Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Далар » Воспоминания » Десять вещей, которые я в тебе ненавижу
Участники: Газван ибн Ариф, Астрид Хьенмульф
Время: примерно за два месяца до событий в основе
Место: Далар, столица Империи. Бордель "Клинок и роза".
Намеченный сюжет:познавательная экскурсия по злачным местам.
Отредактировано Газван ибн Ариф (2014-07-15 11:28:05)
Принято было считать, что всякое разумное существо, желающее достичь чего-то в свое жизни, просто обязано стремиться в столицу империи, чтобы хоть краем глаза взглянуть на блеск двора, пышность турниров, раздолье торговых рядов или хотя бы бездну нищих кварталов, где большинство приезжих и заканчивало свои дни. Газван не видел в этом стремлении ни пользы, ни смысла, полагая, что ни один уголок Далара не может тягаться с Халифатом. Некий древний полководец заметил, что лучше быть первым в деревне, нежели вторым в государстве, но рикаб-ага охотно бы поспорил с этим утверждением. Прежде всего, в той части, что относила владения благословенного халифа к глухим провинциям, вроде немытой Тары и нечесаного Хестура. Во имя Создателя, Всемилостивого, Всемилосердного! Дворцы Халифата уже сияли под солнцем, когда северные дикари еще жили в пещерах и путали девок с овцами!
Смотреть здесь было решительно не на что. А вот поохотиться можно было не без удовольствия, и Касур ходил по Далару так, будто держал наготове силки для неосторожной добычи. Женщины с открытыми лицами, молодые и совсем юные, красивые, хорошенькие и смазливые, застенчивые или кокетливые, оборванки или нарядные мещаночки, благородные дамы или прачки с корзинами – все они были слишком доступны, чтобы в Газване не просыпался азарт. Мальчики, какими бы яркими они не казались, не могли тягаться с ними именно из-за этого ореола внезапно открытой тайны, так что в первые свои дни после приезда ибн Ариф чувствовал себя оглушенным бесконечным множеством возможностей и… безнаказанностью.
Однако ему хватило недели, чтобы утолить первый голод и уже с большей внимательностью оглядеться по сторонам. Даларки выставляли себя напоказ, умело завлекали, словно джиннии в человеческом облике, а в постели перевоплощались… в бревна, отчего-то полагая, что мужчине приятней всего самому уложить, повернуть, как надо, и сделать, как захочется. Это немногим отличалось от самоудовлетворения, которым Газван грешил разве что на заре отрочества, а потому быстро прискучило. Желание найти для разнообразия даларку, которая умела бы что-то большее, чем раздвинуть ноги и закрыть глаза, привело рикаб-агу в «Клинок и розу», где его заверили в том, что предоставят к услугам благородного господина лучшее, что только есть в распоряжении бордельной мамки. И теперь, лениво попивая кофе с пряностями (к слову, на удивление приличный), шази ожидал обещанного чуда.
Отредактировано Газван ибн Ариф (2014-07-15 11:42:04)
В большой, но умело заставленной ширмами и диванчиками, зале стояла, как обычно, легкая дымка из-за сигар и ароматических свеч. Астрид сидела на подоконнике, повернувшись в сторону столика, стоявшего между двумя пуфиками, на котором девки играли в кости. Так получилось, что Сольвейг должна была вот-вот принять какого-то необычного посетителя, поэтому готовилась в их комнате, а для Астрид, на случай, если придется поработать, хозяйка выделила место куда скромней.
Игра накалялась, девчонки спорили на деньги, как обычно, и развязанный мешочек с оными, переезжал от одного края стола к другому. Асти одним глазком поглядывала за игрой, другим – на дверь. Интересно было увидеть того особенного клиента Сольвейг, хоть она и не чаяла особо, что тот войдет через главный вход. Да и сама готова была кого-нибудь обслужить, ибо уже два дня бездельничала, маясь исключительно медитациями и разминками.
- Асти, ты посмотри, - шепнула девушке рыжеволосая Берта, одна из игроков в кости. Как оказалось, она уже успела выиграть и теперь тоже наблюдала за залой, в которую, кстати, вошел весьма интересный мужчина. На своем веку Астрид спала с представителями абсолютно разных наций, не было среди них, пожалуй, только убунди. Этот, без сомнения, был шази. Тут достаточно было беглого взгляда на одежду и черты лица, чтобы понять, кто перед тобой. Он выглядел… опасно. Разумеется, не для работниц борделя, хотя, девушке, предназначенной для этого шази, скорее всего сегодня придется несладко. Походка хищная и уверенная, черты лица красивые, хотя рассмотреть их не очень-то получилось. Одет легко, даром, что за окном холод собачий – горячая кровь свое дело делает. В общем, мечта, а не мужчина, если бы только Астрид нравились такие. Без сомнения, такой, хоть и заплатит щедро, но заставит шлюху отработать каждую монетку, упавшую в ладонь ее хозяйки.
Неожиданно девушка легко спрыгнула с подоконника, на котором сидела, взметнув ткань своего легкого одеяния темно-красного цвета. В борделе было тепло из-за труб с горячей водой, пролегающих прямо в стенах и из-за жарко топящегося камина в главной зале, поэтому все проститутки были одеты в легкие, преимущественно газовые платья или шаровары с накидками. Астрид, меж тем, подошла к ширме, за которой сидел тот мужчина. Он не видел ее пока что, слишком был занят кофе и осмотром помещения, в котором теперь находился. Волевой, упрямый, серьезный мужчина, а в глазах радостно бесы скачут и ждут, алчно глазея по сторонам, ждут, что же им преподнесут в подарок на сегодня. Не мог не вызывать улыбку тот факт, что почти все состоятельные мужи, приходящие в бордель, именно так себя и чувствуют – как дети, которым вот-вот принесут игрушку в подарок на праздник. И игрушки не заставляют себя долго ждать…
На плечо Астрид легка сухая женская рука, отчего та обернулась и увидела за собой хозяйку заведения и лично ее собственную. Красивая деловая женщина, чуть подтолкнула Астрид вперед из-за ширмы и сама вышла на свет. Поняв зачем, Астрид улыбнулась дежурной улыбкой, хоть и чувствовала себя гаденько из-за собственного любопытства. Могла бы сейчас сидеть на подоконнике...
- Нравится? – спросила у посетителя хозяйка. Она иногда спрашивала это у клиентов, и Астрид ни разу не получала отрицательных ответов. Конечно, нравится. Кому не понравится тонкостанная, ухоженная барышня, улыбчивая и миловидная на лицо?
Отредактировано Астрид Хьенмульф (2014-07-15 17:30:17)
На появление женщин Газван отреагировал вяло – если быть совершенно точным, только вопросительно приподнял брови, бегло осматривая предложенную ему забаву. С детства ибн Ариф помнил битвы, которые разворачивались между обитательницами женской половины и евнухами из-за права потреблять сласти в неограниченных, поистине пугающих количествах, невзирая на все рекомендации лекарей. У блудницы была небольшая грудь и пышные бедра, такая фигура с возрастом отяжелеет еще сильнее, оплывая книзу, будто восковая свеча, но пока она выглядела приятно-округлой и подтянутой – он поставил бы золотую монету на то, что в этом было куда больше заслуг хозяйки и ее повара, чем самой девицы. На вид ей было лет двадцать, по чертам лица можно было заключить, что не дальше, как в третьем-четвертом колене кто-то из ее предков сошелся со степняками или островитянами, так что это хорошо прочитывалось в необычном для даларки разрезе глаз и очертании скул. На вкус Газвана, сильно портила девушку улыбка, по-мальчишески кривоватая – вот уже и едва заметная морщинка в уголке рта наметилась. А глаза… если все женщины в этом доме смотрели на посетителей так, будто мечтали прищемить им яйца входной дверью, добротной такой, кованой, можно было только подивиться извращенным вкусам столичных аристократов.
Впрочем, извращения всегда привлекали любознательного рикаб-агу, не в последнюю очередь потому, что интересный новый опыт можно было преподнести как редкостный дар шехзаде Джамилю, давно пресытившемуся дозволенными усладами. Может быть, «Клинок и роза» приятно удивят шазийского гостя настолько, что девушка будет выкуплена и отправлена в Хасар…
- Нравится?
Соболиные брови Газвана взлетели еще выше, на сей раз от недоумения. Ни один уважающий себя торговец в Халифате не позволял себе начинать беседу с покупателем с подобной самоуверенной фразы, независимо от того, торговал ли он халвой вразнос или продавал породистых иноходцев. Товар должен нравиться продавцу, чтобы тот мог хвалить его до небес, взвинчивая цену на подгнивший финик до уровня алмаза в пять карат, и закатывать глаза, хватая посетителя за рукав: вах, ты откуси, эфенди, ты пощупай, ты на зуб попробуй, как не возьмешь, он же теперь надкусанный!...
Свою роль покупателя благородный сын Арифа знал безупречно. Нельзя выказывать заинтересованности или любопытства, следует оставаться сдержанным и делать вид, что более завалящей вещи в жизни не видывал, даже если купец будет потрясать клеткой с птенцом птицы Рух.
- Увы мне, - печально вздохнул Газван, пригубив еще глоток. - Если кроме этой нечестивой, дочери неправедных, твое жалкое заведение не может предложить ничего иного, достойного усладить гостя, я дам тебе дирхем уже только за то, чтобы ты прикрыла ей лицо, дабы не осквернять взора благородного мужа.
Нельзя сказать, что Астрид сильно удивилась ответу шази. Да-да, она, как уже было сказано, не привыкла получать отказов, однако поняла довольно быстро, к какому человеку ее ведут. Человеку умному и предприимчивому, жаль только, что хаму. Возможно, он даже обладал неким чувством юмора, хотя и специфическим. Асти передернула плечами и слегка склонила голову вправо-вниз, демонстрируя этим смирение и то, что она приняла во внимание замечания. Глаза оставались сухими, лицо приняло грустный, но не оскорбленный вид, пальцы сцепились в замок. Рука на плече чуть стиснула девушку.
- Вам не придется скучать в этой компании, рикаб-ага, ибо эта женщина более чем сведуща в искусстве любви, - заговорила она наперебой дежурными фразами. – Как только вы окажитесь с ней наедине, сомнения оставят вас! Я бы, конечно, могла предложить вам кого-то еще, но, боюсь, вы пожалеете, что отказались от этого юного и нежного цветка любви.
Все это было приправлено в значительной доле улыбками, даже ужимками и жестикуляцией. Астрид потихоньку начала возвращаться в былую позу, уже «осмелевшими» глазами рассматривая клиента. Она невзначай легонько оттопырила одно бедро, перенеся вес на другую ногу, и предоставляя мужчине возможность соблазниться линиями ее юного тела. Как всегда, отдаваясь воле случая, нагини не особо раздумывала над тем, чем завлечь птицу такого полета. Было бы куда интересней наоборот опустить его до уровня наслаждения шлюхой, пусть и необычной, в одной из комнат даларского борделя. Со многими грозными дяденьками это получалось.
- Жаль, что я пока не пришлась по вкусу благородному господину. Может быть, он желает пройти в одну из комнат нашего скромного заведения, - бордель изнутри и снаружи – самый что ни на есть дворец, - чтобы там познакомиться поближе?
Хозяйка уже унеслась, раскланявшись перед шази, и на ходу отдавая распоряжение какому-то служке. Астрид достаточно осмелела, чтобы улыбнуться, рассматривая внушительный торс мужчины и прикидывая, насколько же он должен быть выше и больше хесски. Она сделала крошечный шажок в мягких туфлях по ковру к посетителю, протянув тонкое запястье к его безрукавке. Дотронувшись пальцами до изящного атласа, блистающего серебряными нитями, она отняла руку, делая легкий приглашающий жест следовать за ней. Комната была одной из ближайших к ним, а потому, преодолев это смехотворное расстояние, нагини взялась за ручку двери в форме цветка и легонько толкнула ее в полумрак, где, в свое время, предавались жаркой любви совершенно незнакомые люди, говорились страшные секреты, пелись древние песни и исполнялись самые возбуждающие танцы.
Женская юность, по мнению шази, начиналась с первыми кровями и заканчивалась годам этак к семнадцати, поэтому можно было бы устроить целый диспут с цитатами из древних поэтов и священных текстов, доказывая, почему сводня сильно преувеличивает свежесть своего товара. Но, во-первых, хозяйка «Клинка и розы» вряд ли смогла бы оценить всю тонкость доводов, а во-вторых, в переводе касыды ибн Мервана теряли слишком многое, из самоцветов превращаясь в блеклые полудрагоценные камешки.
Кофе закончился. Ключевой воды и лукума к нему, дабы подчеркнуть тонкость вкуса, даларские дикари подать не удосужились. Гостеприимство в равной мере удручало и в части стола, и в части ложа – хотя в последнем случае некоторые шансы все еще сохранялись.
Он напомнил себе, что хорошо вышколенных наложниц у него полным-полно и дома, а сюда он пришел именно за тем, чего пока не встречалось в благоуханных альковах гаремов. Прежде чем подняться с места, он еще раз задумчиво оглядел деву, которая теперь переступала с ноги на ногу, зазывно покачивая бедрами, отчего приходила на память холеная скаковая кобылка, которая только ждет сигнала, чтобы сорваться с места и быстрее ветра понести своего наездника к победе. Рикаб-ага хищно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, когда проститутка решилась коснуться его, с настоящей или наигранной робостью: пожалуй, ей прежде не приходилось иметь дела с сынами Халифата, посему он, Газван ибн Ариф, для нее – такая же диковинка, как и она для него.
- Познакомиться нетрудно, - с легкой усмешкой промолвил он, одобрительно склоняя голову, – если будет на то воля Всемилостивого, Всемилосердного.
Особой религиозностью фаворит принца никогда не отличался, но, подобно большинству своих соотечественников, старался как можно чаще поминать Создателя всуе, привлекая Его внимание к каждой мелочи, радостной или печальной. Простых смертных слишком много, чтобы помнить о каждом, а любое начинание нуждается в благословении Творца, чтобы увенчаться успехом.
Путь до сокровенных покоев оказался недолгим, едва ли десяток шагов по мягкому, приглушающему шаги ковру с цветами и птицами – рассмотрев орнамент, шази был готов побожиться, что точно такой же устилал пол в его собственном гареме. Оставалось надеяться, что за дверью его ожидает не точное подобие спальни в Хасаре – низкая кровать с подушками под кисейным пологом, кальян, расписные сундуки и вязь мудрых изречений на стенах… Несколько раз ему уже доводилось находить подобную картину в спальнях аристократок, считавших свое любовное гнездышко совершенно исключительным и невероятно чувственным.
- Давно ты служишь здесь, девушка? – спросил Газван, переступая порог вслед за ней, плотно прикрывая дверь и с любопытством осматривая комнату.
В комнате было ощутимо прохладней, чем в зале, да и сама она по убранству едва ли могла усладить взор искушенного посетителя. Дубовые полы, большая кровать с лиловым покрывалом и поднятым балдахином в тон, окно, правда, закрытое ставнями, комод, столик, на котором стоят фрукты и свечи. Удобно. В покоях Астрид и Сольвейг было светлей, мебель была изящней, пространства больше, однако стиль выдержан похожий.
Дверь позади закрылась, отделяя остальной мир от двух уединившихся людей. Астрид прошла к столику и, взяв одну горящую свечу, зажгла от нее остальные, стоявшие на комоде или закрепленные в подсвечниках на стенах. Так в не очень уютной и полутемной комнате родился тот самый интимный полумрак, который подчас играет не последнюю роль в получении наслаждения клиентом. Поставив горящую свечу обратно на столик, нагини медленно повернулась к посетителю. В этой игре света он, казалось, нависал не только над ней, но и над всей комнатой.
- Давно ты служишь здесь, девушка?
Астрид улыбнулась, вспоминая, какие путешествия она пережила за свою жизнь: из родного Хестура в любимый Най-Тау, а затем, будучи, по сути, еще нежным ребенком, из жаркого Халифата - в грязь даларских улиц, обтекающую здание столичного борделя по периметру. Юное сердце тогда чуть не сожгла горечь о смерти своей бывшей хозяйки и обида на ее отца. Все казалось непонятным, страшным, диким. Любовь по-даларски выглядела совсем не так, как в Най-Тау. Теперешняя хозяйка первое время долго притиралась к двум нагини, обошедшимся ей так дорого, и каждый незначительный прокол выходил девушкам боком. Однако стерпелось, слюбилось, и нагини, принесшие столько удовольствия знаменитым жителям и гостям столицы, получили, наконец, признание и мир.
- Да, господин, довольно давно, – опустив глаза и с какой-то блуждающей легкой улыбкой, ответила Астрид. Уже как полтора года или даже чуть больше, хотя кажется, будто всю жизнь здесь.
Она задумчиво взялась за отворот платья, который, кажется, только дернешь и лишишь девушку всей одежды. Силой заставив себя вынырнуть из воспоминаний о своей жизни, Астрид вновь стала самой собой. Ну, теперешней самой собой. А это означало то, что она, сделав несколько шагов к шази, подняла голову вверх, заглянув большими, но глубоко посаженными, глазами в его глаза, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Все же, ей платят не за то, чтобы она тут вечер воспоминаний устраивала, а помурчать о былом девушка и с Сольвейг может вечером. Подняв руки, Астрид обхватила мужчину за шею, чтобы укрепиться в своих позициях (все же, немаленькая разница в росте чувствовалась). Некоторое время они так и стояли, прижимаясь друг к другу и скрепив эти короткие неравные отношения поцелуем, а потом все закрутилось, как обычно и бывает. Астрид, еще в зале рассмотревшая все завязки и запонки на одежде клиента, умелыми ручонками принялась освобождать его от безрукавки и рубашки, предоставляя мужчине право лишить ее красного платья.
Отредактировано Астрид Хьенмульф (2014-07-21 13:18:43)
Шелковая лента, стягивающая корсаж, поддалась легко, будто только и дожидалась, пока мужская рука мягко, но уверенно потянет ее прочь из атласных петель. Края алой ткани медленно разошлись, словно лепестки раскрывающегося цветка, обнажая бледную кожу, столь притягательную для смуглоликих шази. Как и все ее подруги по веселому дому, девушка не носила исподнего, совершенно лишнего в их ремесле, и перед взглядом Газвана беспрепятственно предстали сперва груди блудницы, потом ее стан, бедра, сокровенный холм и стройные ноги – по мере того, как тяжелая ткань скользила по ее телу вниз. Все, о чем он четверть часа тому лишь догадывался, рикаб-ага сейчас видел воочию, с удовольствием убеждаясь, что не ошибся ни на йоту. Приятным сюрпризом стала телесная чистота проститутки – ему уже пришлось убедиться в том, что далеко не все аристократки догадываются использовать воду не только для питья.
Его ладони, кажущиеся еще темнее на фоне ее молочной кожи, будто сами собой, без ведома господина, отправились в странствие по женскому телу, на все лады оглаживая, потискивая, пощипывая, похлопывая упругую плоть, в то время как взгляд ибн Арифа оставался острым, пытливым, противоречащим всем канонам любовных игр.
Те самые шазийские трактаты, о которых много кто любил порассуждать за пределами Халифата, но мало кто читал на самом деле, советовали чутко следить за глазами возлюбленной или возлюбленного, в ожидании, пока их подернет сладостная поволока, означающая, что дух и тело, наконец, жаждут одного и того же.
Встречный взгляд проститутки пока что оставался не менее колючим, чем у ее клиента, и пальцы Газвана скользнули в глубину женского лона, пока еще не для того, чтобы возбудить ласками или даже обличать нежелание: он поднес руку к лицу, чутко принюхиваясь – аромат женщины легко выдавал правду о ее здоровье, даже если сводне или работорговцу удавалось как-то скрыть внешние проявления болезни.
- У тебя приятный запах, - великодушно признал он, обнимая девушку за талию и приподымая ее над грудой красного шелка, чтобы переставить на свободное место. Не забывая о том, что женщина подобна персику и не пустит сок, если его не помять, Газван снова поймал в ладони ее небольшие, но тяжелые груди, наклонился над ними, дразня языком, губами и пальцами.
- Покажи мне, чего от тебя требуют даларские мужчины, - негромко велел он. - Что ты чаще всего делаешь для них?
Любопытство пока что брало верх над желанием, хотя воображая, как девушка услаждает своих посетителей пусть даже и самыми простыми способами, рикаб-ага начинал чувствовать приятную тяжесть в чреслах. Можно понять мужей, которые не торопятся обучить замысловатым трюкам законных супруг – ведь им непременно захочется испробовать обретенные знания с кем-то еще! – и Газван от души веселился, растолковывая своим случайным любовницам, как правильно ублажить мужчину. Но неужели даларцы не требуют чего-то из ряда вон выходящего даже от шлюх? Даже от таких дорогих, как эта хмурая куколка?
Вы здесь » Далар » Воспоминания » Десять вещей, которые я в тебе ненавижу
