Всю дорогу до нового места обитания цыган молчал, покорной тенью следуя за шазийцем искренне надеясь, что по прибытию к чужому дому тут же не вручат в руки щетку для чистки лошадей или куда там еще могли пристроить для работ в хозяйстве. Дадут нормально выспаться часов эдак пять и свежей еды, воды, хоть немного, а потом уже загрузят работой, но никак не ожидал такого… Вместо богатого дома взгляду факира предстал воистину дворец, и отправляли вовсе не на конюшню, в недовольную компанию какого-то подозрительного мужика. Явно привыкшего прозибать в лени, очень недовольного, что придется возиться с каким-то оборванцем с улицы.
- О, во имя Создателя, всемилостивого, всемилосердного!
- Нечего так голосить, да, не в лучшем виде сейчас, но нет же рогов на голове, - огрызнулся тихо, но вполне отчетливо Фитиль, или как там теперь его назовут в хозяйском доме. Дьяболоново семя, да что же творится! И кто я теперь?! Присматриваясь в свою очередь к подозрительному мужику, походящего на хряка производителя, которым дорожила зажиточная семья. Начиная подозревать последнего во всех смертных грехах, сильнее кутаясь в орденский плащ, придающий хоть крохи уверенности, спокойствия.
- Раздевайся, - слова мужчины ударили подобно хлысту по нервам. Раздеваться? Да вся человеческая одежда осталась в виде трепья в застенках инквизиции, так что отдавать плащ намерения не имелось. - Если Осман-паша пожелает видеть тебя сегодня ночью, у нас осталось не так уж много времени на твое преображение. Кто продал тебя господину?
- Я продан визирю?
Удивленно переспросив шазийца, новость откровенно говоря, шокировала Аодх, неужели этот монах жадный до золотых продал такому высокопоставленному человеку убийцу, мага не прошедшего обучения? Без каких либо объяснений. Затем вспомнилось, насколько тяжел был кошель переданный продажному брату Ордена и все встало на свои места. Хозяин того дворца мог позволить себе шалость приобрести все или почти все, в этой жизни.
- Святой человек, - уклончиво ответив на последний вопрос, скинув с плеч теплый плащ, оставаясь полностью обнаженным. Решив, что покуда визирь не решит известить своих слуг, откуда, кто и по какой цене продал новую игрушку, то и сам рта не откроет на этому.
- Как теперь меня зовут?

Терпение, пусть хоть кувшином кличут, лишь бы в печь не ставили, - говорил сам себе Аодх, упрямо не признавая в слове Махмед своего нового имени, пусть хоть сотню купчих напишут  ярко бордовыми чернилами. Напоминая, что все это временно сложившаяся ситуация, потом все изменится, когда полностью будет восстановлено здоровье и силы сбежит прочь из этой золотой клетки на волю.
- А если я не понимаю языка шази?
Задал вопрос, невольно напоминая, что не все в землях Далара и ближайших окрестностях знакомы с родной речью владельца дворца. Волей неволей могли, и скорей всего должны были возникнуть проблемы с пониманием, если не с самим визирем, так с его людьми уж точно, и это не говоря еще о чужих традициях… Вот же ждала морока несчастного евнуха, получившего такой упрямый подарочек на воспитание.
- Полегче… я же только…
Прикусив вовремя язык, цыган раздраженно посмотрел на двух верзил, походящих более на стражников, по какой-то нелепой случайности подрядившихся работать банщиками, сдерживая на жесткой цепи собственные желания. Не хватало еще и здесь устроить кому-нибудь из-за несдержанности помыслов несчастные случаи, но видит Создатель… или демон теперь, хотел, да сил было маловато.
- Пока Сабир и Хамид будут тебя мыть, отвечай на мои вопросы. Откуда ты родом?
- Отовсюду, - коротко ответил, вместив в одно слово понятия кочевого образа жизни, предполагающего, что в зимний сезон мог стать родом из Хестура, а в летний скажем из Тары, осенний же и вовсе из Алацци.
- Каково твое ремесло?
- Факир, фокусник, уличный акробат, могу передразнивать людей, - покорно принимая обливание теплой водой уносящей вместе с грязью, налипшей к плоти, и частицу негатива легшего тяжелым грузом на плечи. Сдерживаясь, чтобы не начать ругаться на отборном уличном жаргоне, ощущая, как под жесткой губкой начинает гореть кожа, начинало казаться, что банщик решил с цыгана кожу содрать живьем. Правда там, где затягивалась рана, немой Хамид осторожней проводил мочалкой, щадящее.
- Приходилось ли тебе услаждать мужчину прежде?
- Да, - примерно догадываясь, к чему клонит евнух, заводя речь о мужеложстве, один из грехов, коему был подвержен факир, оставалось только надеяться, что не полезут проверять прямо сейчас, при банщиках. Мужики хоть и были немыми, всю тяжесть унижения это не сгладило бы, зрение то было в порядке.

Отредактировано Фитиль (2013-12-05 20:19:17)

Тот факт, что все понимали даларский язык, разочаровало Фитиля и очень, теперь, чтобы высказаться по особенностям новой жизни придется учить шазийскую манеру речи. Злило же, что этот самый сын степей, с большим трудом помещающийся в седло, то бишь евнух, давал указания, как выполнять ремесло, полученное в наследство от отца и деда. Какой к дьяволу не бери в левую руку света! Свет само собой подразумевал открытое пламя, а пламя в свою очередь брало свою пищу от свечей и факелов. И как прикажете думать о какой-то там вымышленной чистоте, если прикажут выполнять обыденную работу – веселить людей, в данном случае своего хозяина? Сказать извините мол, мне велено не марать рук, что быть достойным вашего внимания? И это напоминание о личной гигиене… как будто дикаря видят перед собой. Впрочем, может с точки зрения этого шазийца привыкшего повелевать слугами младше по статусу  факир и был дикарем купленным у ни пойми кого.
- Я факир, - устало напомнил цыган евнуху, - брать свет в левую руку является частью ремесла.
О том же, что ни один лекарь на свете не сумеет спасти жизнь жертве  пустившей в глотку огонь говорить не стал, зачем заранее расстраивать уважаемого образованного человека. В свое время и сам поймет, что значит народная присказка – игра на чужих нервах. Ведь именно это и делал частенько Фитиль на площадях, точнее делал в прошлом Махмед.
- Я вижу, что к плетям тебе не привыкать, но есть и другие способы. Все сплошь неприятные. Соблюдай простые правила: в этом доме не дерзят, не воруют и не сплетничают.
Только попробуй занести на меня плеть, вмиг пожалеешь, - однако с губ не сорвалось ни единого звука, лишь во взгляде отразилась ярость, обещавшая убить того, кто нанесет удар. Только старику Тао и отцу спускал такие номера факир, но этот напыщенный индюк из золотой клетки не являлся таким же близким человеком, как вышеуказанные родные люди и уж точно не внушал уважения. И едва ли этому уважению суждено будет зародиться, слишком в разных мирах живут.
Так, а вот про воровство не понял? Об этой части моей жизни уже спели сообщить?
Благо ума у Фитиля хватило промолчать на эту тему, да и отвлекли малость… запахи.
Смутно знакомые, да и если верить собственным ощущениям, относящимся к любовным или как там купец говорил, запахи для любовной неги. Он меня как девку, что ли обуздать решил? Принюхавшись, факир возмущенно посмотрел на банщиков.
- Вы считаете, что сочетание лаванды, жасмина и… - вновь внимательно принюхавшись с витающему в воздухе аромату, нет, что еще входило в состав композиции из запахов определить не смог. Понял только одно, этот что-то повышало бодрость тела. – подходит парню?
Одно понимал отчетливо, пахнуть, как будто навестил цветник скажем дядюшки Семи одно, неплохо, а вот пахнуть, как цветочки-девочки этого самого сутенера Сема, другое, плохо.
- Когда вы меня отпустите вздремнуть, хоть на пару часов?