У меня для вас приятные новости!
(с) Крош

От громового хохота десятка лужёных мужских глоток походный шатёр сотрясался, ходил ходуном и грозился вот-вот рухнуть. Благородные воины изволили дегустировать местный виски, и им было хорошо. С другой стороны, а с чего бы им было плохо? Мятеж уже подавлен, вот-вот придёт приказ о возвращении, и только и остаётся – пить и развлекаться. Поскольку же спектр развлечений в окрестностях лагеря был весьма скуден, выпивка оставалась, пожалуй, единственной отдушиной скучающих рыцарей.
Бьорн (а шатёр этот был его) удобно устроился в полулежачем положении на полу с литровой кружкой в руке, неспешно разыгрывая в карты с парой рыцарей очередную оплеуху. Остальные разместились кто где, преимущественно тоже на полу. Грубо сколоченную походную кровать, скорее даже нары, уступили пожилому орденскому магу. Тот в веселье участия не принимал, но составлял воинам компанию, кажется, с искренним удовольствием. И точно так же, как остальные, смеялся над байками, которые травили пара наиболее разговорчивых балагуров.
В полумраке обстоятельной и размеренной попойки отирающегося на пороге адъютанта, пытавшегося привлечь внимание Биргена, заметили не сразу.
- Эй, парень, тебе чего? – окликнул его трезвый, и потому самый наблюдательный маг.
- Прибыл императорский гонец, - с облегчением ответил он, тем более что присутствующие с интересом замолчали.
- И чего хотел? – флегматично поинтересовался Бьорн, не меняя позы.
- Милорд! – радостно улыбнулся молодой рыцарь, до сего момента, видимо, не замечавший Рыжего. – У него для вас послание, милорд.
- Конфиденциальное? – уточнил Бьорн, с удовольствием отметив, что язык на сложном слове не заплёлся, а, значит, до опьянения далеко.
- Не могу знать! Я его позову?
- Нет, шли к Дьяболону в задницу, - фыркнул хес. – Зови, конечно, что за глупости!
Вошедшему гонцу, измождённому дорогой жилистому мужчине лет тридцати, кто-то из рыцарей уступил стул, кто-то, игнорируя возражения, плеснул в кружку не то эля, не то виски, а кто-то заботливо подвинул поближе здоровенную доску, на которой покоился зажаренный на вертеле кабан. Точнее, его останки…
- Милорд Бьорн Бирген, прозванный Рыжим? – уточнил гонец, внимательно разглядывая принявшего сидячее положение хеса. К слову сказать, ошибиться ему было сложно – рыжих в шатре больше не было.
- Он самый.
- Приказ от императора, - сообщил так и не притронувшийся ни к еде, ни к напитку гость, извлекая из-за пазухи конверт. Снедаемые любопытством и предвкушением (вдруг, всё-таки долгожданный приказ возвращаться?), рыцари по рукам передали послание командиру.
Сломав печать, Рыжий развернул послание и, щурясь от недостатка света, принялся разбирать витиеватые письмена. В шатре стало совсем уж тихо; присутствующие буквально замерли.
- Ну, что там? – наконец, не выдержал один из воинов.
- Дерьмо дьяболоново, - честно откликнулся Бирген, вновь перечитывая послание в надежде, что что-то не так понял.
- Отставка?
- Опять восстание?
- Обвинение в измене? – посыпались вопросы.
- Хуже, - буркнул Бьорн, махом осушив кружку и сунув её соседу, сидевшему в обнимку с бочонком. – Подарок от императора, да будут его годы долгими. По получении сего послания я обязан бросать всё и срочно жениться. Награда такая....
Пару мгновений повисела гробовая тишина. А потом шатёр вновь вздрогнул и даже, кажется, подпрыгнул от нового взрыва хохота пьяных и не очень рыцарей. Мрачно разглядывающий послание в тщетной надежде, что оно испарится или окажется глупой шуткой, Бирген не счёл нужным отвечать на пошлые шутки и бестолковые подначивания. Не до того как-то было.
- А кто невеста-то? – тихо поинтересовался маг, опустившийся рядом на корточки.
- Принцесса Тары, - задумчиво ответил Бьорн. Но его уже кроме мага никто и не слышал – у скучающих рыцарей появился достойный повод выпить. Впрочем, у Биргена тоже.

Ещё не отошедшая от зимы земля стелилась под копыта коней полутора десятков всадников. Тяжёлая трусца огромного игреневого жеребца гулко отдавалась в висках. Учитывая, что из лагеря выдвинулись на рассвете, так толком и не ложась спать, настроение Бьорна сложно было назвать радужным.
Ланс, сколько там до этого треклятого замка осталось? - подбодрив шенкелями жеребца, Бирген поравнялся с едущим впереди товарищем. Молодой обаятельный даларский рыцарь, которого Бьорн вполне мог бы назвать своим другом, участия во вчерашней пьянке не принимал, и поэтому внушал некоторым членам отряда отвращение своей довольной и бодрой физиономией. Видимо, жалея похмельных товарищей и не желая их лишний раз раздражать их своим цветущим видом, он ехал чуть впереди вместе со своим оруженосцем, заодно определяясь с дорогой.
- Если карта не врёт, скоро приедем, - отозвался рыцарь. - Я одного понять не могу, ты с горя так надрался, или от радости? - иронично поинтересовался он.
- От неожиданности, - недовольно проворчал Бьорн.
Не то чтобы Бирген был так уж против женитьбы. Такую возможность он допускал, и даже, наверное, планировал подобный шаг. Вот только соус, под которым приподнесли это событие, не радовал. Нет, понятно, династические браки и всё такое, знакомо и понятно, но... Без суда и следствия, вот так, да ещё обозвав это проявлением высшей милости? Кажется, понятия о достойных наградах у Рыжего с императором здорово расходились...
- Это как?
- Как-как... - пробурчал хес, распуская давящую на горло шнуровку рубахи. - Новость приподнесли так, будто меня награждают за преданность и особые заслуги. Я бы понял, если бы просто пришло распоряжение, а тут... Тьфу! - раздражённо сплюнул в сторону Бьорн.
Ну, если принцесса пошла в мать, тебе нечего бояться; по крайней мере, она будет красивой, - безмятежно улыбнулся Ланс. - И... Не сочти за обиду, но... Может, ты приведёшь себя в порядок? Всё-таки к даме едем.
- А ты здесь видишь хоть одну баню? - огрызнулся Бьорн. Спорить было сложно - вид у хеса был непрезентабельный. Пропахшая потом рубаха под лёгкой кольчугой, тяжёлый шерстяной плащ и угрюмая небритая физиономия делали Рыжего похожим скорее на разбойника, чем на командира. Благо, голову прикрывал шлем с открытым лицом, и не позволял разглядеть, насколько эта голова грязная. А голова была очень грязная, потому что Бьорн старался лишний раз косу не расплетать; не в походных условиях следить за этой гривой. Нет, при желании, можно было и последить, но... Бирген не девица, чтобы тратить время на подобную ерунду, а в бою как-то всё равно - чистые ли у тебя волосы, или основательно засаленные. Выглядывающие из-за плеча хищные обводы лезвия секиры и вовсе сводили на нет всю возможность благоприятного впечатления. - Или озеро хотя бы?
Ланс ещё раз окинул друга взглядом, тяжело вздохнул и покачал головой.
Завёл бы ты себе оруженосца, - задумчиво проговорил он.
Зачем? - насмешливо покосился Бьорн на рыцаря. Они как-то вдруг вынырнули из леса на широкую свободную от деревьев просеку, опоясывавшую замок - Балликенну. - Я не рыцарь, Ланс. Я берсерк. В прислуге не нуждаюсь.
Ладно, я понял, не ворчи, - улыбнулся Ланс. - За оружием следишь сам, традиции на севере свои, и вообще, пол пальца - не грязь, а в палец - само отвалится. Но с хозяевами разговаривать буду я!
Думаешь, это поможет? - с иронией поинтересовался Бирген.
Нет, - невозмутимо отозвался друг. - Но минут на пятнадцать отсрочит паническое бегство твоей невесты.
- Да пусть бежит, мне же легче.
- И вместо отдыха на нормальных постелях мы будем вынуждены бросаться в погоню? - фыркнул рыцарь. - Я тебя лучше прямо сейчас свяжу!
- Ты всегда был оптимистом, - с интересом разглядывая нависающие над головой стены, протянул Бьорн.
- А ты угрюмым варваром, - засмеялся тот. На этом разговор стих - кавалькада всадников въехала во внутренний двор.

Я Дугал Маклюр, граф Канмор. Приветствую вас в королевской Балликенне, милорд. Что заставило вас проделать такой долгий и трудный путь… с материка?
- Приветствую и вас, милорд, - отозвался рыцарь, спешиваясь. Остальные всадники, с интересом наблюдая за происходящим, сходить с сёдел не спешили. - Ланселот Карлайл, граф Виндсдейл. Путь с материка нас заставила проделать вассальная присяга, а в эти стены привело послание Его Императорского Величества... - запнувшись, рыцарь растерянно огляделся, и, сообразив, обернулся к Бьорну. Хес, расслабленно развалившись в седле, с интересом наблюдал за разговором. Не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам и отмечать укромные места, где могли прятаться лучники. Похмелье, к счастью, несколько отпустило, и настроение Биргена улучшилось. - Где послание?
Выдержав паузу и дождавшись украдкой продемонстрированного кулака, Бьорн весело хмыкнул и извлёк из-за пазухи смятый конверт. Только теперь отметив россыпь мелких жирных пятен и одно пятно побольше, явно от эля. Выражение лица скривившегося при виде подобного безобразия даларца окончательно примирило Рыжего с действительностью. Если бы ещё Ланс не поборол брезгливости, и не взял письмо нормально, а подцепил бы его двумя пальцами, хес мог бы честно сказать, что утро удалось на славу.
- Насколько я понимаю, именно в этом замке сейчас находится Её Ввысочество Эсме Маккена? - уточнил Ланселот. - Сие послание содержит распоряжение Его Величества относительно дальнейшей судьбы Её Высочества. Если вкратце, ей надлежит незамедлительно выйти замуж, - даларец, так и не развернув послание, немного помялся и, всё-таки поборов отличное воспитание, протянул письмо графу Канмору. В этот момент Бьорну казалось, что он может читать мысли друга и видеть будущее; совершенно определённо, граф Виндсдейл сейчас на все лады костерил небрежность своего товарища, а в будущем, как только выдастся удобная минута, выскажет всё, что накипело, Бьорну вслух.
Сам предложил свою кандидатуру на роль парламентёра, - мысленно ответил другу Бирген, ожидая реакции хозяина замка на содержание послания.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-14 21:49:59)

Кто ходит в гости по утрам...
(с) Винни Пух

Не сразу Бьорн сообразил, что такое хочет вычитать старик в пусть и вычурном, но не столь уж длинном послании. Лишь спустя секунд тридцать, когда Ланс начал нервно переминаться с ноги на ногу, хес сообразил, что старый тариец просто плохо понимает даларский. Мысль зачитать послание вслух появилась и пропала; зачем облегчать жизнь постороннему человеку, который, к тому же, первый начал?
После дороги терпения настроенных уже на путь домой рыцарей надолго не хватило. Четверо спешились, разминая ноги и озираясь по сторонам; Бирген одобрительно хмыкнул при виде машинально выполненного манёвра "рассыпаться" - рыцари двинулись в разные стороны под прикрытием стен. Ещё трое спустились на землю и, оживлённо жестикулируя, обсуждали популярную ныне тему - "что я сделаю первым делом, вернувшись домой". Остальные, как и сам хес, остались на лошадиных спинах.
Прикрыв глаза, Бьорн погрузился в дрёму вполглаза - полезная воинская привычка, любое спокойное мгновение использовать для отдыха. Один несчастный Ланселот не знал, куда себя деть.
Наконец, послание было прочитано. И без того недобро глядевший на пришельцев старый граф помрачнел ещё больше; в общем-то, его можно было понять, но Бьорн незаметно расстегнул крепление притороченного к седлу тяжёлого боевого ножа. Очень часто те, кто не сталкивался с хесами в бою, поддаются впечатлению об их неуклюжести и громоздкости. И известие о том, что эти беловолосые здоровяки могут двигаться с кошачьим проворством, многим стоило жизни. А боевым ножом Рыжий владел не хуже, чем секирой, в том числе - в отношении метания.
Вряд ли старый тариец мог недооценивать пришельцев. Да и вряд ли он всерьёз решился бы на нападение; а за мечты и надежды, читавшиеся во взгляде, которым он обвёл воинов, судить его было сложно.
- Как я понимаю, милорд Виндсдейл, этот брак заключается по доверенности? Вы представляете лорда Биргена и у вас есть все необходимые бумаги, не так ли? - хмуро уточнил граф Канмор.
- Представляет, представляет, - не дав другу вставить и слова, заверил Бьорн. Поймал на себе пару удивлённых взглядов; и в очередной раз испытал гордость за своих воинов - никто и ухом не повёл, не попытался высказаться. Один только Карлайл бросил недовольный вгляд. Рыжий в ответ смачно сплюнул под ноги лошади, с удовольствием изображая из себя неотёсанного варвара.
Ну, в самом деле, Ланс, сколько уже телиться можно? У меня задница от седла болит, и в горле будто кошки насрали, - угрюмо поддержал Биргена другой хес - самый старый в отряде воин, разменявший уже пятьдесят лет, но при этом не утративший ещё силы рук и ясности ума. Рыжий, да и все остальные, искренне уважали этого умного одноглазого воина с иссечённой шрамами мордой, называя между собой не иначе как Старший - только так, с большой буквы.
- Ну-ка, заткнулись все! - рявкнул, вживаясь в роль, Ланс. Хотя выражение его лица было многообещающим, и Бьорн уже приготовился выслушать нотацию минут на пятнадцать. Рыжий послушно выпрямился в седле, остальные тоже подобрались. - Прошу прощения за своих воинов, все уже настроены на возвращение домой, дисциплина в наших рядах внезапно охромела, - вздохнув, укоризненно покачал головой Ланс. - Что касается лорда Биргена... Мне довелось много с ним общаться и воевать под его началом. Не стоит верить всем слухам; он не так плох, как о нём говорят...
- Ага, он ещё хуже, - вполголоса высказался кто-то из молодых, за что незамедлительно получил от старшего товарища воспитательную затрещину. Наверное, это всё должно было происходить незаметно, но во дворе крепости было тихо, а подзатыльник латной рукавицей по шлему бесшумным не может быть по определению. Бьорн, честно говоря, с трудом подавил любопытство; так и подмывало оглянуться и посмотреть, кто пострадал сильнее - воспитатель или воспитуемый. Говорил же, надо сразу в челюсть бить... Учишь их, учишь, - иронично подумал Бирген. Ланселот же только неодобрительно покачал головой, но от комментариев воздержался.
Впрочем, было сейчас сказано ещё кое-что, о чём следовало подумать.
Репутация. Глупое слово откуда-то из столичной жизни. Сейчас оно приобрело иное значение; не слишком приятное, прямо скажем.
Бьорн для хесского воина, для Биргена и для военачальника был по природе своей, пожалуй, даже слишком добродушен. Но приказ чтил. Приказ был один - мятеж должен быть подавлен. А эффективно устранить мятеж и исключить возможность повторения пройденного можно только утопив восставших в крови; это истина, проверенная веками практики. Истина была Рыжему не по душе, но спорить с ней не хватало наглости.
Он мог сделать только один шаг навстречу этим людям, лично ему не сделавшим ничего плохого. Давал желающим возможность покинуть крепость или посёлок перед боем; это не возбранялось ни законами рыцарства, ни законами Империи, ни приказом. Далёкие предки вот только, пожалуй, не одобрили бы такой мягкотелости, но... Предложением уйти пользовались редко. Поначалу. А потом спасшиеся уже разнесли в красках весть о жестокости и беспощадности имперцев. Одно радовало в той ситуации - всё больше людей уходили, не желая бессмысленно прощаться с жизнью. Но всё страшнее становились истории о зверствах хесов. Почему хесов, которых в имперской армии было не так уж и много? Может, при виде белоголовых воинов вспомнились тарийцам времена короля Каоилте, может, частью в этом был виноват и сам Бирген...
Как бы то ни было, оставалось только благодарить случайность, по которой сейчас здесь встречают не самого Бьорна, а его посланца. Есть хоть какой-то шанс, что даларский рыцарь, буквально сошедший со строк героических баллад (над графом Виндсдейлом на эту тему подтрунивали многие; но беззлобно, даже с некоторой долей восхищения), сможет немного смягчить тарийцев. Во всяком случае, шанс получить стилет между рёбер у него гораздо меньше, чем был бы у Бьорна, сложись всё иначе.
- Милорд Канмор, разрешите вопрос, который, может быть, покажется вам странным, или даже неприличным... - издалека начал вдруг Ланселот, и Бирген насторожился. Ланс, вот только ляпни какую-нибудь глупость... - Нет ли поблизости озера? Или, может быть, каким-то чудом в крепости вдруг имеется баня? - продолжил Ланс, и Бьорн насмешливо фыркнул. Баня, это жизненно необходимая привычка жителей северных земель, особой популярностью в остальных местах Империи не пользовалась. Но Ланселот пал жертвой собственного любопытства, присоединившись когда-то к устроившим себе на привале "банный день" хесам, и теперь являлся искренним поклонником именно такого способа помывки. - Что греха таить, мне и моим людям не мешало бы привести себя в надлежащий вид, прежде чем предстать перед дамой. Нынешнее наше состояние допустимо в походе, но никак не под крышей достойного дома и в обществе его благородных хозяев, - пояснил Виндсдейл.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-14 21:51:43)

Я тучка, тучка, тучка,
Я вовсе не медведь...
(с) Винни Пух

В общем, бани не будет, - с некоторой грустью резюмировал Бьорн. Рядом – явно на ту же тему, - тоскливо вздохнул Старший.
Было обидно – поданная Лансом идея уже всерьёз завладела Биргеном; как всякий хес, он очень уважал хорошую баню. Мыться в этих краях, как и в Даларе, насколько помнил Бьорн, полагалось в большой бадье, в которую воду натаскивали вёдрами. Наверное, в этом был какой-то смысл, и от такого процесса можно было получить удовольствие. Однако простой здравый смысл утверждал – времени на это уйдёт уйма. Даже если здесь есть две бадьи (что вряд ли), и если мыться по несколько человек без смены воды, провозиться придётся до утра.
Впрочем, идея у Рыжего появилась. Упомянутые Ланселотом озёра, кажется, присутствовали на карте и располагались действительно недалеко…
Тем временем Маклюр кликнул слуг, и крепость вдруг ожила – суета, гомон, запахи навалились, кажется, с утроенной силой, воздавая за минуты передышки. Столь резкий переход хлыстом ударил по нервам, и все без исключения воины подобрались, стискивая ладони на рукоятях клинков. Впрочем, напряжение так же быстро, как возникло, спало, и, перешучиваясь, пришельцы принялись спешиваться и снимать с сёдел перемётные сумы и оружие.
Бьорн успокаивающе похлопал недобро глядящего на незнакомцев игреневого по шее. Конь заметно нервничал и зло раздувал ноздри. Даларский жеребец не доверял сыновьям мятежного острова.
- Всё будет хорошо, - тихо проговорил Бьорн, потрепав коня по холке, и передал поводья какому-то мальчишке. В этот момент Рыжий иррационально ощущал себя почти предателем, отдавшим верного боевого товарища в руки врагов. Умом понимал, что уж лошадям точно ничто не грозит, но расставание было слишком непривычным.
Как говорят мудрые шази, никому не доверяй свой ятаган, жену и лошадь. Жены у хеса пока не было, с конём он только что расстался, а вот за предложение сдать оружие он отрубил бы предлагающему руки по самое горло. К счастью, дураков тут не было…
- Пока приготовят купание и накроют на стол, я буду рад узнать последние новости.
- Новостей немного, милорд. Мы лишь выполняем волю Его Императорского Величества, и не знаем его замыслов. Точно так же довольствуемся лишь слухами. Говорят, скоро нас отправят домой; наверное, доверие Императора к Таре в той или иной степени восстановлено, иначе рыцари остались бы здесь надолго. Говорят также, что принц Джед Маккена был отправлен в Далар заложником мира. Ещё поговаривают, что в лесах завелись странные твари, похожие на волков, но по хитрости и коварству сравнимые лишь с людьми, - разглагольствовал Ланселот, пока воины шли за хозяином через двор и дальше, в главный зал. При всей симпатии к графу, Бирген причислял его к тем людям, для кого незнание - лучшая гарантия неразглашения. Нет, если сказать Виндсдейлу, что вот это - государственная тайна, то он, конечно, никому не расскажет. Но в остальном рыцарь обладал наивностью ребёнка и к интригам был совершенно неспособен. Вот и сейчас; участь принца Джеда не была такой уж тайной, но сам Бирген предпочёл не рассказывать столь важных для пребывающего (как и большинство обитателей подобных удалённых замков и городишек) в практически полной информационной изоляции Маклюра новостей. Просто так. По привычке, из недоверия.

- И что ты задумал? – тихо спросил Старший, поравнявшись с Бьорном.
- Приглядеться для начала, - пожал плечами Бирген, не находя нужным что-то скрывать от своих. – Ланселот не дурак, думаю, прекрасно выкрутится…
- Говорят, юная Маккена очень красива, - задумчиво хмыкнул старый хес. – А Ланселот – горячий юноша, умеющий нравиться женщинам. Не вышло бы чего…
- Даже если выйдет, я не буду горевать, - невозмутимо отозвался Бьорн. – Красота – скоропортящийся продукт, не стоящий той шумихи, которую вокруг неё поднимают испокон веков. А если леди Маккена настолько глупа, чтобы допустить это самое «чего», пусть лучше это случится до свадьбы. Рога хорошо смотрятся на ритуальном шлеме, а моя голова прекрасно чувствует себя без этого украшения. Но к Дьяболону мою невесту, есть пара куда более важных вещей. Во-первых, хозяева явно не слишком рады нас видеть.
- Да, я заметил. Тара покорится только тогда, когда на острове не останется ни одного тарийца. Придётся спать вполглаза.
- И по очереди. Не думаю, что в замке достаточно комнат, чтобы нас расселить; скорее всего, положат с остальными обитателями замка прямо здесь, - предположил Бирген, присаживаясь на предложенную воинам лавку на дальнем конце от Маклюра и Виндсдейла. – Главное, чтобы Лансу не оказали высочайшей чести… Впрочем, даже если окажут, вряд ли его одного будут убивать, - усмехнулся Рыжий. – Ну, а второй вопрос скорее приятный – предлагаю всё-таки устроить нормальную баню. Озеро тут есть; сделаем прорубь, если оно ещё подо льдом. И по-походному.
- Я, конечно, за, - довольно прижмурил единственный глаз старый хес. – Веничек еловый смотать, попариться хорошенько… Когда пойдём?
- Поедим сначала. И послушаем... - хмыкнул Рыжий, кивком поблагодарив женщину, обносившую гостей кубками с подогретым вином. Пряный запах приятно щекотал ноздри, согревая одним своим присутствием.

- Будьте благословенны, - быстро сказал Дугал. Тем тоном, каким обычно желают провалиться к Дьяболону в пасть. Но рыцари были привычны и не к такому, и проглотили, и даже не поморщились, отсалютовав кубками. В общем-то, неискренности пожелания почти никто и не заметил - они-то здравницу поддержали от всей души.
- Скоро вы сможете отдохнуть и подкрепить силы, господа, - сообщил Маклюр.
Вечным сном, - тихо усмехнулся в бороду Старший. Бьорн усмехнулся, но укоризненно шикнул - за гомоном воинов два интересующих голоса было и так непросто разобрать.
Однако, милорд Виндсдейл, я бы хотел побольше разузнать о вашем поручении.  Например, где сейчас находится сам лорд Бирген?  Как скоро он ожидает вашего возвращения? Уверен, он должен понимать, что за несколько часов серьезные дела не устраиваются.
Милорда задержали неотложные дела. Вероятнее всего, он прибудет не позже, чем через пару дней, и тогда мои услуги доверенного лица не понадобятся. В противном случае, он пришлёт гонца. Разумеется, милорд знает, что организация свадьбы - дело не одного часа, и отправил меня в большей степени именно для подготовки всех формальностей и иных необходимых деталей. Он понимает, что подобная поспешность оскорбительна для Её Высочества; но также он связан вассальным долгом, и не может ослушаться прямого повеления Его Императорского Величества. Именно поэтому я с моими воинами отправился тотчас же по получении императорского послания в Балликенну, а лорд Бирген остался при войске, чтобы разобраться с текущими вопросами, - Ланс, вдохновлённый аккуратно складывающейся историей, заметно повеселел. Бирген слушал его с ироничной ухмылкой, дивясь, сколько всего нового он о себе узнал - и что он такой тактичный, и предусмотрительный, и добрый...
Нет, в предусмотрительности он недостатка не знал, но изложенный Ланселотом план никогда бы не одобрил - тратить время на пустопорожюю суету, чтобы соблюсти видимость каких-то бессмысленных приличий, не понятно, кем и когда установленных, было глупо. В конце концов, не убивать же он эту девицу собрался, так к чему лишние церемонии! Но Создатель решил иначе; а оспаривать его волю не рискнул бы даже хес.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-14 22:38:49)

Письма, милорд, это всего лишь бумага. Их можно потерять, найти... - принялся рассуждать Маклюр.
Украсть, - ровным ироничным тоном продолжил Ланселот; не понять эту недосказанность было сложно. Также сложно было заметить какую-либо перемену в настроении графа; для этого нужно было знать даларского рыцаря слишком хорошо. Когда нужно было, Виндсдейл умел держать лицо. Проблемой для окружающих был тот факт, что "когда нужно" наступало у даларца одновременно с крайней степенью бешенства.

- Этот горец только что подписал себе смертный приговор, - задумчиво хмыкнул Старший. - Как думаешь, когда он его вызовет?
-Никогда, - так же тихо ответил Бьорн. - Ланс не вызовет старика. Не могу поручиться, что тот понимает это и пользуется, но... Здешний приём мне нравится всё меньше и меньше...

- Да, милорд, я всё это прекрасно понимаю. И, если бы вы слушали меня, а не витали в облаках, вы бы расслышали, что я прибыл сюда для организации приготовлений к свадьбе, а не для того, чтобы увезти Её Высочество. Кроме того, хотелось бы выразить надежду, что за ужином меня представят принцессе. В противном случае вы рискуете добиться скорого появления лорда Биргена в не лучшем расположении духа, - всё так же невозмутимо и с той же вежливой мягкостью продолжил Ланселот. - В Даларе есть расхожее выражение - бросаться в медведя шишками. Поверьте мне на слово, не стоит проверять, насколько Бирген Рыжий оправдывает одно из своих прозвищ; результат не понравится никому, - с доверительным сочувствием сообщил Карлайл и недовольно поморщился.

Учись, Старший, - поучительным тоном проговорил Бьорн. - Вот это называется - дипломатия. А не когда ты одним ударом выбил дух из того торгаша, когда тебе показалось, что он хочет тебя обмануть.
- Во-первых, он не хотел, он врал в глаза. А, во-вторых, зачем обливать человека дерьмом? Гораздо милосерднее сразу убить...
- Интересная философия, - одобрительно хмыкнул Бирген. - Стоит обдумать...

- Через пару дней, вы сказали, лорд Бирген со своей дружиной прибудет лично? В таком случае, надеюсь, вы и ваши спутники не откажетесь побыть гостями Балликенны до той поры, - предложил Маклюр.
- С огромным удовольствием, милорд, - улыбнувшись уголками губ, проговорил Ланселот. - А теперь, надеюсь, всё готово для купания? Не терпится смыть с себя походную грязь, - беспечно пожал плечами Карлайл.

- Пойдём-ка мы прогуляемся, - тихо буркнул Бьорн. - Скажи Лансу, мы до озера. Только... на хесском; он знает, а вот тариец вряд ли, - не задавая вопросов, Старший поднялся из-за стола и неторопливо двинулся к голове стола. Бирген тем временем пнул под столом сидящего напротив сотника и, когда тот отвлёкся от разговора и склонился через стол, принялся отдавать распоряжения. - Пару человек отправь на охоту и за водой. Готовить самим, местных к еде не подпускать. Считайте, что мы во вражеском лагере.
Обидятся, - с сомнением проговорил сотник.
- Ссылайтесь на прямой приказ лорда Биргена. Причины приказа их интересовать не должны, - хмыкнул Рыжий. - Если от кого-то будет пасти вином, или кто-то отправится на поиски приключений - крюком под рёбра протащу за лошадью отсюда до побережья. В общем, военное положение, не доверяю я местным.
- Тарийцы, что с них взять, - скривился даларец. - Всё понял. А ты...?
- Разведаем ближайшую территорию, - усмехнулся Бьорн.
- Всё-таки баню собрались организовать? - хихикнул сотник.
- Поговори у меня ещё, - беззлобно фыркнул Рыжий. Как раз в этот момент подошёл Старший и хлопнул Биргена по плечу.
- Пойдём, Ланс всё понял.
И хесы вдвоём вышли из зала.

Ланселот не одобрял поведения командира; какая уж баня, при таком-то приёме... Но признавал, что до сих пор Бьорн вполне отдавал себе отчёт в своих поступках, и глупостей совершал куда меньше, чем большинство окружающих.
Как удалось стерпеть оскорбление, Карлайл не имел не малейшего понятия. Его, имперского рыцаря, графа, почти открыто обвинили в воровстве! Очень хотелось если не в хесской манере без слов ударить тарийца, то по меньшей мере немедленно вызвать на поединок. К несчастью - или, наоборот, к счастью, - перед ним был старик, победу над которым сложно было бы назвать достойной. Умом молодой рыцарь понимал, что Маклюр имеет полное право ненавидеть пришельцев - не с миром они прибыли на эту землю, не с подарками пришли в замок. Но злоба буквально душила.
От неприятных мыслей помогли отвлечься размышления о последствиях собственного предложения вести разговор с хозяином замка.
С одной стороны, их сейчас не ставили ни в медяк, и явно давали это понять. Но, с другой, как бы ни было хуже, заявись Бьорн собственной персоной...
В любом случае, он заметил, как Бирген разговаривал с сотником. И догадался, о чём шла речь.
Одно радовало даларского рыцаря - эта история оказалась значительно интереснее, чем он ожидал изначально.

Ща спою!
(с) волк
- Женщины приведут в порядок вашу одежду и найдут на время что-нибудь, в чем вы сможете выйти к ужину, чтобы познакомиться с миледи.
- Это не стоит вашего беспокойства, - досадливо поморщился рыцарь. Надевать одежду, которую до него носил какой-то тариец, тем более – в этом доме?! Да никогда в жизни. Лучше предстать перед принцессой в рванье. Впрочем, Ланселоту было легко бросаться громкими заявлениями, пусть и в мыслях. Аккуратный по природе и воспитанию, даларец имел при себе в седельных сумках, покоящихся сейчас у ног оруженосца, смену одежды. Да, не парадной, но чистой, приличной и, самое главное, своей. – У меня найдётся при себе чистая рубаха и кота, так что я не буду для вас обременительным гостем. Долгое время живя без слуг и даже без возможности заменить пришедшую в негодность вещь, волей-неволей учишься предусмотрительности, запасливости и неприхотливости, - усмехнулся Ланселот.
Проводив взглядом (в котором читалась определённая зависть) уходящих воинов, граф Виндсдейл в сопровождении верного оруженосца и слуги поднялся в комнату, где было приготовлено всё для мытья.
Вид горячей воды рассеял туман ярости с той стремительностью, с какой лучи летнего солнца развеивают стелящуюся над речной гладью дымку.
- Вам помочь, милорд?
- Только снять доспехи, - качнул головой рыцарь. – В остальном я справлюсь сам, а ты приглядывай.
Понятливый юноша кивнул и принялся за свои прямые обязанности – помогать милорду с оружием и доспехами. Когда грязная одежда неопрятной кучей была сброшена на пол, а оруженосец удобно устроился на полу у двери с собственным коротким мечом на коленях, Ланселот с наслаждением опустился в ванну, буквально чувствуя, как каждая мышца и косточка в организме буквально стонут от почти забытого удовольствия. Потёртая и отполированная ладонями рукоять верного бастарда, прислонённого к бадье снаружи, давала возможность немного расслабиться и прикрыть глаза. Карлайл не сомневался, что отреагирует на любой не то что шорох – любое неожиданное движение воздуха, кроме стелющегося по полу сквозняка и тихого звука дыхания замершего неподвижным изваянием оруженосца, не останется без внимания.
Держать оружие всегда под рукой – полезная привычка, очень быстро приобретаемая в чужой враждебной стране.

Пока граф Виндсдейл нежился в ванне, пользуясь собственным положением доверенного посланца, пославший его лорд Бирген работал. Точнее, рубил дрова.
Озеро обнаружилось действительно недалеко, и оказалось весьма живописным, а, главное, глубоким. Кроме того, в скалах отыскалась небольшая пещерка, и задача хесов существенно упростилась. Одно дело, когда для бани нужно организовать плотный шатёр, а совсем другое, когда дело за малым – обустройством очага.
Возня с подготовкой и растопкой затянулась часа на два, но зато баня получилась на загляденье.
Когда долгими северными ночами среди трескучего мороза каждая капля тепла идёт на вес золота, сложно не полюбить жарко натопленной, пахнущей смолой и паром бани. Только там можно по-настоящему согреться. Меха и шкуры, очаг – всё это помогало выжить среди бескрайних снегов. Но лишь густое, обжигающее горло тепло, заполняющее тесный тёмный сруб, может прогреть привычное к холодам тело, доставая, кажется, до самой души.
И если это иные народы порой ещё могли понять, то мало кто принимал и другой неизменный атрибут настоящей хеской бани. Голые мужики с азартом и от души по очереди бьют друг друга пучками веток – на взгляд среднестатистического даларца безумие, лежащее где-то рядом с извращением. Хесы только посмеивались над подобной глупостью инородцев, как всегда, не пытаясь никому ничего доказывать.
Бесполезно пытаться хотя бы частично описать, что за чувство испытываешь, когда чуешь среди зимы запах заботливо сохранённой с лета листвы. Когда почти невыносимый жар наотмашь бьёт по плечам, разбрызгивая раскалённые капли. Когда вдруг единым мгновением ощущаешь каждую мышцу, и вместе с болью и горячим потом из них выходит напряжение и накопленная усталость.
Также бесполезно, как объяснять южанину наслаждение, когда расплавленное тело вдруг окунается в жидкий лёд. Какой горячей кажется вода в сравнении с промёрзлым воздухом. Как замирает сердце, как перехватывает дыхание, и как кажешься самому себе лёгким, невесомым и почти хрустальным в чёрной толще холодной воды…
Тарийская весна, разумеется, отличалась от хеской зимы. А вот весенний лёд на озере был такой же, как в Хестуре – хрупкий, источенный солнцем и талой водой, рассыпающийся в руках на тонкие длинные лезвия, хрустящий в ладонях и искрящийся на солнце бесчисленными гранями…
Если за хесами кто-то наблюдал, ему, должно быть, стало вдруг очень холодно. Так всегда и бывает, когда вдруг видишь обнажённого человека, с берега с головой ныряющего в ледяную воду, прямо в крошащийся под руками лёд. Сложно поверить, что такое можно делать добровольно, да ещё и не в порядке попытки самоубийства, а исключительно ради собственного удовольствия.
Ещё немного погревшись после купания в импровизированной бане, Бьорн со Старшим, довольные и вяло перебрасывающиеся какими-то бессмысленными фразами и шутками, выбрались под лучи холодного пока ещё солнца и порывы всё ещё холодного ветра, чтобы одеться в чистое. Бьорн успел натянуть только брэ, а Старший уже обувался, когда вдруг, бросив всё, оба хеса схватились за оружие.
Они действительно были похожи на волков, тут молва не врала. И действительно были умнее. А ещё – злее… Лишь многолетний опыт борьбы с горными тварями и звериные инстинкты помогли мужчинам отразить первое, бесшумное и внезапное нападение.
Кровь двух тварей, не переживших этой попытки, исходила паром на земле. Полуголые хесы – один с секирой, второй с двумя топорами, - замерли спина к спине в кольце хищников, напряжённо следящих за ними жёлтыми глазами и скалящих клыки.
- А до бани они, разумеется, напасть не могли… - проворчал Старший
- По крайней мере, одежду нам отмывать потом не придётся, - философски откликнулся Бьорн. И, чуть пригнувшись, ответил тварям на их языке – радостно оскалившись, низко утробно зарычал, не чуть не уступая голосом странным волкам.
– Харра Лин! – зов совпал с боевым кличем Старшего, на двуглавом лезвии секиры проступили светящиеся холодным голубым светом руны и на глаза опустилась кровавая пелена боевого безумия.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-16 23:35:56)

Стук в дверь раздался как раз в тот момент, когда уже вполне закончивший мытьё Ланселот пытался принять волевое решение и заставить себя выбраться из ванны. Оруженосец бросил на господина вопросительный взгляд, и рыцарь, решив, что это пришёл кто-то из слуг (то ли с обещанной одеждой, которую граф Канмор всё-таки решил передать, то ли с какими-то ещё известиями), кивком разрешил открыть дверь.
Первой мыслью при виде вошедшей женщины было отчётливое понимание - это не служанка. И дело даже не в одежде и внешности; чтобы понять, кто перед ним, достаточно было взглянуть на осанку и манеру двигаться. Это была леди, леди высокородная, леди уверенная в себе и повиновении окружающих. Ланс рефлекторно потянулся, собираясь встать, но сообразил, в каком он виде, и поспешно передумал.
Впрочем, женщина явно не испытывала никакого дискомфорта от присутствия рядом обнажённого мужчины. Это было непривычно и ставило в тупик. И потому раздражало.
- Я леди Канмор, - отрекомендовалась леди, окинув пристальным взглядом не выцветших с годами проницательных глаз сидящего в бадье рыцаря.
- Очень приятно, леди, - граф Виндсдейл, не найдя ничего лучше, тоже ответил ей пристальным взглядом, мимолётно радуясь, что от стеснительности к этому времени успел излечиться. А вот неловкость присутствовала, и от неё хотелось отвлечься.
Леди Канмор была всё ещё красива. Не настолько, чтобы молодой рыцарь, избалованный в столице женским вниманием, потерял голову, но в достаточной, чтобы сожалеть о скоротечности лет. Которые пусть и обошлись с ней весьма гуманно, но наложили свой отпечаток. Даже не столько в морщинах; скорее, он читался в её глазах. Жизненный опыт, мудрость, взгляд на мир... Должно быть, в молодости леди и вовсе была неотразима. - Думаю, мне представляться нужды нет. Неужели я настолько рассердил вашего супруга, что он не пожелал прийти сам, а направил вас? - удивлённо вскинул брови Ланселот. Или она сама пришла с ядовитым кинжалом в рукаве?
Мой муж будет гневаться, если узнает, что я приходила с вами поговорить, но я просто должна… - возразила женщина, и даларец несколько растерялся. Что могло привести её, да ещё против воли мужа? Я вижу один вариант - она с ним в чём-то не согласна. Вопрос только, в чём именно...
- Одно мгновение, миледи, - принял решение Ланселот. Разговаривать, сидя голой задницей в ванне, когда леди стояла, было ещё хуже, чем поднять эту самую задницу и одеть её, пусть даже на глазах у всё той же леди. В конце концов, она сама не выразила никаких признаков смущения, так какой спрос с него? - Деймон, подай мне простыню, - велел он оруженосцу. Тот, схватив с кровати искомый предмет, расправил его, подходя к своему господину "с наветренной" стороны - то есть, так, чтобы оказаться между ним и дамой. За сообразительность Карлайл и ценил этого юношу больше всего. Обернув полотнищем бёдра, мужчина выбрался из ванны и, шлёпая босыми ногами, прошествовал к кровати, где первым делом откопал нижнюю рубашку. Впрочем, без излишней поспешности; если леди Канмор не смутил вид обнажённого мужчины, то вид застарелых грубых рубцов от плети, пересекавших мускулистую спину, она уж как-нибудь стерпит.
Откуда у благородного графа имелось столь несвойственное знати украшение? Покойный граф Канмор был жестоким человеком. И жестоким по большей части именно с собственным единственным сыном, которого не то искренне ненавидел, не то так странно любил. Ланселот всю свою жизнь благодарил Создателя за то, что он не подарил ему сестру, которую мальчик просил у мамы в раннем детстве. Как при таком воспитании юноша вырос в действительно благородного и весьма уравновешенного мужчину, было большой загадкой и для него самого.
Этого благоприобретённого в украшения мужчина всегда стеснялся гораздо больше, чем наготы. Не из-за самого их существования, но из-за истории их возникновения. Они напоминали о собственной слабости и бессилии, и поэтому казались постыдными.
Опустившись на кровать и натянув ещё и брэ, граф наконец почувствовал себя комфортно и, кивнув оруженосцу, чтобы занял пост у двери, сделал приглашающий жест рукой, указывая на единственное оказавшееся в комнате кресло.
- Присаживайтесь, леди, и говорите, что привело вас. Клянусь честью, что сказанное вами не достигнет ушей вашего мужа...

Упоение битвой.
Для любого Хеса это не просто слова. Это их религия, их жизнь. Берсерк в состоянии боевого безумия - это и тот же человек, что в мирной жизни, и, одновременно, что-то ещё, что-то, будто входящее в его разум извне. Другие мысли, другое восприятие мира. Вся картина - чётче, все движения - плавные и предсказуемые, будто каждый взмах руки противника - это небрежный взмах невесомой кисти Создателя. И в тот момент, когда кисть касается полотна бытия, берсерк знает, как на холст ляжет этот мазок.
Берсерк в бою - это тоже одно из воплощений красоты на земле. Странное, даже жуткое, но если довелось наблюдать такое зрелище и выжить, забыть его сложно. Почти полтора пуда стали порхают в руках с лёгкостью шёлкового платка в руках танцовщицы-шази. Секира - лишь сгусток света, внезапно материализовавшаяся душа воина. Движения - скупые и выверенные, и враг, кажется, сам бросается на любезно подставленные ему лезвия.
Бьорн слышал незнакомый голос, видел, как одна из тварей рухнула в прыжке, слышал, как Старший одним из топоров перерубил подёргивающейся в конвульсиях туше горло. Лезвие заклинило между позвонков, и лишь благодаря собственной медвежьей силе, позволившей вырвать топор из тела, хес остался жив, встречая очередную атаку во всеоружии. Старший был опытным воином, и неоднократно плечом к плечу сражался рядом с берсерками. Знал, что главное в этой ситуации - не попасть под шальной замах и прикрывать спину товарища. В последнем особой нужды не было - берсерка обычно сражала усталость или шальная стрела, - но так было спокойнее.
Всё было кончено в пару минут, не больше.
- Халла, Лин, - прохрипел Бьорн, отпуская урдическую душу секиры до следующего боя. Собственное тело в миг налилось свинцом - то ли просто так казалось после ушедшей лёгкости, то ли давала о себе знать обыкновенная усталость после состояния берсерка. Вроде бы, прошло совсем немного времени, и устать Бирген так уж сильно не должен был - какими бы сильными ни были эти животные, они были лишь животными, без оружия и брони.
В любом случае, окончательно станет ясно через несколько минут.
Только теперь, наконец, Рыжий внимательно огляделся, пытаясь понять, показалось ли ему участие в бою орденского мага, или нет.
- Доброе утро, брат... - монах обнаружился неподалёку, на разумном расстоянии - достаточно близко, чтобы слова его были услышаны, и достаточно далеко, чтобы не мешать воинам. - Ты не пострадал? - вежливо уточнил Бирген, окинув его внимательным взглядом.
Начавшая сворачиваться звериная кровь неприятно стягивала кожу; раздражённо поморщившись, Бьорн подошёл к воде, чтобы смыть кровь и пот. Старший, иронично хмыкнув, подхватил походный котелок, принесённый банщиками с собой. После "пробуждения" берсерки всегда бывали заторможены и вялы.
- Славно размялись, - довольно заключил он, набирая воду пополам со льдинками и невозмутимо поливая всем этим отфыркивающегося военачальника. - Хоть обратно баню топи...
- Мы так до вечера провозимся, - поморщился Бьорн. - Но странно это... Давно в этих краях появились полуволки? Признаться, я полагал их сказкой и глупыми россказнями, - обратился он к монаху, когда кровь была отмыта, и пришла его очередь поливать боевого товарища. Ледяная вода бодрила и прочищала мозги лучше любых урд.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-16 23:32:14)

Я понял, что движет лордом Канмором? Ну, если она имеет в виду огромное желание убить нас всех, то, конечно, понял... - насмешливо подумал Карлайл, но, разумеется, вслух этого не сказал.
Выслушав вопросы леди Канмор, Ланселот растерянно покачал головой. Вопросы были закономерны и логичны, вот только ответить на них сходу было не так-то просто.
- Боюсь, в свете репутации милорда и того, что вы могли о нём слышать, поверить в мои слова вам будет довольно трудно, - задумчиво протянул рыцарь, собираясь с мыслями. - Он начинал свою службу простым гвардейцем; сейчас это великолепный воин и лучший командир, какого можно пожелать. За провинность, карающуюся смертью, он без раздумий предаст смерти, а за меньшие грехи лучше сам ударит, чем прибегнет к иным... распространённым наказанием. Сложно назвать это добротой, учитывая его типично хескую силу, да и, на первый взгляд, в чём разница - удар кулака или палки? Для того, чтобы понять разницу, надо некоторое время послужить в регулярной армии. Заслуженный удар командира... почётнее, что ли? И при той же эффективности не унижает, в отличие от публичной порки. Верен своему долгу. Жены у него, насколько я знаю, не было. И, пожалуй, ещё долго не появилось бы, если бы не воля императора. Не то чтобы он плохо относился к женщинам; к нему применимо расхожее выражение "женат на присяге". Про бастардов тоже ничего не могу сказать; признанных нет точно, а непризнанных... если только женщина вдруг по какой-то причине не пожелала разглашать имя настоящего отца. В отношении личных качеств... Бирген сдержанный, терпеливый и невозмутимый, особенно для хеса. Пренебрежителен к титулам и именам; брат хеского конунга, наверное, может себе это позволить. Про семью ничего конкретного сказать не могу - я не знаком с конунгом и его детьми. Но отзывается о них милорд тепло, даром, что давно не видел. Что касается внешности... Бирген всё ж таки не дама, чтобы я мог как-то в красках его описать, - Ланселот усмехнулся. - Хес и хес. Ему тридцать лет; от прочих своих соплеменников отличается, пожалуй, ещё более высоким ростом, привычкой брить лицо на даларский манер. Ну, и, конечно, главная особая примета - ярко-рыжие волосы, которые он имеет привычку собирать в косу. Если моё мнение имеет для вас хоть какой-то смысл... Он будет хорошим мужем для Её Высочества. Не знаю, что до сходства характеров и прочих малозначительных в такой ситуации вопросов; но он точно сумеет обеспечить леди должную защиту - и клинком, и именем, - и достойную спокойную жизнь. Кроме того, я совершенно не представляю, что должна сделать женщина, чтобы вывести его из себя, так что, если леди Маккена обладает хотя бы ничтожной толикой разумности, и не будет настойчиво пытаться выяснить пределы его терпения, я готов поручиться, что милорд никогда не обидит её словом или, тем более, действием. Пожалуй, не знаю, что ещё может вас заинтересовать... - Ланселот развёл руками, с любопытством разглядывая леди и ожидая её реакции. Между слов даларца можно было, если имелось такое желание, прочитать искреннее уважение и симпатию к предмету разговора; так говорят о добрых друзьях, а не просто о боевых товарищах.

- Рад знакомству, - кивнул хес. - Я Бьорн Медведь, а это - Сверр Одноглазый.
- Эта сказка уже с полмесяца не дает покоя дальним деревням. Я не знаю, что сейчас творится на землях О'Райли, вполне возможно, что твари пришли оттуда, - предположил монах, возвращаясь к вопросу о волкоподобных тварях.
- А, возможно, и нет, - мрачно качнул головой успевший обуться Рыжий, натягивая чистую рубаху. - В любом случае, надо разобраться; не нравится мне их поведение, - он опустился на корточки возле ближайшей туши. - Смердит чем-то магическим и запрещённым... Вы ничего такого не чувствуете, брат Маэль? - хес снизу вверх посмотрел на монаха.
- Гонца надо к брату Кайлу отправить, - предложил рядом Старший.
- Да. И не с пустыми руками... - внимательно оглядев располосованные окровавленные туши, Бигрен поднялся и подобрал за шерсть наиболее целую голову. - Думаю, так будет гораздо удобнее, чем пытаться потом вместе с братом Кайлом отловить ещё одну тварь. Как бы не пришлось потом за инквизиторами посылать... - недовольно проговорил хес. - Скажите, брат, вы сможете заставить всё это сгореть? - поинтересовался Рыжий, невольно повторяя мысли самого монаха. - Не очень хочется возиться с погребальным костром, но оставлять их так хочется ещё меньше, - отойдя чуть в сторону, мужчина бросил трофей себе под ноги и принялся, тихо чертыхаясь, пятернёй разбирать запутавшиеся волосы - перед нападением он как раз собирался заплести косу, но не успел. - Старший, у тебя, случайно, гребня при себе нет?
Ты вот сейчас так шутишь, или издеваешься? - насмешливо уточнил почти лысый хес; волосы на голове он обычно брил, в отличие от достигающей груди совершенно седой бороды, но сейчас те уже немного отросли.
Может, ты бороду причёсываешь, - невозмутимо предположил Рыжий.
За каким Дьяболоном? - оскалился в улыбке одноглазый хес. - А кстати, зачем тебе такая коса? Ты ж не баба, - гоготнул он.
За... да демоны её знают, - недовольно отмахнулся он. - С детства как-то привык. Баек наслушался, всё хотел себе боевую косу, как, говорят, в какой-то далёкой стране за землями шази делают. Лет до десяти хотел. Отцу плевать было, а матери почему-то нравилось. Потом она умерла, и неправильно казалось остригать - вроде как расстраивать её. А потом привык. Даже удобно, если вот так не попадать. Ну что, пойдём в замок? У Ланса гребень точно должен быть. У него всё есть, - оба хеса, переглянувшись, одинаково ухмыльнулись одной им понятной шутке.
Урдическая секира? - с любопытством поинтересовался монах, когда Бьорн, в процессе разговора любовно оттёрший лезвие от следов крови, сделал пару пробных взмахов и собрался вернуть оружие обратно в крепление на спине.
- Да, - кивнул Бьорн, улыбнувшись. - Её зовут Лин, молния то есть, - Рыжий всегда воспринимал это оружие как живое существо; может, потому гордость хеских кузнецов и выбрала семнадцать лет назад себе в напарники рыжего нескладного мальчишку. Во всяком случае, Биргену так казалось - что выбирала именно она, от него мало что зависело. Из всего, что было у Бьорна в жизни, свою секиру он любил едва ли не больше, чем всё остальное, поэтому, заметив искренний интерес монаха с удовольствием продемонстрировал ему хищный разворот крыльев стальной бабочки с едва заметной урдической вязью, вплавленной в металл.
- Ладно, пойдём уже, - нетерпеливо подбодрил его Старший. - Жрать охота. Брат Маэль, а куда ваш путь лежит? Может, проводить вас до жилья? Всё веселее, чем в одиночестве, - предложил он.

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-17 23:05:16)

Когда трупы волков были сожжены, на душе почему-то стало спокойней. В сопровождении невысокого щуплого монаха, к тому же хромого, обратный путь обещал быть довольно длинным, но сейчас Бьорна это даже устраивало. Мужчина уже почти забыл об основной цели своего визита в Баликенну; все мысли были заняты странными существами и словами брата Маэля о возможно искусственной природе их происхождения.
Старший неодобрительно косился на своего командира единственным глазом. Они уже слишком давно воевали вместе, и наблюдательный старый хес успел выучить привычки Рыжего. Ещё когда только Бьорн подобрал голову одной из тварей, заинтересовавшись их странным поведением, стало понятно - пока вопрос не будет решён, никуда отсюда Бирген не денется. Старший даже знал, чем он мотивирует для себя и окружающих подобное вмешательство - приказ Императора требовал навести порядок на землях Тары, и жрущие людей слишком умные волки вполне относились к числу беспорядков. Так-то оно так, но горцев старый хес не любил, не доверял им ещё до мятежа, потому что как можно доверять мужику, который, как баба, носит юбку? И если он в этом как баба, то, очень вероятно, он окажется бабой в остальных вопросах - то есть хитрым, лживым, непредсказуемым существом, придуманным Создателям во многом как испытание всем людям и наказание за их грехи. Теперь он не доверял им ещё больше и искренне считал, если тарийцев немного пожрут волки, хоть бы и не настоящие, весь остальной мир от этого только выиграет. Свои нацистские измышления Старший, конечно, оставлял при себе, точно зная, что Бьорн их не разделит, но это ещё не означало, что поведение командира вызывало у него одобрение. Впрочем, бунтарскими наклонностями Сверр тоже никогда не страдал, и если возмущался, то молча.
- В замке всегда рады гостям. Здесь редко бывают чужие люди, поэтому путники не жалуются на обращение. Вас хорошо покормят и устроят на ночлег, можете об этом не беспокоиться, - тем временем расхваливал родной дом монах. На это заявление Старший насмешливо хмыкнул и качнул головой.
- Незваных гостей очень редко тепло встречают. И пока вы, брат, единственный тариец, который нам порадовался в этих землях, - ответил он.
- Ещё скажи, что у них не было на то причины, - включился в разговор, очнувшись от раздумий, Бьорн.
- Ну да, теперь ты предложишь их пожалеть и простить, - скривился Сверр. - Сами виноваты. Здорово провинившегося ребёнка нужно как следует высечь. Для его же пользы, уверяю. К счастью, Его Величество Император тоже знает эту простую истину...
- Давай не будем обсуждать волю Императора и давать его поступкам свои оценки, хорошо? - поморщился Рыжий. - Мир и процветание возможны только тогда, когда каждый человек делает свою работу, и не пытается лезть в чужое дело. Наше дело - выполнять приказы, долг Императора - их отдавать. Маккена повели себя глупо и опрометчиво - презрев вассальный долг, возжелали стать единовластными правителями на этой земле. В итоге пострадали не только они, но и те, кто честно выполнял свой долг - не только мирные жители острова, но и наши с тобой павшие в боях товарищи. И всё это именно потому, что паре венценосных идиотов не захотелось выполнять только свой долг.
- Почему идиотов-то? - насмешливо хмыкнул Старший. Он любил, когда Бьорн вдруг увлекался каким-нибудь вопросом и начинал говорить; больно складно это у него получалось. Наверное, потому что в голове порядок, - говорил про таких людей покойный отец Сверра.
- Потому что восстание сейчас было обречено на провал. Имперская армия в полной силе, Император твёрдо держит власть, везде тишь да гладь... На чудо они рассчитывали, что ли? Или уж больно свербило в известном месте... Но Создатель с ней, с политикой. Всё равно мы этого никогда не узнаем. Лучше, брат Маэль, расскажите, что ещё происходит в этих местах? До нас доходили слухи о мародёрах, но без подробностей.
Интерес монаха к секире Бьорна не удивил - магам больше иных людей всегда бывала интересна исконная магия чужих народов, будь то урды хесов, джинны шази или друиды Тары.
Ваша любознательность ничуть не оскорбительна, брат. Спрашивайте всё, что вам интересо. Только, боюсь, из меня плохой скальд, и выступление моё перед обитателями замка нагонит на них скуку, в особенности - на Её Высочество. Лучше попросить об этом Сверра, он мастер по части всяких баек и историй. Хотя увидеть принцессу и хотелось бы... Правду говорят, что красотой она пошла в свою мать, да ещё при этом удивительно умна? - про красоту и, тем более, про ум принцессы Бьорн до сих пор и слыхом не слыхивал. Как, впрочем, и вообще о принцессе; геральдику знал, знал о существовании у Маккена дочери Эсме, но не более того. Но упускать такую возможность узнать о своей новоиспечённой невесте побольше было бы просто глупо.

Ланселот не торопил леди, позволяя ей всё хорошо обдумать. Странное было что-то в этом визите; не просто же так она пришла расспросить о Биргене в тайне от мужа! Рыцарь видел два возможных варианта - либо подобное начало было отвлечённым введением в истинный предмет разговора, либо милорд Канмор не желает ничего слушать про рыжего хеса, так как принял на его счёт решение, вряд ли совпадающее с волей Императора. Оба варианта графу Виндсдейлу не нравились, как, впрочем, не нравился и весь этот визит с самого начала.
Когда женщина заговорила про измену и предательство, Ланс уже испытал огромное желание повернуть время вспять и придержать тогда, в воротах крепости, свой язык, предоставив Бьорну самому разбираться с тарийцами. Молодой рыцарь, талантливый командир и неглупый человек, Карлайл совершенно терялся, когда речь заходила о таких вещах, как высокие политические игры и предательства. Предательство в бою каралось смертью, это было просто и понятно; а плести словесные сети, чтобы аккуратно прощупать собеседника, при всей своей красноречивости мужчина не умел. Да он вообще, честно говоря, плохо разбирался в людях, почему и избегал общества людей сложных, хитрых и противоречивых.
И вот сейчас ему наверняка расскажут что-то, требующее сложного и мудрого решения. Где такое решение искать, честный и немного наивный рыцарь не имел ни малейшего понятия...
Сегодня вам представят фальшивую леди Эсме.
Как - фальшивую? - едва не ляпнул он, но, к счастью, сдержался. Уперев локти в широко расставленные колени, спрятал лицо в ладонях, чтобы только не смотреть на леди Канмор. Он не знал, что на это отвечать, и не хотел, чтобы женщина это поняла: ему было совестно.
Не оценить простой элегантности такого выбранного графом решения было невозможно, но проку от изящества хода было мало. Нужно было чем-то отвечать. И граф ловил себя на трусливой мыслишке послать гонца в лагерь, и утром разговаривать с тарийцами уже в оцеплении и при поддержке кого-нибудь из орденских магов. От такой меры останавливала не столько гордость и честь дворянина - в конце концов, первым себя обесчестил хозяин замка, какими бы мотивами он ни руководствовался, - сколько понимание, что подобного поступка не одобрил бы Бирген. И голова заранее гудела в предвкушении тяжёлого хеского подзатыльника и пары ёмких точных замечаний с применением тех слов, произношение которых в приличном обществе недопустимо.
В замке есть другая молодая леди подходящего возраста, наружности и воспитания? - почти спокойно уточнил Ланселот, отнимая руки от лица, переплетая пальцы и внимательно глядя на леди. Решение он принял - пусть малодушное и почти детское, но от него ощутимо полегчало на душе. Пусть со всем этим разбирается сам Рыжий Бирген, благо, он на самом деле куда ближе, чем на то рассчитывает Канмор.

А Бирген был и в самом деле недалеко. За разговором с монахом хесы добрались до замка как-то незаметно. То ли благодаря присутствию брата Маэля, то ли благодаря цепкому глазу часовых, пропустили в ворота их тоже быстро и без всяких впоросов. Самое интересное началось тогда, когда трое мужчин вошли в главный зал крепости. Напрочь забыв о своих спутниках, Бирген замер на пороге, понимая, что весь их с Ланселотом шитый белыми нитками маскарад закончится вот прямо сейчас.
В главном зале было шумно. В очаге готовилось мясо, вероятно, добытое согласно приказу командира, а вокруг...
Своих воинов в толпе Бьорн вычленил далеко не сразу - уж больно органично они в неё вписались. Вот один травит байки - вытаращенные глаза и восхищённо приоткрытые рты собравшихся вокруг бывалого воина местных мальчишек очень ясно говорили об остром дефиците правды в этих историях. Вот ещё двое при помощи местных женщин разделывают в углу ещё какие-то тушки, похожие на заячьи. Вот кто-то ведёт размеренную беседу с каким-то стариком в тартане.
И всё это приправлено оживлённым гулом голосов, смехом и явно высоким градусом настроения.
По крайней мере, про гостеприимство монах не соврал, - мрачно подумал Бьорн.
- Встать! - рявкнул Рыжий. И вроде бы голос не повышал; только его басовитый рык прокатился под сводами зала, легко перекрывая общий гомон. На воинов голос командира произвёл воистину магическое воздействие - они, даже ещё не сообразив, что происходит, повскакивали с мест, бросая все свои дела, и только выпрямившись, начали озираться. Впрочем, долго искать им не пришлось... - Вархес, ко мне! - тем же не предвещающим ничего хорошего притихшим бойцам в общем и оставленному за старшего сотнику в частности тоном скомандовал Бирген.
Сотник, здоровенный детина с примесью алацийской крови, сын кузнеца, буквально из-под земли возник перед Рыжим. Кажется, он понимал, чем именно недоволен милорд; во всяком случае, он здорово сбледнул с лица, что было особенно заметно при общей смуглости кожи.
Да, милорд, - виновато проблеял он, не решаясь посмотреть хесу в глаза. Поговаривали, что, прогневавшись, Бирген может заморозить одним взглядом - мол, весь их род этим славится. И даже поговаривали, что такое уже случалось с Рыжим. Насколько зол сейчас командир, было непонятно, но Вархес предпочитал не рисковать.
- Как звучал приказ? - с расстановкой поинтересовался Бьорн.
Милорд, все трезвые, капли в рот не брали! Готовим сами... - забормотал сотник, буравя взглядом носки своих сапог.
- Как звучал приказ? - тем же тоном повторил Рыжий, разглядывая сотника и не зная, что с ним делать. С одной стороны, он не сомневался, что воины действительно хоть сейчас готовы в бой. И вряд ли кто-то из местных действительно всерьёз попытался бы кого-то отравить. Но...
- Пару человек на охоту... Не пить, баб не трогать... И местных... К еде не подпускать, - окончательно скис сотник; настолько, что Рыжий уже с трудом разбирал его бормотание.
- Если бы мои опасения подтвердились, мы со Старшим нашли бы здесь десяток тёплых трупов, - в повисшей в зале тишине низкий голос хеса с резким северным акцентом звучал рокотом далёкого грома. И сейчас Бьорну было плевать, что говорит он на даларском, и понимают его в этом зале если не все, то почти все, и слова его могут быть оскорбительны для кого-то. Случилось то, что должно было случиться - хесу надоело притворяться. Более того, вся эта затея стала казаться глупой, что вызывало в мужчине безадресное раздражение. Срывать его на подчинённом он не собирался; так, чего доброго, можно до смертной казни дораздражаться. А проступок сотника был хоть и тяжёлый, но не настолько. Впрочем, сотник этого не знал...
- Мы следили... - выдохнул мужчина.
- Уследить за тем, как кто-то бросит в еду щепоть яда, невозможно, - поморщился Бьорн и бросил под ноги воину волчью голову. - Благодари Создателя за быстрые ноги своего коня, они мне нужны, причём в комплекте с головой всадника. Передашь это брату Кайлу, пусть проверит на чёрную магию. Передай, что эти твари рыскают у замка. Если к рассвету обернёшься, один или с ним, как он решит, останешься не только при голове, но и при звании. Пошёл вон.
- Будет сделано! - ещё не до конца веря, что остался в живых, сотник подхватил с пола голову и выскочил на улицу, не оглядываясь.
Несколько секунд висела робкая, настороженная тишина, которую нарушил насмешливый голос Старшего.
- Ладно, Дьяболонова отрыжка, пожрать-то у вас что-нибудь осталось? Пока вы тут развлекались, командиру секирой помахать пришлось заместо вас, а вы ему даже присесть не предлагаете!
У воинов отлегло от сердца - Старший хорошо знал Биргена, и если начал шутковать, значит, гроза миновала. Сам же Бьорн в ответ на это заявление только усмехнулся, и возражать не стал. Вместо этого он, проигнорировав стол, сел между каким-то престарелым тарийцем и даларским рыцарем из своего отряда рядом с очагом на застилающие пол циновки и с наслаждением запустил зубы в кабанью лопатку. Есть после боевого транса хотелось зверски, и оставалось только надеяться, что местные действительно не собирались никого травить. Не хотелось бы умереть настолько бестолковой смертью...

Отредактировано Бьорн Бирген (2013-10-21 01:05:16)

Спокойно собраться с мыслями Ланселоту не дали - только леди Канмор покинула отведённые гости покои, и граф натянул один сапог, в комнату, на этот раз незапертую, ворвались без стука. К счастью, это был один из рыцарей отряда, поэтому Ланс отпустил рукоять клинка и взялся за второй сапог.
Ланс, там Рыжий вернулся! - с порога гаркнул рыцарь.
- Да? Я очень счастлив, - недовольно пробурчал Карлайл, продолжая одевание. - Живой, на своих ногах? Тогда что за паника?
- Не в настроении, - философски пожал могучими плечами воин. - Вархеса гонцом отправил к брату Кайлу, наказал к рассвету обратно быть. Я вот решил тебя позвать, как бы не вышло ничего...
- Да уже всё, что могло, вышло, - поморщился даларец. Натянув кольчугу, набросив сверху котту и подпоясавшись мечом, Ланс вышел вслед за товарищем.
Окинув взглядом главный зал замка, Ланселот без проблем понял причину недовольства друга и командира, и весело хмыкнул себе под нос. Хоть он, по совести, и оставался за старшего, и должен был пресечь творящиеся безобразия, никакого раскаяния даларец не ощущал. Во-первых, мысль об отравлении всего отряда была скорее параноидальной, чем действительно обоснованной - насколько ни жаждал Канмор спрятать принцессу, он не мог не понимать, что за такое замок сровняют с землёй, а его обитателей, невзирая на пол и возраст, вздёрнут на стенах. Или сбросят головы в ров. Или посадят на колы. Урок послушания для Тары был жесток, и за время подавления мятежа случалось всякое.
Как купание? - насмешливо осведомился Ланс, опускаясь рядом с командиром на корточки. - Новости есть. Важные. Поговорить надо.

Думы милорда Биргена были... неоднозначными. Он пытался дать оценку ситуации и прикидывал дальнейший план действий. Вопрос женитьбы его и так-то не слишком занимал, а теперь перестал тревожить вовсе. Хес расценил волю Императора как приказ и планировал его выполнить. Судя по отзывам брата Маэля, будущая жена его была явной любимицей обитателей замка, а, значит, не страдала непроходимой глупостью и излишней стервозной надменностью. А со всем остальным прекрасно можно было справиться. Да и с ними тоже можно было жить, но уже с определёнными предосторожностями.
Гораздо сильнее мысли Хеса занимали мародёры и странные волки. С волками было сложнее; для начала была необходима консультация брата Кайла. А вот с мародёрами... с ними всё было просто и понятно. Несколько основательных чисток в компании с местными охотниками, конные разъезды, и через пару месяцев ситуация придёт в норму. Нет железной рукавицы власти - нет порядка. Прикинув площадь вверенных территорий, Бьорн понял, что людей ему хватит. А лагерь можно перенести под стены Балликенны. И для пользы дела, и для увещевания лорда Канмора.
Бирген усмехнулся, с удовольствием представив реакцию тарийца на такое соседство.
Правда, на этом приятном месте мысли Рыжего были прерваны грубейшим образом. На то, что ему чем-то там облили сапоги, он и внимания не обратил - в конце концов, не на голову же вылили, а сапоги для того и служат, чтобы их пачкать. Но вот игнорировать встревоженную и испуганную девушку, что-то виновато лопочущую и растирающую грязь по сапогам ровным слоем, было куда труднее.
- Сударыня, - тяжело вздохнул Бьорн. - Мои сапоги и так достаточно грязны, не стоит усугублять, - иронично хмыкнул он. Кажется, девушка его не услышала. - Сударыня! Вы не сможете ни помочь им, ни навредить; так что, пожалуйста, прекратите. Никогда не поверю, что вам больше нечем заняться, - возникло желание поджать ноги и отодвинуть девушку вручную, но претворить эту мысль в жизнь Бьорн не успел.
- Рыжий, ну что ты как ребёнок? - с насмешливым укором проговорил рядом Старший. - Не видишь что ли, понравился девице, внимание привлекает как умеет, - и хес, поддержанный ещё парой ближайших воинов, с удовольствием рассмеялся над немудрёной воинской шуткой.
- Эй, красавица, Рыжий у нас принципиальный, он же жениться приехал! А вот я холостой, иди ко мне! - поддержал Сверра один из рыцарей, характерной аллацийской наружности. Воины разразились вовсе уж неприличным ржанием; кто-то потянулся, делая вид, что хочет поймать девушку за талию.
Бьорн поддержал товарищей весёлой улыбкой; в конце концов, всерьёз девчонку никто бы и не подумал обижать, а что подшутили - так сама виновата. Зато сапоги сразу в покое оставила...
Новости есть. Важные. Поговорить надо. - сказал, опустившись рядом на корточки, Ланселот.
Говори, - внимательно оглядевшись, не торчат ли откуда любопытные уши (таковых по счастью поблизости не обнаружилось), на хесском ответил Бьорн.
Рассказ Ланса был лаконичен и однозначен. Бирген не знал, то ли ему смеяться, то ли и правда плюнуть на всё и взять Балликенну в оцепление.
Будь здоров наш Император многие лета, - хмыкнул Рыжий. - Да и Создатель с ним, старым дураком. В игры он играть со мной будет, "найди принцессу", - поморщился хес. - А потом ещё эта несчастная девица с Императором в то же попробует поиграть. Мне-то плевать, на ком жениться - что принцесса, что ткачиха. А вот когда через несколько месяцев обман откроется... Как думаешь, Император поленится сровнять эти горы с уровнем моря?
- Честно? Вряд ли, - пожал плечами даларец. - В любом случае, не обрадуется, и выйдет это боком, пожалуй, всей Таре.
Посмотрел бы я на это. Но, с другой стороны, я почти уверен, что к рассвету приедет брат Кайл, и вряд ли его удастся водить за нос.
- То есть, ты даже ничего не будешь предпринимать? - досадливо поморщился Ланс.
- И не подумаю, - махнул бараньей лопаткой Бирген. - Если человек хочет долгой мучительной смерти для себя и всех близких, кто я такой, чтобы совращать его с намеченного пути?

Почему оказалось так, что решивший прекратить маскарад Бьорн в итоге всё равно оказался не за хозяйским столом, а среди воинов? Он и сам бы точно не мог сказать. Так получилось. Рыжий не рвался на почётное место, хозяева тоже никуда не приглашали; он бы даже не мог поручиться, что они в курсе его присутствия и личности. По-хорошему, стоило бы представиться, но поступать по-хорошему у Биргена не было никакого желания. Поэтому он предпочёл пустить события на самотёк.
В итоге все делали вид, что не происходит ничего странного. Хозяин дома делал вид, что принимает только Ланселота. Ланселот делал вид, что верит в хозяйское гостеприимство. А Бьорн делал вид, что чувствует себя как дома; то есть, спокойно сидел между своих воинов и наслаждался трапезой. Когда в зале появилась леди Маккена (или псевдо-леди Маккена), он даже не заметил, увлечённый разговором с тем самым аллацци, сэром Альдаро. Разговор носил несколько фривольный характер и вертелся вокруг известной темы - женских прелестей. А именно - сравнительных характеристиках дам разных рас. Учитывая чисто мужскую компанию и давность знакомства, в выражениях он вёлся не вполне приличных и сопровождался здоровым хохотом.
Отвлёкся Бирген только тогда, когда за столом произошло неожиданное шевеление. А именно - Ланселот поднялся, чтобы поприветствовать леди. И не надо было обладать магическими талантами, чтобы прочитать по лицу молодого рыцаря все его мысли. Неподдельное восхищение, лёгкое смущение, радость, растерянность... Кажется, даларец был готов пасть перед незнакомкой ниц, чтобы, как в балладе, вот так, коленопреклонённо, прямо здесь воспеть несравненную красоту и испросить позволения считать леди дамой своего сердца, дабы покрыть её имя бессмертными подвигами. И, непременно, славной гибелью верного рыцаря.
Бьорн ухмыльнулся и ткнул локтем расхохотавшегося по тому же поводу Альдаро, чтобы слушать не мешал.
Правда, слушать много не пришлось - только собравшийся с мыслями молодой рыцарь начал ответную восторженную речь, как в зал ворвался давешний монах, тянущий за руку уже знакомую рыцарям девушку в грязном переднике.
- Стойте!.. - прозвенел под сводами зала голос отца Маэля. - Остановитесь!
Дальнейший монолог священнослужителя заставил Бьорна весело ухмыльнуться, а гневный возглас хозяина замка лишь добавил хорошего настроения.
- И брата Кайла ждать не пришлось, - тихо хмыкнул Сверр.
- Отчего бы не представиться? Я особо и не прятался, - не поднимаясь с места, насмешливо отозвался Бьорн, разглядывая действующих лиц - Канмора, принцессу, Маэля, Ланса и неловкую замарашку. - Бьорн Бирген Рыжий Медведь, - невозмутимо представился он, не глядя отвесив оплеуху что-то невнятно пробурчавшему аллацци. - Не хотелось разочаровывать нашего гостеприимного хозяина - он так не желал меня видеть лично, что предпочёл проигнорировать. Впрочем, в тарийских замках всегда так. Сначала делают вид, что тебя, самозванца, знать не знают, а потом... впрочем, до потом обычно не доходит, - он хмыкнул, а кое-кто из рыцарей шумно расхохотался и принялся вполголоса пересказывать пребывавшим в неведении товарищам историю, которую имел в виду командир. Про то, как в нескольких замках хозяева сначала плевали со стен, утверждая, что знать не знают никакого Императора и наглого рыжего хеса, явившегося сюда его именем, заодно, правит ими род Маккена, а все остальные - жалкие самозванцы, чьи глаза будут клевать вороны, если они не уберутся по-хорошему. Со стороны, правда, рассказ о постигшей мятежников участи смешным бы не показался; но война есть война, а рыцари не отличались тонкой организацией натуры. - Что касается свадьбы - я и не думал от неё отказываться. Воля Императора закон для его верных вассалов, равно будь это приказ или награда. Это лорд Канмор решил, что поспешность оскорбительна, и требуется соблюсти приличия. А коль спешить не надо, так какая мне разница, сейчас представляться или перед свадьбой? Тем более, кормят тут всё одно хорошо, а сидеть мне среди своих людей куда привычнее, чем между высокими лордами. Но брат Маэль говорил о завравшихся лордах во множественном числе, или я ослышался? - на этом месте лорд Бирген невозмутимо вытер руки о собственные колени и поднялся. Перешагнув лавку, подошёл ближе к почётному столу, теперь уже внимательней разглядывая и самозваную принцессу, и её свиту, и перепуганную замарашку, которую по-прежнему крепко держал за руку брат Маэль. - И причём здесь, собственно, это насмерть перепуганное дитя, которое ты, любезный брат Маэль, тянешь за собой? А ещё мне очень интересно узнать, по какому праву брата из Ордена кто-то запирает? - невозмутимо продолжил Бьорн. - Точнее, мне-то просто любопытно, почему некоторые настолько не ценят собственную жизнь, а вот брат Кайл, который прибудет утром, наверняка заинтересуется этим вопросом всерьёз. Насколько я помню, подобное обращение с членами Ордена приравнивается к государственной измене, разве нет? - насмешливо ухмыльнулся он, глядя в глаза Канмора. По большому счёту, хесу было плевать на Орден со всеми его магами и разборками. Но не поддеть тарийца просто не мог. Старик начал раздражать его своим поведением.

Рыжий слушал, не перебивая, и по каменной физиономии даже Ланс не мог понять его настроения. Волею случая оказавшись среди тарийцев, молодой рыцарь чувствовал себя неловко; умом понимал, что уж его-то гнев друга точно не коснётся, но под пристальным холодным взглядом даже ему было не по себе, и где-то в глубине души благородный даларец сочувствовал тарийцам. Где-то очень глубоко в душе.
Вот девушек было жалко вполне искренне. И красавицу Шинейд, рискнувшую занять место принцессы, и саму принцессу - ведь, кажется, судя по ярости Кеннета, это действительно была она. Но жалко не настолько, чтобы пытаться за них заступаться; Бирген редко выходил из себя, но когда такое случалось... Всяческие страшные истории о бешеном нраве хеских воинов в целом и рода Биргенов в частности в такие моменты казались удивительно правдоподобными. Сам Виндсдейл, наблюдавший Бьорна в ярости всего пару раз и со стороны, всегда искренне радовался, что ему повезло родиться в Даларе. Потому что, по рассказам, конунг Олаф был куда менее сдержанным, нежели его брат, а, на взгляд даларца, вассал должен уважать своего сюзерена, а не бояться сделать лишний вдох, дабы не прогневать.
Предполагать, как поведёт себя Рыжий сейчас, Ланселот даже не пытался. Да его фантазии не хватало и на предсказание собственной реакции, если бы именно с Карлайлом повели себя подобным образом. Одно только радовало молодого рыцаря в сложившейся ситуации: что бледная тарийка, поддерживаемая леди Кеннет, всё-таки не оказалась принцессой.
Дрожащий голос Её Высочества звенел в висящей над залом тишине, и можно было лишь восхититься мужеству этой маленькой - уж по крайней мере по сравнению с хесом, точно, - леди. Стоять рядом, на расстоянии вытянутой руки, говорить и прямо смотреть в лицо Медведю, не зная, что у того на душе, порой опасались и опытные воины, которых сложно упрекнуть в трусости. Очень говорящее у него было имя; медведь считается одним из самых свирепых и страшных хищников не столько потому, что часто нападает на людей, сколько потому, что делает это всегда внезапно. Тигр перед броском рычит, скалится и бьёт хвостом, волк - морщит нос, показывает зубы и смотрит в глаза, а у медведей подобная мимика отсутствует напрочь.
Вот и сейчас он невозмутимо выслушал леди Маккена. Перевёл внимательный взгляд на монаха, представившего принцессу. Молчание затягивалось и становилось неловким, уже гранича с оскорблением. Хес медленно обвёл взглядом всё высокое собрание и... расхохотался. Громко, искренне, от всей души, напрочь игнорируя и монаха, и стоящую рядом с ним принцессу. Граница была пересечена; это уже было самое что ни есть искреннее и, наверное, даже осознанное оскорбление.
Впрочем, хотелось бы посмотреть на того, кто посмеет поставить это Рыжему в вину.
- Браво! - через пару секунд проговорил он, и несколько раз шумно хлопнул в ладоши. - Преклоняюсь перед высоким собранием, - и Бирген действительно изобразил шутовской поклон, шаркнув ногой и чуть присев в подобии реверанса. - Зачем нам нужны скоморохи, если есть тарийские лорды? - при этом он пристально, с насмешкой смотрел на хозяина замка, пока не обращая внимания на принцессу. - Что касается вашей просьбы, леди Маккена, - обратился он уже к стоящей перед ним девушке, - мне не хотелось бы омрачать даже такое торжество похоронами. Мне, в конце концов, плевать, настоящая будет принцесса, подложная или и вовсе демон в её обличье. Подлог оскорбителен не для меня, но для Императора, и покарать за измену или помиловать здесь может только он, так что молить о прощении следует его и Создателя. Что же касается угроз... - он усмехнулся, внимательно разглядывая стоящую перед ним девушку и пытаясь понять, что ему делать с этим крошечным отчаянно-храбрым рыжим существом, макушкой достававшим мужчине в лучшем случае до подмышки, которое является - ни много, ни мало, - его невестой и, в скором будущем, станет женой. - И в мыслях не было. Угрожают, леди, когда сомневаются в своих силах и опасаются действий противника. А теперь, с вашего позволения, я бы предпочёл всё-таки вернуться к трапезе, - будничным тоном закончил он и невозмутимо прошествовал к своему месту среди воинов. И ему было с высокой башни плевать на то, что это, в общем-то, тоже оскорбление. Бирген чувствовал, что ещё немного, и он действительно озвереет; слышал, как в ушах часто, нервно колотится пульс, с трудом сдерживал дрожь в голосе, и в такой ситуации следить ещё и за нормами этикета не то чтобы не моглось - не хотелось. С хеса было вполне достаточно, что он пока ещё никого не убил и не сровнял замок с землёй.
Следуя примеру командира, к еде вернулись и его воины, ворча, что с этими разборками и говорильней приходится теперь жевать холодное.
Холодная баранина была действительно отвратительна и норовила встать поперёк горла, но Бьорн всё равно не чувствовал вкуса, а отвлечься хоть на что-то было необходимо. Потому что в противном случае глухое раздражение, скопившееся колючим комом в горле, рисковало выплеснуться наружу, заливая разум чёрной пеленой ярости. Подлинное состояние хеса понял, пожалуй, только Старший, постаравшийся тут же отвлечь командира какой-то забавной историей, в которой не было женщин, тарийцев и Императора, а были несколько молодых бестолковых хесов и глубоко несчастная горная тварь. Да ещё брат Маэль вряд ли мог не заметить; орденским магам зачастую было свойственно умение правильно толковать эмоции людей.

Стоило немного взять себя в руки, и Бьорна начала грызть совесть. Ну, как - грызть? Грызть бы она не рискнула. Но вот осторожно покусывать, исподтишка, она наловчилась знатно.
Казалось бы, откуда у сурового хеса совесть? Не может такого быть; он же варвар, кровожадный берсерк и прочая, и прочая. Однако, была. Причём Бьорн ещё с детства был уверен - совесть есть у всех, просто не все умеют к ней вовремя прислушаться. В итоге, у одних она атрофируется, если оказывается слишком слабой, у других - рано или поздно собирается с силами и воздаёт по заслугам. Кто-то пытается заглушить её голос вином и ещё большей жестокостью. Кто-то пытается научиться жить с ней...
Рыжий давно отметил, что порой совет этой капризной леди в дальнейшем избавляет от множества неприятностей. Нет, не от угрызений; с ними как раз можно было смириться и разделаться. Куда более серьёзным последствием бывала ненависть окружающих. Рано или поздно, но пренебрежение другими людьми и их чувствами выливается в ненависть. А дальше - всё зависит от тебя. Если хватит силы и жестокости залить ненависть таким количеством страха, чтобы даже мысль о мести вызывала панический ужас - тебе повезло.
Но гораздо проще было вовремя прислушаться к робкому голосу совести. Который сейчас вот осторожно намекал Биргену, что он, конечно, в своём праве отвечать на оскорбление оскорблением, но лично леди Маккена ему, в общем-то, ничего не сделала (ну, не считать же оскорблением испачканные сапоги, в самом деле), а пострадала от его гнева в основном она.
Вот почему Бьорн и старался обычно сдерживать свою злость. Потому что вспышка безудержного гнева пройдёт, и ты обнаружишь, что пострадали от неё совсем не враги, а те, кто оказался ближе всего в неудачный момент.
Так что через некоторое время Бирген, углубившись в размышления, понял, что давно уже потерял нить рассказа Сверра, а кость в руках обглодана догола.
- Если вы насытились, милорд, я предложил бы начать свадебный обряд, раздался над головой посторонний голос. Очнувшись от мыслей, Бирген раздражённо бросил кость на блюдо и обернулся, пытаясь понять, кто и что от него хочет. Неподалёку стоял давешний монах; правда, выглядел он довольно неуверенно и, кажется, опасался, что пострадает за своё вмешательство. Что, Рыжий, подтвердил так злившую тебя репутацию? - с самоиронией подумал мужчина. И мне кажется, уже достаточно стемнело, чтобы было прилично сразу от венчания перейти к брачной постели. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы с леди Айфе и милордом Виндсдейлом засвидетельствуем… гм…  полноценное свершение союза? - продолжил монах, кажется, несколько успокоившись при виде мрачного, но явно уже не злого Биргена.
Не торопясь с ответом, Бьорн нашёл взглядом принцессу, сидящую во главе стола с прямой спиной и вежливой улыбкой на губах. Упрямый гордый ребёнок... Женщины всегда служили залогом мира и дружбы, не имея возможности выбора и права голоса. Наверное, леди Маккена даже в столь юном возрасте понимала, что её замужество будет не священным союзом перед Создателем и людьми, а политической сделкой и долгом, к которому девушек знатного происхождения готовили с детства. Вот только... разве не должна даже такая свадьба быть праздником? Ну, или, хотя бы, исполнена по всем канонам...
- Пожалуй, в этом вопросе я склонен согласиться с лордом Канмором, - спокойно ответил Бьорн, переводя взгляд на хозяина дома и кивком отдавая дань уважения. В конце концов, подраться с упрямым стариком можно, и даже казнить его прилюдно; вот только стоит ли никому ненужная справедливость ненависти женщины, с которой придётся жить именно ему? - Подобная поспешность была бы оскорбительна для Её Высочества. Тем более, сегодняшний день совершенно испорчен необдуманными поступками и лишними словами, и его окончание я бы предпочёл посвятить разговору с сэром Маклюром. Думаю, нам есть, что обсудить в более спокойной обстановке. Впрочем, если вы или Её Высочество считаете, что обряд нужно совершить непременно сегодня, - он пожал плечами, глядя уже на брата Маэля.

Предложение Бьорна, кажется, одобрили все, включая лорда Канмора, что не могло не радовать. Старый тариец производил впечатление человека, по меньшей мере, неглупого, так что у Рыжего имелась надежда на мирный исход переговоров. Решение дела миром было, если подумать, выгодно для всех, так, может быть, граф наконец воспримет доводы разума?
А вот вполне закономерная мысль брата Маэля о пересадке за «высокий» стол повергла Биргена в некоторое замешательство. Не то чтобы он чего-то боялся или стеснялся; просто подобные традиции были непривычны.
Сколько он себя помнил, даже мысли не было как-то от кого-то отделяться. В детстве, в родном замке, все сидели за большим общим столом; да, отец во главе стола, и места рядом с конунгом были самыми почётными, предназначенными для гостей. Порой, на каких-то важных событиях, место по правую руку от отца занимал Олаф – наследник. Остальные же сидели, как придётся, в порядке прибытия к столу. В годы учёбы и службы на северной границе тем более никто не церемонился – что сын конунга, что сын конюха, перед смертью, общим котлом и тяжёлой рукой командира все равны. Так было и в Даларской столице; в гвардию не брали людей низкого происхождения, а в остальном не играло роли, единственный ты наследник древнего рода или пятый сын в семье небогатого мелкопоместного дворянина, и сотники не чурались общества своих подчинённых. Так что, конечно, Биргену было куда привычней среди своих воинов и тарийцев за общим столом. Но вот не сочтут ли это хозяева замка за оскорбление? Продолжать в том духе, в котором началось это знакомство, не хотелось.
- Ужин уже скоро подойдёт к концу, поэтому, раз церемонию всё равно решили устроить завтра, я не вижу особого смысла в подобных рокировках, - наконец, ответил Бьорн. – Всем будет гораздо удобнее, если мы с лордом Виндсдейлом учтём сложившиеся обстоятельства завтра утром. А пока, брат Маэль, присядьте и вы к столу; насколько я понимаю, в отличие от всех нас вы так и не успели толком поесть, - на этом месте Бирген вновь замешкался. Будь он дома, он бы просто подвинулся, освобождая священнослужителю место; а вот где было его место в этом замке, так сходу Рыжий судить не брался. А, в конце концов, к чему эти расшаркивания? – Только я, увы, не знаю, где согласно местным традициям – за этим столом, или за тем, - вы должны сидеть, - развёл руками мужчина.

Лорда Виндсдейла, в отличие от его командира, «высокий стол» не смущал. Смущала его необходимость присутствовать при разговоре лорда и леди Канмор. Способный к языкам, даларец за время присутствия на острове научился кое-как понимать тарийский; и тот факт, что понимал он слово через два-три, не спасал молодого рыцаря от понимания – рядом за столом происходит семейный скандал. Тихий, сдержанный, незаметный со стороны, но от этого не менее эмоциональный по сути. Осознавать некоторую часть собственной вины в причине этого разговора, было неловко.
А уж насколько неловко за своих воспитателей было Её Высочеству, оставалось только гадать. Поэтому, дабы усилия дамы по поддержанию светской беседы не пропадали втуне, Ланселот эту самую беседу поддерживал со всей допустимой самоотдачей. Хотя, конечно, с огромным удовольствием он предпочёл бы общество совсем другой леди, сидящей сейчас за другим столом. Но, конечно, это был не повод отказываться от беседы и ставить принцессу в ещё более неловкое положение.
- Угодно ли вам ещё вина, милорд Виндсдейл? – светски осведомилась она.
- С огромным удовольствием, миледи, - таким же учтивым тоном ответил он. – Чудесное, и довольно необычное вино. Я, признаться, не ожидал, что в этих местах вызревает виноград… Или оно привозное?
- Нам его привозят из Алацци... - подтвердила леди Маккена. – А какие свадебные обычаи есть в Даларе?
Этот вопрос совершенно неожиданно смутил молодого рыцаря. Он запнулся и виновато развёл руками.
- Боюсь, миледи, это покажется вам странным, но я совсем ничего не знаю ни о свадебных обрядах, ни о свадебных обычаях моей родины. В моей семье подобных… традиций не было, или, по крайней мере, я о них просто не слышал, а возможности узнать о них иным путём, увы, не было. Может быть, вы расскажете о каких-нибудь ещё интересных обычаях, принятых в Таре? – предложил он, искренне радуясь, что Её Высочество – леди великолепного воспитания, а воспитанная леди никогда не сочтёт возможным в светской беседе расспрашивать собеседника о вопросе, в котором тот не разбирается, и который этому собеседнику неприятен. А своё детство, когда задавать вопросы о традициях семьи ещё уместно, и юность до получения рыцарских шпор, когда положено особенно интересоваться связанными с противоположным полом вопросами, милорд Виндсдейл очень не любил вспоминать.
Отказ Бьорна меняться местами Ланса не удивил; действительно, мигрировать туда-сюда с грязными тарелками во имя соблюдения эфемерных приличий, нарушенные сегодня неоднократно и гораздо грубее, было как-то глупо.
Остаток ужина прошёл вполне мирно. Светская беседа в кои-то веки доказала свою полезность; Её Высочеству и графу не только удалось сделать вид, что ничего странного не происходило и не происходит, но и хоть немного убедить в этом себя. Во всяком случае, в отношении Виндсдейла это утверждение было справедливо. Он даже начал надеяться, что эта история закончится миром, но здесь всё зависело от разговора Рыжего с Канмором, и исход этого разговора Ланс не брался предсказать даже примерно. Хес был, конечно, человеком достаточно спокойным и уравновешенным; но вот с искусством той самой светской беседы у него было… не очень. Оставалось надеяться, что два грубых воина со своей прямолинейностью не только поймут друг друга правильно, но и не договорятся до поединка.

Лорд канмор говорил угрюмо, не глядя на собеседника. Впрочем, Биргену на это было плевать; ему достаточно было, что тариец вообще говорит - по делу, более-менее спокойно. Правда, начал он со странного; с приданого, положенного за леди Маккена.
Перебивать старого тарийца Рыжий не стал; куда спешить, вечер длинный. А когда тот устало прикрыл глаза - кажется, спокойный тон давался мужчине с трудом, или все события сегодняшнего дня скопом сказались на самочувствии графа, - вздохнул и заговорил сам.
- Мне кажется, вы не совсем понимаете, милорд, о чём идёт речь, - медленно, подбирая слова, произнёс мужчина. - Приданое Её Высочества или его отсутствие могло бы играть какую-то роль в случае, если бы этот брак был инициативой моей или её отца. Я не берусь судить мотивы Императора, которыми он руководствовался, отдавая этот приказ, и вряд ли целью его было оскорбление принцессы. Но, в любом случае, воля Императора именно такова, и наш долг её выполнить, невзирая на наше собственное мнение. Мне в сложившейся ситуации проще - за годы службы я привык выполнять приказы, и привык делать это хорошо. Вам гораздо тяжелее - и в силу привычки командовать, и, наверное, в силу национального темперамента. Кроме того, я чужак, да ещё и хес, да ещё явился на эту землю с мечом, и на руках моих много тарийской крови. Единственное, что я могу сделать в сложившейся ситуации - дать вам слово чести сделать всё, от меня зависящее, чтобы Её Высочество ни в чём не нуждалась, и жизнь её была, по меньшей мере, спокойна. Остальное же в руках Создателя, и я предлагаю оставить тему предстоящего события как вопрос решённый и не требующий дальнейшего обсуждения. Тем более, у меня есть ещё один приказ - обеспечить порядок на вверенной территории, и он подразумевает, в том числе, помощь верным вассалам Его Величества. Я говорю о мародёрах и этих странных волках, - пояснил он.
- Отец Маккена сообщил мне, что в Балликенну пришли звери, - подтвердил свою осведомлённость граф. - Как голодные волки, они тянутся к человеческому жилищу, но не похожи на обычных животных. Ваш священник поможет Маэлю найти их логова? Или нам предстоит со свадебного похмелья прочесать лес от Кивена до самого замка?
- "Мой священник", - выделив интонацией словосочетание, иронично отозвался Бьорн. - В вопросах, не касающихся боевых действий, сам принимает решения, а этот случай как раз полностью лежит в его компетенции. В любом случае, прочёсывание местности почти наверняка не даст никаких результатов - слишком уж умны эти твари. А, насколько я знаю брата Кайла, он непременно обратит внимание на этих странных существ, и, если не приедет сам, то пришлёт весть, когда следует ждать уполномоченных разбираться с ними инквизиторов, - продолжил Рыжий.
Тот факт, что брат Кайл состоял на службе в Тайной канцелярии не афишировался, но все, кому положено по должности, об этом знали. А те, кому не положено, просто сторонились этого пожилого мага внушающей уважение силы с цепким взглядом светлых холодных глаз.
Сам Бьорн считал брата одним из лучших священников, с кем его сталкивала за всю жизнь судьба - и с точки зрения магических умений, и с точки зрения выполнения собственного долга. В отношении же личных качеств держащегося особняком мага Рыжий делать какие-то выводы избегал.
- Собственно, именно об этом я и хотел вас предупредить. Потому как я уже успел обсудить этот вопрос с братом Маэлем, он дал исчерпывающий ответ на все вопросы, и вряд ли вы сможете чем-то дополнить. Вас же я хотел бы расспросить о другой проблеме, вскользь упомянутой вашим капелланом. Мародёры. Насколько остро стоит эта проблема и необходима ли вам помощь?
Вокруг же беседующих лордов, выглядящих со стороны совершенно мирно, набирало обороты веселье. Освобождённые от посуды столы оттаскивали к стене, кое-то из рыцарей, побойчее и повеселей, уже пытался что-то отплясывать, повторяя движения за звонко хохочущей над неуклюжим даларцем жизнерадостной фрейлиной принцессы. Чуть в стороне Бьорн, скользящим взглядом окинувший пространство зала, заметил Лнаса, наконец-то добравшегося до предмета восхищения, и сейчас что-то оживлённо ей рассказывающего. Судя по всему, прекрасная тарийка принимала общество молодого рыцаря вполне благосклонно. А принцесса Эсме сидела вместе с леди Канмор и братом Маэлем в стороне, кажется, ведя неторопливую беседу. Рыжий встретился взглядом с невозмутимо привалившимся к стене у выхода Альдаро, и, усмехнувшись, вновь вернулся взглядом к хозяину замка.
Рыцари веселились, но не забывали своего долга. Сейчас была очередь дежурства за Альдаро и ещё одним молодым алацци с примесью шазийской крови и труднопроизносимым именем, которого все звали просто Пегий, в связи с характерной мастью его жеребца. Пегого в зале не наблюдалось, и оставалось надеяться, что этот ловкий парень, являвшийся едва ли не лучшим разведчиком и следопытом в отряде, несёт свою вахту снаружи.