Предсвадебная, столичная суета доставляла Кариму некоторые неудобства, но в то же время безумно нравилась и развлекала. Было что-то совершенно особенное в разномастной толпе желающих поглазеть на чужое счастье и получить свой кусок сладкого пирога. Какой-то обман, ложь, скверна. Словно все эти люди приехали сюда не почтить Императора и его молодую невесту, а сожрать их трупы. Особенно радовали господа, не умеющие держать язык за зубами и считающими торговца просто обязанным выслушать их мнение. О, чего только не успел услышать Карим за последние несколько дней от знатных дам, пришедших лично выбрать себе ткань на платье. И о том, кто настоящий отец кёнигин, и о том, какая она на самом деле, и что прячет под юбками, и о том, как немощен и стар уже Император для такой молодой красавицы жены и куда именно она отправится в первую брачную ночь. Карим только молча кивал, посмеиваясь и накручивал и без того баснословно высокие цены, обещая, что в платье из этой ткани и с этими украшениями  будет только одна дама на весь свет. Умение продать товар было одним из многих в череде талантов этого человека и сейчас он наслаждался возможностью в полной мере им воспользоваться дабы пополнить свой кошелёк. Деньги никогда не бывают лишними, часто только с помощью монет можно добыть необходимую информацию или купить человека, посему упускать случай не было никакого желания, хотя с куда большей радостью мужчина оказался бы сейчас совсем в другом месте и с совсем другими мыслями. Но. Здесь и сейчас были дела, куда более важные, чем то, о чем он позволил себе несколько минут помечтать и в подтверждение этих мыслей из-за тяжёлого полога показалась физиономия слуги.
- Иду.
К Варрену Карим вышел с обаятельной, радушной улыбкой.  Впрочем так он встречал каждого дорого гостя и не было в этом ничего удивительного, простое восточное радушие и гостеприимство.
- Солнца вашему дому.
Мужчина склонил голову в знак приветствия.
- Чем я могу заинтересовать вас? Желаете посмотреть драгоценности для своей возлюбленной или подобрать ткань? Или пряности?
Карим не был уверен, следят ли за Браном или за лавкой, но лишний раз давать повод Ордену подозревать себя хоть в чем-то не было никакого желания.
- Прошу вас, проходите. Отведайте лукума из далёкого Эль-Хасара и я предложу вам всё, что вы пожелаете.
Хозяин отдёрнул яркий полог и приглашающе взмахнул рукой.
- Прошу, будьте гостем в моём доме.
Северяне всегда вызывали некое недоверие, но Карим привык больше доверять людским делам и поступкам, чем своим предрассудкам или фантазиям. Мало ли что про них говорят? Про шази тоже ходят легенды.

Карим следил за гостем лукавым, весёлым взглядом. Подметил и скованность движений, и едва заметное напряжение, показавшееся чуть более дробным, чем обычно пульсом, пробегающим по беззащитной венке на мощной шее северянина. Подметил и любопытство в умных глазах.
- Присаживайся, отдохни.
Хозяин показал пример, опустившись возле стола прямо на мягкие подушки и проигнорировав кушетки. Скрестил ноги и со стороны запросто могло показаться, что это самая удобная поза для отдыха.
- Верно говорят, дорогой.
Мужчина хлопнул в ладоши и полог вновь распахнулся, являя взгляду гостя девушку, закутанную сейчас в полупрозрачное покрывало. Но под золотыми нитями очень соблазнительно угадывались плавные изгибы юного тела, точёные ножки, тонкие запястья, украшенные звенящими браслетами. Лица видно не было совершенно, лишь глаза - огромные и черные, как самая глубокая ночь. Девушка замерла перед мужчинами, но стоило Кариму кивнуть, покрывало упало к её ногам невесомым, золотистым туманом.
- Станцуй для гостя.
Наложница опустила глаза, пряча под ресницами жар далёких степей. Лёгкими переливами зазвенели бубенцы на ногах танцовщицы, звонко забили маленькие барабаны и начался танец - завораживающее переплетение движений и взглядов. все относились к танцам наложниц Карима по разному, но никто не остался равнодушным. Кому-то нравилось и он этого не скрывал, некоторые же стыдливо прятали глаза лишь скользнув жадным взглядом по почти обнажённому, но всё же целомудренно прикрытому платками телу танцовщицы. И никто и никогда не видел их лиц. Утверждали, что у Карима здесь целый гарем, но сказать наверняка не мог никто.
- Что привело тебя ко мне, друг мой?
Хозяин дал возможность гостю немного привыкнуть и разговор начал только после того, как слуги внесли огромные блюдо с фруктами и сладостями, подносы с вином и чаем. В широких вазах на столе красовались засахаренные ягоды и влажно блестел сладкий лёд - дань наступившему теплу. Карим намерено отстегнул от пояса ножны с клинком  и положил рядом, на стол. В знак добрых и честных намерений и дабы не давать северянину ни единого повода оказаться невежливым.

Карим хохотнул и хлопнул в ладоши. Девица замерла, на мгновение сделалась мраморной, золотистой статуей, а после поклонилась и ускользнула за полог как будто её и не было. Только в воздухе всё ещё витал сладкий аромат сандала, да звон бубенцов  слышался где-то вдалеке переливами нежного эха.
- Нет, не жена. Наложница.
Хозяин разлил по кубкам густое, терпкое вино.
- Тебе бы стоило попробовать завести несколько. Это приятно. 
Мужчина усмехнулся, подавай напиток гостю.
- Можешь и не отнимать. 
Карим казалось бы равнодушно пожал плечами, но взгляд остался весёлым.
- Думаешь я не найду ему применения?
Он хитро глянул на гостя и поднял кубок.
- Давай выпьем. За время, которое очень дорого порой нам достаётся.
Варрен был сипатичен хозяину. Своей прямотой, северной грубостью и непосредственностью. Не часто шази приходилось встречаться с северянами, но этот представитель синего щита Империи пока производил лишь хорошее впечатление, а преданностью своему господину вызывал лишь уважение.

- Безусловно.
Карим проследил сначала затем, как северянин пьёт, потом за кошельком и снова вернул взгляд собеседнику. Совершенно спокойный и улыбчивый. Пригубил из своего кубка, поставил вино и ухватил ягоду.
- Тайна должна оставаться тайной, северный воин.
Хозяин не собирался нарушать эту сделку и бояться угроз было незачем, но он понимал, сотник не может иначе и поэтому просто промолчал, кивнув в знак согласия. Конечно он всё понимает и конечно он сделал бы тоже самое нарушь Бран свои обещания.
- Ты был честен со мной, я буду честен с тобой. Так я живу.
Карим пожал плечами на мгновение пряча улыбку.
- Ты заказывал драгоценности для своей принцессы, хочешь посмотреть? Они прибыли вчера ночью с караваном, таких больше ни у кого не будет.
Хозяин поднялся и выставил перед гостем небольшой кованный сундучок красивой, ручной работы. Внутри, на бархатной подушечке, лежал маленький флакон, выполненный из тончайшего серебра, увитого незнакомой вязью. Рядом на самом деле обнаружилась драгоценность - браслет из белого золота, соединённый с кольцом несколькими тонкими цепочками. В кольце кровавой каплей сверкал рубин удивительной чистоты.
- Нравится?
Карим застыл рядом с гостем.
- Капли утренней росы, попадающие на этот камень, говорят могут превратиться в яд.
Мужчина чуть повернул ларец и свет заиграл на острых гранях камня, но взгляд шази был прикован к флакону.
- И если им смочить губы уснувшего, он обязательно пробудиться. Как бы глубок не был его сон.
Он сначала понизил голос, а после замолчал, желая убедиться, что Варрен его понимает.

Карим спрятал под ресницами полыхнувший холодным огнём взгляд, но ничего не сказал. Бран был прав, проверить зелье было необходимо, а доверия между ними с первой встречи больше не стало.
- Прощаю. Ты мой гость и вправе просить.
Хозяин хлопнул в ладоши, - видимо только так и никак иначе он подзывал своих слуг и наложниц, и было удивительно, потому как каждый раз являлись те, которых он и хотел видеть и никак ни другие, - и к ним вышла девушка. возможно та же самая, что танцевала, но теперь она была закутана в шёлковое покрывало и увидеть можно было лишь огромные, внимательные глаза да загнутые носы домашних туфель. Наложница прошла через зал и опустилась на колени рядом с местом Карима, а он наполнил ещё один кубок.
- Говорят, что спящие могут говорить с Создателем. Ты веришь в это?
Неуловимое движение пальцев и в бокал с перстня хозяина упала одна единственная капля, словно мужчина неожиданно проткнул палец и с вином смешалась кровь. Заметил ли сотник? Возможно. Он был слишком внимательным и осторожным, чтобы не уловить секундного промедления.
- Выпей с нами.
Эти слова уже были обращены к наложнице и теперь северянин мог увидеть изящные, хрупкие запястья девушки, украшенные браслетами и ладони, даже на вид нежные как шёлк. Она приняла кубок и чуть отняла от лица покрывало чтобы сделать глоток. Восхитительные, сочные губы прикоснулись к серебру... Несколько секунд ничего не происходило, а потом неожиданно Карим подхватил выпавший из ослабевшей руки кубок, уже наполовину пустой.
- Говорят, что некоторые не хотят возвращаться.
Хозяин кивнул на безвольно лежащую на подушках наложницу.
- Проверь. Она так далеко сейчас, что даже стук её сердца не может быть здесь услышан.
Карим по прежнему казался спокойным и безмятежным, но эксперимент мог закончится неудачно и это заставляло его прятать нарастающее напряжение. Никогда точно нельзя сказать, как именно подействует противоядие. Если с ядами всё было более менее ясно, то вот с этими зельями порой возникали проблемы и даже хорошие травники зачатую не могли ответить на вопрос " почему".
Девушка не дышала и её сердце не билось. С первого. да и со второго взгляда она была мертва. Широко распахнутые глаза уже подёрнулись неприятной, туманной пеленой и смотрели внутрь бренного тела. Карим скинул с бледного, какого-то воскового лица наложницы, покрывало, всмотрелся в знакомые черты и на удивление нежно убрал непослушную прядку волос со щеки.

Карим внимательно следил за гостем и когда тот попросил зеркало, мысленно выдохнул. Не стал северянин нарушать неизвестные ему традиции, хотя мог и сослался бы потом на разность взглядов. И был бы где-то прав, ведь хозяин ни словом не предупредил, как можно, а как ни в коем случае нельзя. Как бы там ни было это стоило уважения хотя бы за понимание.
- Проверяй.
Думаешь, я стал бы обманывать тебя в своём доме?
Шази протянул Брану клинок, рукоятью вперёд, а сам так и остался стоять рядом, пристально всматриваясь в мёртвое лицо наложницы. В уголках губ торговца застыла жёсткая улыбка. Он рисковал жизнью одной из любимых наложниц. Ради чего? Ради прихоти хесского конунга? Ради амбициозных желаний его верного сотника? Ради будущего Императрицы? Нет. Ради достижения куда более желанной цели. Возможно вскоре он услышит долгожданную весть о смерти Императора. Возможно вскоре всё, о чем он мечтал, обретёт реальные черты и станет на несколько шагов ближе. Возможно. Но нужно запастись терпением. Ох, как его порой не хватает! Когда кровь горит, когда нет сил терпеть жар, сковывающий пальцы судорогой на рукояти клинка. Такая роскошь это терпение, такое богатство...
- Убить всегда проще, чем вернуть. Верно, сотник?
Карим обошёл стол и встал спиной к открытым на внутренний дворик створкам дверей. Солнечный лучи падали ему в спину и Варрену теперь было бы затруднительно распознать выражение лица хозяина, но он не думал прятать свои эмоции.
- Капни ей на губы несколько капель из флакона.
Помогать Карим не спешил. Пусть Бран лично убедиться в действии зелий.

Карим не видел затылком, но отчего-то сейчас отлично понимал, что происходит за его спиной. Чувствовал. Не знал, но догадывался. Кожей ощущал растущее недоверие и смятение северянина. Понимал, что зелье не подействует сразу, но не знал когда и не спешил поворачиваться, кажется теперь намеренно испытывая терпение гостя на прочность. Секунда, две, пять. Быстро убегает песок в часах. Девушка вздрогнула, вздохнула, распахнула глаза и несколько секунд со страхом и сомнением смотрела на огромного, светловолосого воина. Смотрела так, словно увидела призрака. Резко поднесла руку к губам, вскрикнула, опустила глаза и залилась лихорадочным румянцем, но не двинулась с места. Кажется она помнила поцелуй. Возможно ли?
- Всё в порядке?
Карим повернулся к Брану. Кинул на девушку короткий взгляд, от которого та стала, кажется, незаметнее и вернул внимание гостю. Чуть жёстче, чем раньше, сверкнули серые, не южные, глаза шази.
- Думаю теперь у тебя более нет сомнений.
Кажется говорить им было больше не о чем. Хозяин только чуть повернул голову и повел бровью, а наложница уже тенью выметнулась за полог, оставляя на губах северянина лишь сладкое воспоминание. Живая и совершенно здоровая, девушка казалась только что пробудившейся от глубокого сна, немного опешившая встретить здесь и сейчас того, кто так сладко целовал её на горячем песке там, во сне, но тем не менее абсолютно точно живая.

- Не от любой, иначе было бы слишком просто. Но для тебя это то, что нужно.
Карим метнул раскалённый взгляд в спину девушки вслед за взглядом сотника, но вернул внимание дорогому гостю. С ней он разберётся позже. С ними всегда приходится разбираться. Весёлые, живые, хитрые, девушки хоть и боялись своего хозяина, но не упускали случая или посмотреть на кого-то, или дать полюбоваться кому-то из гостей своей улыбкой. Намерено, Карим знал, но ничего не мог с этим поделать. Каждая требовала к себе внимания и каждая добывала его своими способами, а он никогда не был чрезмерно жесток и чаще всего наказания заканчивались совсем не так, как могли бы. Но у каждого свои игрушки.
- Да. Возможно не так хорошо, как если бы слышали всё наяву, но тем не менее. Ты ведь помнишь свои сны, сотник? Для них это как сон, они могут думать, что это был сон, а могут увериться и в обратном.
Хозяин расплылся в обаятельной улыбке, внимательно вглядываясь в обеспокоенные глаза северянина.
- Я тебя понял. Терпение и ты вернёшься, чтобы добыть ещё.
Карим почтительно кивнул, захлопнул ларчик с браслетом для принцессы и подал Брану.
- Спасибо тебе, северный гость. Я буду рад видеть тебя снова в своём доме.
Хозяин отвесил сотнику уважительный поклон.
- Мои слуги тебя проводят. Прощай, Бран Варрен, северный воин.
Мужчина сверкнул яркими, льдистыми глазами и скрылся за пологом, но через минуту к Варрену неслышно прильнула девушка. Она просто оказалась рядом, прокралась ладонями по груди сотника и глянула в глаза своими, огромными и бездонными. Горячий шёпот толкнулся в колючий подбородок воина.
- Северный воин, слушай меня. Ты поцеловал меня на песке моих степей и я никогда не забуду этот поцелуй, он был слаще самого сладкого мёда и пьянее самого пьяного вина. Ты разбудил моё сердце и теперь оно будет биться сильнее, я буду ждать тебя в своих снах.
Девушка приподнялась на цыпочки и теперь почти касалась губами губ сотника, одна рука соскользнула с его груди и мужчина мог почувствовать, как в его ладонь девушка вложила что-то тёплое, твёрдое и небольшое, возможно флакон, возможно большой перстень.
- Поцелуй меня. Сейчас. Пока хозяин не видит и иди. Иди и пусть создатель будет к тебе благосклонен, и выполнит все твои просьбы.
Горячий шёпот тёк по шее Варрена, дыхание билось пойманным мотыльком, нежно и волнующе жарко касаясь его губ, а тело девушки было таким восхитительно горячим под тонким покровом ярких, шелестящих покрывал.

Карим прекрасно слышал всё, что происходило за тяжёлым пологом, но сотнику об этом знать было совершенно не обязательно. Незачем. Наложница потом поплатится за своеволие, будет наказана в пример другим, но это она отдала северянину перстень с ядом, разве нет? Скулы окаменели под смуглой кожей, но мужчина не двинулся с места вслушиваясь в горячий шёпот женщины и сдержанный рык гостя.
- Не надо, воин, я скажу... Это та роса, что отпустила меня в жаркие степи. Та, которая позволила тебе быть со мной там и целовать меня. Понимаешь меня, воин? Не говори хозяину, прошу тебя.
Девушка повиновалась, запрокидывая головку и распахивая навстречу колкому льду взгляда Варрена бездонные, черные омуты. Невесомая вуаль трепетала от горячего, сбившегося дыхания, а под рукой сотник мог почувствовать, как быстро и гулко бьётся сердце наложницы, как растекается от его объятий нестерпимый жар по шёлковой коже, как подымается от глубокого вдоха полная девичья грудь. Манящая своей недоступностью страсть даже в этих прикосновениях, в каждом движении, в черном, как смоль, взгляде, завораживающем и пьянящем.
- Не выдавай меня, воин, разве я сделала тебе плохо? Прошу всего лишь поцелуй за росу и уходи, ты никогда больше не увидишь меня.
Карим сцепил зубы и непроизвольно сжал пальцы на рукояти кинжала. Серерный пёс! Хес! И он прикасается к его женщине! В другом месте и в другое время хозяин не задумывась вспорол бы Брану горло и вытащил язык, но сейчас... Приходилось просто стоять и слушать, представляя, как грубые руки гостя беззастенчиво шарят по стройному, аппетитному телу девушки.

Начало игры

Хеска сидела на своем ложе, выпрямив спину и держа в руках вышивание. Большое полотно темно синей, мерцающей ткани, по краю заполнил хеский причудливый узор. Голубые и белые нитки, причудливо переплетаясь, могли много поведать сведущему человеку. Для своей истории Хельга выбрала одну из древних легенд. Иголка меланхолично ныряла в ткань и выныривала, но создание шедевра не могло отвлечь от одолевающих разум дум. Женщину съедало невнятное беспокойство, странная тревога. Хельга безжалостно оборвала нитку и отправила иголку на место, в подушечку для иголок. Несколько минут беловолосая сидела на месте задумчиво поглаживая руками рисунок, потом вдруг резко встала, уронила ткань на пол и зло толкнула ногой. Надоело сидеть в комнате, так же как надоело ходить по лавке. Ничего нового, ничего привлекательного... Сделав несколько кругов по комнате, как пойманный в клетку дикий зверь, хеска подошла к окну, но и это никак ее не успокоило. Она прекрасно знала причину непонятной бури. Через несколько дней настанет "нечистая неделя", во время которой, по поверьям хесов, в женщину вселяется бес, заставляя ее быть злобной и неприветливой и принося с собой кровотечение. Конечно дамы замужние этим недугом не страдали. Сей болезни были подвержены исключительно незамужние, юные девы.
Масло в огонь подливало отсутствие Карима, а Хельга всегда начинала волноваться, когда его не было рядом. А вдруг нашел себе еще одну красивую, смазливую рожицу? Хельга не сдружилась с двумя другими наложницами, но и не воевала. Они просто были, и она тоже просто была. Дружбы не получилось. Зато она научилась держать свою ревность в узде. Карим любит их одинаково. Любит одинаково. Если день за днем повторять это, можно и самой начать верить.
Внезапно женщина успокоилась и, загадочно улыбнувшись, уселась на свое место, дотянулась рукой до вышивки, достала иголку, заправила в нее нитку и принялась за прерванное занятие, тихо напевая хескую колыбельную. Песня напоминала шум моря, размеренные волны, мерно накатывающие на камни.
Придя к душевному равновесию и закончив рисунок, Хельга разложила свою работу на коленях и придирчиво осмотрела. Все стежки легли ровно, нитка красиво переливалась в луче солнечного света, косо падающего на пол из окна за ее спиной. Хельга закрепила нитку и оборвала ее, спрятала иголку. Удовлетворенно вздохнула и решала, что пока Карим не вернулся, можно заняться собой.
Она скинула одежду, оставшись в чем мать родила, посчитав, что в комнате слишком жарко. Достала щетку и распустила свои длинные белые волосы. Мурлыкая себе под нос все ту же песенку принялась раз за разом проводить щеткой по волосам. Белая волна легла на плечи, а самые длинные пряди прикрыли ягодицы. Хельга любовалась собой, вертясь перед большим зеркалом. Подарок Карима, такого чистого зеркала наверное даже у императора нет. А у нее есть.

Отредактировано Хельга Ульссон (2012-06-01 23:07:37)

Развалины пресептории Св. Рауля >>>

Наверное Карим и правда сбежал. Позволил себе слабость не справляться с нахлынувшими чувствами, а отдать их быстрому бегу и ветру. Но уже через непродолжительное время шази вновь приобрёл здравый рассудок и холодный, трезвый ум. Покрутился по лесу, забрал коня и поехал в город - пора было вернуться к обычным и обыденным делам. К лавке он подъехал не скоро, ближе к обеду и уже знал, что твориться в городе. Что ж, так тоже будет неплохо, первый шаг и дальше станет легче. Легче, потому что не будет уже пути назад, а когда отступать некуда, двигаться можно лишь вперёд.
- Вас ждёт женщина, повелитель.
Карим вошёл в дом и был немедля осведомлён о посетительнице. Приподнял брови, но ничего не сказал, а велел провести женщину в дом. Он точно помнил, что ни о чем и ни с кем не договаривался, а раз так, то эта дама совсем по другому поводу. По какому? Всё выясниться через пару минут. Мужчина опустился на подушки и хлопнул в ладоши, подзывая одну из своих наложниц.
- Принеси еды, сладостей, вина и чай. Раскури кальян и будь неподалёку.
Мужчина на ходу поймал пальчики девушки и легко их сжал. Каждая женщина нуждается во внимании со стороны мужчины, и каждая должна его получать. И пусть иногда получается мало и урывками, но тем ценнее оно будет.
Слуга вернулся к посетительнице и пригласил в дом, озвучивая приказ господина.

Первые секунды зазвенели непониманием, но стоило женщине сделать шаг и сердце стукнулось о рёбра. Его нагини. Карим молчал пока девушка приближалась и не стал мешать ей начинать разговор первой.
- Я знаю, моя нагини.
Карим не стал отбирать руки. Прикосновения этой женщины всегда были приятны и новы, словно она только первый раз случайно коснулась его в момент захватывающей влюблённости.
- Что случилось?
Шази аккуратно потянул никаб, приподнял симпатичную головку Сол за подбородок и заглянул в глаза, тревожно и успокаивающе. Здесь ей ничего не угрожало и он готов был укрыть девушку от всех страстей этого грешного мира, но тем не менее нигде сейчас не безопасно.
- Расскажи мне всё и мы придумаем, что делать.
Когда-то, в первые месяцы их знакомства, Карим часто мечтал о том, как заберёт один раз Сол и сделает её своей женой. запрёт её дома и будет выпускать на улицу только под присмотром охраны и исключительно в парандже. Как будет приходить домой и встречать её. Каждый вечер. Но потом неожиданно понял, что она не похожа ни на одну женщину и любит он её именно за это. За то, что она не спешит выйти замуж, за то, что она живёт так, как живёт, за её принципы и за её характер. Он не прекратил мечтать о их маленьком домике и колыбельной, но перестал строить планы и это сыграло свою роль - отношения, как ни удивительно - стали лишь крепче. Теперь шази ценил каждое мгновение, проведённое с Соланж так, как будто оно было последним, ведь так могло случиться.

Карим не перебивал. Слушал и тихо перебирал тонкую ткань никаба пальцами, стараясь сохранять спокойствие. Единственный в своём роде, совершенно уникальный и такой желанный шанс. Сейчас, как никогда раньше, он был близок к своей мечте и мог, протянув руку, её взять. Просто, как никогда. Нагини попала в такое положение, в котором не приходится выбирать и она может оставить свою свободу в угоду семье и дому. Неужели шази мог упустить свой, возможно единственный, шанс? Нет. Нет даже с мыслью об отказе.
...- Кем мне обратиться? Где я могу остаться тебе полезной?...
- В моём доме, моей женой. Здесь ты будешь мне полезна как нигде больше. Это правда шанс. Наш шанс, Анжи.
Карим опустился к девушке на подушки, взял её за руки.
- Стань моей женой. Ты получишь новые грамоты, новое имя, новый дом и статус, ты получишь новую жизнь и мы сможем, наконец, быть вместе.
Шази не надеялся на скорый успех, но в душе уповал на безвыходность положения нагаини и на её к нему любовь. Может он был слишком самонадеян, но лелеял надежду на доброе, женское сердце, в котором, - он точно знал, - есть место и нежности, и верности, и любви.
Наложница. которую Карим оставил при себе, благоразумно скрылась за плотными покрывалами, прикрывающими вход и затаилась. Прислушивалась к каждому, сказанному господином, слову. Но не из ревности, - хотя и она была, скрывать бесполезно, - скорее из желания защитить господина от возможной, роковой ошибки.

В глубине души Карим знал, что получит отказ, но всё же надеялся до последнего мгновения. Он знал, что значит для нагини свобода и дело, знал, но думал о счастье с этой женщиной. И другой не надо. Эгоизм? Конечно. Он думал о своём счастье и забывал о ней, но теперь, услышав "нет", тень легла на лицо шази. Черная, мрачная. Сверкнули под ресницами глаза.
- Ты можешь дать мне больше, моя нагини. Но ты не хочешь.
Мужчина встал следом.
- Ты упрекаешь меня делом? Оно всегда было важным. Важнее жизни, важнее счастья, важнее всего, но теперь у меня появилась ты и я люблю тебя. Мы не можем ставить дело и любовь на две чаши весов. Они должны быть на одной. Пойми!
Шази всё отлично знал. Про нагини, про свою семью, про нежелание Соланж быть одной из многих и её желание быть единственной. Знал и понимал, к чему приведёт этот разговор. Но не закончить не мог. Не мог не рискнуть.
- Ты думаешь, я не хочу увидеть новый мир? Ты думаешь, я не хочу закончить начатое? Хочу и теперь, когда рядом ты, я хочу этого в два раза сильнее. Но я хочу войти в него с тобой! Понимаешь? Такого шанса может больше никогда не быть.
Карим нагнал Соланж на середине комнаты, схватил за руку и развернул к себе. Требовательно. Жестко. Он имел право требовать, но к сожалению нагини имела право отказать.