Центральная площадь Хаммерсхофа

Ярость не проходила, только теперь она была холодной, а это страшно. Ублюдок алацци решил, что может просто так занять его место, хесы решили, что могут его переиграть, а старый, немощный император совершенно выжил из ума. Это та Империя, за которую держаться все щиты? Это больная, сумасшедшая старуха, смерть для которой будет избавлением! Пока она была молода и полна сил, она имела право на жизнь, теперь же нет! Теперь только смерть и перерождение! Люди должны вздохнуть свободно, почувствовать этот дух, понять, что всё, за что они цепляются из последних сил - тлен и прах. Как и тот, кто правит сейчас.
Растворившись среди толпы на центральной площади Хаммерсхофа, Карим присматривался и прислушивался. Где-то здесь должен был появиться его слуга. Если он правильно рассчитал и северный принц добр сердцем, уже скоро мальчишку привезут в представительство, отмоют, оденут и будут думать, что же с ним делать дальше. Ждать пришлось недолго, своего слугу Карим заметил в обществе принца Дэвина и его наставника. Отлично! Медлить было нельзя и шази скользнул внутрь замка. Дождался пока августейший юноша и благородный хес покинут покои новоприобретённого слуги, после подождал пока покои покинут слуги и вошёл. Так, как будто он не должен был опасаться стражу. Просто через дверь.
- Стены. Внутри вода. Сейчас. Воздух вокруг куполом.
Отдав приказы, Карим прислонился спиной к двери и оглядел чистого, вымытого мальчишку.
- Молодец. Ловко у тебя получилось.
Хвалить своих слуг купец предпочитал сразу и не скупился ни на похвалы, ни на подарки за хорошую работу. Но и наказывал за непослушание строго.
- Хочешь мне что-то сказать?
Мужчина в миг оказался рядом и поднял голову маленького слуги за подбородок. Взгляд шази завораживал: глубокий, тёмный и непроглядный, как самая черная ночь.

Карим иногда позволял своим наложницам, рабам и слугам проявлять дерзость и неповиновение. Конечно же в мелочах, потому как за неповиновение приказу он либо продавал провинившегося, либо убивал. Слишком много было поставлено на карту чтобы можно было позволять себе сентиментальность. Позволив себе просто быть с нагини, Карим чуть не потерял себя, растворившись в любимой женщине и в чувствах, которые не могут существовать рядом с войной и битвой за престол. И повторения, каким бы оно ни было, шази не хотел. Стоило мальчишке выдрать подбородок из цепких пальцев хозяина, как рука купца больно прихватила наглеца за волосы на затылке и в следующую секунду он тихо и внятно говорил ему в лицо. оказавшись снова слишком близко и ломая своим присутствием и волю, и желание сопротивляться. От Карима невидимыми волнами растекалась запредельная, едва контролируемая ярость и ощущение, что только это может испепелить не могла не отдаться в теле слуги ледяной дрожью.
- Ты не мог не справиться, мой хороший.
Голос шази пугал своими бархатными обертонами. в которых отчетливо слышался далекий, хищный рык.
- И дальше ты будешь справляться так, как и сейчас. Я в тебя верю. Но если ты ещё раз позволишь себе такую дерзость, я продам тебя караванщикам. Знаешь, что они делают с молодыми мальчиками в длительных походах?
Карим до лёгкой боли стянул волосы мальчишки и заставил того запрокинуть голову.
- Ты сейчас пойдёшь на площадь, найдешь принца и сделаешь все, чтобы стать для этого щенка лучшим другом. Братом. Незаменимым человеком. Я хочу, чтобы без тебя он не мог ступить и шагу, чтобы он заглядывал тебе в рот и советовался с тобой о своих проделках и любовных свиданиях.
Шази отпустил раба и уже спокойнее, но не менее требовательно, заглянул в глаза.
- Помни зачем ты здесь, мой хороший. И помни, что я верю тебе.
Потерять доверие Карима означало потерять жизнь и каждый, кто жил в его доме. знал об этом.
- Сейчас Хаммерсхоф превратиться в самый страшный кошмар, который когда либо видели хесы. Ты можешь спасти жизнь принцу. Иди сюда.
Мужчина поманил слугу к окну, выходящему как раз на море. К горизонту приближалась горящая ладья, люди затянули третью песню.
- Вода. В кровь. Сейчас.
Карим улыбнулся и если бы кто-то мог видеть эту улыбку, скорей всего испытал бы страх. Шази снял с пояса небольшой сосуд, оплетённый для надежности тонким, железным, кружевом. Поставил на подоконник и сорвал пробку.
- Выполнять все мои приказы. Вернуть ладью. Собрать тучи. Пролить на море кровавый дождь.
Отпустив джиннов, купец повернулся к мальчишке.
- Смотри.

Карим поймал мальчишку за шею и не дал тому отойти от окна. Смотри! Смотри, что может сделать страх! Что могу сделать я! Яростный взгляд Карима, устремлённый на затухающую ладью, метал молнии, а улыбка на губах вызывала лишь безотчетный ужас. Он не хвастался, не пытался произвести впечатление, он показывал то, что будет с теми, кто пойдёт против него и если этой демонстрации северянам будет недостаточно, купец доставит им удовольствие более действенными способами.
- Не подведёшь.
Ладья потухла окончательно, а кровавый дождь взбивал пену возле пристани. Ветер бросал алые волны к ногам северных принца и принцессы, но те не двигались с места. Что же, нельзя было надеяться на лёгкий исход. О кёнигин ходили разные слухи и не только о её происхождении говорили люди, но и о её характере, в котором было больше стали, чем подчас встречается у мужчин. От младшего принца такой стойкости Карим не ожидал, ему казалось, что мальчишка должен был испугаться. Но может быть близость сестры так влияет на этого щенка? Если её не будет рядом, что тогда он будет делать? Спрячется за спину своих воинов или ринется в бой без оглядки на разум? Шази любил сложные задачи и достойных противников, но сейчас не об этом он думал. Дэвин увлёк Эдит прочь с пристани, а Бран решил задачу с ладьёй с помощью мага. Быстро и ловко! Дьяболон! Вот что значит, когда ты не один! Со своего места Карим не мог видеть взглядов, которыми перебрасывались кёнигин с сотником и младшим братом, но он был уверен - они сейчас действуют заодно спасая репутацию дома Эрхольма. А буквально через минуту Карим заметил делегацию алацци. Как не вовремя! Мужчина почувствовал, как каменеют скулы и тяжело ходят желваки. Напряжение становилось предельно допустимым.
- Идем. Я расскажу тебе.
Шази убрал пустой сосуд, повесив его обратно на пояс и прихватив Мальчика за руку, вышел с ним в смежную комнатку, больше напоминающую чулан. Была ли она здесь, когда новоявленного слугу сюда привели? Карим нашарил на дальней стене небольшой и незаметный посторонним выступ, погладил его, приласкал словно женщину и перед стена ушла назад и в сторону, открывая тёмный ход.
- Сейчас мы с тобой спустимся к сливной реке. Запоминай ходы, возможно тебе придется возвращаться этим же путем. 
Карим подтолкнул раба в спину, предавая тому ускорения и лишая возможности отступить или шанса испугаться до смерти.
- Свет.
С пальцев мужчины сорвалось слабое пламя, освещая мрачный путь вниз, откуда уже слышался гул подземной реки.

Принадлежность делает нас ответственными. Принадлежность к тайне дарит нам ощущение величия на общем фоне серости и убогости, принадлежность к власти одаривает бесконечно сладким ощущением вседозволенности. А принадлежность к преступлению. даже совершенному во имя веры, справедливости и лучшей жизни дарит нам страх и сковывает с человеком получше любых других оков. Не нужно любить, не нужно ненавидеть - страх, это самые прочные цепи. Карим вложил в руку мальчишки полный, тяжелый сосуд, поблескивающий в неярком свете огня алыми, глубокими бликами. Словно внутри тлело самое жаркое, всепоглощающее пламя - живое и ненасытное.
- Открой и вылей в воду. Понемногу. По капле. Здесь, потом пройди дальше, дойди до мостика, перекинутого через эту реку и пару капель оставь на перилах. Через двадцать минут в этом сосуде не должно остаться ни капли. Я буду ждать тебя здесь.
Шази сжал пальцы слуги на стенках сосуда до лёгкой боли и мальчик мог почувствовать, как изнутри словно что-то толкнуло, нетерпеливо, настойчиво, требуя выпустить. Кружево серебра, в которое был заключен сосуд, нагрелось и казалось стало мягким. И сам сосуд ожил, стал напоминать отсчитывающее удары человеческое сердце.
- Помни. Все, до единой капли, должно быть в этой воде. Иначе я заставлю тебя выпить остатки.
Чтобы раб лучше усваивал и не подумал смалодушничать, карим наклонил сосуд, сорвал с него плотную пробку и первая, тяжелая капля упала на камень возле самой кромки мутной воды.

Капля ударилась о пол и казалось, она должна разлететься в стороны маленькими капельками, но нет. Она набухла и через мгновение из неё показалась небольшая голова с огромной пастью. Пасть, утыканная острыми клыками, раскрылась и тварь издала омерзительный, тонкий писк. Вильнула выросшим хвостом и нырнула в реку. Из остатков капли выбралась ещё одна тварь и так же, одарив выпустивших её людей злобным взглядом и противным писком, заметалась под ногами, пока не ударилась в сапоги раба. Видимо от испуга или от неожиданности это зубастое нечто вцепилось в жесткую кожу обуви мальчишки мертвой хваткой. Карим, заметив, только хмыкнул, но вмешиваться не стал, отошёл на шаг и теперь с улыбкой наблюдал за тем, как мальчишка станет выкручиваться.
Но время не ждет и не стоит на месте, шази позволил себе лишь минуту. а потом словно растворился в воздухе, оставив раба в обществе тварей, темноты и тишины, прерываемой лишь течением сливной реки великого города Далара.

Центральная площадь Хаммерсхофа >>>