<<<Улицы
Альда покорно шагала за шази.
"Как овца на королевскую кухню."
Почему-то эта мысль ее разозлила. Она исподлобья глянула на визиря, стиснув до боли пальцы в кулак, впившись крепкими ноготками в кожу. Они должны были вывести ее к представительству Алацци. А куда привели? И зачем? С какой целью? В представительстве должен быть дон Диего, ее наставник, ее защита и опора. Зачем они шаг за шагом приближаются к представительству шази? Какие планы в голове визиря? Не важно. Главное, что они нарушают планы инфанты, а значит напрямую препятствуют интересам алацци в Даларе. Они вошли внутрь и с девушки спало последнее наваждение. Мужчина все еще деликатно вел ее под локоть. Альда резко остановилась, обожгла его взглядом и ловко вывернулась из цепких пальцев. Попятилась, прикидывая куда бежать? Выбор был небольшой. Коридор, а оттуда в комнату или зал, потом через окно, плюнув на все приличия, условности и вежливость. Уходя, она скажет "Прощайте".
Не давая визирю опомниться, Альда припустила по коридору, петляя в большом здании, путаясь и сбивая с ног ничего не понимающих слуг, опрокидывая подносы.
"Сюда? Нет! Тогда сюда!"
Хорошо, что визирь не догадался забрать у нее оружие. В случаи чего, она будет отчаянно защищаться. Не задумываясь об отнятых жизнях. Дверь внезапно оказалась не заперта, и Альда буквально провалилась в дверное проем, взметнув притаившиеся за створкой занавеси из тонких тканей. То, что перед дверью в данный момент не было охраны, странное совпадение. Должно быть представительство уже стояло на ушах и все коллективно загоняли шуструю инфанту.
Наперекор надеждам, комната оказалась не пуста. На подушках развалился какой-то юношу в очень богатых одеждах, с подушкой в одной руке, острой игрушкой в другой. Девка мысленно плюнула в лучших традициях своей охраны и вслух ругнулась на родном языке, не забыв придать эмоциональную окраску тону соответствующую месту и действию. Двери она за собой быстро захлопнула. Отвесила шутовской поклон и приложила пальцы к губам:
-Тшшшш!
Мол, не шуми. Не надо. Я тут мимо просто пробегаю. И не дожидаясь, когда красавчик бросится со свойственной горячностью для шази, кромсать ее на полоски, длинными скачками устремилась к окну, честно мечтая вывалиться из него на голову Диего.

Брови принца медленно поползли вверх стоило только открыться дверям. Что это такое? Юноша опешил от подобной наглости и не сразу сообразил, как себя вести, ведь и дома, и теперь, здесь, он даже подумать не мог, что кто-то может ворваться без разрешения в его покои. И кто! Девица! Да ещё и с саблей наперевес, будто собралась напасть и порезать на лоскуты. А следом стража во главе с Ибрагимом. Конечно пожилому воину было трудно дышать. он уже сто лет так не бегал и видимо так не волновался, потому что хватило взгляда чтобы понять - старика сейчас хватит удар. Старика было жаль, он был хорошим воином и по своему добрым, и даже иногда прятал проделки принца от глаз вездесущего визиря, а вот девицу жалко не было. Ни одна женщина не смеет входить на мужскую половину дома без позволения хозяина и совершенно не важно, что незнакомка была не похожа на шази, да и вообще на наложницу походила мало, она была женщиной и всё.
- Что здесь происходит!?
Принц наконец обрёл дар речи. Голос юноши 8громыхнул отдалёнными раскатами грома, а чело окрасилось предчувствием будущей грозы. Ибрагим, казалось, стал ещё меньше и словно высох, пытаясь поймать туфель господина и вымолить прощение, стража перестала фантазировать и уставилась на Амира преданными, собачьими глазами.
- прости нас, о прекрасный! Вели наказать, но только подари прощение! Мы виноваты перед тобой, о восход небесного светила!
- Замолчи и говори по делу! И встань!
Ибрагим кое как поднялся с колен, с ненавистью глянул на инфанту.
- Уважаемый визирь привёл с собой эту девку, а она сорвалась, как шайтан и бросилась бежать. И так ловко!
Принц глянул на Альду в руках стражников, на Ибрагима, снова на Альду и нехорошо прищурился. Взгляд получился пронзительным и не предвещающим ничего хорошего как одной, так и другому. Впрочем было ясно, что и стража не отделается только лёгким испугом.
- Визирь значит привел? А где он сам?
- Он... Не знаю, Ваше Высочество, о прекрасный Амир. Он не стал ничего говорить... Он лишь сказал, что... 
- Ясно. Замолчи.
Амир подошёл к девушке и внимательно всмотрелся в лицо. Он видел её портрет, визирь показывал и теперь она, инфанта алаццийская, стоит в его покоев между двумя стражниками в виде, который подошёл бы бродяжке, а не принцессе. И на ней ему предстоит жениться? По красивому лицу юноши промелькнула брезгливая гримаса.
- Отведи её на женскую половину, приставь охрану. прикажи выкупать, отмыть, переодеть и вечером приведи её ко мне в спальню. Я буду с ней разговаривать.
Принц говорил так, будто речь шла о ком-то, кого в комнате не было, но тем не менее внимательно рассматривал девушку. Обошёл вокруг, чуть склонил голову и снова вернулся обратно. Буквально вцепился взглядом в глаза инфанты, но молчал. Потом опустил взгляд на грудь пленницы.
- Она слишком худа. Прикажи кормить её сытно. Я не буду спать с костями. Всё, пошли все вон!
Юноша раздражённо махнул рукой и стража немедленно подорвалась выполнять приказ. Девушку буквально подхватили под руки и оторвали от пола, ей даже не пришлось перебирать ногами. Следом за трио семенил Ибрагим, продолжая извиняться перед принцем до тех пор, пока слуги не закрыли двери, но когда мужчина выдохнул, весь его гнев обрушился на воинов и девушку.

Начало игры.

В давние времена в Эль-Хасаре говорили: "Хочешь узнать мужчину - спроси у клинка, спроси у вина, спроси у женщины". Металл и вино сказали бы немало добрых слов о страшем сыне халифа, и Амир полагал, что настала пора сделать так, чтобы и женщина, предназначенная судьбой и мудростью отца ему в жёны, стала бы говорить о нём достойно. Принц улыбнулся своему смутному отражению в крышке лаковой шкатулки для бумаг, выхватил из кипы писем то, что было написано рукой короля Алации и поднялся из-за стола.
Путь в полтора десятка шагов - мыслей на долгую конную прогулку. Если девица окажется умнее и спокойнее, чем показала себя при первой встрече, он преуспеет, и за их браком дело не станет. Губы принца снова тронула неопределённая, недобрая улыбка. Удовлетворение отца. Покорность Алации воле халифа. Два места в имперском совете. А со временем - кто знает - два щита сольются, станут единым целым, гордые гранды-алацци забудут о своей прежней вольности, и тогда от слова халифа и воли халифата будет зависеть куда как больше, чем сейчас.
Раумеется, это ещё не сегодня, не в нынешние дни, только в будущем. Но ведь подобное будущее можно считать великим.
Амиру нравилось думать, что в случае брака со строптивой алацци это будущее воплотится уже в его правление. Он верил и в свою способность умиротворить гордых грандов, и в умение воинов-шази сбивать со смутьянов спесь, если до этого дойдёт. Впрочем, прежде, чем мечтать о грядущем, нужно вполне преуспеть в настоящем, не допустить промахов и ненужных промедлений.
Принц остановился перед дверью в спальню, бросил острый взгляд на почтительно склонившихся перед ним слуг. Кланялись с обычным исступлённым подобострастием, но без лишней суетливости. Что ж, значит, девица его ждёт, комната украшена, как должно, и никто не посмел перепутать ни благовония, ни напитки.
Амир снова улыбнулся, на сей раз спокойнее и мягче: пока жестокость и даже чрезмерная жёсткость не были ему нужны. Пусть она для начала испробует мёд, который способны изливать шази, пусть удивится, эта алацци.
Альда. Её зовут Альда. Имя тоже сегодня пригодится.
Принц переступил порог, слегка склонил голову, обратившись в сторону девушки - оказывал честь не как пленнице, а как дорогой гостье.
- Я, принц Амир ибн Хатим, приветствую госпожу Альду Алаццианскую в Ас-Сухейме, и пусть она знает, что солнце восходит в её глазах, - старинная поэтическая формула прозвучала в устах Амира торжественно и церемонно, а прорвавшийся акцент придал словам подлинности.
Принц опустился за изящный невысокий столик уставленный небольшими блюдами со сладостями и прохладительными напитками. Взглянул в лицо инфанте. Он был намерен в начале встречи вести себя любезно, умиротворять, а не смирять, но не смог удержаться и не рассматривать принцессу, предназначенную ему в жёны. Девушка всё же была хороша, хоть и слишком худа, и это придало улыбке принца искренности.
- Надеюсь, госпожа Альда, разделит со мной десерт и выслушает то, что ей нужно услышать? - голос принца только наполовину звучал вопросительно. Юноша повёл рукой, указывая принцессе её место за столом. Разговор будет долгим и лучше, если женщина займётся сладостями.
Амир откинуся на подушки, теребя в пальцах письмо короля.
- Мне жаль, что наша первая встреча была мимолётной, и вы не сумели сразу оценить всю красоту Ас-Сухейма. И тем не менее, счастлив, что сейчас вы здесь, - сахарное печенье с хрустом рассыпалось в руке принца. - У вас теперь будет немало времени, чтобы насладиться изяществом здешнего убранства. Наша встреча предопределена не только печальным событием с вашим участием, принцесса, но и волей наших отцов, предназначивших нас друг другу.  Я надеялся нанести вам в скором времени визит и позаботиться о том, чтобы предложение прозвучало по всей форме. Однако судьба торопит нас, как видно: она сама привела вас в Ас-Сухейм. И, судя по тому, как горячо ваш отец выразил согласие на предложение моего, он был бы рад такому повороту. Повинуясь воле старших я, в свою очередь, буду рад назвать вас законной супругой, - чуть подавшись вперёд, Амир положил перед принцессой письмо её отца.
Слегка щурясь на солнечные лучи, он цепким, лишённым и тени улыбки взглядом наблюдал за Альдой. Потом вдруг резко поднялся, одним длинным движением оказался у окна и распахнул ставни шире: принцессе нужно дать время прочесть письмо и воспринять слова отца. И ещё несколько мгновений, чтобы покориться его воле и показать себя достойной дочерью.
Впрочем, это время не должно быть слишком долгим. Яд лучше подносить, когда на языке у жертвы ещё есть сладость миндаля. Глядя на принцессу вполоборота, Амир снова заговорил:
- Взволнованный вашей красотой, я едва не забыл о важном и грустном событии. Мой верный слуга взял вас под свою защиту и доставил сюда. Заверяю, что я поступил бы так же, - принц снова впился взглядом в лицо Альды. - Ведь здесь, в Ас-Сухейме, никто не посмеет и словом упомянуть то убийство, которое по нелепой случайности было совершено вашей рукой. И, разумеется, даже имперское правосудие не коснётся головы наречённой наследника шази. До тех пор, пока вы не проявляете строптивость, вне всяких сомнений вам несвойственную, и не пытаетесь пренебречь покровительством халифа, самовольно вырвавшись из этих стен, вы в полной безопасности. Поверьте, говорить это мне радостнее, чем встречать весенний рассвет, - принц снова чуть церемонно склонил голову.
Много новостей, немного угроз и больше чем достаточно сладости. Амир надеялся, что Альда достаточно умна: не будет искать под сладостью яд и покориться дочерним чувствам и голосу разума. Тогда сам принц останется ласковым, а его гостье не придётся смотреть в лицо огню гнева шази.

Амир наблюдал за своей гостьей внимательнее, чем за газелью на охоте, и почти с теми же чувствами. Он хотел понять, попала ли стрела в цель, удалось ли ему подранить принцессу можно ли будет писать в Эь-Хасар о богатой добыче. Одна мысль об этом едва не вызвала у него неуместную улыбку. Принц не без труда сдержался и ещё пристальнее вгляделся в Альду, стараясь сохранить на лице по-прежнему любезное, слегка отстранённое выражение.
Инфанта, судя по всему, была воспитана в традициях иного дворца и не так прилежно училась искусству притворства, как он сам: сейчас чувства одно за другим вспыхивали на её лице, выдавая душевные бури. Побледнела, должно быть, поверив в подлинность отцовского письма. Потом совсем побелела, будто ей сейчас станет дурно, и Амир с удовлетворением подумал, что, похоже, его сладкие угрозы вызвали-таки у девушки страх.
Какие у неё глаза. Огромные, чёрные, огонь в них есть - для алацци, пожалуй, даже хороша.
Альда заговорила, и принц слегка замешкался с ответом: ему понравился её голос и хотелось посмаковать послевкусие. Впрочем, то, что сказала инфанта неприятно перебило удовольствие от того, как она говорила.
- Мне жаль, что стены Ас-Сухейма и моё общества не приносят вам хотя бы доли той радости, которую испытываю я от вашего присутствия, - улыбка принца стала немного печальной, а в голосе прозвучали едва ощутимые угрожающие ноты. - Впрочем, я уверен, дело всего лишь в том, что вы потрясены недавним грустным событием и в самом деле впечатлены изяществом политики наших отцов.
Действительно инфанта была потрясена и взволнована, или в ней взыграла алаццианская строптивость - это сейчас было не так уж важно. Куда как интереснее Амиру было, насколько верно девушка улавливает суть его слов и оттенки голоса. Всё так же улыбаясь, принц встретил испытующий, подозрительный взгляд Альды. Ни одна из его женщин не позволила бы себе столь прямого и требовательного взгляда, но алацци можно было пока позволить вольности, чтобы она успокоилась скорее и позволила накинуть на себя узду без лишнего шума и попыток сопротивляться.
- Эпитеты, произнесённый мной - лишь законная дань вашей красоте, моя госпожа, - Амир слегка поклонился. - Вы, безусловно, правы. Было бы проявлением непочтительности опередить свадьбу нашего Императора, да осветит Создатель его дни, с её высочеством. И, конечно, кощунственно праздновать чтобы то ни было в дни траура. Но я ведь совсем не об этом говорил, да и браки наследников престола не совершаются в суете и спешке, - принц смолк, наблюдая за Альдой и прикидывая в какую форму лучше облечь то, что он собирался сказать дальше.
Принцесса, сорвавшись с места, принялась метаться по комнате, а Амир следил за ней внимательным, цепким взглядом. Сейчас в ней было что-то от женщин-шази, когда они впадают в ярость и не скрывают своих чувств, поскольку видеть их могут только мужья или любовники. Только беспокойные тонкие пальцы позволяли понять, что виной всему не гнев, а тревога. Амир всё же не сдержал короткой, смутной улыбки.
Звук рухнувшей на ковёр вазы заставил принца едва заметно вздрогнуть: слишком уж неожиданным был шум. Юноша полувопросительно вскинул брови, рассматривая принцессу, закрывшую лицо руками. Испугана? Плачет? Что-то непохоже: плечи не вздрагивают, да и не сведены. Чуть помедлив, Амир шагнул к девушке.
- Моя госпожа, - голос шази снова зазвучал вкрадчиво и мягко. - Вам следует унять свою тревогу и отдохнуть. Как я уже сказал, вы правы, и нас не соединят немедля. И всё же мы можем уже сейчас немало предпринять для вашей защиты. Ас-Сухейм объявит о нашей помолвке, а вы своей рукой напишите своему почтенному отцу письмо о том, что приняли моё предложение, и дело с нашим браком завершилось благополучно. Тогда и в самом деле наступит время отдыха и покоя, - теперь Амир улыбался, уже не скрываясь, всем своим видом выражая желание успокоить инфанту и обеспечить ей отдых и достойную защиту.
И цветистые слова, и потраченное время, и уничтожение драгоценной вазы ранней эпохи - всё это не будет иметь значения, если Альда окажется достаточно умной и смиренной, чтобы не упрямиться слишком долго.

Стоило инфанте отступить назад, как Амир замер на месте, демонстрируя миролюбие, близкое к смирению, и старательно напоминая себе, что отшельники и мудрецы древности поощряли мягкость нрава в лучших мужах народа шази. Вглядываясь в лицо Альды, принц старался понять, усвоила ли девушка смысл его слов, готова ли смириться с предназначенной судьбой или всё ещё сомневается, боится и переживает недавно испытанное потрясение. Женщине, разумеется, позволительна слабость, однако важно, чтобы чувства не определяли все её решения. Если инфанте свойственно поддаваться страху или внезапной, бессильной ярости, ей ничего не стоит и оспорить решение отца, и пойти против воли халифа. В глазах алацци Амир не видел вожделенной покорности, однако не было в них и признаков строптивости - одна растерянность. Впрочем, прозвучавшие дальше слова Альды заставили принца усомниться в том, что эта растерянность искренна.
- Я рад, моя госпожа, что вы так тонко и верно понимаете своё положение и совсем лишены той строптивости, которую столь часто приписывают алацци. Что же до опеки, то, сообразуясь с долгом мужчины и законом шази, я не опекаю вас, а лишь даю законную защиту той, кому суждено стать моей женой и вверить мне свою честь, - Амир поклонился инфанте глубже и церемоннее, чем до того. Когда принц выпрямился, на его губах зазмеилась тонкая, чуть лукавая улыбка. - Я понимаю и готов принять ваш упрёк, моя госпожа: вам не оказали почестей, не вручили даров, вы ещё не видели своих покоев в Ас-Сухейме. Вы, разумеется, были бы вправе гневаться на нерадивого жениха, если бы не те печальные события, которые вынудили нас в спешке и без всякой торжественности принять вас под милостивую руку халифа. Однако назвав вас своей, я наверстаю всё, что должен, верьте мне, - ещё один поклон и, выпрямившись в этот раз, шази всем своим видом постарался показать всю искренность и серьёзность, на какие был способен.
Всё это, конечно, не было насмешкой. Амир понимал, как неуместны и небезопасны будут насмешки или пренебрежения в том танце, который он затеял сейчас с инфантой, как важно до конца выдержать начатый узор и сохранить серьёзность. Однако горячая кровь брала своё, будила нетерпение, и принц чувствовал, как с языка рвутся совсем не те слова, которые правильно будет говорить.
Впрочем, был в цветистых речах и другой смысл: Амир тянул время, обдумывая просьбу Альды. Давать знать в Альгамбру о присутствии инфанты в Ас-Сухейме нельзя ни в коем случае, это ясно, как рассвет. Отказать принцессе во встрече с духовным наставником - наверняка дать повод к ненужной строптивости. К тому же, Альда, по сути, права: её печать и регалии очень бы пригодились. Пожалуй, оставался один безболезненный путь: выяснить, чьим духовным наставничеством так дорожит инфанта и тем или иным способом добраться до этого алацци, не допустив, чтобы Альда взбунтовалась или нашла способ дать знать о себе этому человеку.
- В ваших слова есть разумное зерно, - Амир склонил голову в знак уважения. - После пережитого не может не понадобится духовное водительство, и, разумеется, ваша печать, приложенная к письму, решит дело. Скажите мне, кто ваш наставник? Мои люди могут тихо и быстро найти этого человека и устроить вашу встречу так, чтобы она не привлекла внимания тех, кто сейчас ищет убийцу на улицах Далара, - последние слова прозвучали доверительно и тихо, как будто обсуждалась тайна, известная только Альде и Амиру.
Стоило инфанте сократить расстояние между ними, как принц подался ей навстречу, словно герой старинных трактатов шази об искусстве любви, мужчина, идущий на призыв женщины. Сейчас, когда краски вернулись в лицо девушки, только слепой не увидел бы, что она хороша, и принц задержал долгий взгляд на порозовевших губах Альды.
- Моя госпожа, - голос Амира стал ниже и слегка охрип, шази невесомо коснулся рукой плеча своей гостьи. - В вашем лице Создатель вручает мне драгоценный подарок. Для меня будет удовольствием удовлетворять и ваши телесные, и духовные потребности, я с нетерпением жду дня, когда это окажется всецело в моей власти.
Многие женщины халифата были бы счастливы услышать подобные слова от Амира Фараха, и принц надеялся, что в его глазах и голосе сейчас было достаточно огня, чтобы он хоть сколько-то отозвался и в сердце инфанты-алацци.

По-птичьи склонив голову к плечу и не мигая, принц выслушал ответ Альды. Судя по тому, как говорила инфанта, сколько гордости и сдержанного достоинства было в её словах, человек, которого она упомянула, входил для алацци в число фигур, отнюдь не пешек. Амир искренне пожалел, что был столь неразумен и беспечен и так мало узнал об алаццианском королевстве прежде, чем встретиться с его принцессой. Впрочем, сейчас было уже поздно пенять себе, и принц постарался сохранить непроницаемое выражение лица.
- Если ваш достойный наставник в самом деле уже в городе, моим людям не составит труда его найти и встретиться с ним подальше от посторонних глаз, - Амир слегка склонил голову, будто отчитывался инфанте в готовности выполнить поручение, которое она сама на него возложила. Затем не удержался и изогнул губы в по-змеиному тонкой улыбке. - Моя дорогая госпожа, сейчас в вас говорит неопытность в подобных делах. Далар - большой город, а в подобных местах тайны редко надолго остаются тайнами, так что моя тревога вполне объяснима, как бы это ни было печально.
Слабая тень улыбки, которой одарила его Альда, согрела сердце шази, но её готовность без проволочек написать и отослать письмо по-настоящему воспламенила сердце принца.
- Счастлив, что мы пришли к согласию, моя госпожа. Благодарю вас за разумность и обещаю сделать всё, чтобы до рассвета вы встретились со своим наставником, - ещё ни разу за всё время этой встречи Амир не улыбался инфанте с такой искренностью.
Сейчас, в это самое мгновение он если и не любил Альду, то испытывал горячую благодарность к женщине, готовой судить здраво, и был способен осыпать её более цветистыми комплиментами, чем самый искусный влюблённый поэт. Мысль о том, что инфанта может оказаться хорошей женой впервые пришла в голову Амиру и порадовала его.
Впрочем, девушка явно не была расположена сама плести словеса или выслушивать чужие долгие речи. Потрясения, выпавшие сегодня на её долю, способны утомить и мужчину, а женская слабость оправдана вдвойне. Амир понимающе склонил голову.
- Разумеется, моя госпожа, вы держались в высшей степени достойно, и вам необходимо отдых, чтобы и дальше столь же твёрдо следовать судьбе, - принц заметил вольность, которую инфанта допустила при поклоне, чуть удивлённо вскинул брови, но потом решил, что эту мелочь можно списать на усталость инфанты и не в меру свободные нравы алаццианского двора. Если дерзость Альды и была намеренной в ближайшем будущем, ей придётся научиться другим манерам.
Принц коротко поклонился в ответ и хлопнул в ладоши, призывая слуг:
- Проводите её высочество в её покои и будьте предупредительны и почтительны, как с дочерью самого халифа, каковой она вскоре станет, - шази улыбнулся Альде. - Моя госпожа, отдыхайте и ни о чём не заботьтесь, я оставляю вас ненадолго, - ещё раз поклонившись, он развернулся и вышел из комнаты.
Уже за порогом Амир вполголоса бросил помощнику начальника своей стражи:
- Охранять, как зеницу ока. Отвечаешь головой.
Безмятежная улыбка исчезла с лица принца, как не было, он устало провёл рукой по лицу, а потом встряхнулся и стремительно пошёл прочь по коридору. Ему надо было действовать, пока возможные противники не опомнились. Ему нужен был человек, которому он мог бы доверять.

Внутренний двор ---------> Покои старшего принца.

Выслушав Сиртлана и невольно усмехнувшись обращению "ваша гневность", Амир с некоторым удивлением отметил, что яростный пыл отступил. Пожалуй, умение ассасина вовремя сказать нечто забавное и его исполнительность сыграли при этом примерно одинаковую роль. Рассеянно улыбнувшись, принц кивнул телохранителю брата, проследил взглядом за тем, как Сиртлан покидает двор.
Недовольство и чувство оскорблённого достоинства остались, но желание немедленно сорвать злость на ком угодно, лишь бы заглушить внутренний огонь пропало. Амир несколько раз медленно перевёл дыхание, посмотрел в сторону фонтана, примериваясь не полезть ли самолично за выброшенным в сердцах рубином, но отказался от этой мысли: не хватало только потерять равновесие и искупаться на глазах у любопытных слуг. Осмотрев двор в последний раз, принц развернулся и направился в сторону галереи, а затем дальше, в свои покои. Ему нужно было немного освежиться после жара полуденного двора, побыть в одиночестве, сосредоточиться и подумать.
Впрочем, оказавшись у себя, Амир нашёл уединение и но не обрёл желаемую сосредоточенность. С чашей прохладного золотистого вина он безостановочно кружил по комнатам и никак не мог унять беспорядочный круговорот мыслей. Куда могла деться Альда из закрытого гарема? И как? Ей помогли? Но то посмел? Подкуплены слуги? Или стража? Похититель - алацци? Тогда что известно Альгамбре и кто сообщил? Вопросы без ответов язвили Амира, а мысль о возможном предателе в Ас-Сухейме тревожила до крайности.
- Дьяболон! - принц застонал сквозь зубы и опустился в кресло у окна, приложив ко лбу прохладные пальцы, чтобы прогнать зарождающуюся головную боль.
Нужно было собраться с силами и разобраться в происходящем. Допросить слуг. Поговорить с советником, если он уже вернулся. Но, пожалуй, в первую очередь следовало встретиться с визирем, единственным от кого Амир ждал сейчас действенных и быстрых решений  на чью помощь рассчитывал. Принц сделал несколько глотков вина и поднял глаза на дверь. Сейчас. Ещё несколько мгновений передышки - и он отправится к Зарифу.

Амир уже отставил кубок и успел подняться на ноги, решив, что достаточно совладал с собой, чтобы вести спокойную беседу и обсуждать дела, не терпящие решений, принятых в горячке, когда дверь распахнулась. Только визирю было дозволено явиться перед принцем раньше, чем о нём доложат почтительные согнувшиеся в три погибели слуги. Принц улыбнулся неожиданно мальчишеской, открытой улыбкой: всё оставалось так, как было когда-то в его отрочестве, и в присутствии своего учителя Амир чувствовал себя увереннее и легче.
- Мой дорогой Зариф, - принц шагнул навстречу визирю. - Разумеется, ты можешь меня видеть, я собирался найти тебя сам. Тебе известно о случившемся? Об исчезновении алаццианки? И нет ли ещё каких-нибудь новостей, которые мне необходимо поскорее узнать и которые меня совсем не обрадуют?
Улыбка Амир стала слегка кривоватой, потеряла свой прежний лёгкий оттенок. В глазах принца плеснулась и погасла ядовитая злость, он сделал несколько шагов по комнате и, не желая звать слуг, сам взял со стола кувшин и наполнил две чаши для себя и Зарифа.
- Есть что-то от насмешки в том, чтобы пить золотое алаццианское в день побега алаццианки, - Амир протянул одну чашу визирю. - Будто пьём за неё и за всё её вероломное племя.
Передав Зарифу чашу, сын халифа отступил к окну, взглянул на искрящиеся струи фонтана и, пожалуй, только сейчас признался себе, сколь уязвлён побегом инфанты и в какой мере ищет в своём учителе и воспитателе поддержки.

гарем---\/

Слуга прошептал, что у светлейшего принца сейчас разговор с мудрейшим визирем, потому Сиртлан притормозил, задумавшись. Амир хотел, чтобы ассасин доложил о расследовании ему, не упомянув другие имена. Конечно, Энвер, если пожелает, то получит всю информацию, но это личная сфера деятельности Сиртлана, тут вступают в действие иные правила.
Не мало не смущаясь, телохранитель попросил слугу доложить вскользь принцу Амиру, что Сиртлан ждёт дальнейших распоряжений, информация получена.
Мысль о том, что хозяин лавки является явно однокашником ад Гасика по Цитадели ассасинов, слегка тревожила. Это могло означать что угодно, но совершенно точно означало - проблемы. Большие, толстые и глубокие. Что будет дальше - зависит от многого, но теперь и от Сиртлана тоже. Потому что в мире всё взаимосвязано и просто так не случается. Уже сейчас можно было прикинуть возможные последствия... и это не радовало.
Так что телохранитель уселся возле стены, вытянув ноги и расслабившись. Бубу устроился почти рядом, растянувшись на мраморной плитке, и зажав между передних лап добытое яблоко, принялся аккуратно грызть фруктовину. "Следователи" готовы были ждать аудиенции сколь угодно долго.

Слуга выглянул из створок дверей и подмигнул телохранителю, зазывно махая рукой, сжимающей надкусанный персик. Эх, если бы так манила Сиртлана красотка из дверей небезызвестного заведения или вдовиного домика... Но служба есть служба, пришлось вставать с такого уютно-прохладного пола и тащиться в покои принца. Терьер, оставив после яблока аккуратно лежащие хвостик и четыре зёрнышка, потрусил следом, держась возле сапога асассина.
Одного взгляда хватило, чтобы понять, что благой Амир полностью доверил дело ибн Фатху. Оно и понятно, наставник всегда был рядом со старшим принцем, особенно если дело касалось политики.
Поклонившись принцу и царедворцу, ад Гасик преспокойно изложил суть дела и некоторые из своих предположений, заранее давая пояснение - где именно делает допущение и собственные измышления, хотя и основываясь на собственном немалом опыте.
Так, довёл до сведения, что существует потайной ход из комнаты гарема... а вероятнее всего - это не единственный подобный ход, лаз и тайный заныр в посольстве.
Затем ознакомил с тем, что он нашёл, а именно - дом и лавку. По сведениям - дом купца из халифата, некоего Карима из Малины. И дом этот, а так же лавка, на момент нахождения были объяты пламенем в той степени, что можно было бы предположить - от данного здания останутся лишь головешки.
Упомянул о том, что горевшим домом весьма заинтересовались Орденцы, которые проникли туда и пытались даже тушить пожар.
Ни живой, ни мёртвой инфанты в доме не было обнаружено. Но девушка явно там побывала. Цель осталась неизвестной. Но вся картина произошедшего говорит о том, что побег был устроен намеренно, как и пожар. И этот вышеупомянутый Карим - человек не из простых.
Об остальном Сиртлан пока умолчал, собираясь решать по развитию событий как ему лучше поступить и когда лучше будет начать действовать не просто как телохранитель, но и как ассасин.
На сим ад Гасик почтительно замолчал, ожидая решения и дальнейших распоряжений. А так же льстя себя возможностью услышать размышления о произошедшем величайшего ума при дворе халифа.