Даже дураку было ясно, что все свои секреты новый Голос Хестура держит не в городском доме, а за крепкими стенами Хаммерсхофа, и все же соблазн был слишком велик. Так у вора зудят пальцы, когда он проходит мимо распахнутого окна, за которым на подоконнике стоит беспризорный глиняный горшок, так у конокрада екает сердце при виде неказистой клячи, оставленной у кабацкой коновязи. Ты останавливаешься и тянешь руку не потому, что добыча так завидна, а потому, что лихость требует не пройти мимо.

Императорская свадьба снова заставила мать Адриана вспомнить о старых обидах, которые давно следовало бы похоронить вместе с королем Эйриком. Конечно, Лёвеншёльд и прежде знал, что совсем рядом живет его... брат, но никогда не задумывался  над этим. И лишь теперь, когда дочь Олафа Биргена примерила корону империи, Бьорн стал Голосом Хестура в Совете, а Карим совершил решающий шаг к трону, гильдмастер испытал острое желание подразнить свою августейшую родню. Что бы там не мнили о себе дети и внуки старого конунга, Адриан был в Даларе таким же королем, как Олаф - в Эрхольме. Знатным господам хотелось верить, что город принадлежит им, и до поры ничто не мешало их самообману. До самой сегодняшней ночи, когда человеческое отребье, от которого накануне так тщательно освобождали столицу, навозной жижей растеклось по "чистым кварталам".

Против всякого ожидания, дом коннетабля охранялся из рук вон дурно, то ли по небрежности, то ли из самоуверенности Бьорн не позаботился о том, чтобы хотя бы завести пару сторожевых собак. Ворота были крепки, но бревно и дюжие ребята с реки вынесли их примерно с пяти ударов. Стариканы, которым была доверена безопасность коннетаблева жилища, поджидали с оружием во внутреннем дворике, но время брало свое - сопротивление вышло ожесточенным, но коротким. Из людей Жнеца серьезнее всего пострадало двое - рыжая башка Фелима по прозванью Сом сделалась еще алее от крови, а Корноухий теперь, видать, станет именоваться Одноруким. Самого шустрого из дедов ребята зарубили, иначе было бы вовсе досадно, прочих по распоряжению Адриана оглоушили и связали, свалив кучей в уголке.  Молодость и численный перевес противников с самого начала не оставляла хесам больших шансов на победу.

Лёвеншельд точно знал, какой трофей хочет получить. В два прыжка миновав лестницу, ведущую на внутреннюю галерею, он принялся открывать все двери подряд, запертые вышибая плечом, в поисках комнаты, служащей берлогой Рыжему Медведю. Конечно, спит он наверняка со своей молодкой, но вряд ли там же хранит свою ненаглядную урдическую секиру. Увлекшись поисками, он не заметил белую фигурку, скользнувшую во дворик, так же, как не обратил внимания на визг служанки, выскочившей из своей комнаты на подмогу старцам. Сидела бы, где ее бабье место, целей осталась бы.

Выбежав на двор Шамрок-кастла, Бьорн на ходу взлетел на спину рослого жеребца, подведённого слугой, и сделав выделенным комендантом тарийцам знак следовать за собой, подбодрил коня пятками. Небольшая кавалькада всадников вытянулась в ворота, и гулкая дробь подков по брусчатке раскатилась во все стороны.
-Вы двое, - привстав на стременах и обернувшись, принялся распоряжаться Рыжий. В руки первого из парней перекочевал тонкий свиток с гербовой печатью на сургуче. Короткие записки Бьорн набросал, понимая, что, чтобы командиры поверили тарийским балбесам, нужно нечто большее, чем переданный на словах приказ. - В городскую стражу. Все распоряжения внутри, сразу, как доберёшься, буди всех, поднимай шум, я хочу, чтобы послание было прочитано как можно быстрее. Поэтому не стесняйтесь поминать моё имя и угрожать страшным гневом, их должно пронять. Все донесения пусть отправляют в Хаммесрхоф, я буду там. Ты, стрелой в расположение королевской гвардии. Распоряжения те же, разве только можно шуметь поменьше, там и так поймут, без угроз. Ты - в Хаммерсхоф, а ты - в пресепторию Ордена.
Над последним посланием Рыжий думал дольше всего, хотя и сразу твёрдо решил, что составить его всё-таки необходимо. Хотя бы потому, что без поддержки магов все его потуги предотвратить беспорядки не то чтобы бесполезны, скорее, весьма двусмысленны. Гвардия и стража послушают коннетабля без сомнений, а вот как потом будут толковать заинтересованные лица его поступки и приказы, вопрос.
В сопровождении рыцаря Бирген пробирался по улицам города, лихорадочно перебирая в уме варианты развития событий и прикидывая действия на этот счёт. Усиление патрулей, оцепление районов, в особенности - "нижнего города", приказ хватать смутьянов без разбора, к непокорным - применять любое оружие. Глашатаи с рекомендациями к населению оставаться в своих домах и известием о комендантском часе. Пожалуй, это всё, что он мог сделать. Оставалось только положиться на смышлёных тарийских парней на быстроногих лошадях. Впрочем, добраться бы до Хаммерсхофа, а там он продублирует те же послания уже с верными и преданными воинами.
Стоит ли сообщать о возвращении Олафа, он пока не определился. С одной стороны, конунга хесы уважали и ценили вполне искренне. Но, с другой, сам правитель ничего про это брату не говорил, и брат опасался своим вмешательством что-то нарушить в планах Олафа. Ладно, доберёмся до крепости, там видно будет, - решил мужчина.
Сам он решил сначала приехать в новый дом, в котором почти не бывал с момента покупки. Во-первых, прихватить секиру, без которой он чувствовал себя довольно неуютно, а, во-вторых, собственноручно забрать оттуда молодую жену и отвезти в Хаммерсхоф - вряд ли грязный и потрёпанный муж испугает её сильнее, чем ватага угрюмых воинов, далёких от деликатности, присланных по его приказу.
Неладное он почуял уже на подъезде. А именно - звон оружия и явный шум драки. На ходу отстегнув от пояса топорик, обернулся к рыцарю, уже вынувшему из ножен клинок, и одобрительно кивнул.
Драка кипела в начале улицы, на которой располагался и дом коннетабля - отряд стражи сцепился с какими-то оборванцами. Стража была лучше вооружена, но оборванцев было ощутимо больше. По счастью, всадники выскочили на нужную улицу за спинами черни и, не раздумывая, направили коней на толпу. Рыжий давно уже пришёл к выводу, что правило не нападать со спины хорошо для рыцарских турниров, а на войне без засадных отрядов и обходных манёвров обходятся только идиоты. Вмешательства пары рыцарей хватило, чтобы переломить ход боя - уж очень неожиданно возникли они там, где никто их не ждал.
- Кто старший? Доложить! - не сходя с коня, нервно пританцовывающего и раздувающего ноздри от запаха крови, командным тоном спросил Бьорн.
- М-милорд Бирген? - неуверенно уточнил один из стражников, оглядываясь на товарищей, спешно пытающихся оказать помощь раненному командиру. - Выходит, я пока... Мы тут шум услышали, проверить решили, - также неуверенно доложил стражник, опять оглядываясь.
Бросив взгляд дальше по улице, Рыжий на мгновение окаменел. В дверном проёме того дома, который Бьорн ещё не привык считать своим, валялись какие-то обломки и внушительное бревно.
- За мной! И труби тревогу! - рявкнул Бьорн, топором плашмя нахлёстывая жеребца. Благородное животное резко прянуло с места в галоп, и в несколько прыжков оказалось рядом с выбитой дверью. Оступившись и поскользнувшись от резкого рывка повода, конь послушно перепрыгнул препятствие, вспрыгнул на ступени и, оскальзываясь на кровавых лужах, внёс всадника в дом. Кровавая пелена ярости застилала глаза, и состояние паркета и ковров было вообще последним, о чём мог думать сейчас Бирген.
Не мысль о том, что кто-то посягнул на дом Рыжего, гнала его сейчас вперёд, и не понимание того, что верные старые воины наверняка не пережили этого вторжения. Он видел перед собой, как наяву, лицо друга, которому обещал уберечь его дочь, а потом, как полный идиот, даже не вспомнил обеспечить дому достойную охрану...
Нападающие настолько увлеклись процессом и пьянящим чувством безнаказанности, что нашедшиеся в переднем зале трое даже не обернулись на звук. Кажется, за судорожными всхлипами несчастной женщины и собственным зовом плоти, они бы и рёва небесных труб не услышали. Сообразили, что всё плохо, только когда череп ближайшего бандита спелой тыквой раскололся от удара топора, и тёплый труп рухнул прямо на сплетённые тела насильника и его жертвы, заливая их кровью. Второй из стоящих бандитов тоже не успел рыпнуться - возвратное движение топора пришлось ему в лицо. Оставив разбираться с пока живым насильникам подоспевшему тарийцу, хес без раздумий пустил коня к лестнице, на верху которой в декоративной нише происходила какая-то возня. Одуревший от запаха крови и смерти непривычный к такому жеребец нервно храпел, стриг ушами и всё порывался скинуть всадника, но тот в ответ так сдавливал бока коня, что охота к сопротивлению пропадала в тот же миг. С середины лестницы Рыжий с яростью метнул топор в спину примеривавшегося к новой жертве бандита. Лезвие вошло под лопатку до самого обуха, и налётчик, захрипев, завалился на жертву сверху. В этот момент конь как раз преодолел лестничный пролет, и Медведь схватил второго стоящего на лестнице бандита за горло и оторвал от земли.
- Кто вас привёл? - бешено прорычал хес в синеющее лицо, но долговязый сумел исторгнуть только хрип и закатил глаза - Рыжий и не заметил, как хрустнула под пальцами тощая шея. Бросив взгляд в спину решившегося спастись бегством ещё одного бандита, нырнувшего в недра дома, Бьорн, повинуясь какому-то наитию, решил сначала разобраться здесь. Свесившись с седла, дёрнул за рукоять топора, стягивая несостоящегося насильника с тела жертвы и заодно освобождая оружие. Одного взгляда хватило, чтобы понять - перед ним сейчас его жена, и успел он буквально в последнее мгновение. Выдохнув сквозь зубы ругательство, он заткнул топор сзади за пояс и, всё так же не сходя с лошади, низко свесился с седла, одной рукой подхватывая женщину за талию и усаживая перед собой. В процессе поминая добрым словом старого шази, научившего молодого хеса фокусам вольтижировки в том долгом и скучном походе.
- Всё уже закончилось, - тихо выдохнул мужчина в рыжую макушку, осторожно прижимая девушку к себе и опасаясь ненароком сжать её слишком сильно. - Держись крепче, - велел он, кивком приглашая по примеру хозяина не слезшего с лошади тарийца следовать за собой. Как раз в этот момент за воротами запоздало взвыл тревожный рожок, и, чтобы не упустить ублюдков, вошедших в этот дом, следовало поторопиться. Благо, долго искать, куда пошли остальные разбойники, необходимости не было - чтобы прочитать грязные следы, не нужно было быть следопытом.
Последнего налётчика из трёх, пытавшихся изнасиловать юную леди Бирген, достал тариец; выскочившего из какого-то угла за спинами рыцарей оборванца настиг брошенный парнем кинжал. Как молодой тариец сумел услышать лёгкие шаги бандита, Рыжий не понял. Но искусство спутника, с левой руки из неудобного положения метнувшего нож точно в цель, оценил.
Хозяина грязных следов всадники застали в не до конца обсутроенном хозяйском кабинете, куда тариец влетел первым - хес вовремя, хотя и с досадой, сообразил, что сидящая перед ним притихшая девушка в бою будет мешать, и следовало бы её, по-хорошему, оставить внизу. Но в Рыжем запоздало проснулась паранойя, и он пообещал себе, что никогда больше не оставит Элеонору без нормальной охраны из проверенных людей (спасибо Создателю, одного непрозрачного намёка Биргену хватило), а в этом доме их сейчас не было.
Самое обидное, что воины, вызванные Рыжим из Хестура, сейчас были где-то неподалёку от столицы, и должны были прибыть со дня на день. И он, как дурак, понадеялся, что за пару дней ничего не случится...
Кто ты и что тебе здесь надо? - прорычал Бьорн, соскальзывая с лошадиной спины вместе со своей ношей. К счастью, девушка вполне могла стоять сама, поэтому для вящей сохранности задвинул её себе за спину. С ходу бросаться на этого противника Рыжий не спешил. Если остальные бандиты были обыкновенными шавками, сильными только стаей, то сейчас перед Биргеном стоял зверь иного толка - матёрый волк с внушительным оскалом. И заливающая глаза ярость - не лучшее подспорье в драке с таким противником. Тем более, когда вновь напомнили о себе повреждённые рёбра. Благо, дверь перекрыта двумя лошадьми и молодым тарийцем. А если незнакомый хес вдруг решит прыгнуть в расположенное рядом с ним окно, вряд ли кто-то из них двоих успеет что-то сделать. Так почему бы не поговорить, коль незнакомец пришёл сюда не просто так, в чём Рыжий не сомневался ни на минуту.

Комната выглядела необжитой, впрочем, как и весь дом, купленный Биргеном по случаю к скоропалительной свадьбе. Массивная мебель была зачехлена и сдвинута к стене, вещи упакованы в тюки, сложенные в дальний угол, только письменный стол и резное деревянное кресло с бархатной подушкой были на своем месте. Столешницу укрывал узорный шазийский ковер, а на нем, как любимая наложница, возлежала секира Лин, ожидая своего господина.

Она была прекрасна, совершенная в своей простоте и строгости, и оставалась бы такой даже без сложного плетения урд на тускло поблескивающем металле. Адриан мгновение поколебался, прежде чем взять чужое оружие в руки. Он был больше даларцем, чем хесом, и слабо представлял, на чем строится связь между берсерком и его боевой подругой. Лёвеншёльд сам не знал, чего можно ожидать - не выпорхнет ли она из рук, почуяв, что ее дерзко касается незнакомец? Или, как в страшной сказке, попытается зарубить вора, а потом ляжет на место, довольная, сытая, окровавленная?

Сталь ощущалась под пальцами приятной прохладцей, шершавилась магической надписью, и Адриан улыбнулся своим мимолетным страхам. Женщина всегда женщина, даже если вместо пары грудок у нее пара лезвий.  Кто нагнул, тот и хозяин.

Он с удовольствием крутанул Лин, со свистом рассекая воздух, попробовал несколько финтов - насколько позволяло ограниченное пространство. Пусть сам Адриан отдавал предпочтение другим видам оружия, это не значило, будто он не знает, с какой стороны берутся за секиру. Держать ее было приятно, узнавать ее было любопытно, но задерживаться в доме не следовало.       

Лёвеншёльд шагнул к двери и остановился: звуки, доносящиеся снизу, говорили сами за себя. Хозяин пожаловал в берлогу. Что же тебе, милое сердце, дел других в городе нету? Плохо гильдейские ребята стараются, мало шуму? Подбавим.  Окно за спиной оставляло шанс на успешное отступление, а злой кураж требовал дождаться, когда дробь копыт станет ближе... еще ближе.... сменится шагами... и в дверном проеме возникнет Бьорн Бирген с целой свитой. Дрожащая девушка за его спиной, судя по всему, была леди Бирген, и, очевидно, именно она визжала в руках лихих людей. Вот же не повезло братцу: в один час родную жену мужичье оприходовало, любимую секирку чужие лапы заграбастали! 

Вопрос Медведя приятно порадовал Жнеца, его губы дрогнули в хищной усмешке:

- Ты живешь в моем городе. Будем знакомы, Рыжий. Я сын Эйрика Биргена.

Отредактировано Адриан Лёвеншёльд (2014-01-18 17:58:03)

У даларского гильдмастера было мало поводов и желания, чтобы рассматривать собственное лицо в зеркале, но сейчас ему казалось, что он узнает в физиономии Бьорна те же черты,  смазанные, слегка искаженные, как в отражении на полированной поверхности серебряного диска. Изгиб бровей, разрез глаз, линия скул и подбородка - намного больше общего, чем могло показаться на первый взгляд из-за ослепительно яркой масти лорда Биргена. Фамильное сходство, мать его. 

Если Рыжий Медведь рассчитывал, что его побочный брат потеряет душевное равновесие от словца, которое и оскорблением-то не было,  то он глубоко заблуждался. Чтобы задеть за живое уроженца трущоб, требовалось что-нибудь позабористее - кажется, фро Лёвеншёльд была единственным человеком, который никогда не окликал Адриана ублюдком, произнося это с самыми разными интонациями, от одобрения до ярости.

- Зови меня Жнецом, - любезно позволил он.

У Адо не было намерения убивать... пока, по меньшей мере. И судя по тому, что Бьорн задавал вопросы, он тоже пока что не стремился рвать   глотку дерзкому оборванцу, в противном случае было бы вовсе не обязательно справляться об имени будущего трупа. Не потому ли, что его Лин, прекраснейшая из острейших, живая часть души берсерка, сейчас была в чужих руках?

У каждой из наций, населяющих Далар, были собственные сказки о предметах, заключающих в себе частицу их обладателя и надежно спрятанных на Медной горе, на седьмом небе, в норе дракона или еще каком-нибудь труднодоступном месте, заключенных в несколько ларцов, обмотанных цепями,  скрепленных печатями, охраняемых жуткими чудовищами. Вполне возможно, в этих историях было куда больше истины, чем можно было предположить на первый взгляд. Как забавно было бы подарить Кариму поводок от ошейника рыжего хеса!

"И как далеко ты способен побежать за этой лакомой приманкой, мишка косолапый?"

Рагнар мог бы ответить на все эти вопросы - пусть сам он не был одним из тех неукротимых бойцов, платящих рассудком за нечеловеческую мощь, которых воспевают северные саги, но урды на его теле сияли созвучно мерцанию знаков на клинках, одаривая хеского мага силой и стойкостью.  Насколько же было известно Жнецу, в имперском коннетабле волшебства было не больше, чем в березовом полене, а значит, тут работало что-то другое.

Рукоять урдической секиры удобно лежала в ладони, местами сложная резьба стерлась напрочь и дерево ощущалось безупречно гладким, будто удобное ложе специально делалось под руку, а не появилось с годами естественным образом. Ласкающим движением Адриан прошелся пальцами по сверкающему лезвию, как мог бы провести по щеке испуганной девочки за плечом Бьорна - с темным обещанием, с непристойным намеком, который читался просто и ясно.

"Я тебя поимею".