Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
На окраине города можно найти ночлежку, которая гордо именует себя постоялым двором. Пара комнат подороже, "королевских", но в основном койки в залах, где под храп двадцати товарищей можно поспать перед дорогой или после трудного дня. Правда не смотря на дешевизну чаще всего здесь селятся именно те, кто и должен - паломники, а всякий сброд, который и рад был бы такой цене проходит мимо. Гласно и негласно этот приют находится под опекой Ордена, а кто же захочет связываться с ...
Прислонившись головой к выступавшему из-под земли корню, Фельо еще раз обдумал последнюю бредовую идею сегодняшнего дня. Нужно было где-то перебиться ночь, хорошо бы при этом и выспаться. Совершенно немыслимо было пытаться заночевать просто на улице, - понаблюдав, Фелоь понял, что несмотря на праздник или благодаря ему, городская стража не слишком почтительна с развалившимися на улицах пьянчугами и явно не станет поощрять бродяг.
Встречаться со стражей ему сейчас совсем не стоило. Наделил же Создатель таким неожиданным подарочком! Сходство с разыскиваемым преступником не удивило бы Фельо, но со святошей из ордена -в этом было мало приятного. Фельо чувствовал к священнейшему Оку Императора не больше симпатии, чем к отрыжке пьяного борова после случки. Пусть даже он не помнил причин так считать, но он знал, что они были, - Орден представлял собой скопище извращенцев, преступников и лжецов. В трактире его взбесило не то, что молодой маг предположил в нем преступника, но - что он признал в Фельо одного из ему подобных, если не дурака, то мерзавца.
Какие-то противоречия, смутно бередившие мысли Фельо, он откинул вместе с размышлениями об Ордене, чувствуя, как иначе к нему подкрадывается все та же головная боль, что вчера и позавчера, когда он пытался обдумать ситуацию.
Может, через пару дней он и сможет задумываться о прошлом, но сперва надо выспаться. Выспаться...
Он поднялся и вдоль реки,
Чтобы не выделяться одеждой среди работяг, Фельо снял джеркин, оставшись в камизе, домотканое некрашеное полотно оказало ему услугу, сделав его одним из множества невзрачных городских рыбаков. Он пересек почти весь город вдоль реки и теперь, присев под деревом, снова взвесил свою усталость и мысль, по авантюрности сравнимую со всеми его затеями последних дней. Если его ищет Орден - его или кого-то, похожего на него, - то вряд ли у них хватит тямы додуматься, будто дичь будет ночевать у них под носом. Еще веселее было бы устроиться на ночлег прямо в орденских казармах, но до такого Фельо не решился, так что теперь, встав, отряхнулся, выбрался по осыпи на набережную, натянул снова свою кожанку и, опираясь об удачно срезанный с утра посох, ствол молодого деревца, с видом набожным и заморенным подался к орденской ночлежке для паломников.
Поклониться святыням - благое дело, а как иначе.
Да и по деньгам будет не накладно. Что ни говори, а жизнь в столице не дешева.
Он старался следить за своим произношением и говорил мало, говорил как можно чище по-даларски. Взяв с него грошовую плату, Фельо провели в комнату, уставленную топчанами в четыре ряда, с маленьким изображением Создателя на пустом месте, на узком высоком постаменте. Полагая, что вполне уместно будет изобразить набожность, Фельо преклонил колени на истертой подставке для молящихся и посмотрел в сияющий лучезарный лик. Взгляд скользнул по четырем рукам, по символам подчиненных Стихий, по начертанным знакам, - бездумно, равнодушно, без внимания. Мысли его были пусты, тело хотело спать, и изображение не будило ни сердца, ни разума. Сотворив знак Симболона, Фельо поднялся и пошел к своему топчану. Сумку с травами он положил в изголовье, а нож, вынув из ножен, - под руку рядом с плоской маленькой подушкой, набитой шелухой от зерна до почти каменного состояния.
С особой заботой Фельо поставил к стене, под топчанчик, башмаки, пошитые мастером... как его звали?.. а, выпрямившись, заметил устремленный на себя взгляд парня с другого ряда постелей.
Народу в ночлежке пока почти не было, наверное большинство были привлечены праздником. Между Фельо и смотревшим на него молодым незнакомцем стояли пустые топчаны. Незнакомцем ли? Парень был темноволос и, кажется, темноглаз. Снова алацци? Святая Люсия, это вообще Далар или Парабрана?!
Фельо распрямил спину и ответил на взгляд парнишки своим, жестким и холодным. Что бы ты ни думал, парень,ты ошибся. Ты меня не знаешь, и заруби себе это на носу. подействовал ли взгляд или внушение, Фельо оставалось только надеяться. Все равно он не собирался расставаться с постелью - первой настоящей постелью за две ночи - и теперь растянулся на латаных, жестких, но чистых простынях, глубоко, с облегчением вздохнув.
Не будите меня, если только не Армагездец... а лучше и тогда не будите.
Картины сумбурного дня, начавшегося еще вчера вечером, теснились перед глазами, сквозь веки виделись тяжелые лапы и ветви деревьев, всполохи огня, неожиданно руки или одежда людей, и очень мало лиц.
Последней перед самым сном ему пригрезилась женщина, но была ли она той, чьего ребенка Фельо вытащил из-под копыт, или вчерашней крестьянской девушкой, лишившейся с ним девства, или той славной фермершей, вполне опытной, что разделила с ним простыни накануне, или...
Фельо заснул, и если крепкий сон говорит о чистой совести то его совесть теперь прошла проверку на чистоту 999,9 пробы.
Эрекция во сне ведь не столь уж тяжкий грех для гостя орденской ночлежки.
Отредактировано Диего Альварада (2013-07-03 11:50:33)
Фитиль не знал, сколько времени прошло с момента, как загорелся трактир и внутри все начало вымерзать, он просто шел, куда глаза глядят. В основном по переулкам, да малолюдным улицам укутавшись в плащ. Большинство проходящих мимо людей попросту не замечали пошатывающегося парня, спешили по своим делам, если случалось задевать кого плечом из прохожих, то цыгана отталкивали, как назойливую муху. В случаях же, когда факир привалился устало к холодным стенам, чтобы передохнуть, обязательно находилась добрая душа желающая поведать в жесткой форме о пьянстве, но при всем этом совершенно не желающей помочь делом. В такие моменты Фитиль предпочитал молча уходить, а особо назойливым болтунам огрызался, мол валите куда шли, не марайте белы ручки, запачкаетесь. Не добавляя, чем именно запачкаться, не грязью – кровью. Одним словом подобное течение городской жизни цыган называл – Безразличие. Холодным безразличием, таким же низким по температуре, что испытывал сам к окружающему миру, и все бы ничего. Добрался бы такими черепашьими темпами до ближайшего воровского притона, сдался бы в гильдию, так сказать явка с повинной, там стерпел бы наказание за нарушение договоренностей, отработал какое-то время на чужого дядю, а потом свобода! Так нет же, заходя в один из темных переулков , налетел Фитиль на здоровенного крепкого мужика в кольчуге, а затем с позором рухнул у стены, практически в ногах.
- Смотри куда идешь, щенок!
Пробасил голос сверху вниз, как раз в тот момент, когда факир вставал на ноги, а затем последовал сильный удар кулаком в солнечное сплетение. Тело чисто рефлекторно скрутило чуть ли не в морской узел и не отпускало минут пять, десять. Этого времени хватило, чтобы мужик, на которого налетел раненый парень, мыском сапога повернул голову своей жертвы так, чтобы внимательно рассмотреть.
- Фитиль, ты шельма?
Шельма же, которую судя по всему опознали по физиономии лишь кивнул в знак подтверждения, не имея возможности разогнуться, часто часто дышал хватая приоткрытыми губами воздух, как рыба выброшенная на берег.
- Тао тебе голову открутит, как только на глаза ему попадешься, орденцам продаст или гильдии за все выходки в городе.
Фитиль не сразу сообразил, что мужик, на которого он налетел, был своим, в далеком прошлом мечник, а ныне мастер на все руки хес Вольф. Узнал же исключительно по клейму волка на запястье, да по голосу.
- Я всегда…. знал, что… ты добр… но своих-то за… что…
- Запомни, свои всегда больнее бьют, - помогая подняться на ноги факиру, оценивая по весу дорожную сумку Фитиля, сказал хес, - украл что-то ценное?
- Можно сказать и так, - выдохнул цыган, выхватывая у старшего товарища сумку, отслеживая взглядом, редких прохожих, - передай матери кое что, в долгу не останусь.
С этими словами Фитиль достал из сумки короткий магический меч и передал быстро Вольфу, - старику не отдавай. Он уже отвоевался.
- Вернешься через пару дней, бухой до поросячьего визга, - клинок исчез в складках плаща Вольфа, а в руку Фитиля лег небольшой мешочек денег, - большой должок, пасынок.
Гад, - только и подумал цыган, подозревая, что хес решил к Луаре клинья подбивать, уходя из переулка, направляясь на самую окраину города. Если верить слухам, там имелась недорогая ночлежка. Слухи оказались верны, действительно, за невысокую плату предоставили кров, довольно таки удобное ложе, остались даже монеты на ломоть хлеба и кубок вина разбавленного водой.
Убью этого хеса, он не мой отец! Но с другой стороны, если старик сдаст меня орденцам или гильдии, матери понадобится мужик под боком. Ворочаясь на месте, сильнее кутаясь в плащ, потому как мерз, не милосердно. Сумку же ранее под голову положил, дабы не уволокли, спал-то чутко всегда. А это еще кто? Знакомая рожа, из господ кажись… Уставившись на мужчину, перебирая в памяти лица людей с которыми приходилось иметь дела более менее серьезные, а других не запоминал. Кто-то из святош или близко связанный с ними… В воспоминаниях Фитиля этот мужчина занимал важное место, но почему? Может пожар устраивал во владениях этого господина-нищего? В постель залез по нертезвой голове? Почему так больно было копаться в потемках души, глядя на этого человека?! Стоп! Больно, потому что отходняк начинается, скоро выть захочешь, пока снова не зашьют. Чертова совесть жрать начнет! Прохладно отвечая на взгляд незнакомца, мол отвали, и без тебя хватает проблем, тень прошлого! Факир укутался с головой в спасительное тепло плаща, погружаясь в сон, беспокойный на редкость.
Отредактировано Диего Альварада (2013-07-07 17:44:35)
[начало игры]
В его работе не было ничего такого, что не имело бы логического решения. Бывало, дела выпадали сложные, бывало - столь трудновыполнимые, что приходилось беспокоиться уже не о репутации, а о жизни. Однако - ничего невозможного. Такое условие было поставлено им самим для самого себя, и он держался его во всем, что делал, искренне веруя в истинность своей неоднозначной теории. И верой своей он заражал любого, кому приходилось соприкоснуться с областью его деятельности. Ну а те же, кто почитал его за брехуна, спустя какое-то время - месяц ли, год - все равно убеждались в правоте его слов. Иногда даже на своей собственной шкуре.
А на этот раз он разве что не растрогался - ниточка, за которую ему предстояло тянуть, брала начало из следа невероятной яркости. И если спалить дотла целую таверну еще куда ни шло - чего только по пьяни люди не вытворяют, - то напасть на члена Ордена... о, в этом-то и заключалась настоящая ирония. Кем бы ни был этот храбрец - или безумец, чем не шутит Таранис? - его вина вдвойне отяжелилась в тот момент, когда он пошел против слуги Создателя.
"Бедняга Антонио", - подумал тарий без особого, в общем-то, сожаления - "помер он в итоге или нет, но меньшим дураком быть от этого не перестал. Буде ты простым человеком, из-за тебя не стали бы устраивать такого переполоха. А теперь посмотри, какая задница творится кругом..."
Камни под его ногами были большими и округлыми, с зубчатыми проплешинами в промежутках. Темноликий переулок, коротко же - Темноличка. Хэйз мог узнать его даже в кромешном мраке, да и название говорило само за себя. Это место и люди, которые в нем живут, было протухшим насквозь столько, сколько он себя помнил. Алацци, хесы, шази, не исключено, что даже убунди - все здесь слилось в единый суп, из которого осведомитель рассчитывал изъять какую-нибудь полезную для себя информацию.
Кчх, кчх, кчх.
Так грубо выделанная кожа сапог касается земли. Саймон круто обернулся и выхватил взглядом единственную фигуру в переулке, идущую вдоль стен - мужчина, хес, лет тридцать-сорок навскидку. В этот сумеречный час, когда ночь уже наступила, но мирные горожане еще не успели заснуть, вся местная шваль и ворье дремлет перед долгой охотой. А что ты забыл здесь?
- Вольф, - негромко окликнул он, едва ли не физически вцепившись серыми глазами в спину идущего, но голос его гулкой волной отскочил от камней и крыш безлюдного переулка. И тут же был награжден резким поворотом головы, беспокойно блестящими белками на фоне темного расширившегося зрачка и застывшей, подобно изваянию, фигурой. Сцепив пальцы, будто тем самым доказывая новому собеседнику исключительную благожелательность и полную "невооруженность" своих намерений, Хэйз неспешно подошел к мужчине. Впрочем, им обоим было прекрасно известно, что в данном случае стоит бояться не клинка, а слова.
- Чего надобно? - недобро проворчал северянин, глядя сверху вниз на тарийца и тем не менее стараясь не встречаться с ним взглядом. Тот, в свою очередь, вперил собственный не напрямую в лицо, а немного правее, к левой мочке мужчины. Взгляд, направленный как будто сквозь человека, заставляющий его нервничать фактически без причины.
- Я просто удивился тому, что кто-то бодрствует здесь в такой поздний час. Вот и решил полюбопытствовать, - губы его изогнулись в короткой полуулыбке, но глаза, подобно усердному трутню, продолжали подтачивать самообладание хеса - откуда путь держишь, если не секрет?
Желваки на лице "путь держащего" заиграли, и невооруженным глазом видно было, как борются в нем два начинания: как следует врезать дьяболонову тарию и уйти отсюда по возможности быстрее и дальше.
- Окраины, - рыкнул он, и в голосе его явственно читалось "отвали!" Слово тут же эхом отскочило от чьих-то ставней, выдавив из них тяжкий скрежет. Хес вздрогнул, поежившись всем телом.
На пару мгновений шпион задумался, и, словно дождавшись какого-то решающего щелчка, едва заметно кивнул. Выражение его лица практически не изменилось.
- Вот как, значит. Что ж, удачи, Вольф.
Будто по сигналу тот сорвался с места и скрылся за ближайшим же домом. Возможно, горцу стоило добавить "до скорой встречи", однако северянин, на всей спине которого так и отпечаталось "засунь свое пожелание себе в ***", навряд ли это оценил бы. Белозубо улыбнувшись, Хэйз и сам поспешил скрыться от тусклого взгляда множества закоптившихся окон.
Целью его был некто Диего Альварада, алацци. "Хитер, ловок, будь осмотрителен": такими словами сопроводил Саймона в путь Орден, а о большем ему знать было не положено. Портрет был составлен достаточно смутно, но на руках все-таки был, и уже за одно это тарию стоило быть благодарным. Со вторым объектом было посложнее. Чисто теоретически, им являлся юный темноволосый мальчишка, по словам очевидцев первым среди прочих вылетевший из трактира. Однако с данным персонажем все было настолько зыбко, что горец решил до поры до времени его не трогать. Возможно, если удастся найти одного, то сразу же попадется и второй.
Мысль о родимом постоялом дворе возникла в его голове совершенно случайно, во время недавнего короткого разговора. Никаких конкретных зацепок у Хэйза не было, но даже если интуиция его обманула, он все равно не прогадает - послушать, о чем говорят пьяные языки, будет полезно в любом случае.
"Приют" встретил тарийца привычным многоголосьем. Так человек, заглянувший на огонек к бродячему цирку, по первам тонет в неописуемой помеси из ржания, рыка, пересвистов и трубных носовых воззваний. Однако уже пообвыкший, мужчина быстро влился в общий хор, и уши его теперь вылавливали отдельные фразы, которые могли бы иметь какую-то ценность. Обходя мокрые от пота тела, горец быстро добрался до стойки. Стоящая за ней женщина - одноглазая пожилая Адель, несмотря на недостаток до сих пор пользующаяся успехом у мужчин - бросила на него выжидающий взгляд. Как посетителя встречает, а не работника. Умная баба.
- Пива, - кинул он неброскую фразу, а она, на лету поймав ее, полезла на полку за кружкой. Саймон огляделся. "Паломник" был наполнен под завязку. Даже пары общих спальных помещений не хватило для того, чтобы вместить всех желающих соснуть за пару медяков, и люди спали даже за столами, привалившись к сидящим рядом соседям. А уж на полу яблоку негде было упасть.
Получив желаемое, Хэйз присел на крепконогую табуретку, с которой открывался отличный обзор не только на главное помещение, но и на один из "залов". Острый, заточенный на манер ножа взгляд несколько секунд скользил по спящим вповалку телам, а затем снова возвращался на прежнее место, к наяривающим неподалеку брагу мужикам, каждую минуту хохочущим в голос. Пару раз он и сам поддержал их нетрезвый смех своим, дабы не привлекать излишнего внимания молчаливостью. Пока только смотрим, а вопросы уже потом.
И неторопливость наконец дала свои плоды. Да еще какие! На одной из коек дрых Фитиль, большинству известный как циркач, меньшинству - как более-менее опытный воришка, сбывающий краденое то здесь, то там по всему Далару. За такие мелочи закладывать не было смысла - тем более, что его об этом и не просили - да и не в характере Саймона было попусту разбрасываться связями. Кстати о них. Тарий уже собрался было встать, да разбудить мальчонку, поспрашивать его хорошенько - и замер, всматриваясь пристальнее, чем позволял себе обычно. Через одну койку от огненного паренька лежал некто, весьма и весьма напоминающий ему искомое. И если каких-то пять лет назад горец делал стойку на любого мало-мальски схожего с данным портретом человека, то теперь он практически не сомневался - это именно тот, кто ему нужен.
Темной масти мужчина, молодой и какой-то угловатый, продолжал спать мертвым сном. Тариец задумчиво сделал глоток и рефлекторно вытер образовавшиеся на губе "усы". Он не любил ошибаться. Никто, конечно, не любит, но в данной ситуации это могло поставить под вопрос не столько его профпригодность, сколько личное самомнение. Если он совершит промах... еще один взгляд, брошенный вскользь по спящему, гладкое соотношение обоих вероятностей. Его дело - выследить птицу, а вот подстреливать ее - это уже чужая специальность.
- Скажи мне, Адель, - негромко обратился он к протирающей стойку женщине - кто тот, с длинными патлами, спящий в боковом помещении?
Трактирщица скосила глаза и столь же тихо пробормотала.
- Да вот пришли нонче, совсем недавно стал быть. Вроде бы и даларец, Создатель его знает, да только у меня муж первый алацци был, эти поганцы никаким своим говором чистым меня не проведут. И по выправке он из знатных вроде. Но эт я так все, предполагаю, ты не думай, не думай, я ничего конкретного...
Прервав словесный поток отставленной в сторону кружкой, осведомитель бросил в нее несколько звякнувших о дно медяшек, на пару выше положенного, и поднялся. Раз, два, три - дельце мое, гори! С усмешкой припомнив это маленькое напутствие из своего преступного прошлого, горец, ловко переступая через заплывшие в алкогольном дурмане тела, скользнул за порог.
----> Пресептория Ордена
Отредактировано Саймон Хэйз (2013-07-08 12:09:57)
[AVA]http://s5.uploads.ru/5MLa9.png[/AVA]
Пресептория Ордена <----
Не в его привычках было делать дело в последний момент. Своему небольшому отряду, состоящему из четырех человек, не считая самого командира операции, он в подробностях успел разъяснить каждую из их позиций и, собственно, роль в предстоящем аресте. Оттого нежданное пополнение в виде помятого вида брата не могло не вызвать неприятного удивления. Но, в крайнем случае, он мог сгодиться на "страховочное мясо", если ситуация выйдет из-под контроля. Благо приказа следить за здоровьем хана ему не отдавали.
- Значит, так, будешь прикрывать брата Стефана, - он кивнул в сторону смуглого, чернобородого мужчины, попутно проверяя крепление ножн - клинок обнажать только по приказу. Все ясно?
Вопрос риторическим знаком повис в воздухе, так как Рэймонд уже устремился вперед по коридору, заняв позицию впереди своего отряда. Ему не требовался ответ - ему требовалось четкое исполнение всех его инструкций, быстро и без пререканий. Хотя, если взглянуть правде в глаза - с дисциплиной у даларца редко возникали проблемы.
Коридор вывел их в тупик, с тремя скромного вида дверьми по бокам. Две из них вели в комнаты слуг, последняя - в бывшую прачечную, за неудобством переименованную во "временный" чулан. Туда-то, дернув за ручку, Рэй и направился. Отряд последовал за ним.
Храм Ордена хранил множество секретов, и одним из них им сейчас предстояло воспользоваться. Уверенно двинувшись к старому, скособоченному шкафу, он, с помощью одного из членов команды, смог сдвинуть его с места. Как и ожидалось, его взгляду предстал практически сливающийся с полом люк. Нагнувшись, мужчина нащупал пальцами тяжелое кольцо. Рывком дернув его, он отпрянул от взвившейся в воздух пыли; жаль, что тайные ходы для того и именуются тайными, чтобы даже уборщикам не было известно об их существовании.
- Вперед, не спим!
Ночной воздух на поверку оказался куда слаще свободы, предоставленной братьям после замкнутого пространства подземного тоннеля. Полминуты они приходили в себя, не двигаясь с места, когда голос командира вывел их из оцепенения.
- Напоминаю. Заходим, если алацци бодрствует - Лео и Стефан скручивают его под магическим прикрытием остальных. Если спит - схема та же, но будьте бдительны вдвойне. Может он управлять огнем или нет - плевать, вам главное не расслабляться. И по возможности оставьте "Приют" в более-менее целостном состоянии. Вопросов нет? Пошли.
Темнота переулка, через который они шли, вместе с поглотившей город ночью была им на руку, и, когда они, проникнув через запасной вход, оказались внутри постоялого двора, никто не успел и пикнуть.
Впрочем, братья тоже сохраняли молчание. Слаженно отточенными были их действия, и когда они, добравшись до спального зала, отыскали взглядами южанина, изумленная тишина даже не успела толком завоевать всеобщее внимание.
- Взять его, - внешне Рэймонд сохранял спокойствие, внутренне, супротив, взяв себя в руки. Энергия сначала лениво, а затем все быстрее и быстрее стала разгоняться по телу, "кусая" кончики пальцев, металлическим привкусом отдавая на языке. Он был готов к любому повороту событий: вплоть до того, что Альварада вскочит с койки и, махнув рукой, воспламенит воздух, а вместе с ним и все окружающее. Имея дело с магами - даже если они носят статус "бывшие", - ни в коем случае нельзя забывать об осторожности. Брат знал об этом не понаслышке.
Уже несколько лет как заживший рубец, косо идущий от ребер до паха, не преминул напомнить об этом слабым, но стойким покалыванием.
Отредактировано Братья (2013-07-20 15:10:21)
Инквизитор кивнул, показывая, что понял – нужно скрутить еретика, или нескольких, и доставить в пресепторию, ничего необычного. Вот только, как можно "не забыть", когда ничего не было сказано; арестовать и убить – два совсем разных подхода, и в таких делах само собой ничего не подразумевается. Магистр что, хочет лишний раз ткнуть его лицом в то, какой он, Акира, кровожадный? Или глава инквизиции был попросту рассеян, всё же, подобная должность подразумевает множество хлопот. Это или нечто другое, неважно, сейчас домыслы только засоряли голову. Гость удалился. Хан устало растёр виски и направился к своему проводнику. Итак. Для начала поесть, хотя аппетита вообще не было, потом наведаться к оружейнику, остальное по мере надобности.
Льдышка накинул на голову глубокий капюшон, срывший лицо в густой тени, поправил перевязь с мечом, и отворил дверь, пройдя внутрь, после чего замер в тени, у входа, почти не подавая признаков жизни. В глазах нового командира ясно читалось, что пришлому он не рад, остальные же взгляды были скорее любопытствующими.
- ...Значит, так, будешь прикрывать брата Стефана, - Акира безразлично скосился в сторону смуглого бородача, не выказывая особых признаков дружелюбия, - клинок обнажать только по приказу. Все ясно? – Кивок, другого ответа и не ожидалось.
Весь путь Акира держался отстранённо, замыкая маленькую группу. Шагал механически, по привычке отмечая про себя пути отхода и удобные для засад места. Пришли на постоялый двор.
- Взять его, - оцепенение спало, хан внутренне подобрался, положив руку на меч, и принялся с виду безмятежно подпирать стенку позади ворвавшихся в помещение братьев, подобно чёрной овце, отбившейся от отары - незачем создавать давку и мельтешить, пускай действуют, как запланировали. От происходящего было откровенно противно. На севере, по крайне мере, было предельно ясно, за что выносишь приговор. А тут маг-еретик. С одной стороны, оно конечно и правильно, но с другой, это были только слова… Лучше бы о подобном и не думать, так недалеко и до костра.
Отредактировано Брат Акира (2013-07-20 18:39:05)
Во сне Фитиль не испытывал боли, холода и тревог, он просто жил. Верхом на угольно черном жеребце мчался наперегонки с ветром по безлюдной местности. Над головой простиралось великолепное безоблачное небо, в котором парил владыка небес – гордый орел, со своей верной мрачной спутницей. Под копытами коня расстилалось море из молодой травы, сминаемое каждый раз, когда тяжелые копыта верхового животного касались земли. В редкие моменты Аодх останавливал своего жеребца, приподнимался в седле ища что-то за линией горизонта. Дорогу ли в безопасный город, где можно было заработать звонкую монету? Потерянный по воле случая родной балаганик с друзьями и семьей? Цыганский табор, в котором суждено найти неприхотливую супругу? Свое прошлое, которое частично забывал, если события носили болезненный характер? Аодх Мас Огилви не знал ответа, но искал одному ему известный ориентир, предназначенный указать верную дорогу к цели. Это могло оказаться что угодно – камень, одинокое деревце, птица, взлетевшая в небо, зверь пробежавший близь Дымка, природное явление. Внезапно позади молодого всадника раздалось лошадиное ржание, послышался топот копыт второго коня, шорох травы и голос! Хорошо знакомый родной голос отца, покойного факира Феникса.
- Отец! Стой! Не бросай меня!
Только и успел крикнуть цыган промчавшемуся мимо крепкому мужчине на огненно рыжей кобыле, но всадник умчавшийся вперед не остановился, призывно махнул рукой. Фитиль же не пожелавший расставаться с родным человеком пришпорил Дымка, мчался следом практически хвостом. Куда? Зачем? Почему? Этих вопросов не существовало в этот момент, необходимо было только одно – нагнать Феникса, указующего дорогу к цели.
- Что это?
Спросил молодой всадник отца, когда взгляду предстали развалины храма. Некогда великое сооружение было уничтожено природными разрушительными стихиями и людьми, об этом свидетельствовало множество факторов. Например, наконечники стрел, скелеты людей в лохмохтьях изодранных, мечи и дыры в стенах, в которые мог проскочить всадник с мечом наголо. Отчего-то Фитиль знал, что эти разрушения в стенах нанесены разрушительной магией, точно так же осознавал, что и потолки обрушились по той же причине отчасти.
- Война, здесь проливали кровь члены твоего клана, - отвечал Фитилю отец, направляя свою испуганную кобылу в одну в одну из таких дыр в стене, а следом за старшим всадником следовал младший. Миг. Дымок всеми силами упирается, не желает выполнять волю хозяина, но в конечном итоге сдается. Миг. Пейзаж сменяется, казалось бы совсем недавно была мирная атмосфера, и нате вам, Фитиль становится свидетелем боя, что когда-то произошел в этой безлюдной местности. Вокруг полыхает пламя, пожирающее столы, лавки, мертвые тела защитников храма. В ближайшем коридоре раздается звон метала, это мечники сдерживали напор, со стороны другого коридора топот копыт о каменный пол, бранная речь. Потолок рушится хаотичными кусками, погребая под собой всех без разбору, те кто выжили после атаки магов, продолжают бой, а мертвецам уже все равно, они ушли в мир иной. Жеребец Фитиля испуганно встает на дыбы, бьет копытом призраков прошлого, стремится выкинуть из седла своего всадника.
- Смотри, - сильная рука старшего всадника, отца цыгана, перехватывает поводья, тянет за собой взбесившегося Дымка в коридор, где пару минут назад рухнул потолок. Упрямое перепуганное животное неохотно слушается, преодолевает все препятствия, которые встречаются на пути. – Запоминай.
И Фитиль запоминал, крики боли, гнева, проклятия защитников и агрессоров, ржание умирающих животных, скрежет камней, звон метала… Запоминал запах войны, вернее ее зловоние. Страх. Царство боли.
Миг. Все перед взглядом заволокло густым туманом, шум битвы остается позади, рядом с цыганом его отец спокойный, указывающий рукой в направление тропы, по которой движется небольшой отряд из женщин с детьми на руках, дорожными грязными сумками, в которых судя по всему съестные припасы, да вода. Охраняли же отряд беженцев группа войнов, среди которых пешие мечники, лучники, три всадника.
- Это твой дед, - Огилви старший указал на молодого мужчину, что вел на поводу уставшую грязную после боя кобылу в крови и копоти, в седле сидела красивая девушка тарийка с ребенком. Мальчиком лет семи-девяти, по чертам лица мальчишка походил на отца Фитиля. Из чего был сделан вывод, что когда-то давно Кирг видел эту битву, возможно, был даже непосредственно в храме. – Не все…
- Взять его.
Пара слов, разбудили факира, вырвали в реальный мир из тревожного сна. В суровую реальность, где раны кровоточат, болезненно ноют. Кошмары, о которых не хочется вспоминать, обретают кровь, плоть и острые мечи, и самое страшное – острые! Святоши! Какая сука сдала?! Лично спалю до угольков! Вертелись злые мысли в голове цыгана, готового сорваться с места и бежать прочь из ночлежки. Чисто интуитивно выставляя нечто походящее на невидимый щит, над ноющей раной, честно стараясь не скулить побитой собакой. Холод, ранее действующий как обезболивающее, помимо неприятных минусов, значительно отогрелся, если можно было так выразиться. Притянув к себе дорожную сумку, как можно незаметней, Фитиль сделал резкий вдох, выдох, собираясь с мыслями, соображая, как же действовать далее. И ничего умнее не придумал, кроме как прикинуться пьяным и добиться того, чтобы пинком под зад выкинули на улицу… с каким нибудь другим алкашом. Да хоть вон с тем же пареньком, что лежал по соседству, от которого за милю несло таким перегаром, что ни один уважающий себя кровосос не позарился бы.
- Эй! Ты украл мои монеты! – приподнимаясь неуверенно на руках, действительно все еще испытывая слабость, поддался к цели, с силой нанося удар морду пьяного парня. Жертва нападения не заставила долго ждать реакции, ответно нанесла удар, с отборным лексиконом, в живот. На шум начинающейся драки начали просыпаться другие спящие, требуя чтобы двух придурков выкинули на улицу.
Отредактировано Фитиль (2013-07-20 20:18:10)
Время остановилось.
Глаза ночи открылись и смотрели на него из темноты. Их взгляды ледяными лезвиями вошли в его тело. Диего чувствовал каждый, не понимая, почему еще жив.
Пока еще жив.
Фельо проснулся рывком, будто выпал из ледяной купели. Во взглядах, устремленных к нему, не было вражды, - но смерть была.Целеустремленная, близкая, четко ощущавшаяся каждым волокном мышц.
Первым желанием было вскочить и бежать. Фельо остался лежать, не поворачивая головы, ни единым мускулом не показывая, что проснулся. Замер, как заяц под валежиной, и просто остановил время.
Этот медитативный прием не нес в себе магии, но его знал каждый маг. Знал Фельо, без размышлений, без воспоминаний, - из глубин его беспамятства прием вынырнул и лег словно привычный нож в руку. Концентрация на "здесь и сейчас", высочайшей степени готовность замечать каждое зерно реальности и реагировать любым нужным способом, многократно ускоряла внутреннее время мага - и замедляла почти до неподвижности время и действия живущих вокруг.
Угроза шла от двери, единственного входа в спальное помещение, угроза стремительно надвигалась по двум проходам между плотно составленными рядами топчанов.
Подчиняясь мгновению, Фельо скатился в одни из проходов, разворачиваясь лицом к опасности. Жар прокатился по крови, привычный огонь его воли, - и следом, тут же, Фельо понял, что вовсе не выспался. Все еще устал и может не удержать контроль. Пятеро, с мечами, и в руках у одного - странная хрень, похожая на браслет или ошейник. Пятеро? Шестеро. Шестой, положив руки на эфес, маячил в дверном проеме, лодочник на тот свет.
Разве шестеро на одного - недостаточно, чтобы он имел право защищаться как сумеет? Выжечь их как сорную ость?
В голове отдаленно пульсировал шум. Он может не справиться с контролем. И тогда - ночлежка заполнится живыми факелами. Три ряда топчанов, плотно забитых людьми. Черт-те сколько народу в трактирной зале. ..
Нет. Не огонь.
Молчание, отвоеванное им у Времени, закончилось. Через топчан от Фельо черноволосый парень, похожий на алацци, вдруг завопил сиплым спросонья голосом что -то насчет украденных денег. Спасибо, приятель! Они не перестали следить за ним, но напряжение, державшее шестерых, сместило фокус своего внимания. Ненадолго, мимолетно.
И Фельо ударил.
Он выбросил вбок распрямленную руку, добавляя жест только для себя, вкладывая всего себя в волевой посыл:
- Воздух: протарань!
Он перестал видеть и чувствовать что бы то ни было, кроме воздушной волный, ударившей по его слову в стену над топчанами. Следом Фельо прыгнул на чью-то постель, готовый нырять в пролом, как только воздух сделает свое, - и тут же изумленно вякнул от острой боли. Посмотрев вниз, Фельо увидел впившуюся в его босую ногу зубами тетку с габаритами сушеной морковки и таким же выражением на морщинистом личике.
- Извращенец! - заклеймила его праведная паломница. - Дай поспать!
Сбитый на взлете, волевой посыл вместо пробоины в стене, сорвал и закружил над эпичной схваткой обломки фриза, осыпая всех штукатуркой и пылью.
[AVA]http://s5.uploads.ru/5MLa9.png[/AVA]
Что именно послужило началом воцарившемуся переполоху, Рэймонд отследить не успел. Однако именно к чему-то такому он и был готов. К беспорядку, хаосу, который волной пронесся по "Приюту", поджигая и без того разросшееся напряжение постояльцев. Он - да. Но с братьями командир одним целым, к сожалению, не являлся.
- Стефан!
Он не успел всего на долю секунды. Когда алацци вскочил с постели, инквизитор уже готовился направить в него поток воли; и все же противник оказался быстрее. Из-за чего конкретно - из-за стычки, неожиданно возникшей между двумя смуглолицыми пропойцами, или виной всему было то, что южанин внезапно споткнулся. Неизвестно. Но мощный поток воздуха, которым можно было бы пробить стену насквозь, словно срикошетил от чего-то невидимого. Ударив в бок не успевшего уклониться брата.
До боли стиснув зубы, с трудом подавив кипятком обжигающий изнутри гнев, Рэймонд глухо прорычал:
- Койка - перевернись!
Воля всколыхнулась, взбрыкнула, как с трудом прирученный грифон, и, вырвавшись из ладоней хозяина, понеслась к цели. Кровать, на которой распластался алацци, с режущим слух скрежетом взмыла в воздух - а в следующее мгновение громкое "бах!" ознаменовало ее падение. Благо, у кровати были высокие спинки. И случайно попавший под горячую руку горожанин не должен был пострадать.
Брат позволил себе вдохнуть в легкие побольше кисловатого трактирного воздуха, но когда он уже готов был сызнова воспользоваться силой, за его спиной раздался гулкий, могучий бас.
- Воздух - вниз! - удерживай!
Виктор. Рэю оставалось только тихо радоваться, что этот здоровяк был в их отряде. Его магические способности не были впечатляющими, но выносливости можно было только позавидовать. Поток ветра, направленный прямо в днище перевернутой кровати, не давал алацци отбросить ее силой воли. По крайней мере, не сразу.
Дьяболон! Нужно было еще обездвижить этого "не-мага"! Стефан, оглушенным - по крайней мере, как надеялся инквизитор - лежащий на полу нес, собственно, ошейник. Лео или узкоглазый, Акира, должны были его заменить.
"Скорее!" - в пальцы хлынул поток новой, но уже не столь яростной энергии - "мы упускаем момент!"
На выкрикивание приказов попросту не было времени.
А воцарившаяся кругом суматоха лишь подливала масла в огонь.
Отредактировано Братья (2013-07-21 13:37:51)
Хан мрачно усмехнулся. Возникла паника, и еретик вполне ожидаемо ею воспользовался. Впереди творился форменный бардак, послышался жуткий грохот. Времени на размышления не было. Акира досадливо дёрнул бровью, в ушах пронзительно запищало - перед бородачом возникла зона разряжённого воздуха, но с опозданием – сбило дыхание, а напарника отшвырнуло навстречу, изрядно протащив по полу. Оставалось надеяться, что удар был ослаблен и не нанёс серьёзных повреждений - времени разбираться или злиться на себя не было.
Глаза покрыла мутная поволока. Островитянин расслабил мышцы и резко вдохнул, наполняя грудь воздухом. Заиграли желваки, кожу охватил неестественный мороз, нутро вспыхнуло огнём. Шумный выдох и снова вдох – ударом ветра по ушам, рёвом пламени, до предела. Тело начало вздрагивать от избытка жгучей силы, гулким потоком втягиваемой из окружаемого пространства. Страх, ненависть, гнев - годилось всё. Внезапно на душе стало необычайно спокойно, всё казалось незначительным, словно инквизитор оказался в центре бушующего торнадо. В уши бил грохот паники, глаза цепляло множество деталей, в нос волнами проникали тухлые запахи, лицо защекотало дуновение ветерка, и вот воздух стал совсем вязким, окружающие неуклюжими и медлительными, восприятие обострилось в разы. Мельтешили постояльцы, братья, внимание хана “захватило” место, где был придавленный койкой еретик, загорелый сухощавый мужчина.
- Воздух - вниз! - удерживай! – донеслось словно издалека.
Мысли были острыми, вескими, озарение пришло внезапно. Еретик сделал свой ход, выдохнул, сказал своё Слово, и сможет сказать ещё и кто знает, чем это будет чревато? Необходимость озвучивать волю – слабость, но озвучив её, можно запросто убить. Акира глыбой сорвался с места, единым движением отшвырнув ближайших братьев, - они только мешали - время с грохотом вернулось в свою колею, разведённые в стороны ладони с грохотом сошлись. Лицо обожгло болью. Воздух “взорвался” пустотой, кольцом взметнув пыль, врезав кроватью о потолок, ближайшие койки опрокинулись, посетители и братья разлетелись в стороны.
Перестарался.
Пришло осознание - из носа течёт горячая кровь, в ушах звенит - но кому сейчас было легко? К примеру, еретику было не чем дышать, он не мог говорить, колдовать.. Но мог двигаться и выбраться из зоны вакуума – мужчина сделал какое-то нелепое движение рукой и падающая кровать слегка изменила траекторию падения, врезавшись перед визгливой старушкой.
Последний штрих – падение на противника. Акира изо всей силы вцепился в еретика, ударяя лбом по зубам.
надеюсь, не перегнул )
Парень, с которым сцепился Фитиль, хоть и был пьян до поросячьего визга, но определенно не потерял навык трактирных боев под действием спиртного. Это цыган успел прочувствовать на собственной шкуре, когда воздух из легких выбили, тело опасно пошатнулось вперед и рухнуло на колени, только и успел выставить перед собой руки, дабы мордой не протереть истоптанный грязными сапогами пол. Болезненный вдох, выдох, вдох, минутная передышка, коей успел воспользоваться противник факира, нанеся еще парочку ударов. Один из которых пришелся в дорожную сумку, свесившуюся с плеча, прикрывшую грудь, а второй в бок, близь раны. Вот тут-то Фитиль и разозлился. Он готов был уступить победу в этой схватке противнику, лечь, чтобы потом выволокли за шкирку на улицу мешком. Не беда, подобным способом уже приходилось перебираться из точки А в току Б, но бить по перевязанной ране начавшей только заживать! Это оказалось выше всяческого терпения, особенно гнев, всколыхнулся, когда противник оскорбил самолюбие, а заодно и мать Фитиля.
- Волчье отродье! Проклятое колдуново племя!
Кто я!? Отродье? Кто из волчьего племени?! Цыган по-всякому оскорбляли. Конокрады. Ворье. Лживые пророки, из-за того что гадали, заклинателями лошадей, но не Волчьим племенем! Если бы поблизости не находились орденцы в полной боеготовности, то в ночлежке уже запылал бы факел в человеческий рост, а так приходилось отвечать на оскорбление добрым старым способом – кулаками.
- Сын блудливой кошки! – зашипел зло парень, поднимаясь с колен забывая в порыве праведного негодования о слабости, боли, бросаясь на пьяного противника которому было абсолютно наплевать, кому начистить физиономию. Да и на недовольство окружающих тоже, двое дерущихся сцепились подобно раздразненным запахом крови псам, сталкиваясь с окружающими людьми. Если кто-то пытался разнять виновников побоища, огребал за компанию, причем в двойном объеме, в такие моменты противники объединялись против миротворческой стороны и не сговариваясь атаковали. Плащ факира то и дело то распахивался демонстрируя окружающим окровавленную рубаху, то льнул обратно к телу.
- Воздух: протарань!
- Койка - перевернись!
- Воздух - вниз! - удерживай!
Когда в ход пошла магия, оба противника готовые друг другу глотки перегрызть за оскорбления, не сговариваясь зло посмотрели на орденцев и отступили, постарались уж точно, насколько это вообще можно было возможно в этом побоище. У каждого из них были свои причины, пьяный парень, по всей видимости, побаивался всяких противоестественных явлений в природе. Оно и понятно, кому охотно быть размазанным по стене в лепешку? Фитиль же был далекий от мастерства боевой магии, а потому предпочитал держаться от подобных разборок подальше. Кроме того, так уж сложилось, что чувствовал только одну из четырех природных стихий, и это была определенно не воздушная. Увидев как койка оторвалась от пола, не долго думая цыган прижал своего противника к полу.
- Воздушный щит, укрой, - шепнул как можно тише юный маг, искренне надеясь, что под шумок никто не заметит применение заклинания или как там это у орденцов правильно называлось. Легчайшее болезненное покалывание пронзило каждый нерв, мышцу, и обоих парней накрыло нет, не щитом, как хотелось бы, на это попросту знаний не хватало, а так, слабенькой преградой наподобие плаща, не позволяющий пнуть ненароком. Раздавить. Последнее что увидел в этом «безопасном» месте цыган, это был протрезвевший изумленный взгляд противника, только понявшего, с кем дрался, а потом дышать стало весьма проблематично, сознание заволокло темнотой. Да, рановато использовал дар, следовало переждать пару дней, отдохнуть. Невидимая человеческому глазу защита ни позволяющая растоптать обоих парней исчезла в тот же миг, как разум накрыла темнота.
Отредактировано Фитиль (2013-07-23 03:38:21)
"Сколько страсти, сколько пыла!" - изумление коснулось Фельо сквозь щит концентрации, уже слегка покусанный бабулей-берсерком. "Ну зачем же так вопить..." Для творения магии хватило бы и шепота, однако воля, вложенная в команды орденскими магами, первым и вторым, соответствовали и их бычьему реву. Первый посыл стал для Фельо предупреждением, он сгруппировался и бросил было тело в сторону, готовясь перекатом вынырнуть из-под ловушки, - но не тут-то было. Праведная сеньора схватилась за изворачивающееся мужское тело с цепкостью, присущей единственно старым девам, готовым отразить покусительство на свою честь полка хесов, - но никак не готовым выпустить этот полк из своих нежных рук.
Да еще и в кромешной темноте. Почему-то никому не пришло в голову засветить даже лучину.
- Да как вы смеете! - возопила будущая святая, но Фельо, боясь попасть в ментальную ловушку, не стал раздумывать, что именно он "посмел", и посмел еще больше, пытаясь стряхнуть с себя эту самку богомола.
Спросил бы богомолов, удавалось ли им такое когда-нибудь... Обоих швырнуло об пол, Фельо хряснулся спиной, едва сумев погасить падение с бабушкой в обнимку, и тут же страстно сплетенную парочку накрыло кроватью. Зажмурясь от посыпавшейся из тюфяка соломы и мелкой тырсы, Фельо с ужасом услышал, как сеньора Мафусаил мерзко захихикала и затряслась, лежа на нем. С волной жуткого утробного запаха в лицо Фельо брызнула слюна.
"Я не раз молился, Люсия Сантиссима, чтобы мне умереть в объятиях девственницы... но я не думал что девственнице будет за девяносто!"
А следом, накатывая на предыдущее, грянуло новое заклинание, и днище кровати над ними паскудно заскрипело, продавливаясь под невидимой тяжестью. В щеку Фельо впилась острая щепка. Бабуле, похоже, тоже перепало, она испуганно завизжала на нотах, едва не разрывавших уши.
- Por el bien del Creador, señora! - вырвалось у замордованного алацци. Призыв к высшим силам имел странный эффект. Кровать снесло прочь, - похоже кто-то сказанул свое веское слово, которого Фельо не расслышал за буйной сиреной,- и бабуля, прессингу коей он не переставал сопротивляться, отлетела вдогон.
Фельо собрал себя в кучку, сморгнул с ресниц нападавший мусор и открыл глаза, чтобы воспользоваться мгновением.
Забота о чьей-то безопасности уже отступила на мили прочь, вокруг разбушевалась нехилой мощи магия, - ему противостояли далеко не дети, и гори оно синим пламенем, всякое человеколюбие! Интерлюдия с бабкой заняла слишком много времени. Сейчас Фельо схватился за стихию, к какой мог прибегнуть в самом паршивом состоянии тела и плоти. И все же он собирался пробить себе путь к бегству, а не к убивать. Ощупью, навскидку он протянул руку и прижал ладонь к стене. Губы шевельнулись, готовые шепнуть слова. Огню потребуется всего лишь пара секунд, чтобы...
..Огню потребуется всего лишь воздух.
Фельо захлебнулся пустотой. Боль придет позже, вместе с осмыслением. Сейчас он был сгустком рефлексов. Что-то массивное и тяжелое рухнуло на него, врезаясь в лицо. По скрипу и шороху одежды Фельо угадал, что туша была доспешной. Фельо успел лишь согнуть перед собой локоть и теперь с силой вдавил пальцы в мякоть, попавшую под руку.
Какого хера он выпустил нож, сражаясь с бабкой под кроватью? Где он теперь? Ведь где-то совсем близко, тут же, на полу...
Давясь удушьем, в кровавом мороке, рвавшем виски, Фельо с угрюмой силой вдавливал пальцы в глаза противника, стараясь зацепить сквозь веки костяные дыры глазниц. Свободной рукой он попытался найти пояс - и ножны на придавившем его дромадере.
Отредактировано Диего Альварада (2013-07-25 22:40:21)
[AVA]http://s5.uploads.ru/5MLa9.png[/AVA]
Говорят, в бою время движется медленно, неохотно, как ил в стоячей воде. Что ж, помоги Создатель глупцам, которые так считают. Ибо каждая секунда сейчас играла против него, против каждого брата, и решения следовало принимать быстро. И одновременно с этим - обдумав.
Вот Лео бормочет что-то себе под нос - собирается материализовать волю? - и подбегает к Стефану, нагибаясь за "ошейником". Вот Акира - не знающий меры, подобно мальчишке, - отшвыривая все со своего пути, бросается прямо на алацци. Кажется, целиком наплевав на командную работу. Виктор пыхтит, явно собираясь с силами для новой атаки, но Рэймонд молча останавливает его порыв: Оскар, щуплый, но скорый на дело брат вместе с Лео бросаются к дерущимся.
- Акира, отойди! - рявкнул инквизитор; если узкоглазый вдруг впал в состояние берсеркера, привести его в чувство можно только хорошим окриком, а то и вздернув как следует за ворот - отойди от него, дьяболон побери!
Не исключено, что уже сказанное повторять и не требовалось. Но ведь, как говорится, береженого и бог бережет. А этот восточный викинг, даже при всем своем родстве с хладнокровными ханами, мог сделать финт ушами. И разгребать последствия бузы потом ни кому иному, как командиру операции.
"А с глазами, вроде бы, все нормально, - Рэймонд бросил быстрый взгляд на чуть покрасневшие веки драчуна - и ведь процесс лечения от слепоты мог быть для тебя очень болезненным, брат".
"Ошейник" оказался на южанине в считанные мгновения. Оскар, как всегда расторопный, крепко стянул ему запястья за спиной, выдав один из своих знаменитых узлов; даже для того, чтобы разрезать такие, следовало очень постараться. И только тогда члены отряда позволили себе оглядеться. Их тяжелое дыхание звучало громом и молнией на фоне воцарившейся тишины.
Определенный ущерб был нанесен - но, если вспомнить, что творилось тут минуту назад, все могло быть гораздо хуже. Рэй подавил вздох, прекрасно осознавая, что из чьего-то жалованья это безобразие да вычтут. Магистр ведь не говорил "хоть весь город отправьте на воздух, но достаньте мне Диего Альвараду!".
- Вперед его: Виктор, Лео.
Пока мужчины подхватывали с таким трудом захваченного алацци, Оскар помогал Стефану встать на ноги. Тот морщился и странно поджимал к груди правую руку.
- Всего лишь вывих, - ответил он на вопросительный взгляд даларца, желтозубо скалясь - меня живо подлатают.
Инквизитор коротко, по-деловому кивнул, но в глазах его читалось облегчение. Жив, может держаться на ногах - а остальное вполне поправимо. В его собственном случае, слово "братья" означало не только принадлежность к Ордену. Отнюдь не ее одну.
Рэй поискал глазами по залу, стараясь припомнить какую-то упущенную деталь, когда наткнулся взглядом на нелепого вида пьяницу. Точнее, недавнего пьяницу. Тот, отталкивая от себя что-то, вскочил и с совершенно трезвым видом поспешил скрыться в толпе.
Ах да. Тот самый "чернявенький", из-за вмешательства которого вся команда разом упустила ценные секунды, обернувшиеся не самыми приятными секундами полета для Стефана. А чем дьяболон не шутит - цыганок, вполне может статься, не кто иной, как соучастник произошедшего. Брат заиграл желваками, но холодную ярость, тучно вздувшуюся на недавних событиях, подавил. С одной стороны, эмоции при аресте были худшими советниками.
А с другой, хуже не станет, если этот бродяга чутка пересидит в застенках храма. Может, даже заречется больше не брать в рот и капли вина.
- Оскар. Скрути вот того, что лежит на полу.
В несколько шагов пересек расстояние, разделяющее его от спокойно стоящей у стойки владелицы двора.
- Не беспокойтесь, мадам. Весь урон, нанесенный вашему заведению, будет полностью возмещен Орденом.
Та с кислой миной кивнула. Ей не впервой было слышать эти слова от братьев; ведь и им самим "Приют" был нужен не меньше, чем его владелице. Но промолчала. Тем более, что такая обходительность была частью некой устоявшейся "церемонии".
Весь отряд был пропущен Рэймондом вперед, а он сам, прикрыв за собой дверь запасного выхода, немного отстал, двигаясь медленно, неторопливо, и незаметно оглядываясь по сторонам.
В конце концов, тайному тоннелю должно было оставаться тайным.
-----> Темницы, камеры, казематы
Отредактировано Братья (2013-07-24 18:43:02)
Первое знамение.
Никогда ничего подобного не происходило в самом центре Империи...
Сумерки залили Далар синевой, а когда погасли последние всполохи заката, в сердце неба возникла светлая полоска, словно узкое облако туманом легло на звезды. Быстро наливаясь светом, неуловимо для взгляда, она развернулась в ленту, сперва узкую, почти бесцветную, и вдруг - сияющая опаловыми переливами цветов, зеленоватая, розоватая, с голубыми и бирюзовыми, порой до изумрудного яркими, но тут же лунно бледневшими копьями света, полоса захватила небо, словно раскрывающийся цветок. Вместе с тем у самого горизонта, а затем и с другой стороны, распускались чуть меньшие, менее яркие, но столь же невероятные сияющие цветы. В торжественной тишине, совершенно беззвучно, небо разворачивало свою феерию, и взгляды хесов, случайно поднявшиеся к этому явлению, легко опознавали в нем зрелище, не раз виденное ими морозными ночами на заснеженных просторах их родины. Северная Аврора, волшебство ночи и зимы, никак не возможное здесь, в центре Империи, в юном преддверии лета.
Молчаливые свидетели чуда, купола столицы, позолота и каменная полировка фризов заиграли оттенками серебра и самоцветов, столь нежными и тонкими, каких не увидеть под руками человеческих мастеров. Призрачные тени от привычных предметов и людей наполнили улицы.
Молчание чуда дышало с небес навстречу устремленным к нему взглядам и возгласам потрясенных людей.
