Когда умирает дряхлый старик, искренне скорбят немногие, и даже в надгробных речах никто не заикается о том, что любимому покойнику не худо было бы задержаться на белом свете еще десяток-другой, страдая подагрой, разлитием черной желчи и слабоумием. В последние дни так много толковали - хоть и шепотом - о порядке наследования, что после всех этих рассуждений его императорскому величеству только и оставалось, что завернуться в саван и ползти на кладбище, чтобы не мешать болтунам делить богатое наследство.
Все-таки сразу после встречи с Сигмаром принцессе Тары следовало пойти в свою комнату, переодеться, потешить Сиобхан и Лейви байками о маскараде и мирно лечь спать, чтобы поутру узнать новости о смерти императора из третьих рук. Эсме умом понимала, что действо, развернувшееся в бальном зале, войдет в историю и сделает Карла Пятого героем страшной легенды, поэтому лучше уж оказаться очевидцем, но от этого все происходящее не выглядело менее безумным.
Карим аль Малина, обаятельный живчик - сын Императора? Эсме с благословения Олафа не раз бывала в его доме, чтобы брать уроки танцев у наложницы купца. Витиеватые речи, приправленные ароматом кальяна и привкусом чуть приторных сладостей, лукавый взгляд темных глаз... Плут. Это было понятно с первого взгляда. Но человек, который сейчас бросал вызов всем и вся, был мало чем похож на прежнего Карима. Знал ли его таким конунг Хестура? Связывало ли их что-то большее, чем хорошая скидка на заморские безделушки?
Едва лязгнули выходящие из ножен клинки, принцесса предусмотрительно отступила подальше, благо, дураков, желающих протолкнуться в первые ряды, под самую горячую руку, все еще было предостаточно. Теперь девушка больше слышала, чем видела, а учитывая, что в зале стоял постоянный неровный гул, можно сказать, практически ослепла и оглохла: точно так же пропустила явление святой, как и то, когда куда-то подевалась в своем белоснежном приметном наряде Эдит, а главное, само то мгновение, когда Карл умер. Зато от того, что последовало потом, укрыться было уже невозможно - недаром лорд Маклюр сравнивал магию с чумой.
В мгновение ока в зале не осталось ни души. Только голоса и гулкое эхо. Исключительно доброжелательные, дружелюбные, любезные, ласковые и... фальшивые.
"... посылаем нашей возлюбленной дочери свое благословение..."
".... я оставляю с вами в Хестуре свое сердце, моя маленькая леди..."
"...очень рада, что теперь вы с нами, сестра! Сигмару так повезло! Я буду молиться за вас обоих!..."
"... и я тоже желаю поздравить вас, и пожелать счастливых лет нашему браку..."
"...я всегда к вашим услугам. Я могу выслушать все ваши тревоги. И расквитаться с несчастными, что рискнут вас обидеть..."
Пустота, звенящая ложной надеждой. Всегда и бесконечно Эсме будет одна, обманутая, преданная, оболганная, и в то же время никуда не скроется от этого нестройного хора похвал и обещаний. Она невольно вскинула руку к груди, пытаясь унять бешеное биение сердца, когда зал медленно поплыл перед глазами, набирая все большую скорость, превращаясь в бессмысленное смешение пестрых пятен.
- Леди Маккена, полагаю, вы согласитесь, что здешнее веселье становится чрезмерным? - и снова, уже узнаваемо, тяжелая ладонь на плече, удерживающая на поверхности кошмара. Тарийка вскинула голову, вглядываясь невидящими глазами в лицо говорившего, сморгнула раз, другой, осознавая, кто она и что здесь происходит.
Она беззвучно шевельнула губами, так и не найдясь с ответом. По правде, больше всего ей хотелось броситься на шею лорду Биргену, чтобы окончательно убедиться в том, что он не часть морока, но сам Рыжий, к счастью, рассудка не терял, а сноровисто открыл дверь в подземелье, галантно пропуская даму с факелом вперед. Эсме не имела ничего против - у мужчины в таких случаях руки должны быть свободными, чтобы в любой момент схватиться за оружие или пустить в ход кулаки. С кем можно сражаться в нижних ярусах даларского дворца, она даже не представляла, но знакомство с переходами Эрхольма стало для нее незабываемым впечатлением.
Запахи в катакомбах были далеки от ароматов в лавке парфюмера, разве что кому-то пришло бы в голову создать духи из плесени, сырости, цветущей воды, гнили и прочих прелестей, но вонь была и к лучшему - сработала лучше нюхательных солей, заставив глаза принцессы подернуться слезой.
- Вы снова меня спасаете, милорд, - негромко проговорила Эсме. - Я постараюсь не быть вам обузой в пути. Что это было, в зале?... - не удержалась она от нелепого вопроса, сама не понимая, с какой стати Бьорну может быть известно об этом больше, чем ей. - Вы тоже слышали такие голоса?
