал паутину переходов замка и оказался на площади, где уже вовсю провожали славного конунга. Уже были спеты гимны и теперь звучала хеская музыка, кое-кто даже надумал танцевать, но большинство все ещё восседали за столами, поднимая тосты за Олафа, за будущую Императрицу, за наследников Севера и за нынешнего конунга. Разговоры не смолкали ни на минуту и чем чаще на столах заменялись пустые кувшины полными, тем громче разносились над площадью голоса достойных хесов и их гостей.
Карим, до этого тщательно изучивший план Хаммерсхофа, без труда добрался до тихого и весьма укромного уголка под сенью мощных деревьев небольшого парка. Отсюда было довольно прилично слышно все, что происходила на площади и неплохо видны несколько к ней подходов, а стена за спиной позволяла чувствовать себя в безопасности. Присев на корточки, шази вынул из складок плаща массивный перстень, скрутил камень и высыпал из тайника на траву десяток белых шариков.
- Расти. Сейчас.
Буквально на глазах шарики стали увеличиваться в размерах и через некоторое, очень непродолжительное, время стало ясно. перед купцом ни что иное, как паучиные яйца и вскоре они станут пауками. Но это было не все. Пауки, пробившись из скорлупы, увеличивались в размерах  и приобретали все более ужасающие формы и обличья.

Навряд ли можно было бы сказать, что это полулюди, скорее твари с чертами человека. На восьми ногах, с телом паука, с оскаленными мордами, с ртами, полными острых, ядовитых клыков, они были страшны и ярость в глазах говорила о том, что они будут убивать.
- На площадь.
Приказ. Карим поднялся и осмотрел своих "слуг". Из десятка выжило только трое, но их хватит чтобы надолго навести ужас на жителей хеского района и всего Далара. Как только слово Карима освободило тварей от пут, они немедленно развернулись и двинулись в сторону гуляющих и ничего не подозревающих людей, а сам купец оказался на стене крепости: первый акт драмы он хотел наблюдать из первого ряда.

Твари, послушные приказу своего хозяина, двигались в сторону площади. Ими, как и любыми неразумными животными, владели инстинкты и приказ мага был лишь толчком к их исполнению. Есть и размножаться - два самых древних и основных инстинкта любой самки. Есть для того, чтобы продолжить свой род, успеть оставить потомство и уйти. Пауки не были порождением мага, не были они и джиннами, заключенными в чужие тела. Твари, которые сейчас намеревались пожрать хесов, были привезены Каримом из далекой и негостеприимной пустыни, он лишь чуть подтолкнул вперёд их рост и выждал удобный момент и теперь они сами пробивали себе путь, наступая на перепуганных до смерти людей.
Ростом пауки уступали высоким и мощным хесам, доставали среднему мужчине до плеча, а то и только до груди, но это недоразумение они вполне компенсировали восемью мощными лапами и не менее сильным телом. К тому же на руках, очень похожих на человеческие, имелись длинные и острые, как клинки когти, а рты были полны ядовитыми клыками, растущими, казалось, в несколько рядов. И пауки оказались проворными, догнать их было довольно проблематично, а убить и подавно, они не собирались сдаваться без боя. Говорят, что у некоторых тварей есть глаза на затылке. Нет, нету, только инстинкт самосохранения действует лучше любых глаз и опасность твари чуяли буквально шкурой. Стоило кому-то из воинов попытаться напасть со спины, как паук резко оборачивался и делал выпад, выбрасывая вперед себя сначала руки, а потом две передние лапы, похожие на клешни.
Веселье было бесповоротно испорченно, прервано и скомкано. Паника нарастала и даже бывалые воины замешкались в первые минуты, они никак не ожидали увидеть тварей здесь, в сердце Империи, в таком тихом и спокойном Хаммерсхофе.
Пауки, не имеющие интеллекта, но имеющие обостренное чувство опасности, стали разбегаться в разные стороны и один из них оказался прямо перед бегущим на крик наставником северного принца. Тварь тормознула, вскинула передние лапы и открыла пасть, издав омерзительное, яростное шипение. Маленькие. злобные глазки не выражали ничего кроме ненависти ко всему человечеству и паучиха явно не собиралась уступать или отступать. Она дернулась всем телом, клешни издали звук, похожий на звук кастаньет, а шипение перешло в едва различимый писк, который болью отозвался в ушах и голове людей.

Покинув свои покои, Амир направился прямиком к конюшням, для него уже был подготовлен и оседлан вороной жеребец. Принц провел рукой по шее животного, как всегда восхищаясь его красотой. Эсхан был прекрасным боевым конем, его не пугала ни толпа, ни огонь и  масть идеально подходила для сегодняшних событий, вот только нрав у него был непокорный, и нес он не так гладко, как Андам. Любимый  жеребец принца остался дома. Лихо запрыгнув в седло, Хатим отправился на площадь, четверо людей сопровождающие его, старались не отставать.
Позже, подъехав к площади, молодой наследник спешился и, взяв  коня под узды,  пошел к главной сцене, все же он немного опоздал, дочь покойного уже  произнесла речь и как раз подавала кубок, похоже, они разминулись, надо будет позже подойти и выразить свои соболезнования лично.  Началось песнопение,  у Амира был хороший голос и слух, но его акцент слышался куда явнее во время пения на чужом  языке, а наследному принцу нельзя показывать даже маленькие слабости, потому он не стал петь. Конунга проводили в последний путь, поднесли факелы, ладья двинулась в море… то, что произошло дальше, заставило принца содрогнуться и невольно вспомнить о забытых богах шази. Вопреки течению ладья  двигалась к берегу, огонь почти погас и в довершение всего, вода окрасилась кровью. Этого молодой принц понять никак не мог, откуда кровь? Не из  конунга же, это абсурд, в мертвых не течет кровь, это все знают. Кто-то из его людей заметил, что народ шази хоронит  своих мертвых правильно и с должным почтением, предавая земле, а не отправляя на корм рыбам. Хатим сделал вид, что не расслышал, но, в тайне, был согласен с таким утверждением. Вскоре костер заполыхал вновь, и ладья снова двинулась в море, Эдит Эрхольмская сообщила, что инцидент это ее вина, принц невольно огляделся, неужели люди верят? Бесспорно, слова произнесенные принцессой прекрасны и достойны уважения, но разве не очевидно, что тут замешана магия? Даже слезы матери не поднимут ее дитя из мертвых, горечь к потере отца куда как слабее, отцы должны уходить раньше своих детей. Хатим оставил свои мысли при себе, решив дома рассказать отцу обо всем увиденном. Он погладил морду приплясывающего на месте коня, точно магия, никакая печаль, толпа и огонь не вызовут испуг Эсхана. 
Похороны плавно превратились в праздник. И праздник, и вино, не слишком интересовали Амира, когда уходит халиф, даже время замирает, все смертные предаются скорби, а халиф, пришедший на  место умершего тоже смертен.  Принц вскочил в седло, какое-то время он просто наблюдал за всем происходящим, увлеченный своими мыслями он не сразу обратил внимание на крик, во время праздника люди просто  кричали, провожая старого конунга и встречая нового, или просто зазывая выпить. Крик раздался снова, и принц направил коня на звук, уже издали он увидел монстра и сражающегося с ним мужчину. Такого Амир никогда прежде не видел, можно ли придумать большую мерзость? Казалось, кто-то спаял тело паука и женщины, принц мог бы подумать, что это оборотень, магия столь характерная для его народа, но он и раньше слышал о таких существах, в сказках Зарифа, вот только принц и подумать не мог, что увидит нечто подобное. Только в сказках Зарифа жили они в пустыне и характером больше на пауков походили, а значит строили ловушки и ждали, притаившись, когда попадется жертва. Неправильно, все неправильно, пауки не бегают за жертвой, да еще при свете дня, это все знают. 
А ведь кто-то может и правда решить, что это оборотень…  Мужчина, похоже, не растерялся, он что-то сказал, что именно Амир не расслышал из-за общего гвалта, но в монстра полетел бочонок  вина, после чего загорелся. Жеребец Амира встал на дыбы и заржал, затем со звоном ударил передними копытами о мостовую. Хатим выхватил саиф из-за пояса и ударил коня по бокам.
- Дьяболон тебя побери, идиот! – прорычал наследный принц, ну что за времена пришли, магов много, а мудрых людей мало. Впрочем мудрых всегда было мало, но глупость мужчины и правда разозлила… От огня тварь не умрет, не сразу, сейчас она разъярится и начнет метаться по всему городу, разнося огонь и сея хаос, не хватало пожара для полного апофеоза. К тому же из-за огня Хатиму было не подобраться к твари, пущенная стрела сейчас бы решила дело, но его люди безнадежно затерялись в толпе, а самому принцу лук, не полагался, не на охоту ведь приехал, кто ж знал... Принц заставил коня гарцевать вокруг твари, чтобы та не разнесла огонь, нанося удары саифом по сочленениям между конечностями, стараясь замедлить хоть как-то, отрубить… пока клешни на месте, к мягкому телу бесполезно пытаться приблизиться. Каждый удар был яростнее предыдущего, наконец, наследный принц мог дать волю ярости, что копилась в нем так долго, он смеялся, сейчас он видел на месте монстра Альду, и все неприятности, что свалились на него в последнее время.

1 удар, сочленение  левой передней ноги
[dice=1936-1936-5808-36]
2 удар, сочленение правой передней ноги
[dice=9680-5808-1936-36]
3 удар, попытка отрубить правую клешню
[dice=9680-7744-1936-36]

Отредактировано Амир ибн Хатим (2012-10-19 10:13:34)

Огонь вспыхнул и на какой-то миг Рагнар уверился, что всё сработает, но уже в следующую минуту он видел, что удар вышел не точным. А затем раздался гневный окрик и мимо него промчался неизвестный наездник, по внешнему виду похожий на шази.
"Идиот?" мелькнуло в голове Ульфсона, на миг оторопевшего от такого неожиданного поворота. Да, действовал он второпях, и не великий стратег он, кто же спорит. Но что сказать о человеке, впустившего коня в толпу перепуганных людей, не заботясь при том, что любой из них мог оказаться под копытами скакуна. Да и само животное вряд ли отличалоь стальной выдержкой. Огонь, мерзкие твари - да лошадь же в любую минуту может просто обезуметь! Чем думает это ненормальный шази?
Хотя это вопрос на потом. Твари ещё и паутину выпускают, что совершенно было некстати для находившегося слишком близко хеса. Другого хеса, не Рагнара. Ещё один бедолага оказался не в том месте совершенно в неподходящее для себя время. Вся клейкая ядовитая мерзость, что должна была достаться наставнику принца, полностью окутала тело несчастного. Громкий душераздирающий вопль пронёсся над площадью, заглушая даже крики других умирающих. Вопль стих, а Рагнар быстро осенил себя Симболоном, бормоча:
- Да примет его душу Создатель.
Впрочем, все сожаления  потом, сейчас нужно добить паучиху. Всадник сделал немало, надо отдать должное, но всё же не нанёс смертельный удар, как ни старался. Рагнар уже держал в руке меч, выбирая момент. Не хотелось рисковать жизнью, бросаясь под копыта гарцующего коня. Чей-то вскрик, совсем рядом. Он обернулся и тут же коротко выругался при виде второй бестии и съёжившегося на земле мальчишки.
- Умник, один добить сумеешь?- крикнул он парню-шази, бросаясь на выручку мальцу.
Взмах мечом, чтобы заставить паука отшатнуться. Не слишком далеко, твари явно не из трусливых, ему удалось выгадать лишь несколько мгновений. На меч надежды он возлагал не столь большие, как тот всадник. В магию он верил больше. Ясно, что огонь плохой помощник. Но идея не совсем плоха. Что бы сделал доблестный шази в этой ситуации? Возможно, он невероятно быстр и меток, но лука при нём видно не было. Не метать же кинжалы. И снова Рагнар сконцентрировался, используя медальон. Вся площадь вокруг была залита влагой: кровью, вином. Смешиваясь с обычной водой, она образовывала причудливые лужи, в которых отражались горящие факелы. Если уж не помог огонь, может..?
- Вода. В паука!

1. Чтобы хорошенько намочить паука.
[dice=7744-1936-3872-36]
Жидкости было достаточно, чтобы вымочить до нитки нескольких человек. Чтобы не упустить момент, Рагнар тут же крикнул:
- Лёд!

2. На глобальное обледенение тушки паучинной.
[dice=9680-3872-9680-36]

Отредактировано Рагнар Ульфсон (2012-09-20 21:55:53)

Над площадью сначала разнеслось шипение, а после нечеловеческий, полный ярости, ненависти и боли, крик. Кричала тварь, которую так ловко смог сразить принц Амир. Клинок почти по рукоять вошел в незащищенную шею и когда молодой человек выдернул сталь, и тело паучихи, и его руки, и камень кругом окрасились густой, почти черной, кровью. Глаза твари закатились, она раскрыла рот и теперь казалось хочет покусать всех, кто подумает подойти. Закрутилась на месте с удвоенной силой, а в следующую секунду упала под ноги подоспевшим рыцарям и коню принца, и забилась в судорожных, предсмертных конвульсиях. Но если люди хотели вздохнуть с облегчением, то было рано. Тварь издохла, но на последнем дыхании сама, своими когтями, вспорола себе брюхо и на площадь выкатились маленькие, с перепелиное яйцо, шарики. Некоторые тут же окрасились в красный, попав в кровь, некоторые были затоптаны, но если кто-то внимательно наблюдал, то мог бы заметить - внутри почти прозрачных шариков находятся пока ещё очень маленькие пауки...

Вторая, замороженная Рагнаром, тварь, пыталась выбраться из сковавшего её тело ледяного кокона, но пока не очень удачно - ей удалось освободить только клешни и то только потому, что она с силой ударила ими о мостовую. Правда это отвлекло от мальчика и позволило тому уползти в сторону, навстречу спешащим на помощь людям. А внимание паучихи было приковано теперь только к северянину - его она готова была разорвать на мелкие клочки и собиралась этим заняться, но пока могла лишь размахивать клешнями и шиперь, яростно вращая злобными, маленькими глазками. И паучиное тело, и все оставшиеся шесть лап были крепко скованны людом и приморожены к камням площади.

Третья тварь, которую пока никто не заметил, оказалась умнее и прозорливее своих товарок. Или ей просто повезло. Она оказалась за спинами дерущихся и исхитрившись, всадила клешню в круп коня принца Амира.
[dice=7744-1936-7744-36]

Первая тварь убита принцем Амиром, но она успела выпустить яйца. Яиц приблизительно пятьдесят и желательно их всех уничтожить, в противном случае могут быть последствия. Вторая тварь пытается кидаться на наставника северного принца, бьет в воздухе клешнями и шипит, но сделать ничего не может. Третья тварь уколола коня Его Высочества. Площадь уже наполнилась воинами, протрезвевшими и злыми. Толпа растет. Паника угасает.