Вечер был тихим – казалось, можно слышать не только как возится кухарка неподалеку, но и как бьется ее сердце. Очень тихим, ибо даже легкий ветерок, ощутимый ранее, вроде бы смирился с этой тишиной, перестал пытаться бороться с жарой почти отгоревшего дня.
Тем внезапнее раздался этот голос над головой Гугона, голос женщины, привыкшей если не повелевать, то как минимум шептать на ухо тем, кто властвует, ничуть при этом не уменьшая своей значимости на пестрой доске жизни.
- Надо же – какое зримое различие между силой духа и телом. Пожалуй, это будет интересно.
Она замолчала – и можно было сразу пожалеть об этом. Потому что в сравнении с вкрадчивой мелодией этой речи, голоса придворных дам звучали так же, словно кто-то с упоением скреб камнем по стеклу. С таким голосом – не надо и дурман хранить в перстнях, опутает, как мрачно известные благовония шази, заставит потерять здравый рассудок… А там и душу с телом. И богатства. И… что угодно – главное чтобы звучала и лилась колдовская эта женская речь.
Женщина, приблизившаяся к Гугону так, что напугала бы и чутко дремлющую кошку была явно аристократка – смуглокожая и темноглазая, с волной распущенных черных волос, кончики которых скручивались на ее высокой груди, словно дремлющие змейки. Вспыхивали рубиновыми искрами драгоценности в маленьких ушках, на холеных пальцах и высокой шее. Под закатными лучами багровела ткань дорого платья, прячущегося под темным плащом.
Красивая? Да. Очень.
- Скажи мне, кто ты. – Последовала новая фраза от нее, опустившей взгляд на мирно (секунду назад) отдыхавшего от многих трудов этого дня карлика.
Не приказала отвечать, даже не спросила - но милость ее итак лилась медовой рекой ныне рядом с Гугоном, ведь за мимолетный взгляд такого вот украшения императорского дворца, наверняка и на дуэль могут вызвать, и удавить кого по-тихому за портьерой.

Отредактировано Найтмара (2013-07-02 22:53:21)

Прекрасная дама явила редкостную для таких как она милость, внезапно взяв - и приняв приглашение присесть. Словно ей и впрямь не жаль было роскошного платья или же не показалась особенно зазорной преложенная вместо богато украшенного места для отдыха простая деревянная скамья. Впрочем, стоило только взглянуть на темно-синюю бархатную подушечку, на которую опустились эти восхитительные женские формы, как все недоумение могло развеяться без следа - на такие мягкие переливы да тонкую вышивку шелком и аристократке присесть не зазорно.
Разве что вот тот маленький факт, что никакой подушечки миг назад там и рядом не лежало...
А теперь вот поди ж ты - бескомпромиссно была, насмешливо обвесив в безветрии свои золотистые кисточки о четырех концах.
- Весьма достойно с твоей стороны - позаботиться о моем удобстве. - Слегка склонила аристократка голову, ныне став существенно пониже - хоть казалось, что даже уложи ее на какое-нибудь не менее драгоценное покрывало, все равно такая как она взирать будет на окружающих сверху вниз. Хотя ныне - красивые глаза ее не разили черными молниями негодования, а смотрели на карлика на удивление благорасположенно.
...и с немалой изучающе-оценивающей манерой в том числе.
- Скажи мне, жаждал ли ты когда-нибудь чудес? Чего-нибудь, что случится в твоей жизни совершенно неожиданно, без предупреждения, не постучавшись в двери. И быть может - изменит эту жизнь окончательно и бесповоротно? - Огорошила вновь без предупреждения странная госпожа своего внезапного собеседника новым вопросом.
Спросив, она неспешно раскрыла небольшой дамский веер, и обмахнулась им, позволив шевельнуться на искусственном ветру паре черных прядок. Веер был весьма экзотичен - тонкую резьбу белой кости обтягивало плотно шелковое кружево, сплетаясь воедино в причудливый узор, в котором словно бы танцевали фигурки богато одетых людей. Как будто на балу.
...веера кстати, тоже при ней миг назад еще не наблюдалось.

Отредактировано Найтмара (2013-07-04 02:10:42)

В той руке, что миг назад сжимала веер, появилось зеркало – в обрамлении черненого серебра, с вычурными украшениями в виде вкраплений крупных опалов. Вещица наверняка была редкой и дорогой, как и все что принадлежало этой женщине, однако особенно долго любоваться карлику на нее не дали – темноглазая ведьма повернула аксессуар к Гугону отражающей поверхностью.
И там, в глубине его – помощник конюха увидел отнюдь не себя самого! Или… все-таки себя? Такого, каким Гугон мог бы быть – каким стал бы, если бы не зацепившиеся друг за друга десятки причин, предвосхитившие его рождение и проложившие путь его жизни до этого момента. Сладостная, манящая, давящая издавна невозможностью бытия греза здорового и красивого тела.
- Хочешь? – Вкрадчиво спросила красавица-шазийка, склоняясь к низкорослому собеседнику чуть поближе. Обдавая Гугона ароматом дорогих духов, ореолом богатства, власти, красоты и вседозволенности, которую они даруют тем, кто ими владеет.
Темные глаза женщины смеялись – а в зеркальной колдовской глубине мелькали образы, сплетались картины роскошно украшенных залов, гостей в драгоценных нарядах, прекрасных дев и благородных мужей…
И его – одетого им под стать, подходящего этой заманчиво раскрывающейся сказке, словно один кусочек головоломки к общему целому.
- Я могу сделать это реальным… На эту ночь, на один бал – а быть может и навсегда… - Звучал чарующий голос.

Прекрасная "волшебница" только рассмеялась на его сомнения - смех ее как ручеек медовый протек сквозь слух Гугона, шелковистой, теплой змейкой обвился вокруг сердца карлика. Он протянул руки к зеркальцу - что же, колдовская игрушка не замедлила поменять хозяина. Так и перешла из рук в руки, от темноглазой красавицы к старшему помощнику конюха - впрочем, заманчивых образов она не растеряла, и все так же продолжала мерцать перед глазами Гугона возможными картинами роскошного будущего.
- Ты прав - за все, что будет отдано, я взыму с тебя плату. За ночь в этом теле, за шанс побывать на балу среди отборной аристократии всей Империи, быть с ними на равных - ты будешь должен мне услугу потом. Видишь, как я щедра и милостива? Я не прошу многого - и заодно дарую тебе возможность использовать этот шанс, прежде чем...
Она прервалась, и подхватив пальчиками аккуратную, черную прядь волос - очень женственным и грациозным движением заложила ее за ухо. Прежде чем глянуть на Гугона и с самой вкрадчивой повадкой завершить свою речь:
- ... прежде чем решить - пожелаешь ли ты вновь обрести мою милость, или нет. Ибо коль будешь ты мне полезен, расторопен и исполнителен - знай, что я щедро одариваю тех слуг своих, кто радует мой взор своими стараниями. Быть может - у тебя будет шанс заработать себе все это навсегда...
Последнее слово очаровательная шазийка не проговорила - уронила с алых губ, словно каплю бесценного вина, вмиг растаявшую сладким, дурманящим туманом возможностей. Которые были так рядом с ним - только руку протянуть, только лишь кивнуть и согласиться с ней.

- Вот и славно. - Ласково улыбнулась ему женщина. После чего одарила еще одним знаком редкостного внимания - нежные пальчики ее, пахнущие ароматом дорогого бальзама и унизанные тончайшей ковки кольцами, коснулись запястья левой руки карлика, что сжимала рукоятку зеркальца. Рыцари, должно быть, сшибают друг друга из седел и проламывают чрезмерно буйные черепа, в надежде подхватить платочек, оброненый с такой руки - просто чтобы ощутить еще не растаявшее тепло этих чудесных пальчиков.
Она же - коснулась, и Гугон мог ощутить касание короткого жара к коже, словно там его лизнул незримый лепесток пламени. Лизнул, и проступил вдруг на внутренней стороне запястья крошечным наброском того самого зеркальца, которое он держал в руках. Не то рисунок искусный, не то тончайшей вязи татуировка.
- Жди же тогда появления первых звезд - и когда они засияют на небесах, в месте по-укромнее, коснись рисунка и пожелай оказаться на балу. Коль хватит тебе желания, силы и смелости взять те блага, что я тебе предлагаю! - Рассмеялась шазийка, вставая. Колыхнулись волосы волной единой, в закатных лучах отблеснула матовостью янтаря нежная кожа на высокой груди.
- Прощай же до поры... - И ушла, миновав его легко и быстро - не остановить, не замедлить кажущийся неспешным шаг. Словно греза во сне - вроде и рядом, а не коснуться ее уже, исчезает...
Так и пропала - просто зайдя за угол ворот и скрывшись из виду. Быть может пойдя дальше, а может - растаяв в воздухе, как положено колдунье.
Так ли это было важно? Ведь волшебное зеркальце все так же было в руках у Гугона.
Можно даже сказать - он держал в них свою судьбу.