Утром Альваро, как и было намечено в вечерней беседе с советником, выехал на соколиную охоту в сторону ближайшей загородной пресептории. Дорогу к воротам он проложил так, чтобы отправить одного из своих слуг с кошелем позвякивающих монет в лежащую на пути лавку Карима. Эту сумму он якобы задолжал за ткани, о чем благородный дон и оповестил своих сокольников. В кошельке кроме денег лежал и небольшой клочок бумаги, чистый с обеих сторон и, очевидно, попавший туда случайно. Альваро торопил людей, желая быть уверенным в том, что слуга не полезет в кошель и не выкинет эту ненужную, казалось бы, вещицу.
Это несущественная заминка отняла у процессии около минуты, и охотники двинулись прочь из города через только что открытые ворота. Через час галопа перед благородным доном распахнулись ворота пресептории, где, судя по тайной депеше, должна была остановиться инфанта. Каково же было его удивление, когда глава богоугодного заведения, будучи одарен еще парой туго набитых кошелей и проинформирован о положении собеседника и положении дел, сообщил ему примерно следующее: глава поезда, Его Преподобие сеньор-прецептор Парабраны, распустил своих людей во все стороны на поиски пропавшей инфанты и выдвинулся в столицу, оставив после себя труп дуэньи. Было дело затемно, и с тех пор ни слуху, ни духу.
Альваро чудом "удержал лицо". Он немедленно отправил своих сокольников в Далар с докладом для Иаго и во все стороны для опроса местных жителей на предмет подозрительно похожих на инфанту девиц, боевых отрядов и прочих примечательных вещей. После чего пожелал самолично видеть труп дуэньи. Следы удушения были на лицо. Альваро тщательнейшим образом восстанавливал картину, деликатно и вкрадчиво расспрашивая братьев и превознося доблесть и благоразумие прецептора, которому был на тот момент готов скрутить шею. Впрочем, все это неблагоразумно и ничего не дает. Через несколько часов вернулись сопровождающие инфанту люди, он ничего не прояснилось. Не вернулась лишь группа, отправленная в Далар, но Альваро склонен был списать это на то, что они решили сообщить советнику о происшествии и остались в Альгамбре. О происшествии в трактире он не узнал лишь по той причине, что сокольник направленный в столицу, должен был прямиком двинуться к Иаго со своим сообщением. За сим ближе к мессе, дипломат распрощался с настоятелем, оставил людей Дона Диего на довольство пресептории, раз уж они в распоряжении сеньора-пресептора, и просил своих сокольничьих отправить в Далар вслед за ним.
Сам же Альваро, не доехав до столицы, свернул через лес и, будучи совершенно уверенным в том, что за ним нет хвоста, иначе хвост пришлось бы обрубить, выехал к руинам Сент Рауля. Место было хорошее. Вокруг поля, ровные как стол, шпиона ты не пропустишь, разве что он будет следовать ползком, и пролесок, скрывающий руины от глаз, а затем снова небольшой голый участок, холм, на котором и стояла пресептория и который стоит осмотреть уже из развалин, чтобы убедиться, что из леска за тобой никто не вышел. В общем, место вполне удачное, даром что орденское. Альваро взобрался на хоры и оттуда осматривал местность, поглощая, запасенный в седельной сумке обед: пропажа девицы не являлась поводом для поста. Он смотрел на дорогу из Далара, но не был уверен, что ждет гостя с верной стороны. Заслышав колокол центральной пресептории, алацци просвистел соловьем в темноту под сводом полуразрушенного храма. Еще и еще раз, а потом вырвал пробку из фляги с водой, чтобы утолить жажду, ожидая, не будет ли ему ответа.
Да, он был весьма и весьма обеспокоен, но надеялся, что ситуация в столице хоть как-то прояснилась. Или вот-вот прояснится. А лишние эмоции мешают анализировать происходящее, которое сейчас в большей степени требовало его холодного расчета, нежели чем экспресси.
