>>> с рыночной площади

Под сумеречным взглядом Сеньора-прецептора двое конюшенных слуг, проворно тащивших сходни, метнулись прочь вместе со своим пунцовым сооружением. "Когда я буду вынужден сползать с коня на скамеечку, я заколю себя как свинью," - не без юмора мелькнуло у Сеньора-прецептора, но светлая тень веселья шуганулась прочь так же быстро, как и прислуга. Спрыгнув с Фариз, Диего потрепал атласистую шею вороного, на миг задержав ладонь там, где пульсировала тугая жилка. Он вложил в прикосновение свою признательность и любовь, - привычка, укоренившаяся с детства, машинальная, как приветствие, укреплявшая его власть и привязанность животного. Конюх, тоже алацци, склонил голову почти в таком же крутом изгибе, как вороной, но получил куда меньше вложенного в благословение внимания.
Сеньора- прецептора встречал управляющий, а мог бы встретить и граф Эскаланте. Диего мысленно отметил этот момент. Его сопровождающими занялись слуги, хотя вышколенная охрана прецептора дождалась его разрешения,прежде чем спешиться. Если кого-то из солдат и удивил жест-приказ Диего держаться наготове, то вряд ли хотя бы двоих из отряда. Ситуация была слишком неординарна,чтобы удивиться подобной команде.
Одетый в цвета представителя, однако с вышитым гербом Алацци, мажордом жестом подозвал слугу с приветственным бокалом воды на подносе и сам поднес его Сеньору-прецептору. Чего Диего Альвараде хотелось меньше всего в этой жизни,так это пить воду. Он поднял ладонь над кубком, привычно концентрируясь на благословении, но должно быть был несосредоточен, - знакомое ощущение не пришло, мысли были заняты другим, - а впрочем, сейчас это не имело значения. Ритуально подняв бокал, Диего позволил тонкой струйке воды оросить землю под ногами, - традиционно это должно было принести благо и процветание дому, принимавшему его гостем, долголетие и здоровье его главе и всем домочадцам. Немало для нескольких капель воды, и всерьез к ритуалу Диего относился разве что лет семнадцать-двадцать назад - тогда он ко всему относился всерьез.
- Проводи меня к графу Эскаланте. Немедленно,- заметив, что мажордом собирается сказать что-то впоперек, Диего вложил в голос выверенную долю беспрекословного приказа. - Где бы он ни был и чем бы ни был занят.
Замешательство мажордома читалось на мясистом лице с четкостью свежей прописи, и это укрепило подозрения Диего. Он сузил глаза.
- Где разместили вашу гостью?
Как меньшее, при неожиданном вопросе мажордома выдаст взгляд,- глаза укажут направление.
Но либо тот был отменно вышколен,либо Эскаланте не посвятил в свою авантюру даже слуг. Возможно ли?
- Я спросил, где размещена сеньорита, прибывшая сегодня? Отвечай, человек.
Как правило, с алацци-простецами не требовалось магии, они уже были под чарами мрачноватой репутации Сеньора-прецептора Альварады. Диего не повышал голоса - он не делал этого почти никогда, - но мажордом, казалось, готов был выпрыгнуть из шкуры и удрать прочь или наподобие червя ввинтиться в землю.
И при том он не сказал ничего. Никакой сеньориты в представительство сегодня не прибыло, - и хоть ты ему череп тисками зажми. Эскаланте явно был хитрее своей прислуги.
Помедлив, Диего Альварада понаблюдал, как по седеющему виску мажордома сбегает капля пота, и чуть улыбнулся, освобождая того из хватки взгляда.
- Хорошо. Веди к графу.
Но вместо облегчения мажордом заметно пошатнулся. Он двинулся было свалиться на колени и удержался с таким усилием, что Диего досадливо сжал губы. Не пришлось бы еще от инфаркта лечить перепуганного старика! Но следующие слова мажордома заставили его забыть всякую заботу о чьем-то здоровье.
- Что значит: нет? В такую раннюю пору? Если ты лжешь...
Запугивать беднягу больше не требовалось, это было слишком ясно. Диего отстранил мажордома с дороги и широким шагом прошел через двор к галерее под колонадой, так живо напоминавшей ему дом, что впору было, не глядя, протянуть руку к деревцу у входа и сорвать гроздь ягод, еще наверняка белых и терпко-кислых об эту пору года.
Но это был не Парабран и не его дом. И иллюзия лишь раздражала теперь. Сбросив в несколько шагов одолевавшее его нервное напряжение, Диего позволил суетящемуся мажордому взять-таки на себя роль проводника и отвести гостя в уютно обставленную комнату,возможно,служившую библиотекой.
Привыкшие чувствовать интонации и оттенки, слуги двигались бесшумно и быстро,как тени от костра. Диего был окружен максимумом заботы в минимум времени, на столике появились вино, фрукты, легкий завтрак, - и как можно быстрее прислуга исчезла прочь, бросив ему на растерзание все того же безответного мажордома.
Его Диего отослал сам, ограничась приказом распахнуть настежь окно,выходившее в дивный по красоте сад.
Обещание найти графа, где бы тот ни был, и незамедлительно передать ему приглашение прибыть в представительство Диего выслушал без внимания.
Едва оставшись один, он подошел к окну и тихо, тонко свистнул. Даже в городе есть птицы,- тем более,в саду,полном зелени. На свист с любопытным откликом прилетели две златошейки, а секундой позже, вертя головой, на ветку розового куста увесисто шлепнулся красноклювый говорун.
- Ты мне поможешь,- чуть слышно сказал Диего, устремив на говоруна взгляд. - Мне нужны твои крылья и твои глаза, малый брат.
Как всегда, имея дело с тварями малыми, он улыбался совершенно не так,как людям. Сухое лицо приобрело выражение почти мягкое, отвечавшее тому, что привычно велел себе ощутить Диего. Животных можно было заставить действовать лишь на их уровне - и проще всего это было сделать, излучая тепло и любовь. Говорун оживился, издал трель и перепрыгнул вниз,к самому подоконнику. Круглый глаз уставился в глаза Диего с сообразительностью.
Прежде чем отдать птице команду, Диего четко сложил ее в слова и внутренне собрался, готовясь наполнить их импульсом своей силы.

Сердце пропустило удар.
Он ничего не почувствовал.

Диего моргнул. Дыхание вырвалось из груди с неожиданным болезненным шумом. Говорун, утратив к нему интерес, вспорхнул и стал клевать что-то в ветвях. Он улетел. Он не почувствовал Диего.
Сглотнув сузим горлом, Диего быстро отошел от окна, взял со столика кувшин и плеснул себе вина.
"Я лишь устал. Я просто устал..."
Догадка была слишком ужасна.

Взгляд Диего метался по комнате, не останавливаясь ни на чем, - он не мог сосредоточить взгляд. Сделав еще глоток,Диего облизнул губы. Шандал, стоявший в углу у одного из тяжелых кресел, внезапно стал отчетливо виден, сфокусировав на себе все надежды Диего.
- Зажгись!
Кубок выпал из руки Диего, но маг даже не заметил этого. Вытянув руки,  он тяжело рухнул ладонями на стол, удерживая себя на ногах. Губы кололо, в ушах приливом ухнул пульс. Он понял, что находится на грани обморока.
- Зажгись! - почти беззвучно,в отчаянном усилии приказал он снова.
и отдаленно,эхом его привычной силы, что-то отозвалось, что-то всколыхнулось. Все пять свечей шандала вспыхнули ровным пламенем.
Облегчение было так безмерно, что Диего почувствовал, как защипало глаза. Я - маг. Я еще маг...
Он выпрямился, вскинув голову и не давая слабости завладеть собой. Впереди еще предстоял разговор с Яго Эскаланте. Холодная улыбка, искривившая губы Диего,была полна надменного пренебрежения. В доли секунды граф Эскаланте отодвинулся на дальний план его мира. Главное оставалось с ним, - он не утратил Силы.
И когда Диего Альварада подумал об этом с тем внутренним удовлетворением,с каким больной внезапно понимает, что он может встать и идти,- именно тогда он почувствовал смутную,торопливую пульсацию,сжимавшую палец.
Его яшмовый перстень тускло мерцал, будто изнутри его жег нестерпимый жар.
Магический заряд перстня, превращавший его в "колодезь", вместилище магической силы, был частично исчерпан.
Диего сжал перстень пальцами правой и тяжело уставился на яшму.
Чтобы зажечь свечи, он воспользовался "колодезем". Резервом, а не своей Силой.
Закрыв глаза,Диего Альварада поднес перстень к губам. он замер,чувствуя,как мир вокруг превращается в черный хаос.
Грешник,проклятый Создателем. Грешник настолько, что его магической Силы не хватило даже зажечь свечу.
Ни пост, ни умерщвление плоти не вернули ему милости Создателя.
С мертвенно-бледным лицом, сплетя пальцы рук в замок, Диего Альварада повернулся к двери, за которой уже слышались шаги и голоса.
Впрочем,это не были шаги орденской стражи. Пока еще - нет. Это был,надо думать, граф Эскаланте. Предатель, похитивший - или подбивший на бегство, что по сути, одно,- прекраснейший цветок Алацци.
Тяжело и сумрачно Диего Альварада, Сеньор-прецептор Ордена в Парабране, смотрел на дверь, ожидая встречи.

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-01 02:23:08)

Годы изменили каждого из них. Диего всматривался в лицо сверстника, смутно удивляясь происшедшим, в отдельности - почти неуловимым мелким переменам, создавшим из сопляка, каким он запомнил Яго Эскаланте, взрослого, уверенного в себе мужчину. Слишком уверенного в себе. Склонный к подозрительности в силу характера и определенных нюансов своей службы, сегодня Диего был не просто подозрителен. Его чувства обострились, он отмечал мелочи, какие благодушно упускал из виду в иное время. Во только трактовал он их сегодня исключительно однобоко.
Уверенность графа Эскаланте показалась ему вызывающей дерзостью, явно скрывавшей успешно совершенную мерзость. И эта мерзость в мыслях Диего Альварады приняла формы, почти противоестественные.
Он услышал в приветствии графа не вопрос, а знание, - мимика и поза, все подтверждало: граф попусту задает вопрос. Казалось бы - зачем? Но Альварада лишь бледно усмехнулся. Ему не требовалось спрашивать, зачем преступник надевает маску удивления.
История,о которой сплетничали при дворе,- история, достойная романтической девочки-подростка,но не взрослого парня,каким тогда был граф, - прошла мимо Диего. Он тогда мотался по провинциям, улаживая дела пресепторий. Но,в силу воспитания. он не мог не судить о происшедшем с позиций исключительно жесткой морали. И человек,который пару лет назад осквернил невинность мыслей и чувств девочки, едва становившейся девушкой, мог быть ныне способен на любую низость.
Он шагнул к графу.
- Эскаланте,не тратьте свое и мое время. Риторика неуместна. Я полагал, что инфанту вы спрятали здесь. Но вы, похоже, считаете себя хитрецом.  Откуда сейчас вы пришли? Куда вы ее поместили?
С каждой синтагмой Диего Альварес делал шаг к графу, как боец, выбирающий позицию для атаки и желающий загнать противника в угол.

- Хорошее алиби. - Даже без магии Диего мог воспользоваться иным даром, данным ему от природы,- отмнной памятью. Досье о значимых фигурах Столицы, коль скоро сюда он вез августейшую подопечную, прецептор Ордена просто обязан был проштудировать. И некто по имени баронесса Араго в этих досье была. - Девица Соланж, баронесса Араго при сомнительных обстоятельствах? Ваша содержанка,граф?
Отменно тренированный голос мага передал весь сарказм относительно подобного "свидетельства невиновности".
Он уже был напротив графа, неподвижно стоявшего у стены, и сделал еще пол-шага,останавливаясь вплотную, так, что между их одеждами мог упасть лист бумаги, но не более того.
- Поговорим.
Сама мысль о задержке кидала в нервную дрожь, с которой Диего справлялся с немалым внутренним усилием. Пока этот хлыщ пытается тянуть время, возможно, ее перевозят куда-то, и опасность растет... Но он не видел иного пути, как постараться вытянуть из противника нужную информацию.
Альварада движением подбородка указал в сторону кресел, прочь от двери.
- Без подслушивающих слуг.
Он распахнул дверь настежь, коротким ударом ладони по филенке, отчасти успокоив себя этим насилием над неодушевленной материей. Теперь подслушивать под дверью было бы чертовски затруднительно, если разговолр будут вести двое, сидя или стоя рядом.
- Как взрослые люди, Яго, мы хорошо знаем оба, сколько причин и планов возможны для ее похищения. Особенно теперь, когда Столица бурлит.
Сцепив руки за спиной, настолько сильно вдруг оказалось желание пустить их в ход, Диего отвел яростный взгляд от лица графа. Тем не менее,его голос стал льдисто-спокоен,даже слегка с ленцой.
- Сознаюсь. Мне плевать на политику. если вы предаете корону - вами займутся суд и палач. но если...
Самая мысль произнести подобное перехватила его горло гарротой. Болью резануло гортань. Не закончив фразы, в каком-то кровавом мареве, от которого стало чрно в глазах, Диего внезапно развернулся к хозяину дома и схватил его за ворот, скручивая на горле ткань с силой, какую никогда не применял к человеку.
- Сволочь, если ты хоть пальцем тронул это дитя... я не отдам тебя палачу! Клянусь душой,- твоей смерти посочувствует ад!

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-01 03:09:45)

Польза ослов в том, что порой они способны вовремя пнуть в голову. От пронзительной боли - а достославный дон Яго ухитрился попасть именно по локтевому нерву - черный морок, окутавший Диего, пал, и наваждение отступило. Что позорнее и недостойнее клирика, утратившего самоконтроль!
Диего разжал пальцы, все еще скрюченные птичьими лапами, отвернулся от графа и сделал пару бесцельных шагов к окну, жестко выпрямив спину и сплетя пальцы за спиной в узел. Время, потребовавшееся ему, чтобы прийти в себя, понять, как он только что себя повел, - и отстранить на время гнетущее осознание своей вспышки, заняло один глубокий вдох. Затем прецептор Парабранский развернулся на каблуках к графу Эскаланте.
- Я принесу вам самые искренние извинения, если выяснится, что мои подозрения ошибочны.
Он говорил сухо, не утруждая себя интонациями, и смотрел прямо на дона Яго.
- Полагаю, это именно то, чего вы можете сейчас от меня желать. А теперь я намерен обыскать представительство, чтобы удостовериться в отсутствии Ее Высочества. Вы будете чинить препятствия мои людям или предпочтете завершить этот малоприятный инцидент быстро? Я попрошу вас распорядиться передать ключи от всех помещений командиру моего отряда. Можете приставить к моим людям своих наблюдателей.
Огонек свечи задел его внимание на краю зрения. Диего повернул голову и с неподвижным лицом две секунды рассматривал шандал, словно в том было нечто необыкновенное, а затем снова взглянул на Яго Эскаланте. Или, скорее, - сквозь него.
Мессы мне не служить... Но любой старший прецептор приглашается Зеницей к служению в главном Храме, это традиция и честь. С Зеницей мне лучше не встречаться, пока я не сумею...
Пока он не сумеет - что?
Возможно ли восстановить магическую силу, если ты пал так глубоко?
Он ощущал себя так, словно внезапно ему отрубили ноги. И вместе с тем, даже теперь, чувство юмора, хотя и черного, не покидало Диего. Если Яго  Эскаланте - допустим, на самый тонкий волос допустим,- действительно ни при чем... то маленькая ертовка инфанта натянула нос всем нам.
Воспоминание о лукавых глазах этого ребенка, возможно, где-то смеющегося над ним и над ними всеми, тенью внезапной улыбки скользнула по жесткому лицу прецептора. Но улыбка истаяла, так и не появившись.
Погибли семь человек. Что бы ни затевала озорница, - смерть семерых не могла входить в ее планы.
Альда, девочка моя. Альда, где ты, проказливый эльф?..
Он не сомневался, видя до наглости самоуверенную рожу графа, что в представительстве найти инфанту им не удастся. Спрятал ли тот ее где-то в городе, за городом? Бордель-мама Араго подтвердит что угодно, если ей это выгодно. Куда направить поиски - теперь, когда у него нет даже способности использовать маленьких, всепроникающих шпионов-зверьков или птиц?

Граф Эскаланте предоставил Диего возможность передышки и восстановить способность к логическому размышлению. Молчаливо наблюдая, как тот отдает приказания прислуге, он понемногу сбросил с себя напряжение. Не так просто отстраниться от мысли о собственном увечье, но первый шок уже прошел. И когда прецептор Альварада, в свою очередь, коротко проинструктировал капитана своей стражи об обыске, упомянув о необходимости быть не только вежливым, но и предельно внимательным к деталям, - он уже знал, как поведет себя с графом в дальнейшем.
Отправив служивых, он обернулся к графу. 
- Оставим в стороне мою версию и примем вашу. В таком случае, вы можете помочь в поисках - вы и ваше знание Далара. Где мы можем поговорить без риска быть услышанными?
Диего не хотел предавать огласке не только сам факт исчезновения инфанты, но и,тем более,- детали. Некоторые из которых могли вызвать у внимательного человека определенную толику сомнений. Приученный не лгать, впрочем, прецептор Ордена умел скрывать правду, не произнося ни слов лжи.
Он коротко рассказал все, что знали - и под суровой клятвой держали в тайне - его собственные люди. Как инфанта явила признаки недомогания, и было решено переждать опасное время в прецептории, не доезжая Далара, как затем среди ночи, занятый делами,он сам, глава ее сопровождения испытал беспокойство по поводу принцессы и зашел к ней в комнату, - и как обнаружил ее отсутствие.
- Если это было бегство,  то к кому, кроме вас, могла бежать сеньорита Альда? В любом случае, похищение или побег, кроме служанки, пострадавших не было. Окно было открыто изнутри, таким образом, можно предполагать, что девушка была отчасти соучастна в своем исчезновении. Но гораздо неприятнее другой момент.
..Семь трупов. Шестеро солдат, один маг-субалтерн, по сути - только ученик, а не маг. И следы магической битвы в трактире. Битвы, в которой мальчишке-магу не предоставлялось и шанса на победу, судя по оставленным следам.
- А теперь - если у вас есть соображения, я должен их услышать. И, соответственно, уточнить направление поисков.
Он не отказался - и не откажется, без точных доказательств невиновности - от подозрений в адрес графа. Но даже ложь,если противник намерен отводить от себя внимание, сможет выдать правду опытному наблюдателю.
..и неприятным насмешливым голоском где-то внутри отозвалось эхо: .. даже ложь может выдать правду... бывший маг.

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-01 16:24:47)

Да, ты действительно не знал деталей, Яго... Опыт прецептора, мага и служителя Господня - это опыт десятков лет наблюдений за людьми, помимо прочего, и опыт суждений. При всем том, что Диего не оставил подозрений,сейчас он видел - слова о том,как исчезла инфанта, о том, что произошло в трактире, были для Яго Компостеллы полной новостью. Неужели ты был так глуп,что не позаботился о ее безопасности от начала и до конца пути? Или твои наймиты чего-то не поделили в трактире? Ты обеспечил себе алиби у этой бл... баронессы... ты знал, что алиби тебе пригодится,и пошел к ней. Маг,сильный маг,справившийся с пусть молодым, но все же магом-бойцом Орденской выучки... Где ты нанял его? Мог ли он работать на кого-то еще?..Необходимо самому поговорить с девицей Соланж.
- Маг,возможно, наиболее реальный наш след, - прецептор привнес в тренированный голос самую малость доброжелательности. Чуть вздохнув, так, чтобы его сокрушение заметил собеседник, Диего сел более расслабленно и глянул в сторону стола. Он вспомнил, что с самой ночи сделал несколько глотков вина и воды, но не взял в рот ни крошки. - За этой кутерьмой я, признаюсь, забыл поесть. Вы не распорядитесь принести фруктов и хлеба?.. Давайте потянем за эту нить. Купить можно услуги любой профессии. Если бы человеку с деньгами потребовался маг,  - с чего следовало бы начать его поиск в Даларе? - и, зная, что графу хватит ума понять умолчание, решил закрыть самую возможность ассоциации, озвучив ее совершенно небрежно: - Как, например, действовали бы вы сами? И, если не против, расскажите, что это за "Союз свободных"? От чего они свободны, любопытно знать.
Он вытянул ноги, сплел пальцы рук в излюбленном замке,поднес ко рту.
- Чуть позже я попробую также получить информацию в Верховной Прецептории.
Куда я должен был явиться сразу по прибытии в Далар... Дьяболон! Я должен был отправить сюда капитана с отрядом, но сам - ехать прямиком в канцелярию Зеницы и доложиться о прибытии.
На миг он прикрыл глаза. Да, конечно, заметить,владеет ли кто-то магией и в какой мере, со стороны невозможно. Но сейчас у Диего Альварады было еще меньше желания являться в Даларскую Пресепторию, чем часом прежде.
Хотя Зеницу он видел после прецепторского посвящения всего лишь раз, у Диего сложилось о нем определенное мнение,- и сейчас оно не укрепляло Альвараду в стремлении быть осчастливленным его аудиенцией.
Но если какая-то доля информации о противниках - о том же Союзе Свободных - может помочь отыскать инфанту... Ведь день Зеницы расписан по минутам, - вряд ли именно сегодня у него найдется время на прецептора Парабранского. Порой аудиенции приходится дожидаться днями и днями.

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-01 19:23:01)

Сколько уловок и умолчаний. Сколько едва заметных пауз и смен ритма речи. Альварада улыбнулся и чуть склонил голову в благодарности за угощение, хотя из всего предложенного взял действительно лишь плод манго и серебряный фруктовый нож. В нем пробуждалось любопытство, на смену недавнему сверхнапряжению, - как долго Яго сумеет держать язык за зубами?
Но слова о продажности орденских магов заставили его улыбку заледенеть.
- Граф, примите совет: не подвергайте сомнению мораль служителей Ордена. Не маг, вы представить не можете, насколько для нас губительно грехопадение.
На сочной оранжево-желтой кожице фрукта остались легкие вмятины от пальцев. Заметив это, Диего отрезал себе ломтик и положил плод на тарелку. Сочный и спелый, манго показался ему безвкусным словно сделанным из бумаги.
- Досадно, что вы не обладаете криминальным умом, дон Яго, - добавил Диего,заставив себя усмехнуться. - Это могло бы сейчас нам помочь. Хорошо, попробуйте ликвидировать пробел в ваших познаниях. И не утруждайте себя поиском сильного мага, - рычание льва знакомо шакалам. Найдем шакала, узнаем и обо льве.
Он перекатил на языке фразу "Союз свободных", поразительно нелепое сочетание слов и смысла, и сосредоточенно  глянул на графа.
- Тогда давайте пока коснемся другого. Вы в курсе положения дворцовых дел. Может исчезновение инфанты иметь касательство к последним событиям? Какие слухи ходят о смерти северного конунга?
Движением, отточенным и бесстрастным, он отрезал еще один ломтик и отправил его в рот, после чего протянул руку к хлебу.
- Поясню свою мысль. Виновные в убийстве могут постараться отвести подозрения косвенным путем. Например, поставив в центр внимания другое преступление - и направив подозрения в нем на кого-то иного. Кто считается больше всего заинтересованым в смерти конунга?

Выслушивая рассуждения графа, прецептор деликатно и быстро расправился с манго, уняв и впрямь давший,наконец, себя знать голод. Ломтик сыра на хлебе довершил трапезу, пожалуй, самую обильную за последние пять дней. Диего держал себя на хлебе и воде,понимая греховность своего вожделения к сеньорите Альде. Он верил, что умерщвлением плоти совладает с искусом, что Создатель милостиво убережет его от бездны.
Верил... до последнего.
Сегодня он пал еще ниже, если это было возможно. Осознав, что он утратил свой дар, - несмотря на все усилия, молитвы и жестокую аскезу, - увидев, что не в силах сделать с Огнем то, что запросто проделывал безусым мальчишкой, Диего Альварада пал до хулы на Создателя. Не имели значения свидетели его греха, - хула была вознесена мысленно, и собственное его сердце было свидетелем против него.
Впрочем, одной из способностей Диего Альварады,  прецептора Парабранского, сделавшим его бичом еретиков, давно уже называвших его просто "инквизитором Парабраны", было умение принимать факты как есть и не давать им поглотить свою способность к действию.
Диего не был в последнее время в курсе дел Императорского двора, но достаточно искушен в делах двора Алацци, чтобы знать, как может отреагировать расфранченный птичник королевских прихлебателей, когда его всполошит событие, подобное недавнему. Слова графа подтвердили его ожидания.
- Поистине говорят верно: нет страшнее угрозы, чем чужому мирить семью, - бледная тень улыбки должна была передать глубину его озабоченности. Диего зыркнул из-под полуприкрытых век на графа. - Шази и ханы, говорите... И те и другие искушены в интригах и содержат прекрасно подготовленных тайных агентов и убийц. Если нападение на ее высочество будущую императрицу было бы подготвлено ими... или же подготовлено достаточно хорошо, оно бесспорно имело бы успех. Но что,если оно действительно имело успех, что бы там ни видели глаза свидетелей?.. И другой момент. Если у иных королевских родов есть второй наследник или хотя бы наследница,то дом Алацци лишен этого запасного варианта. Храни Создатель,  - он сделал оберегающий жест рукой в сторону символики королевского дома Алацци, как подобало, занимавшей почетное место на стене кабинета, - если что-то случится с нашим королем, отсутствие наследницы приведет к смене династии. Это одно, а другое... очевидная политическая ценность инфанты Альды - слишком сильный козырь для противников, которым никто не посмеет пренебрегнуть. Особенно если эта карта сама спешит прийти к ним в руки, движимая - не так важно, какими побуждениями.
Приглушенные коврами и дверью кабинета послышались шаги, по четкости которых легко было угадать строевую выучку, и иные, шуршащие торопливо,которые Диего успел уже узнать, имея дело с графским мажордомом.
Задержав тяжелый взгляд на собеседнике на секунду-другую, Диего Альварада поднялся и учтиво наклонил голову в точно отмеренной плоскости символического поклона.
- Благодарю вас как за гостеприимство, так и за информацию. Ее Высочество наверняка с благодарностью примет гостеприимство представительства, как вы и были уведомлены письмом королевской канцелярии. Разумеется, когда она соблаговолит вернуться. Неугомонная темпераментная юность... уверен, граф, вы позаботитесь известить меня сразу, как только инфанта почтит вас появлением. И дабы не утруждать ваших людей, я оставлю несколько человек, чтобы вы могли сразу же послать мне известие.
Очевидно,деликатность или приказы хозяина не позволили мажордому нарушать покой беседы за закрытыми дверями, так что это проделал командир королевской стражи, приданной под руку сеньора-прецептора. Его стук в дверь и громкий доклад о своем прибытии с докладом не заглушила бы и труба Апокалипсиса.
Как и ожидалось, Её Высочество в представительстве и прилегающих постройках, а такоже в саду или иных местах пребывать не изволили.
Сеньор-прецептор отдал распоряжение, о котором уже предупредил графа, оставляя несколько стражников на территории представительства. Не занимая время и слух графа Эскаланте ненужными разговорами в его присутствии, Диего лишь напомнил капитану о прежде отданных приказах, и тот удалился.
- У нас обоих день предстоит достаточно насыщенный, граф, - Диего взглянул за окно,где солнце уже ярко играло тенями и бликами. - Я оставляю вас вашим заботам и возвращаюсь к своим. Пусть события этого утра,равно как и ночи, не помешают нам должным образом понимать друг друга. Благая длань Создателя да поспешествует вашим трудам.
Он поднял руку для привычного благословения и направился к выходу, не дожидаясь и не нуждаясь в провожатом.

>>Рыночная площадь

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-05 00:44:06)

Улицы города
Сады Альгамбры. На юге, где солнце порой испепеляет зноем и в пыль стирает любое цветение, а краски дня выжигает до мертвенно-желтого, - ароматные и пышные, крупные цветы - дети воды. Не так-то просто среди скалистых холмов выращивать виноградники, розы и нежный миндаль. Альгамбра, сказка, воплощенная искусством художников, мастерством зодчих и деньгами правителей, - святилище воды.
Здесь, в Даларе, с водой обстоялокуда как проще. И казалось, что созданная здесь копия - прекрасная, драгоценная, но копия, - лишена аромата. Того жгучего аромата зноя и смерти, вопреки и в торжестве которых истинная Альгамбра распускается сказочным цветком.
Такова участь всех копий, всех подделок.
Но лишь тот, кто видел истинное творение, поймет, что перед ним - воспоминание, отзвук, эхо и тень.
Для Диего Альварады даларийская "Альгамбра" была не более чем здоровенным комплексом зданий, выстроенным на выпендреж и показуху. Он признавал восхитительную политическую мудрость подобного творения, но восхищаться политическим жестом не означает любоваться его воплощением.
Когда "черный всадник на черном коне" появился снова у врат представительства, прислуга уже была настороже и наготове потворствовать самым неожиданным желаниям злополучного гостя. Только на этот раз мешок камней упал не на плечи управляющего, - Диего требовался лекарь и тот, кто отвечал за внутреннюю безопасность представительства.
Этот последний и рыцарь Ордена, по естественному факту своего сана - инквизитор, приветствовали друг друга со взаимным отчужденным уважением. В кратких словах Диего объяснил ситуацию с грифоном и предупредил о скором появлении хесского сотника. Ситуация, в которую былизамешаны алаццийские граждане, не могла бы затрагивать ничьих интересов кроме Алацци, если бы не "мелочь" - тот факт, что Брану Варрену довелось увидеть магический девайс охрененной разрушительной мощи. И что Бран Варрен при этом отвечал за невесту Императора.
Пока грифоньером занимался лекарь представительства и пытался выяснить, что за дрянь превратила яркие глаза алацци в ониксовые стекляшки, а разум - в пастбище призрачных слонов, пока он выводил грифоньера из этого состояния, чтобы подготовить к допросу, - один из задних, служебных двориков представительства спешно переоборудовался к приему грифона. Кузнец заготовил цепи и ошейник, его помощник с парой стражников установили надежную клетку.
Дверью в тот же дворик, стена к стене, выходил и карцер, куда, по случаю, сейчас должен был быть размещено новый постоялец. Как все представители его ремесла, лекарь бухтел и ворчал о жестокости размещать больного отравленного и во всех отношениях нуждающегося в королевском комфорте недужного в такое убогое место, как ледяной карцер, - ну а когда туда же, в соседнюю конуру оказались переправлены некоторые инструменты, обычные для Диего или дона Маттео Хезы, лекарь взвился водяным змеем, которого за охвостье цапнула каракатица.
Еще один одержимый новыми идеями относительно... как там они повадились называть? "Права человека"? Диего Альварада вполне разделял концепцию, что у каждого человека есть определенные права. Например, у него - право допросить, и если надо, - под пыткой подозреваемогго грифоньера. а у того - право быть пытуемым, если он не захочет использовать свое право на свободную беседу с инквизитором.
В приступе своего человеколюбия лекаря занесло до того, что он хватанул Диего за руки, пытаясь потрясти и тем довести свою позицию до его осознания. На беду, проницательность медикуса была столь велика, что он сжал прецептора четко за рану. В том, что следом он вписался в стену, не было со стороны Диего ничего личного, - лишь рефлекторное нежелание терпеть бессмысленную боль.
- Человеку твоей профессии не стоит так горячиться, медикус. - Диего поправил мантель на плече, снова пряча руку, посмотрел на ладонь, обтер кровь с пальцев тряпицей из инвентаря лекаря. - Чуть позже ты мне понадобишься, но сперва у меня есть другие дела.

Вторым по положению в отряде и по магической силе после него самого был рыцарь Ксавьер Эстебан Вега. Молчаливый, исполнительный, внимательный и, как предполагал Диего, - чертовски себе на уме. Но помощником он был незаменимым. Ксавьер не нашел странным распоряжение быть наготове с тем, чтобы отправить магическое послание с почтовым соколом в Парабран, к вице-пресептору, как только дон Диего закончит с допросом подозреваемого. Дон Диего мог бы и сам поместить в куцый птичий разум такое задание, разве нет? Но вполне естественно перепоручить простую работу другому, если сам дон  Диего занят вещами более важными. Вот поэтому Диего и выбрал для своих поручений именно Ксавьера Эстебана, - тот сам находил приемлемые объяснения.
- Составь послание так, чтобы Эстремадура смог наилучшим образом донести до Его Величества возможное недовольство Ордена тем, что община грифоньеров, подчиненная лишь короне Алацци может оказаться замешана в заговоре против Империи. Ставь акценты на возможности, а не факты, и пусть Эстремадура проявит максимум своих талантов к умолчаниям и намекам. Рано или поздно, мы добьемся переподчинения Крылатых нашей пресептории.
Скупая улыбка, сопровождавшая поклон Ксавьера Веги, была в полной мере понимающей.

Ко времени, когда грифона привезли в представительство, основные дела, которые Диего хотел решить без хесского свидетеля, уже были улажены. Разговор с доном Яго предстояло перенести на потом, - того не было в представительстве, - да впрочем, его безопасник и сам мог поставить Эскаланте в известность, а ума, чтобы оценить опасность инцидента для репутации Алацци, у дона Яго наверняка хватило бы и без подсказки.
Диего сидел на табурете во дворе, куда с надлежащими хлопотами, суетой и шумом впихивали грифона, а лекарь трудился над его рукой, опять по привыче что-то недовольно бухча. он предпочел бы, чтобы пациент не только закатал рукав, а разделся до пояса, - но как раз этого не предпочел бы сам диего. У него не было ни малейшего желания привлекать внимание медикуса к другим рубцам, все еще слишком свежим и характерным.
- Харр Бран, - он кивнул, не вставая, - сейчас наш почтенный медикус закончит со мной, и займемся грифоньером. А тем временем располагайте гостеприимством алацци. Вино, закуски, если хотите, - управляющий покажет вам "Альгамбру".

Хес оставался хесом. Алмазный лед глаз вспыхивал, когда сотник пялился на озорных алаццийских служанок, а те придавали своим мордочкам то нарочитое скромно-постное выражение, какое бывало припасено у простолюдинок на присутствие служителей Ордена. При этом выглядели девчонки куда как соблазнительно и дышали волной, заставляя оживать и колыхаться натянутые на взволнованную плоть изделия даларских ткачей. Стрелявшие в могутного зеса глазки и тугие задки под вышитым полотном внимания Диего не занимали, он наблюдал за гостем, оставляя мораль обслуги заботам управляющего. Здесь , под натянутым от солнца тентом, было чуть прохладнее, чем на солнце, а знобило Диего лишь от усталости. Собственно, потому он и воспользовался услугой лекаря здесь, во дворе, а не в промозглом, в лучших алаццийских традициях, карцере, где сейчас дожидался своей участи грифоньер.
Вместе с тем,отсюда Диего мог видеть, как в клетке разместили грифона, как кузнец надежно замкнул длинные цепи на гордой шее птицельва, как жадно припал одурманенный полузверь к бадье с водой, пытаясь выгнать из себя непонятную одурь.
На сочувствие и оперативно проявленную смекалку хеса Диего усмехнулся глазами и символическим жестом поднял кубок с вином.
- Благословенна лоза, рожденная поцелуем земли и солнца. Благ будь огонь, что зажжет она в нас. Благодарю за участие, харр Бран, хотя все, что мне надо, это поспать с пол-часа - час. Нет, рана несерьезна. Птичка лишь пошутила.
Он встал с табурета, осторожно опуская рукав поверх бинта, распорядился, чтобы лекарь проследил за состоянием грифона - не впадая в самоубийственное усердие и не влезая в клетку, - указал одной из служанок на свой порванный грязный плащ и кивнул хесу в сторону тяжелой двери вниз.
Присланный для черной работы, палач дожидался в шагах трех от сеньора-пресептора и его блаародного гостя, не подавая признака различия межу собой и собственной статуей. Глянув на него Диего обронил лишь: "Жди здесь", - и прошел внутрь карцера, не оборачиваясь на хесского воина, заведомо шедшего следом.
Внутри было не так уж и зябко, жаровня, к тому времени достаточно нагрела маленькое помещение, равно как и инструментарий, в этом нуждавшийся.
Грифоньер был вполне подготовлен - раздет и растянут крестом на чуть наклоненной назад деревянной раме.
Диего посторонился, пропуская хеса, и остановил его рядом с собой. Он заговорил негромко, только для собеседника.
- Я обдумал ваше право знать то, что предшествовало нашей встрече. Вы - защитник и, отчасти зная хесов, я думаю, - доверенное лицо нашей будущей Императрицы. Вот то, что видели на площади все: неожиданно грифон скинул всадника, тот потерял сознание, а грифон начал крушить базар. Теперь = два слова о том, о чем даларцы не задумаются. Грифон и всадник связаны так, что один помирает, если умирает другой. Птицелев не мог просто взять и скинуть грифоньера. А грифоньер обучен плотно сидеть в седле, даже если в небесах разразится буря. Пена из клюва у птички и остекленевшие глаза всадника - дополнение к картине.
Диего усмехнулся, не отводя взгляда от спокойных серо-голубых глаз северянина. Он немного помолчал, давая тому время выверить ответ или не отвечать вовсе.
- Вы поможете мне в грязной работе, харр Бран. Я не намерен пока что делать достоянием третьих ушей то, что рассчитываю узнать от этого парня.

Что было поистине привлекательно в этом хесе из хесов - так это незамутненная цивилизацией радость жизни. То как Бран Варрен харчил все, что попадало под руку съестного, заливая доверху вином, на секунду-другую заставило Диего улыбнуться куда более душевно. Хотя и недолго. Удивленный более чем немного тем, что северянин, похоже, был готов допрашивать и пытать кого-то в общем зале кабака, Диего мысленно сделал еще одну пометку к характерам хесской породы. Он зыркнул на услужливо расстаравшихся служанок, дрогнул бровью в сторону палача, ускорив путь всей веселой компании прочь из карцера, после чего аккуратно, двумя пальцами, слямзил с тарелки гостя аппетитный кусок и медленно разжевал, давая себе вновь привыкнуть к мясу.
- Идеи обсудим, когда будут факты, а гадать не по мне.
Диего подошел к грифоньеру, хмыкнул, встретив враждебный и заранее упрямый взгляд, после чего неторопливо запил мясо вином, приканчивая содержимое своего кубка.
- Я предпочел бы вообще обойтись без допроса, - проговорил он. - У меня на этот час были совершенно иные планы, но когда возможно обвинение в ереси и отпадении от веры... Не разыгрывай удивление, парень! - неожиданно жестко отрезал Диего, увидев, как изумленно расширились глаза пленника. - Ты не мог не узнать по моим знакам, что я - служитель Господен, а не один из гарнизонных сбирров. Или ты решил, что пресептора Ока Императора может интересовать любая бандитская разборка, на какие в этом городе скоры в каждом переулке? Все, что мне нужно от тебя услышать, это то, как давно ты отпал от Храма и идешь по пути погибели? Кто был твоим наставником в ереси? Это был кто-то из твоей семьи, верно? Отец твой? Твой брат? Или скверна поразила твой род через женщин, чья слабость известна издревле?
Обвинение в ереси падает на всю семью, и если уж дознанием занимается орденец в ранге пресептора, - значит, подозрения братьев Ока весомее некуда. Безучастным взглядом Диего наблюдал, как его слова проникают изумлением в разум грифоньера, а изумление перерастает в страх за близких. Немного помолчав, чтобы парень поварился в своих домыслах, едва тот открыл было рот для возражения или возгласа, Диего перебил его, неожиданно мягким тоном.
- Я вижу, ты не успел погрязнуть в скверне слишком глубоко.  Ты решился на этот шаг из любви к близким, да? Тот, кого ты уважал... нет, конечно. Это была женщина, прекрасная как лунный сон, та, о которой ты грезишь. Мне искренне жаль тебя, наивный глупец. Неужели для тебя, грифоньера, не стало ужасным утратить связь с твоим собственным зверем, твоим птицельвом? Потерять его верность и близость его души? Преданный друг, который отдаст за тебя свою жизнь, - ты ведь знаешь. что его жизнь неразделима с твоей... и ты пожертвовал его сердцем - ради обмана? Ради обманщиков, которые скрылм от тебя свои истинные лица и намерения?
Молчание грифоньера, наконец, прорвалось. Он стал сумбурно и хрипло отрицать, не успевая понять, что именно отрицает, протестовать, не соображая, против чего. Выловив из его обрывочных фраз и возгласов пару слов, какие наилучшим образом его устраивали, Диего кивнул и повтторил их с лыбкой недоверия.
- Да? Но разве сбросил бы тебя, грифоньера, твой собственный птицелев, будь ты по-прежнему связан с ним душой, как тебе надлежит? Или ты все же в силах вновь ощутить его и дать ему ощутить тебя? Если так, то скажи, хотя бы, где сейчас находится твой гордый крылатый? Далеко или близко?
Грифона привезли, когда его всадник уже был заперт в конуре без окон и без возможности услышать. что происходило за стенами. Молодой грифоньер вслушался в свою глубину, сквозь которую проходила золотая нить его связи с птицельвом, - его лицо посветлело, глаза, поднятые на допросчика, загорелись радостью, - страх утратить своего крылатого зверя для грифоньеров действительно был самым грозным.
- Вот как, вы снова вместе, - взгляд Диего чуть потеплел в ответ этому полудетскому восторгу, но недоверие и недоумение он не скрывал. - Но тогда узнай у него, как получилось, что он тебя сбросил?
Выслушав ответ юноши, немного сумбурный из-за эмоциональной связи с его зверем, вторгавшимся отчасти и в пышление всадника, Диего нарочито обернулся к Брану и пожал плечами, прежде, чем снова взглянуть на парня.
- Боль? Нападение? По совести сказать - я не верю. Ну кто решится напасть на грифона здесь, в столице? Это же не дикая граница с племенной враждой... твой птицелев способен уточнить, что это было за нападение?
Конечно, кгрифон понятия не имел, как передать всаднику то, что он смог заметить, но путаное описание грифоньера его чувств дало довольно  яркую картину.
- Да, дротик с отравой выпустить в толпе удобнее всего на базаре. Но даже и так, - разве ты не усидел бы в седле и не помог бы своему птицельву? Что на самом деле произошло с вами обоими? Наш медикус должен был очистить твой организм от какого-то наркотика... Где тебя могли опоить, м?.. А главное - зачем? Ведь ты вез именно то... то, что тебе поручили... доставить...
Замедлив тон, с каждым словом позволяя памяти и мыслям грифоньера наполняться недавними картинами, Диего не стал заканчивать фразу. он перехватил выражение догадки в лице парня и отозвался на него коротким жестом, словно тоже словил озарение.
- Ну конечно, это мог быть только...
- ..тот часовщик! - в голосе парня прозвучало искреннее изумление. - который сделал эту...
- Но зачем? - удивление Диего было самым искренним. - Ты делал свое дело. Зачем тебя опоили?.. Кстати, куда ты должен был доставить эту вещь?.. Такая тонкая работа для простого часовщика...
Но как раз этот момент мальчишка усвоил четко. Он отчаянно замотал головой. Он не должен, не может, не смеет, он дал клятву, что никому не расскажет...
- Понимаю, - Диего владел голосом с отточенно тонкой нивелировкой, и его мягкость теперь была близка к угрозе, равно как и к насмешке. - Тебе нужно оправдание. Перед собой. Нет, ты не слаб. Ты просто не сможешь не сказать.
Под взглядом пленника Диего прошел мимо жаровни с инструментами к двери.
- Харр Бран, окажите любезность. Прижгите этому волевому парнишке бок, примерно до ребра. А я открою дверь, чтобы не так воняло... и чтобы он смог услышать своего грифона.
У двери Диего снова посмотрел на грифонера.
- Ты только что восстановил с ним связь. Твой грифон разделит твою боль и будет страдать из-за тебя. По крайней мере, он любит тебя и верен тебе больше, чем те, кто тебя подставил.

Запереть врага в ущелье страха, откуда нет выхода кроме контратаки - смертоносная тактика для нападения. Хотя доблестный хес явно старался "подыграть" на свой лад временному союзнику из Ордена, запугивая пленника ему в лад, - у Диего Альварады все больше складывалось впечатление, то Бран Варрен - из тех, кто выполняет просьбы в таком стиле, "чтобы больше не просили". Но тогда какого же дьяболона он сунулся на площади словно бы предлагая нечто большее, чем праздное любопытство?
Он появился на площади в неурочный момент, навязался не столько с помощью, сколько с напористым намерением присутствовать на допросе и получить информацию, - однако что он сам намеревался дать в ответ? Больше походило, что парень предпочитает получать все задаром, и пухлую красотку впридачу.
Диего был убежден, что нарочитая "варварская неуклюжесть" доблестного сотника - маска, "чтобы отцепились". И все больше приходил в недоумение о том, насколько ошибся в оценке хеса на площади.
Что ж, ошибаться - тоже приходится. И вместо союзника приглашать потенциального... врага?
За проявленную инициативу Диего поблагодарил сотника легким кивком и улыбнулся, холодно - сотнику, мягче, успокаивая, - грифонеру.
- Доблестный хес не знает, как мы, алацци, относимся к золотым птицам наших границ, - он ответил нарастающиему ужасу в глазах мальчишки-всадника, прежде, чем тот ужас перерос в ярость и заставил бы парня превратиться в сгусток самоубийственного безмозглого сопротивления. - Позволь мне помочь тебе и твоему грифону. Позволь мне не допустить твою семью до позора. 
Пришло время боли. И без того замороченные мозги молодого грифоньера взорвались пронзительно-долгой, выворачивающей все нутро вспышкой огня. Запах жжерного мяса бил в ноздри, надолго отвращая от жаркого. Диего следил за потом, дробью просыпавшимся со щек и лба пытуемого, за мучительной гримасой, на пределе молчания, - и отнял железный брусок ровно тогда, когда мальчишка уже был готов закричать.
Но не закричал. Своего рода подачка его гордости.
- Вещь, что тебе дали, сделана не алацци, - тихо шепнул Диего. - Парень, они могут называть себя твоими союзниками. Но они тебе не союзники, а предатели. Каждый рвет свое. Подставляют тебя. А с тобой - подставляют всю Алацци. Ты еще в силах меня понимать?
Он снова наполнил кубок и поднес к губам пленника. Парнишка заколебался. Потом жадно, как недавно - его грифон, - припал к краю. Ласково, очень мягко Диего коснулся ладонью его щеки, поддерживая голову юноши. Теплое прикосновение после боли - инструмент куда более жестокий, чем огонь.
Яростный и бессильный, клекот грифона раздавался над двором как отчаянный плач.
- Не заставляй его страдать за тебя. Не надо, - Между ними наметились те обжигающие тонкие узы, что прорастают из боли и оня между палачом и жертвой, между целителем и и беспомощным больным. Теплая рука, протянутая на помощь - вместо раскаленного железа и боли.
Диего ничуть не мучился философскими проблемами лжи и правды, добра и зла, выворачивая подобным образом реальность, если то требовалось. Мальчик-грифоньер был юн, его убеждения зиждились на эмоциях, и разбередить сомнения в недавних союзниках, противопоставив эмоциям преданности и любви, было несложно. Клятвы тем, в кого вера пошатнулась, теперь держались лишь на гордости, на стойкости, требовавшей не поддаваться боли.
Но и этот шаг Диего позволил ему пройти без потери достоинства. Не унизив себя мольбами и воплями боли - а лишь ощутив, как близок он был к одобному унижению.
он мог бы стать сломленным трусом - но ему предложили стать спасителем золотого крылатого зверя, бесценного символа Алацци. И, странно вывернув реальность, - защитить Алацци от предательской лжи "чужаков".
Сумрачный, тяжелый, взгляд юноши вперился в хеса, озаренного полоской солнца из раскрытой двери и вместе с тем - густым тлеющим жаром углей.
- Не при нем. Прошу, брат...
Диего повернул голову к хесу и чуть кивнул.
- Разумное предложение. Ваш кувшин уже пуст. Позвольте людям Советника позаботиться о вас вне этого помещения, харр Бран. Мы обсудим все чуть позже - и не здесь.

Как прекрасен этот темно-серый грозовой туман. Для Диего, выросшего в окружении каре- и черноглазых алацци хесские глаза всегда представляли зачаровывающее зрелище. Он не раз сожалел, что невозможно сохранить эти глаза отдельно от тел, как драгоценные камни, чтобы любоваться ими, в какой-нибудь подходящей оправе. Харр Бран изволил гневаться. И гнев, наконец, дал Диего разгадку к его сути. Отнюдь не дурак, - хитрец, нарочито играющий на раздутой варварской репутации хесов. Завоеватель, гоиовый положить империю к ногам своей прин..це...
От неожиданной догадки Диего присвистнул бы, будь он все тем же мальчишкой пятнадцати лет, поднаторевшим наблюдать за перемигиваниями почтенных доний и ушлых донов в тени храмовых колоннад. Сотник был достойно ретив, исполняя то, что считал своим долгом перед Короной. Но вот перед Короной Империи ли? И ради лишь невесты Императора?..
Опасная, требовавшая быстрой проверки догадка.
Только ли рефлексы завоевателя, присущие хесам, дали ему силу что-либо требовать от прецептора Ордена?
А требование, обращенное к пленнику, было ничем иным как косвенным приказом орденскому брату.

Диего невыразительно ответил взгляду северянина и вновь посмотрел в лицо пленника. О нахмурился с подчеркнутым беспокойством.
- Харр Бран... - он поднял руку четким движением нащупывая пульс на шее у пленника. Гибкий голос стал исполнен укоризны. -  Вам не следовало так давить на допрашиваемого. От ваших угроз он потерял сознание. И надолго.
Диего смотрел прямо в глаза северянину, жестко и невозмутимо. Подержав некоторое время руку у основания шеи грифоньера, он разжал пальцы.
- Вам нужно запомнить, харр Бран, где и кому следует подчиняться. Для пользы Империи и во славу Создателя. Теперь выйдите вон и позовите лекаря. Будьте любезны.

Задержись палец Диего на жилке пленника немногим дольше - и обморок, спокойный как сон, стал бы вечным. Но таких ошибок дон Диего Альварада случайно не допускал. Он убрал руку еще прежде, чем игра в гляделки с северянином перешла контрольную точку.
Итак, Бран Варрен считает возможным не подчиняться - или, что вероятнее, подчинить себе власть духовную. Мелкий штрих в знакомстве, небольшая несдержанность в момент, когда ему хотелось получить чуть больше информации - информации, как Диего был уверен, почти бестолковой. Ан нет же, нетерпение выдало хеса. 
И его госпожу. Будущую Императрицу...
Стареющий Император фактически при смерти, по всем доступным слухам. На троне - молодая жена, с сильной хесской поддержкой. Глава ее эскорта строит из себя дурака, пока случайно не выдает за своей дурашливостью пренебрежение всем, что не есть Хестур. Полагается ли он на силу хесских мечей и секир - или на слабость остальных сил Империи, включая и Орден? Более того, харр Варрен уже сейчас держится не как простой сотник, пусть и глава охраны императорской принцессы. А как ее очень.... и очень... доверенное лицо.
Не хочешь ли ты сказать, харр Варен, что сейчас я выгнал из пыточной фаворита - или даже будущего консорта вдовой императрицы?
Похоронив отца, похоронить и мужа? Почему бы и нет. Диего помнил эту юную принцессу и ценил силу ее характера. Все нестыковки, которыми олнились сплетни  о смерти ее отца, могли обрести полную связность, если предположить, чья - нежная и ласковая - рука лежала на руке убийцы.
Означало ли это, что старой закалки хитроумный конунг чем-то перешел дорогу своей дочери и ее сотнику?
Довольно домыслов. Построение выглядело вполне вероятным, - но чтобы найти факты, требовались люди - и время. А времени оставалось мало.
Диего отстегнул от плеча заколку и ненадолго положил ее острие в уголья. Когда спустя секунды кончик иглы раскалился, он поднял голову грифонтера за волосы и неглубоко воткнул раскаленную иглу в основание носа, а затем так же быстро выдернул.
Можно было растирать виски барышень уксусом, можно было давать нюхать соли или поливать холодной водой с риском утопить беспамятного, - метод, который предпочитал Диего, приводил в сознание мгновенно и без лишних переживаний.
- Как себя чувствуешь, мальчик? У нас мало времени. Этот хесский медведь - реальная угроза. Рассказывай все быстро, и я сделаю все, что в моих силах, ради твоего блага.
Еще не вполне осмысленный, взгляд пленника искуганно обежал пыточную.
- Нету его, нету. Пока что я выставил его за дверь.
Где он вполне может возжелать подслушивать.... или разговорить прислугу о всех и всяческих сплетнях.... или натворить по мелочи много иных пакостей. Но харром Браном Диего займется через несколько минут.
- Ты сказал, что был у часовщика, который дал тебе эту поделку. И часовщик велел только доставить ее кому-то, верно? Не взрывать же саму? Он рассказал, как действует эта штука?.. Эх, мальчик. Алацци уж должен бы разбираться в винах, неужели ты не почувствовал привкуса?
Тихий, почти добродушный голос, доверительный отцовский тон. И тонкий запах раскаленного железа - совсем рядом. И в памяти - эхо рыкливого хесского баска, презрительного и высокомерного лишь потому что перед ним был не хес.
Диего не утруждался сознательно выстраивать подобные ассоциации в мыслях юного грифоньера. он лишь пользовался тем, что само шло в руку. Грифоньеры воспитывались в жестком национализме, диковатые, отделенные своей культурой от остальной имперской цивилизации, они легко покупались на штампы, главное было эти штампы знать.
Защита семьи, верность роду и родине, гордость грифоньера, любовь, превосходящая разумение, к своим золотым птицельвам.
Человек в темном, что стоял рядом, говорил на родном языке, с той напевной горской интонацией, какая была привычна мальчику-горцу. Говорил с родной, домашней насмешкой над младшим, допустившим не более чем дурацкую промашку.
И младший начал оправдываться.
Под конец его страх и враждебность дважды даже разрывались едва уловимой улыбкой, виноватой усмешкой над собой.
Конечно, если на троне окажется одна из варварских девок хесов, - она будет вертеть стариком Императором, и мир предадут варварам. Конечно, этого не следовало допускать. Алацци - для алацци, ведь так, брат-рыцарь? ..А почему при этом часовщик был похож на шази? Кто его знает, среди иных тоже хватает умных голов, да... Что, и умные хесские головы среди иных тоже встречались, мм? Уж не умная ли хесская голова сообразила подставить алацци, используя тебя как гонца, алаццийский грифоньер?.. Так кому нужно было отдать устройство, которое - когда оно должно было сработать?.. Завтра, да. На церемонии... и тот, кто должен был его использовать, должен был находиться как можно ближе к невесте императора - а то и к самому Императору?
..А мог ли это быть один из стражников, доверенных стражников хесской принцессы? Один из тех, кто куда больше знает о том, как и почему погиб отец принцессы?
Мог?
Да.

Недолгий был это разговор. Душевный. И даже совсем не напрягающий. И мысли, которые остались затем в голове юного грифоньера, были совершенно и целиком- его собственными мыслями и догадками, а может и воспоминаниями.
Лекарь, вошедший на последних словах, услышал, вроде бы и не предназначавшееся его ушам, повторенное четко:
- Хесы, им умереть - в почет и радость. Девку бы точно защитили... собой бы закрыли... Не девку. К тому часу она бы уже стала Императрицей.
- Знаешь, мальчик, об этом помалкивай. Принцесса, что накануне свадьбы лишилась отца, - и правительница, что сразу после свадьбы лишится мужа... За такие домыслы ты мог бы лишиться головы, если не будешь держать язык за зубами.
Вот словно только теперь дон Диего заметил вошедшего лекаря - и вот словно только теперь, как ни в чем не бывало,шумно жи оживленно тот крутнулся у самой двери, будто только-только зашел. Разве что речь была торопливее прежнего, да щеки бледноваты, а галазки бегали и то и дело ищуще обращались к лицу сеньора пресептора.
Ну как вот решить мелкому человеку, что он слышал - а чего не слышал?..
И не скажешь же, будто пыткой вырвано признание, - лекарю доводилось видеть, каким куском мяса снимали пытуемых после опросов. Стало быть, не вынудили, сам признался. Стало быть - разве не правда?
- Позаботься о нем лучше, чем о собственном сыне. На страже будут только рыцари Ордена и алацци.
Стоявшему на лестнице стражнику Диего передал строгий приказ об охране пленного и его грифона, сам же зябко вздрагивая после духоты карцера вышел на воздух.