Вероятно, Бран Варрен был единственным мечом конунга, не оплакивающим его смерть. За пазухой сердце грела фляга, подаренная наложницей таинственного лавочника Карима. И в этой фляге булькала жизнь конунга. Стоило спрятать ее в склепе в пресептории, пока в случайном уличном поединке, на которые Варен был горазд, она не разбилась, принеся Хестур истинную утрату. Тем не менее, необходимо было сохранять лицо. Собственно, об этой необходимости ему напомнил приспущенный флаг над донжоном Хаммерсхофа, уже хорошо видимый на подходах к крепости. Еще несколько минут пути по неровной щербатой брусчатке между погруженными в смятение и печаль домами сородичей - и он сможет явиться пред очи советника, потому что именно так здесь в Даларе именуют представителей королевств в совете императора. Бран не сразу привык к этому именованию, но за время перехода в свите кёнигин он успел привыкнуть ко многу. Люди шли в направлении обратном движению хеса, все отправлялись проститься в пресепторию, а оттуда на рынок за вечерним угощением. Традиция северян требовала радоваться  завершению мирских забот и свободе воли от бренного сосуда. Но прощальное празднество состоится вечером. Как и дома они перекроют улицы, вынесут на них столы, будут петь и плясать на площадях своего обширного района. Рекой будет литься брага, с блюд будут улыбаться поддатым гостям пряные свиные головы, высокие костры осветят осветят музыкантам струны, а лихим танцорам белокурых северных красавиц… Но это после.
Сейчас Бран постучал тяжелым железным кольцом в ворота Хамммерсхофа, из окошка на него требовательно глянул синий глаз, которому сотник представил грамоту, где чернилами по пергаменту значилось, что де он, сотник Бран Варрен, назначен в командование стражей Ее Высочества для сопровождения ее в Далар и ответен за сохранность дамы вплоть до того момента, пока она не перейдет под защиту своего законного перед Создателем супруга.
- Передайте благородному двусотнику Григу, что явился сотник Варрен, сопровождающий Ее Высочество кёнигин ко дворцу.
С самим временным хозяином Хамммерсхофа Варрен лично  знаком не был. Лишь слушал добрые слова, да и не назначают в Хестуре на высокие должности иначе как за истинные заслуги перед отечеством. Это вам ни шази. Порядок требовал доложиться Представителю о прибытии, и договориться о том, чтобы расквартировать его сотню в Хаммерсхофе. Пока его рыцари находились при Ее Высочество и располагались в ее покоях, после свадьбы же эту военную силу надлежало убрать с территории императорского дворца. Кроме того, у этих двух преждене знакомых людей было сейчас слишком много общих тем для беседы – радостных и печальных. Надо отдать должное предупредительности хозяина, стражник был извещен о грядущем явлении Варрена и без задержек открыл перед ним дверцу в тяжелых воротах. Оставив позади пронизанный солоноватым бризом цветущий сад Хаммерсхофа, Бран предъявил свою грамоту страже у ворот замка, и был препровождён в каменный сводчатый холл, где надлежало ожидать, когда советнику сообщат о визите гостя.

Варрен знал, что хесы винят его в своем горе, но принимать это к сердцу не собирался. Он присягал конунгу и выполнил его приказ. Прав был Кго Величество или не прав, этого Варен обсуждать ни с кем не намеревался. В конце концов, каждый в праве преследовать свои цели теми путями, которые почитает для себя наилучшими. Конунг – тоже. И он, сотник Варрен имел так же свои планы. Сейчас здесь он не ожидал теплого и сердечного приема, и сами тяжелые старинные стены Хаммерсхофа как будто давили на Брана, однако он должен был связаться с советником, доложиться, узнать обстановку и настроения, расквартировать людей и наметить план дальнейших действий. Вне зависимости от того, как хозяин замка смотрит на его ошибки в выполнении долга. Женщина подала гостю кубок прохладного травяного чаю, который очень освежал после прогулки по пыльным улицам столицы, и когда вошел  благородный Григ, Бран уже был готов столкнуться с любым отношением к своей персоне.
- Доброе утро, благородный двусотник Григ! Мне случалось слышать о вас лишь слова уважения и восхищения, и знакомство с вами делает мне честь.
Варрен поклонился, приложив пятерню к сердцу. Он, в общем-то, плевать хотел на взаимные церемонии, но они четко позволяли понять, кто к кому и как расположен. Обхождение Амолда его не обидело, лишь донесло всю меру огорчения, в котором пребывает советник.
- И Ее Высочество, и Его Светлость чувствуют себя прекрасно, доставлены в целости и сохранности и пребывают в крыле замка Его Величество, отведенном для нужд невесты. Все письма и документы, которые мы везли с собой для ваших нужд и от сродников здешних хесов, я отправил вам еще ночью. Надеюсь, они также сохранно доставлены.
Бран отставил опустевший серебряный кубок на край широкого стола и привычным жестом опустил широкую ладонь на эфес меча.
- Сотня рыцарей действительно будет нуждаться в квартирах сразу после свадьбы, то есть к завтрашнему полудню. Но никто из нас не прихотлив, и я смею надеяться, мы не обременим  Хаммерсхоф своим присутствием. Нам хотелось бы задержаться на некоторое время, пока мы не уверимся в том, что город и империя приняли Ее Высочество без волнений.
Варрен не стал заострять внимание на том, что произойдет в обратном случае, это было очевидно всем и каждому. Тем более советнику Григу.
У сотника была привычка смотреть прямо в лицо собеседнику, не всегда в глаза, но словно на лоб или в переносицу. Однако даже в этом случае, не многие кроме соотечественников Брана выдерживали концентрат темного льда под его ресницами столько долгое время. Но теперь он отвел взгляд, между бровей возникла глубокая печальная складка.
- Не хочу, чтобы общая утра стала между нами, советник Григ, - голос стал тише, словно глуше, волнение схватило связки напряжением, окрасив и без того низкий тембр северянина горькой хрипотцой.- Мы шли в три отряда. 33 бойца в колоннах по 16, восемь пар  – и один в хвосте - по обе стороны от кареты, 33 прочесывали лес справа и 33 - с левой стороны от дороги. Я двигался во главе, Его Светлость желал ехать рядом. Мы продвинулись уже далеко на юг, и Ее Высочество приказала снять с кареты крышу, становилось по-настоящему тепло. Ведь здесь иная весна, чем нам привычна. Наше лето изредка выдается таким знойным. Стрела вылетела из кроны по левую руку от кареты, и больше в листве не было ни движения. Стоял штиль. Мы обыскали все. Но мои рыцари – да и никакие иные рыцари – не годны для лазания по деревьям. Мы не нашли даже следов того, что бы кто-то шел по лесу, а потом взобрался на дерево, как это делают обычные разбойники. Смею предположить, на такое способны лишь «тени» с Восточных островов и ассасины крепости шази, если они и впрямь существуют...
Сотник покорно опустил голову, предоставляя спрашивать о подробностях.
- Позднее на место происшествия были вызваны мастера боя из представительств всех стран. Но дорога заняла время, боюсь, они не успели найти следов… Следующим утром прошел дождь. Они еще не вернулись, вероятно, вернуться не раньше завтрашнего вечера.
Сам Варрен нанимал шази для этого дела. И сам же убил его, заранее подготовив пропитанный ядом кошелек, в котором должен был передавать наемнику плату. Но советник сейчас имел возможность обвинить в убийстве того, кого было бы выгодно на его взгляд.

- Я буду там, где будет Ее Высочество.
Сотник с наслаждением погулял бы на празднике, но, пожалуй инкогнито. Гулять, так гулять. А пожелание Эди т не позволяло ему отлучать на долго без вящей надобности. Уж точно на праздник она Брана не отпустит. Разве что…
- Если Ее Высочество посчитает, что это удачный политический ход, мы, несомненно, будем.
Когда невеста больше не принадлежит своему народу. Казалось бы после свадьбы, но празднование отцовской смерти так дико для местных жителей, что Эдит стоит взвесить все за и против, чтобы оказаться в фаворе у своего будущего ближайшего окружения. Впрочем, насколько сотник успел понять эту женщину, она не пропустит веселья и скорее предпочтет искать причины пойти, чем доводы против. Варрен никогда не был особенно прямолинеен, но предпочитал пользоваться общими представлениями хесов друг о друге, а главное – представлениями других наций о хесах. Ведь так несложно ярко воплотить общие размытые и нечеткие стереотипы, явив собой шаблон, образчик недалекого грубого варвара. Легко, а к тому же весело и приятно. Какой простой вояка откажется от веселых женщин, доброй браги и хорошей драки?
- Есть несколько вопросов которые мне бы хотелось обсудить, относительно грядущей церемонии.
Не то чтобы он начал издалека, но Бран был человеком дела.
- Вы пройдем маршем через дворцовую площадь, сопроводив ее Высочество от ее крыла до пресептории, и когда она выйдет Императрицей, поприветствуем ее, а после немедленно отбудем в Хаммерсхоф.
Защита молодой Императрицы станет ответственностью ее мужа. Но стоит проконтролировать момент, выхода из пресептории. Возможны любые провокации. И если доблестный двусотник Григ полагает, что лучше Варрена смог бы защитить конунга – а он это, без сомнения, полагает: какой хес не считает свой меч наиострейшим?! – то почему бы ему не разделить ответственность теперь?
- Думаю, вы захотите, чтобы гарнизон Хамммерсхофа так же присоединился к почетному маршу…
Окончание предложения повисло в воздухе. Это не был вопрос, и не было утверждение. Предположение. Бран не настолько хорошо знаком с протоколом, чтобы утверждать подобные вещи.
- Как бы то ни было, теперь, когда мы все оплакиваем нашего конунга, кто-то должен отвести невесту к алтарю, вместо ее отца. Я подумал, может быть, это сделаете вы?
Доверять это дело юному брату принцессы было как-то неверно. Кроме того, эта девушка покидала не только свою семью. Она покидала свою нацию, чтобы в дальнейшем равно блюсти интересы всех частей Империи. Грани светлого льда в глазах Варрена таили солнечную улыбку.
- Это большАя честь, благородный двусотник Григ.

Если Варрен не ошибался, гарнизон Хаммерсхоффа составлял не более 30 вооруженных конных рыцарей. Это более чем армия для уличного боя и более чем армия для крепости в чужой столице. В прежние времена армии в 200 человек было довольно, чтобы выяснять отношения между государствами. Эти времена канули с образованием Империи несколько сотен лет назад, но если сейчас что-то должно произойти, то эти 30 и его сотня… Этого хватит, чтобы захватить дворец или пресепторию, в случае необходимости. Интересно, сколько наличных воинов-магов у зеницы? Бран Варрен и в мирное время продолжал думать, как боец. Этого было не отнять. Хорошо оно или плохо. Сотник не мог понять, что именно заставляет его рассматривать возможность начала гражданской войны прямо на пороге храма. Вероятно, вести, что приходили о делах Союза. Зеница слишком стар и слишком дипломат, чтобы бросить армию против хесов. Если Эдит не сумеет с ним спеться, он скорее будет действовать хитро и тонко. Если рассказы о его искусственном теле – правда, он больше всего на свете должен опасаться насилия. Ведь он не более чем фарфоровая кукла, которую можно уничтожить случайным ударом о стену раньше, чем он успеет разбудить своих джинов, руны или что-то еще, чем пользуется этот старик. Начнись междоусобица, и он рискует слишком неоправданно. А во главе союза стоит кто-то весьма молодой и энергичный, даже азартный… Сотник склонялся к мысли о том, что имеет дело с алаццы. В жестокости шази есть какая-то угрюмость, отчуждённость, а алаццы истинно веселятся проливая кровь – лишь бы это было красиво.
Как бы то ни было, именно такие соображения заставили Варрена спросить советника о намерениях гарнизона.
- Да, за час будет в самый раз. Мы должны показать всем мощь Хестура! Отмеренный Императору век может подходить к концу,– Бран понизил голос. Но тайны в сказанном не было, видимо, смена интонация была данью уважению. - Да продлит Создатель его дни! И многие желают растащить империю по частям. Мы должны стать гарантом стабильности, в которой вырастет будущий наследник. До тех пор, пока гарантом не станет он.
Жесткость в словах сотника отразилась и на его лице - черты словно заострились, в суровых складках около рта укрылись тени. Варрен не спрашивал мнения и не делился мнением. Он декларировал мнение, которое станет общим. Не слишком дипломатичная манера, но сотник не был дипломатом. Он привык бросаться в бой во главе отряда, громогласно сообщая следующим за ним воинам о том, за что они сейчас умрут. Вот так и теперь он сообщал финальную истину в собственном представлении. Эта экспрессивная подача, вовсе не означала, что его нельзя переубедить. Беда в том, что после такой эмфазы редко кому приходило в голову переубеждать.
- Ее Высочество сейчас не вполне оправилась от потери и утром просила меня говорить от ее имени, - Эдит не просила, но обращаться к кёнигин, чтобы она повелела советнику войти в ее положение, показалось Брану не вполне ловко. Будет куда лучше, если двусотник Григ сам предложит свои услуги, кроме того ему в любом случае предстоит явиться к Ее Высочеству, чтобы поприветствовать и выразить соболезнования, а так же обсудить ее вечернее посещение хеской общины и поминального пира.
В любом случае, идти одной к алтарю дочь целой нации не может, это лишь подчеркнет ее утрату и какое-то особенное сиротство…
- Благородный двусотник Григ, вы вероятно, уже поняли, все мое беспокойство касается новых покушений, нападений и - не побоюсь этих слов – начала гражданской войны.
Голос он все жен снова понизил.
-Кто-то должен прикрыть северную принцессу своей грудью и на этот раз.
Во взгляде Варрена скользнула горечь. Не слишком-то заманчивая честь. Но честь, тем не менее.
- Я в долгу перед семьей конунга и Ее Высочеством лично, и я бы с наслаждением прикрыл ее собой в пресептории – от безбожников из Союза можно ожидать атак и там! - но, боюсь, мне это не по чину. Однако мы не можем позволить, чтобы она шла одна. Слишком уязвимая мишень для стрел и подлых отравленных игл!
Даже общаясь в полтона, он оставался эмоционален, низкий баритон сейчас скорее давил, чем увлекал.

Бран достаточно пожил при северном дворе, чтобы понимать, что доверять никому не стоит - каждый так или иначе гнет вою линию, когда-то ваши пути совпадают, а где-то расходятся, когда-то между вами больше доверия, а где-то меньше. Сам он вполне доверял людям, но их делам больше, чем словам. И сам же оставлял за другими право сомневаться в нем. Это лишь естественная склонность чувства самосохранения, которое распространяется на нашу честь и гордость часто больше, чем оберегает наше тело. Некоторым легче умереть, что обнаружить себя обманутыми и преданными. К таким поворотам Варрен был готов. Сотник был из тех, кто падает и поднимается, скорее, чем из тех, что шествует с триумфом от начала до конца своего пути. Единственное, что его и впрямь волновало – не оказаться на плахе. Но и там выходы найдутся.
- Да будет так.
Он поклонился хозяину Хаммерсхофа, приложив у груди широкую ладонь, и вышел из зала.
- К сожалению, я не смогу проводить вас до дворца. У меня есть еще поручения в городе. Но смею вас заверить, Ее Высочество с нетерпением ожидает встречи с вами.
Поручений у Варена не было, но он не желал попадаться на глаза хозяйке раньше времени и дать ей возможность занять его какой-нибудь ерундой, которая на взгляд взволнованной женщины может казаться невероятно важной. Если он так уж смертельно понадобится, за ним пошлют. Слава Создателю, в городе не так много благородных хесов, чтобы не найти его в самом центре по подсказкам досужих баб и чумазых ребятишек.
Сейчас сотнику хотелось осмотреть хеский район, пресепторию и дворцовую площадь, но не как любопытному туристу, а как человеку, который будет отвечать за безопасность значимой персоны – сегодня вечером здесь, у стен Хаммерсхофа, а завтра в самом сердце города. Союзу нужна гражданская война, которая послужит сепарации всех государств. А смерть северной принцессы – отличный вариант. О новой свадьбе сговариваться будут еще полгода. Старик же может столько не протянуть.  А озвучить свои тревоги советнику означало поставить под сомнение его суждения о безопасности, или, выслушав его замечания о городе, потерять незамутненный предвзятостью взгляд.  Северянин не мог позволить себе ни первого, ни второго.

>>> Рыночная площадь