Небольшая рыночная площадь на окраине города славилась своими обитателями. Здесь бывали самые зрелищные представления, по большей части, порицаемые орденом, но так любимые простым народом, а так же обитали самые наглые воры и мошенники, которые не чурались белого дня. Они знали друг друга в лицо, разгуливали словно дворяне по дворцовой площади и отвешивали поклоны друг дружке. А вот дворян-то тут приходилось видеть не часто. Не желали они испытывать судьбу. Конечно, обокрасть какого-нибудь барона и попасться было делом опасным, ещё натравят на родное место городскую стажу, которая несомненно заглядывала, да только не трогала здешнего уюта до первого громкого происшествия. Уж тогда разносили весь квартал, каждую крысу загоняли в угол, да только скоро всё становилось как прежде, как было тут всегда и как всегда будет.
Спрашивается, что занесло сюда канцлеровского оруженосца? Не первый раз он объявлялся среди трущобных жителей, а всё потому, что на этой самой площади жил один из нанятых Хоганом людей. К нему-то вот уже третью неделю и наведывался Эмери, чтобы забрать очередной отчёт. Наёмником канцлера был подслеповатый старик Ноа, которому было не так уж просто передвигаться. Потому и приходилось Эмери мотаться в дальнюю часть города самому. Что мог знать старик такого, чего было неведомо остальным, Эмери не имел представления. Впрочем, у Ноа был сын, которого оруженосец мельком видел пару раз. Этот самый сын был здоровенным таким детиной, который, пусть и не был выше Эмери, зато в плечах оказался вдвое его шире. В общем, не хотел бы Корбо встретиться с этаким парнем вечером в переулке. Рыжий, конопатый Дахи, явно с тарийскими корнями, как и его отец, он был тих, словно бы туповат или нем, но весьма предан отцу, как понял оруженосец. Большего об этом семействе он не знал.

День был тёплым, если не сказать, чтоб жарким. Правда, стоило зайти солнцу и подуть северному ветру, так озноб-таки пробирал насквозь. Ночи были холодные. Эмери уже успел это проверить на себе пару дней назад, когда возвращался домой за полночь.
Сегодня ему вовсе не хотелось вновь тащиться на окраину города, куда посылал его Хоган. Впрочем, в прошлый раз у него так же не было никакого желания сюда наведываться. Нельзя сказать, чтобы оруженосец всегда был шибко разодет, но и без расшитого герба на груди в нём узнавалась дворянская кровь. А уж тут и самая простая, но целая одежда свидетельствовала о большом достатке носителя, пусть даже у того ни гроша за душой. А уж наличие коня...
Вот за своего коня Эмери переживал больше всего. Каждый раз оставляя его у дома, он опасался, что возвращаться будет пешком. Старик успокаивал его, что свои, мол, не тронут. Впрочем, обычно он обеспечивал животине охрану в виде щуплого мальчишки лет одиннадцати, что ничуть не успокаивало Эмери. Каждый раз он обещал мальцу, что голову ему открутит, как будто вор того же сделать не сумеет, если ему уж больно приглянется вороной конь в полной амуниции. А ведь это был его личный конь, подаренный Хоганом. Можно сказать, единственное имущество оруженосца, за исключением отцовского меча, который с собой Эмери не таскал. Похвастается реликвией, когда в рыцари посветят, если только такое когда-нибудь будет.
Всадник медленно въехал на людную площадь. Судя по возне и воплям в центральной час, там давалось представление, потому народу было вдвое больше, чем обычно. Эмери поспешил спешиться и повёл коня сквозь толпу в другой конец площади, где располагался нужный ему дом. Он старался ни на минуту не потерять бдительность, чувствуя на себе сразу несколько не слишком доброжелательных взглядов. Коня-то, быть может «свои» и не уведут, а вот пустой кошель запросто. Пустой-то он пусто, да не такой уж - на выпивку Эмери всегда хватало, что ни говори.