Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Время: где-то в Темных веках, пора хеских набегов на Тару. Середина лета.
Место: Балликенна, земли клана Маккена.
Действующие лица: Эсме Маккена, Эдит Эрхольмская и многие другие узнаваемые особы.
Примерный сюжет: как-то раз Сигмар Бирген отправился пограбить Зеленый остров...
Примечание: альтернативная история. Этого никогда не было, ибо быть не могло (с)
Мы не можем предугадать завтрашний день,
поэтому нужно делать всё возможное уже сегодня. (с)
Да! Именно так и решила Эдит когда узнала о намерении брата отправится в дальний поход на Тару. И не раздумывала! Конечно где-то внутри, тоненьким голоском, к ней взывали совесть, разум и инстинкты, но девица их напрочь не слышала и не слушала. К дьяволу их когда есть возможность! Может одна единственная на всю жизнь! И как же её упустить? Кёнигин готовилась тщательно, тренировалась в тайне от всех и только доверенный, старый воин, её наставник, знал о планах своей принцессы. И конечно не одобрял, но противиться напору Эдит не мог. Так и собрались, и на корабль проникли, и даже первые дни удавалось скрываться, но... Всё тайное когда нибудь становится явным и в одно не очень солнечное утро девица была за шиворот, но с надлежащим уважением, доставлена пред светлы очи молодого капитана Сигмара...
Итогом "мирных переговоров", в ходе которых драккар выстоял, было решено Эдит на корабле оставить, но запереть под натянутым тентом - хорошо не в клетку, - что и было проделано быстро и без лишнего шума. Дальнейшее путешествие до зеленого острова прошло почти без происшествий, девица сначала бунтовала, но потом утихомирилась и кажется даже смирилась со своей участью, и когда варвары пошли добывать себе новые земли, женщин и другие сокровища, о принцессе не то чтобы забыли, но не привязали ту должным образом, решив видимо, что она уже поумнела. Ха! Не тут то было!
Через пару часов, в сумерках, с корабля на остров скользнула темная фигурка и тенью метнулась по следам воинов в торону ближайшей деревеньки. Под ногами у "юноши", одетого как и все воины с севера, мягко проминалась чужая земля. Бежал он легко, грациозно и на удивление тихо, даже ветки не хрустели под ногами. Наверное просто удачно удавалось избежать сухих сучьев. Волосы парень собрал под платком, повязанным так, чтобы узел оказался на затылке. Чумазый, мокрый от ранней или поздней росы, но явно вдохновленный, он вылетел на границу той самой деревни...
Действо уже подходило к завершению, но тем не менее Эдит остановилась как вкопанная и завороженно смотрела. Хотелось рвануть в бой, вот сейчас, но ноги будто вросли в землю. Нужно было пару минут привыкнуть и перестать хватать ртом воздух.
- Маккена-а-а!
Еще один северянин шатнулся, хватаясь за развороченный живот, неловко попятился в отчаянном поиске уже ненужной опоры и мешком рухнул на землю. Старуха в засаленном зелено-синем пледе, до этого мгновения опасливо наблюдавшая за схваткой мужчин из-за покосившегося сарая, тут же подскочила к поверженному врагу и, не дожидаясь, пока закончится агония, потянула с окровавленной руки хеса витой серебряный браслет.
В эти края норды забредали редко – брать здесь было нечего, если не считать за стоящую добычу брыкливых рыжих девок, которых высоко ценили сластолюбивые шази за яркую масть и белизну кожи. Старшие, кто искал наживы, предпочитали сытые равнины, и только молодежь забиралась повыше, будто любопытные волчата на первой охоте.
- Хватит! Уходим!
Грабеж вышел на славу – только поживились не хесы, а горцы. Сами пришли северяне, нарядные, как на праздник, знай только, успевай с покойников снимать пояса да обручья, одежду да оружие. Хорошие у них пожитки, добротные, хоть продать, хоть себе оставить.
Продолжать бой пока что на самом деле не имело смысла: слишком ожесточенным было сопротивление, слишком значительными – потери и слишком жалкой – прибыль. Норды сочли за лучшее отступить, подобрав своих раненых. Никому и в голову не могло прийти, что отряд покидает на поле сражения самого пылкого из бойцов – кёнигин Эдит. Однако ее появление все же не прошло незамеченным.
Прежде, чем девушка успела совершить что-нибудь опрометчивое, на голову ей откуда-то с ближнего дерева упала рыболовная сеть, лишая всякой свободы движений, а за ней ссыпалась дюжина ребятишек разного возраста, принявшихся немедленно тузить свою жертву по чему придется. Каждого из них распирало от гордости – не все же бородатым мужам сокрушать врага!
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-09 18:57:25)
Она не успела. Так и простояла на пригорке до самого окончания боя, и... И хотела рвануть за воинами чтобы опередить их и оказаться на драккаре невинной овечкой, но что-то пошло не так. Это что-то упало на голову рыболовной сетью и заставило кубарем покатиться вниз, а уже через минуту испытать на себе силу ног ватаги местных мальчишек, которые явно видели в ней врага номер один, лихого воина. которого они отловили и теперь должны, просто обязаны, выбить из него дух! Как могла, Эдит закрыла лицо, но больше сделать ничего не получилось и ей оставалось только закусить губу и постараться не кричать. Отчего-то казалось, что если она закричит, то все кругом сразу поймут - она девушка и весь план провалится. И совсем не важно было, что закричи она, варвары вернуться и спасут, и это будет правильно. И гнев Сигмара будет ничем по сравнению с тем, что может ожидать её в плену в этом диком, страшном краю. О плене не думалось, всё ещё казалось игрой: и поход, и её побег, и участие в боях. Как будто и не уплывали из Хестура, как будто не уговаривал её наставник, как будто не ругал брат. Все неправда, всё не так...
Вообще было, видимо, глупо... Да, очень глупо было не слушаться старших, с каждым новым ударом детских башмаков по ребрам Эдит понимала это всё ярче. Не надо было никуда лезть! Сидела бы дома, вышивала бы крестиком портрет отца или Сигмара, бегала бы на свидания к воинам и дурила бы головы служанкам. Голова кружилась очень сильно, перед зажмуренными глазами плыли черные круги и Эдит очень хотелось, - до боли в крепко стиснутых зубах, - оказаться не здесь. Да, вот так просто, провалиться сквозь землю, раствориться, стать туманом, чем угодно и исчезнуть. Она так этого хотела, что на миг показалось - получилось! Удары перестали ощущаться, но радость оказалась преждевременной, Эдит услышала голоса взрослых людей и наверное только сейчас до неё дошло: она попала в беду...
- Дай мне свой нож, Ниалл, я его зарежу! - огненно-рыжий парнишка лет тринадцати требовательно протянул руку к товарищу, пока другие продолжали с увлечением пинать беспомощного пленника.
- Не дам, я сам хочу! - взвизгнул тот, годом-двумя помоложе, на всякий случай хватаясь за свое оружие.
- Да ты и курицу в жизни не душил! - презрения в этом замечании хватило бы на три поколения вперед.
- А отчего это ты всегда командуешь, Мурхаг? - попытался возвысить голос Ниалл, но попытка бунта была пресечена на корню:
- Потому, что я старше! Дай сюда!
Мелкие хищники допустили большую ошибку, слишком громко ссорясь вокруг добычи - на их голоса собрались крупные. Во всяком случае, трое юношей, заинтересовавшихся странной возней, были достаточно взрослыми, чтобы не одалживать друг у друга оружие, а пледы их были перепачканы чужой кровью. Один из них, самый солидный - у него даже ус сеялся - поинтересовался причиной переполоха, в ответ получив двенадцать рассказов о происшедшем разом. Жестом остановив эту сорочью трескотню, молодой Маккена обратился за разъяснениями к Мурхагу, подтвердив тем самым его особое положение. Гордо поглядывая на ребят, он поведал, как удалось в неравном бою захватить живого хеса, не особо упоминая о том, в чью же пользу был перевес.
- Надо показать его лорду, - рассудительно заметил другой отрок, чье лицо рассекал глубокий свежий порез, обещающий оставить о себе долгое воспоминание в виде шрама.
- Лорд Кеннет посадит его на цепь в зале и заставит плясать под волынку! - воодушевленно пропищал Ниалл. - Правда, Эан?
- А потом мы его зарежем, - настойчиво-кровожадно подытожил Мурхаг, заработав подзатыльник от старшего.
По команде Эана мелюзга подхватила обездвиженного хеса и шустро потащила в указанную сторону, как муравьи - гусеницу, на ходу продолжая изобретать способы, как получше распорядиться будущим нового раба.
Глава клана Маккена громогласно расхохотался, сверкая не по возрасту крепкими и белыми зубами, когда к его ногам швырнули живой трофей.
- Что за чудо в нашем неводе! Освободите его, посмотрим, лает оно или мяукает.
Мальчики бросились распутывать сеть, наперебой спеша услужить и отличиться, и вскоре пленник уже лежал на земле, окруженный кольцом горцев, их любопытных жен и пронырливых детишек.
- Вставай и назовись, - коротко велел Кеннет. Даже если бы его не назвали лордом, немудрено было бы опознать, кто из рыжих воинов в тартане здесь главный. Он держался со спокойной уверенностью много повидавшего человека, поседевшего не в свое время - и борода его, и заплетенные на висках в косицы волосы были больше серебристыми, чем медными, хотя ему недавно сравнялось лишь пятьдесят. Лицо, загорелое и обветренное, вместе с тем обладало грубоватой правильностью черт, а зелень глаз не поблекла с годами, осталась яркой, как умытая дождем майская листва.
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-10 19:53:23)
Тело ломило от побоев. Кому-то - например воинам - такие пинки показались бы комариными укусами, но Эдит не была воином, более того - она не была даже юношей и поэтому синяки наливались на молочно белом теле яркими, фиолетовыми, почти черными, цветами. Хорошо ещё одежда оставалась целой, в противном случае видок был бы ещё тот. А вот разговоры про нож кёнигин категорически не понравились, она дернулась, пытаясь порвать сети. Раз, другой, третий. Конечно ничего не получилось и Эдит снова затихла, вслушиваясь сначала в перепалку своих мучителей, а после уже в более конструктивный разговор подоспевших взрослых.
Когда стали тащить, кёнигин снова пришлось закрыть лицо руками чтобы не удариться. Сквозь пелену слез она видела то кочки, то деревья, то небо и мечтала проснуться. Но не удавалось. Ни сразу, ни потом, ни даже тогда, когда хорошенько приложилась затылком не то у порог, не то о ступени. И даже тогда, когда стянули сеть! Это не сон и приходилось с этим как-то жить дальше. Страшно... Очень, очень, очень страшно!
- Вставай и назовись.
А вот тут вместо страха взыграла северная гордость. И характер! Она не станет ползать на коленях перед этими островитянами! Кто они такие, чтобы она, принцесса севера, кёнигин, дочь северного конунга, распластывалась словно тварь под ногами! Эдит, хоть и с тудом, но поднялась на ноги, гордо вскинула голову и прямо, без страха - нельзя мужчину бояться - глянула на сидевшего перед ней правителя. Правителя, да, ведь никто другой не может обладать такой статью и такой... харизмой. Мужчина правда выделялся среди всех, был если не красив, то заметен, если не высок, то статен. И сила. В нем жила сила. Не та. что ломает кочергу, а та, что порой сносит замковые стены и головы врагов.
- Я Эдит, принцесса Хестура, дочь конунга Олафа Сильного.
Взгляд девушки сиял ледяным холодом на перепачканном лице, одежда была порвана и вся в грязи, волосы из золотистых стали мутно грязными, из носа текла кровь, но то, как она стояла и как говорила не оставляло сомнений6 перед ними и правда принцесса.
- А я Кеннет, король Балликенны.
Где-то там, в низинах, был человек, имеющий смелость заявлять, что правит всей Тарой, но сюда его власть не простиралась. Маккена под одобрительные смешки легко встал с перевернутого бочонка, передал клеймор оруженосцу - тому самому Эану - и подошел вплотную к растрепанному созданию, сейчас похожему ни на мальчика, ни на девочку, а на изрядно пострадавшее от бури огородное пугало. Без лишней грубости взял девушку за кисти, осмотрел ладони - кожа была нежной и мягкой, эти руки явно не знали черной работы и не держали ничего тяжелее пялец. Да и смотрела пленница слишком дерзко для походной подстилки.
- Мы подождем в замке, пока хесы заметят свою пропажу, - он отступил на шаг, кивая одному из воинов, и в мгновение ока шею северянки захлестнула веревочная петля, будто она была собачонкой, не приученной бежать за хозяином по первому свисту. По виду Кеннета сложно было понять, насколько он поверил в громкое заявление девицы.
Слова лорда послужили командой к началу сборов: жителям деревни явно не впервые приходилось бросать свои жилища, чтобы укрыться за мощными стенами крепости. Женщины тащили утварь и вещи, увязанные в пледы, старики и дети грузили на толстоногих косматых пони корзины с домашней птицей и припасами, выводили из хлевов коров и коз. Главное богатство клана, овцы, было надежно спрятано на высокогорных пастбищах - нужно было родиться в благословенной Таре, чтобы не полениться подняться туда за ними.
Вереницей кочевников Маккена двинулись по извилистой тропе, ведущей вверх по ближнему склону, со всех сторон слышалась похвальба взрослых и добродушные насмешки над мальчишками, заполучившими нынче самый ценный приз. Поводок Эдит доверили Эану, который возвратил лорду его палаческий двуручник и теперь мог целиком и полностью сосредоточиться на том, чтобы хеска не натворила глупостей. Для этого он время от времени с силой дергал за веревку, лишая девушку возможности свободно дышать.
Несмотря на всю показную суровость, оруженосец Кеннета все же не был злым малым, а любопытство побуждало его завязать разговор, хотя он понимал, что ответы вряд ли будут любезными.
- Эти норды, они украли тебя у отца ради выкупа?
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-11 15:31:04)
Петля!? Её собрались вести как скотину! На веревке! Ярости Эдит не было предела и если бы не разум, который буквально взвыл, призывая повременить с апокалипсисом, девица закатила бы скандал. Толку, конечно... Но разве думаешь о таком, когда наступили на гордость? Гордость стенала, скандалила, кричала и выла, но кёнигин придавила её железной волей. Позже она отомстит этим варварам и дикарям! И отомстит так, что мало не покажется, а пока принцесса посчитала ниже своего достоинства даже показать всю гамму эмоций, только скулы полыхнули ярким румянцем, дрогнули губы и взгляд стал обжигающим.
Как должна вести себя девушка, которую захватили в плен дикие островитяне? Вероятно она должна впасть в панику, поддаться ужасу своего положения и забиться в себе в самый дальний угол подсознания чтобы оттуда со страхом взирать на происходящее. Только отчего-то у Эдит так не получалось. Ей было страшно, конечно, она не была безумной, не была сумасшедшей и инстинкты работали на славу, но видимо молодость, характер и адреналин сделали своё дело - принцесса даже с некоторым любопытством разглядывала окружающих. И конечно не без пользы. Она запоминала. И лица, и местность, и слова. Особенно местность - сидеть и ждать милости от кого бы то ни было Эдит не собиралась, а бежать "туда не знаю куда" не хотелось.
- Эти норды, они украли тебя у отца ради выкупа?
С пару секунд Эдит соображала. Сначала подумалось, что это не к ней обращается мальчишка, но потом дошло, что больше не к кому. Интересно, как он себе это представляет?
- Почему украли?
На удивление - даже для себя - принцесса ответила мирно. Не набросилась на паренька, не стала игнорировать. Конечно она продолжала злиться, конечно она внутри ненавидела каждого из этих людей по отдельности и всех вместе, но дружить в захватчиками пока ты одна лучше, чем нажить себе смертельных врагов.
На лице юноши отразилось искреннее недоумение – что может быть проще и понятнее, чем желание утяжелить кошель лишней серебрушкой? А если эта растрепа и в самом деле королевская дочка, дело пойдет не об одной монете и даже не о десяти…
- Наверное, они изгои или враждуют с твоим кланом, - разумно предположил Эан, имеющий самое смутное понятие о нравах и обычаях хесов, которых сегодня впервые на своем недолгом веку повидал вблизи.
Воображение, впрочем, легко возместило ему нехватку знаний. Маккена тут же представил себе королевну, которая вышла со своими служанками в ближний лес за цветочками, потом - затаившихся в засаде злодеев, перехватавших беззащитных дев, и, наконец, волнующее зрелище погони на суше и на море. Ему и в голову не могло прийти, будто Эдит по доброй воле оказалась на драккаре и с полным пониманием происходящего отправилась в набег вместе с мужчинами.
Были и другие картинки, которые будоражили кровь Эана, и касались они все больше того, что именно могли творить северяне со своими пленницами, и что мог бы сделать он сам с хеской, будь она его личной добычей. От таких мыслей веснушчатые скулы паренька пошли алыми пятнами, он досадливо мотнул головой, отгоняя сладостные, но неосуществимые мечты, снова дернул за поводок, будто кёнигин была виновата в том, что шестнадцатилетнему девственнику оставалось только распаляться.
- Тебе придется долго ждать, пока гонец доберется до Хестура и назад, - дорога круто пошла вверх, теперь он почти тащил девушку на привязи, как брыкливую козу. - А может, твой отец и не захочет взять тебя обратно.
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-13 14:33:26)
Нет. Я сама себе и вражда, и клан, и дура, каких поискать надо!
Да, приходилось признавать всю дурость своей затеи, которая обернулась трагедией. Действительно, пока гонец доберется до Хестура, пока отец отправит за ней спасителей... Если только гонец не нагонит Сигмара, если только Сигмар не сообразит, что её нет на корабле. А если сообразит, то что сделает? Он же может решить, что Эдит украли и пойдет разносить всё кругом. И попадется. Или его могут убить! Кёнигин похолодела, задумалась, но мальчишка не дал и секунды провалиться в свои думы, дернул и девушка чуть не упала. Пришлось спешно перебирать ногами, да так, чтобы и равновесие удержать, и королевское достоинство не уронить. Поганец мелкий!
Конечно она пленница, с ней можно обращаться как угодно, но она же дочь короля севера! Она же не просто девка какая-то! Что он себе позволяет!? И покраснел вон как, аж пятнами покрылся! С чего бы это?
- Мой отец захочет! Я любимая дочь! И не смей говорить о моем отце плохо!
Девица уперла тяжелый взгляд в спину своего провожатого, шагнула чуть быстрее, пара шагов и запросто, лихо, подставила пареньку подножку. Ну и пусть она полетит следом за ним, зато и он уткнется своей противной, рыжей физиономией в грязь! Может и в рот грязь набьется, чтобы потом помыл свой язык!
Результат превзошел всякие ожидания - Эан совершенно не ожидал такого подвоха, поэтому не просто с размаху грохнулся оземь под свист и улюлюканье товарищей, а покатился под откос, увлекая за собой пленницу. На вид склон казался укрытым изумрудным бархатом, но под сочной молодой зеленью обнаружилось столько камней и коряг, будто кто-то нарочно готовился к такому случаю и разложил их так, чтобы падающие не пропустили ни единого, пересчитав их руками, ногами и спинами.
Однако справедливость в мире все же существовала, и приземлился юноша куда удачнее, чем девушка: в конечном итоге Эдит достигла дна лощинки первой, а Маккена, продолжая сжимать в кулаке поводок, шлепнулся прямо на нее, сверкая заголившимся задом и уткнувшись носом в самую грудь хески, как изголодавшийся младенчик.
Весь арьергард собрался на краю, наперебой давая полезные советы, совершенно необходимые парню в таком удобном положении, и хотя было совершенно очевидно, что ни Эан, ни один другой воин даже пальцем не посмеет тронуть северянку без позволения лорда, это не мешало клансменам на все лады упражняться в остроумии.
- Дура... убил бы... - пропыхтел оруженосец Кеннета куда-то в ложбинку между соблазнительными округлостями, четко обрисованными натянувшимся полотном рубахи.
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-15 19:12:04)
Было больно. Эдит совсем не привыкла к тычкам, пинкам и вообще синякам, а здесь всё и сразу, и в жутком количестве! И стыдно было сильно, как будто над ней потешались воины, а вовсе не над её тюремщиком, но где-то в душе, за обидой и болью, кёнигин ликовала. Она умудрилась заставить мелкого, противного рыжего пацана прикусить язык. И не важно, что самой пришлось побыть в качестве посмешища.
Напоследок Эдит хорошо приложилась затылком о корягу и из глаз девицы полетели искры, причем запросто могло показаться, что на самом деле - с такой яростью она смотрела сквозь влажную пелену и на своего провожатого, и на его товарищей, занимающихся словоблудием.
- А ты попробуй! И тебе шею свернут!
Как будто именно это стоило сейчас и шишек, и синяков, и кровоподтеков. Защищая отца перед этими дикими людьми Эдит боролась с сумасшедшим страхом. За себя она так постоять не могла, но стоила мальчишке заговорить о конунге и в ней проснулась дикая кошка.
- Слезай давай, развалился.
От обиды и боли при падении из глаз Эдит катились слезы, но сил прибавилось и она буквально спихнула с себя Эана. Брезгливо, словно коснулась жабы, хотя, если признаться, то парень совсем не был ей отвратителен. просто сейчас она так сильно ненавидела своих пленителей, что каждое лишнее прикосновение было буквально раскаленным, а тут он запросто развалился прямо на ней.
- Ещё раз скажешь плохо про моего отца, я тебе голову откушу.
Села, тряхнула головой, пытаясь сфокусировать взгляд хотя бы на вон той кочке, о которую разодрала коленку. Встать Эдит пока не пыталась, голова кружилась безумно и вставание запросто могло окончиться падением.
Если уж Эану не пришлось разлеживаться, он не собирался позволять и хеске рассиживаться. Ловко ухватив девушку за локоть, он вздернул ее на ноги, не слишком заботясь о том, сможет ли она устоять – раз уж у нее хватало сил, чтобы огрызаться, значит, идти дальше тоже сможет. Покрепче намотав веревку на кулак, Маккена снова повлек пленницу за собой, даже не оглядываясь. Если бы Эдит вздумалось упираться, он не остановился бы и перед тем, чтобы потащить ее волоком, заставив теперь тем же порядком уже попрощаться со всеми буераками. Пережитое унижение заставило его забыть о всякой снисходительности, а старшие продолжали безжалостно подначивать его еще долго после досадного происшествия, когда лощинка давно скрылась из вида. Нечего и говорить, что всякое желание побольше разузнать о пленнице пропало бесследно, теперь он старался даже лишний раз не смотреть на ее лицо, отчаянно перепачканное грязью, пылью и засохшей кровью из носа.
Тем не менее, юноша понимал, что портить доверенное ему имущество лорда было бы непростительной наглостью, и когда шутники перешли к рассуждениям о том, как скоро Эану придется нести девушку на закорках, ускорил шаг, нагоняя женщин, ведущих в поводу пони с тюками. Мешок с пожитками перекочевал на плечи оруженосца, запястья Эдит крепко перетянула веревка – благо, достаточно длинная, чтобы Маккена мог и дальше держать ее на поводке, и дальнейший путь до Балликенны пленница проделала верхом, пользуясь удобством, невиданным для навьюченных скарбом горянок.
Крепость короной венчала вершину, подпирая темными башнями яркое летнее небо, зубчатые стены обозначали три яруса обороны, окольцовывая гору. Когда процессия, растянувшаяся по склону, приблизилась к нижним воротам, звонко ударил колокол, возвещая о возвращении лорда и его людей. К самой цитадели поднялись только воины, если не считать пони и хеской королевны: деревенские привычно располагались в нижних дворах, приветствуя родных и знакомых.
У верхних ворот Кеннета встречали. Высокая немолодая женщина в красном платье стояла, сжимая в руках перламутровые четки, ветер трепал снежно-белое головное покрывало под тонким серебряным обручем. Ее утонченное лицо казалось каким-то нездешним, будто она принадлежала иному миру, где нет места грубости и грязи, большие темные глаза смотрели устало и чуть настороженно.
- Эан, скажи леди Анне, что она все еще не вдова, - с этими словами лорд Маккена прошел мимо, не удостоив женщину и взгляда, будто она была всего лишь тенью на поросшей лишайником, обветренной каменной стене.
- Лорд Кеннет велел передать вам, что…
- Не трудись, мальчик. Я вижу.
Пленницу устроили в сарае, за руки привязав к подпорке так, что Эдит могла сидеть и стоять, но сделать больше пары мелких шажков ей не удавалось. Эан принес ей охапку свежескошенной травы вместо тюфяка и исчез до самых сумерек, когда со двора до слуха девушки начали доноситься звуки музыки и веселый гомон, а до обоняния – ароматы стряпни. Скрипнул засов, дверь приоткрылась, и оруженосец Кеннета скользнул в сарай.
- Эй, ты. Хеска. Есть хочешь?
В руках он держал сверток, от которого соблазнительно пахло свежей выпечкой, жареным мясом, зеленью и пряностями.
До самого замка Эдит больше не проронила ни слова. Молчала, плотно сжав губы и только морщась от боли во всем теле, всё таки полет по склону не прошел даром, ссадин и синяков прибавилось, голова болела и это отбивало всякое желание ёрничать, спорить и вообще говорить. Когда её посадили на спину маленькой лошади, кёнигин решила, что ей повезло, но уже через минут десять пути сообразила, что не так всё радужно. Пони шел ровно, но это всё таки был пони и внутренности подрагивали в такт шагов этого милого животного, а попа, кажется, становилось обнаженной. Нет, не красиво обнаженной, а без кожи!
Сарай, куда её притащили, показался просто сладкой мечтой, а тюк травы мягкой периной, и Эдит, не думая ни о чем, свернулась на нем калачиком, баюкая себя и утешая, и вскоре, как ни странно, провалилась в мягкий, спасительный сон. Снился ей тот мужчина, Кеннет, он стоял на высоком, зеленом холме, смотрел вдаль и отчего-то молчал. Не говорил ни слова и являл собой истинного воина, могучего и справедливого, а себя Эдит видела с ним рядом, возле и как будто она знала его уже очень давно, и даже любила, и совершенно точно ощущала себя рядом с ним с полной безопасности. А потом появился рыжий мальчишка, схватил за руку и они снова покатились по горе вниз, считая телами все кочки, камни и коряги, и не было конца этому мучению до тех пор, пока не врезались они в ноги женщины. Той, красивой и тихой, которая встречала их на пороге замка.
- Скажите лорду Кеннету, что он пока не вдовец...
Эдит кивала головой и отцепившись от рыжего Эана, начинала карабкаться вверх, снова к тому мужчине. И никак не могла добраться. И чем ближе она подбиралась, тем отчетливее видела вместо лорда своего отца, который очень серьезно смотрел на неё свысока и качал головой, и от этого видения становилось жутко потому что дева отлично знала что будет потом.
- Эй, ты. Хеска. Есть хочешь?
Эдит подскочила на своей подстилке и шало огляделась по сторонам пока не нашарила взглядом Эана. Сон нехотя отползал в угол, но паника не хотела так просто оставлять и девушка дрожала весьма явственно. А вот есть внезапно хотелось. И хотелось очень. И пить. И по нужде тоже хотелось, даже больше чем есть. И с этим надо было что-то делать буквально немедленно!
- Хочу. А ещё хочу... Хочу по нужде. Мне надо. И вымыться надо.
В голосе девушки кроме привычных ноток коронованной особы сейчас слышались и просительные нотки. Сейчас она уже жалела, что поставила пацану подножку, надо было думать тогда, что дальше именно его и приставят за ней смотреть. И что теперь будет если он решит отомстить? Кёнигин содрогнулась от предчувствия и с неумелой мольбой во взгляде уставилась на Эана из своего угла.
Судя по раздосадованному ворчанию, парнишке и в голову не приходило, что следить придется не только за тем, чтобы пленница не страдала от голода и жажды. Решив, что хеска не в том положении, чтобы брыкаться и капризничать, он спрятал принесенный узелок с едой за пазуху, неохотно освободил девушку и, цепко ухватив за локоть, потащил через двор к отхожему месту, рассудив, что для удачного побега вокруг слишком много народу.
Можно было подумать, что подданные Кеннета затеяли праздник в честь своей победы: на нескольких кострах все еще бурлили котлы с мясной похлебкой, женщины сновали от выставленного под открытым небом длинного стола к кладовой и обратно, таская кто блюда с хлебом и сыром, кто кувшины с выпивкой. Лавки пока были заняты только чинно переговаривающимися стариками и толкающимися ребятишками, если не считать рыжего парня с толстой косой на зависть всякой деве, который возился с арфой, пробуя лады.
Дождавшись, когда Эдит приведет себя в порядок, Эан так же бесцеремонно потащил ее к колодцу в тени старого ореха, подтолкнул к срубу:
- Здесь можешь умыться.
Весь его вид говорил о том, что таскать для нее ведра, а тем более хлопотать о чем-то большем, вроде корыта и теплой воды, он не намерен даже за все сокровища северной короны. Кажется, юноша хотел прибавить еще что-то, но ему помешало появление женщины почтенных лет, по одному виду которой можно было заключить: она привыкла командовать и не любит, когда с ней спорят.
- Леди Анна послала тебе одежду, девушка, - она взмахнула рукой, с которой довольно небрежно свисало серое домотканое платье и небеленая рубашка. - Говорит, что твой вид кого-то там оскорбляет, я хорошенько не прислушивалась.
Всё прошло не так страшно, как успела себе нарисовать богатое воображение Эдит. Вполне себе спокойно, без приключений, она добралась до отхожего места, а после и до колодца. Да, она вздрагивала каждый раз, когда слуха касался или звук голосов, и треск ветки, или уханье птицы. Да, она пугалась собственной тени и один раз чуть не сшибла мальчишку с ног, отпрыгнув в сторону, но облегчение того стоило. Несомненно. И поэтому ледяную воду кёнигин восприняла уже не в штыки, а благосклонно, решив во всем плохом искать что-то хорошее. Ледяная вода? Хорошо, взбодрит. И личико будет красивым. И она сможет привести себя в порядок, и будет снова выглядеть красивой.
Женщин Эдит заметила сразу и даже обрадовалась, но кажется зря. Та, что заговорила, показалось злой и нехорошей, правда что-то доброе в ней все равно было. Видать только не для кёнигин. А жаль. Платье... Эдит не стала противиться, взяла протянутое платье.
- Спасибо вам. Я не хочу никого оскорблять, хотя не знаю о ком вы говорите.
Да. Лучше с врагами дружить. Особенно когда их рядом много, а она одна. Ведь по хорошему её могли просто бросить на растерзание этим ужасным, грубым и диким воинам в юбках! Эдит вздрогнула, представив себе последствия. Нет! Об этом даже думать не нужно! Лучше думать как вернется Сигмар, как он всех здесь раскидает и порвет в клочья, как он её освободит, как она кинется ему на грудь и будет там рыдать, и просить прощения, и будет обещать что никогда больше, никогда-никогда, ни разу в жизни она больше не будет так делать! И он обязательно простит, прижмет к груди, погладит по волосам и станет тогда совершенно спокойно, и тепло, и ....
Хотелось в это верить. Очень. До безумия. Но пока она стояла почти голая, возле колодца с ледяной водой в окружении дикарей с острова. И нужно было выжить до момента счастливого спасения. И не сойти с ума. Эдит растерянно поглядела на Эана.
- Я не умею добыть оттуда воду...
Уметь умела, но сил могло и не хватить. Или хватило бы, но зачем показывать всем, какая ты сильная?
Хеска глядела с таким трогательным видом, будто ей предложили выжать воду из камня, а не опустить в колодец ведро – можно было думать, в ее родных краях черпают пригоршней и носят в решете. Все у этих северян не по-людски, наверное. Или дело в том, что она вправду принцесса, привыкла, что ей все готовенькое на блюде подносят? Эану не с чем было сравнивать, да и не слишком хотелось. Что бы там не вытворяла капризная девица у себя дома, здесь ей не там, пусть привыкает сама о себе заботиться.
Злопамятность могла бы завести парня очень далеко, он уже подумывал о том, чтобы окатить Эдит из ведра – а что, и помоется заодно, и тяжести таскать не надо! – если бы не вмешалась Сиобхан, очевидно, по неким признакам угадавшая его намерения.
- Услужи девушке, Эан.
Взгляд ее темных глаз по колючести не уступал целому букету чертополоха.
- И веди себя пристойно. Я смотрю за тобой.
Противный скрип, с которым двинулся колодезный ворот, вполне соответствовал чувствам юного Маккены, однако возражать вслух под тяжелым взглядом Сиобхан не получалось. Ей даже не пришлось распоряжаться, чтобы он отнес полное ведро в сараюшку, хватило повелительного кивка.
- Пойдем, - обратилась она к Эдит. - Я сейчас принесу тебе горячую воду, мыло, полотенце и примочку. Похоже, что этим носом пропахали хорошую борозду через все предгорья.
Когда все необходимое для мытья было, наконец, собрано, а Эан, награжденный очередным грозным взором, ретировался, тарийка поощрительно кивнула пленнице:
- Раздевайся, не стой столбом.
Судя по ее решительному виду, Сиобхан намеревалась не просто помогать при купании, но полностью взять командование в свои руки и не отступать до тех пор, пока кожа Эдит не начнет скрипеть от чистоты.
Отредактировано Эсме Маккена (2013-09-27 20:38:31)
Ей повезло! О, Создатель и все другие дикие боги! Ей повезло! Вмешалась эта женщина и хоть доверия она вызывала ничуть не больше мальчишки, ведь была такой же дикаркой, но отчего-то показалась Эдит более разумной. Или мудрой? Не важно. Важно, что никто больше не заставлял добывать воду из колодца, да и стоять у всех на виду больше не нужно было. Сарай показался замком! Его стены, пусть с дырами, но защищали от чужих, отвратительных взглядом и ветер не дул так пронзительно. Хотя трясло девушку явно не от холода. От страха за свое будущее. От незнания. От нехороших предчувствий. о Эдит нашла в себе силы показать Эану язык и только после скрылась за дверью.
Правда и противиться властному голосу своей неожиданной спасительницы Эдит не хотела. И поэтому стоило той сказать, как она стала раздеваться. стыдливо прикрываясь, оказалась перед Сиобхан и опустила голову, позволяя волосам укрыть полную грудь.
Что будет с ней дальше? Как с ней поступят эти варвары? Как скоро вернется Сигмар? И что скажет потом отец? Вопросов было много, мысли крутились бешеными, дикими зверьми, выгрызая болезненные дыры, а Эдит не могла ответить ни на один вопрос. Конечно ей хотелось верить в лучшее, в скорое спасение и торжественное возвращение домой, под своды родного замка в Эрхольме, конечно хотелось думать, что все обойдется и не случится ничего плохого, и все плохое, что могло быть - оно уже в прошлом. Хотелось...
Но отчего-то думала она о совсем другом. О страшном. О том, что никогда больше не увидит Сигмара, не увидит горы, дом... Сами собой навернулись слезы и Эдит не заметила, как разрыдалась. Беспомощно, по детски громко, безудержно, только лицо закрыла ладонями. Плечи тряслись, девушка выглядела жалко - побитая, в синяках, ссадинах и кровоподтеках, со спутанными, грязными волосами, совершенно голая... Кёнигин не хотела даже думать об этом, но мысли сами лезли в голову и с каждой следующей рыдания становились все горше и горше.
Далеко не сразу Сиобхан шагнула к пленнице, давая той время выплакаться - она видела достаточно слез, чтобы угадывать, когда утешение заставляет лишь рыдать еще горше. Прежде, чем королевна сама не решит, что довольно реветь, никакие уговоры не подействуют, а то и еще больше раззадорят. Пока Эдит горько рыдала, она напрочь позабыла, что на ней нет ни единой нитки и, наверное, была бы изрядно возмущена, а то и испугана тем, как изучающе смотрела на нее старшая женщина, будто на рынке раздумывала перед тем, как сделать дорогостоящую покупку.
- Полно, полно. Никто тебя здесь не обидит, - проговорила она и ободряюще похлопала хеску по плечу, стараясь не попадать по свежим синякам. - Будь вежлива и почтительна, уж лорд Кеннет о тебе позаботится.
Сочтя, что этого пока вполне довольно, Сиобхан зачерпнула ковшом из ведра с теплой водой:
- Давай вымоем тебе волосы, а потом оботрем всю грязь. Оденешься в чистое, высушишь слезы, будешь красавица на загляденье.
Учитывая, что тяжелые пряди ниспадали до самой талии Эдит, задача предстояла непростая и требующая большого терпения как от самой обладательницы белокурой гривы, так и от добровольной помощницы. Сложное перемещение ковша, ведер, мыла и гребня из рук в руки сделало бы честь любому искушенному жонглеру, и на земляной пол было пролито немало воды, пока естественный цвет и блеск не возвратились к посеревшим от пыли локонам девушки. Аккуратно подколов ей туго заплетенную косу повыше, Сиобхан взялась за жесткую мочалку - поскольку бежать к колодцу или на кухню было бы сейчас не с руки, служанка намочила ее ровно настолько, чтобы взбить густую шапку желтоватой пены, и энергично принялась стирать грязь с тела хески, теперь уже не слишком обращая внимание, проходится ли ее рука по следам побоев или нет.
- Смотри какая, прямо сметанка, - одобрительно приговаривала она, вертя перед собой Эдит, как куклу, - белая да мягкая. Даром, что в отрепьях была, а леди Анна все сразу разглядела.
Отредактировано Эсме Маккена (2013-10-01 08:54:35)
Эдит и правда ощущала себя куклой. Поломанной, выброшенной в сторону куклой, которую вот только теперь подобрала добрая женщина. Девушка всхлипывала ещё долго, пытаясь унять рыдания, а потом уже и не до того было. Мытье волос никогда не было очень уж приятным, а в таких условиях Эдит оказалась первый раз и только теперь поняла, как зря она променяла удобный во всех отношениях замок на непонятно какой грязный и опасный поход. И что она поперлась за мужчинами? Какой дьяболон её дернул!? Что она хотела тут найти? Дикарей? Плен? Вот этот ад, когда кажется, что глаза просто вылезут от боли! Да никогда! Хотелось легких, ни к чему не обязывающих приключений, ветра в волосах, соленой воды в лицо и ... И да, шила в попе. А получила она кошмар и ужас, и теперь было совершенно непонятно, а вытащат ли её отсюда, спасут ли? Или отец окажется суров и скажет что-то: да ну её, сама захотела, пусть сама и расхлебывает. В конце концов она не наследник трона, короны и вообще всего королевства. Она всего лишь девица, которую можно было бы выгодно продать замуж...
- Ай... Ой... Айайай!
Эдит не махала руками, не ругалась и пыталась убить всех кругом, она просто тихонько скулила. В конце концов пытка мытьем головы закончилась и Сиобхан взяла мочалку.
- Расскажите мне о лорде Кеннете. Пожалуйста.
Эдит опустила глаза и теперь любовалась своими ступнями в лохани. Нет, вытерпеть эту пытку можно было только так, иначе она вскоре просто сгорит от стыда и осыпется пеплом к ногам этой доброй женщины.
- Я не хочу ему нагрубить или как-то обидеть. Я... Я хочу дожить до того, как за мной вернется отец.
Кёнигин поворачивалась и так, и эдак, и никак не противилась рукам женщины, и только изредка бросала на ту взгляды украдкой.
- И про леди Анну расскажите. Как она так увидела то, что все другие проглядели?
- Это вы, хесы, нас за извергов и живодеров держите? - мысль об этом доставила Сиобхан такое удовольствие, что она даже рассмеялась, неловко, скрипуче, как бывает с людьми, у которых в жизни случается не так много поводов для веселья. Бросив в таз уже ненужную мочалку, она сперва тщательно вытерла Эдит, а после привычно подставила ей ворот и рукава сорочки, позабыв, что вовсе не собралась служить ей, как настоящей леди.
- Сами сюда приходите. Зачем? Чего в своих снегах не сидится? - ворчала она, одергивая на пленнице нижнюю рубашку и помогая влезть в платье, к счастью, лишенное сложного хитросплетения шнуровок.
Девица вела себя смирно - не иначе, как купанье помогло, даром, что ли, умные люди от всего советуют водой лечиться, начиная с лихорадки и заканчивая бесноватостью. По тому, что пожилая служанка услышала от воинов, можно было ожидать, что королевна, настоящая или мнимая, доставит куда больше хлопот своей строптивостью. Укрыв плечи Эдит полотенцем, тарийка расплела ей влажную косу и снова взялась за гребень, старательно разбирая пряди, чтобы быстрее сохли.
- У леди Анны глаз тяжелый. Не дурной, нет, но к тому близко. Она ведь в наши края как попала? Подарком заморским, из Аллаци. Гостил раз милорд у родни на побережье, тут буря приключилась, чуть камни молнией не крошило, а поутру вынесло к самому замку обломки корабельные, сундуки да покойников. Стали смотреть, что да как, глядь - девка молодая, ладная и дышит. А гостей, чтоб ты знала, одаривать принято, вот тамошний лорд и удумал: преподнес ее лорду нашему, да впридачу выбрал из спасенного кое-какого барахлишка, чтобы барышне алаццийской естество прикрыть.
Гребень размеренно скользил в волосах Эдит, в монотонный рассказ Сиобхан постепенно вплелось нежное звучание арфы во дворе, негромкое женское пение, такое же убаюкивающее, обещающее - быть может, лживо - покой и безопасность.
- Другая бы скакала да радовалась, но не эта. Как приступил к ней лорд Кеннет, она в крик, слезы, прыгну со скалы, на подвязках повешусь, уйди, говорит, постылый язычник. Выдумала же. Язычник - это вот кто такой, а? Я, говорит, в Создателя верую, и ты, горец, для меня немного получше шелудивой собаки. А глянулась ему девка, говорит обидное, да красивыми губами: привез ее в Балликенну, она от него возьми да запрись в башне. От большого ума, известно. Сидела она там без воды и еды, чтоб тебе не соврать, с неделю, видать, ждала, пока ломиться начнут да кормить-поить насильно. Лорд Кеннет, он у нас шуму не любит, не раньше дверь вынес, чем она с зубца прыгать доползла. Снял ее, мне в руки передал - выхаживать.
Казалось, служанка только и ждала случая, чтобы с кем-то поделиться в подробностях этой презанимательной и поучительной историей.
- Получше ей стало, поутихла. Свадьбу сыграли, чин по чину, сына в срок родили. Она, конечно, все своего не оставляла, все толковала про Создателя да святость, кое-кто тут даже сопли поразвесил. А хуже всего то было, что едва маленький лорд связно говорить начал, стала она ему расписывать, как славно в Алацциях и плакать, почему в Таре все такие дикие. Дитё, оно хоть по малолетству и не понимает, а все матушку утешить хочет, ластится, за ней повторяет. Раз это лорд Кеннет послушал, второй раз леди упредил, а на третий... и-и, как она от него бегала. Что лань твоя. А он ее за косу - и во вдовью башню, где прежде держал, после сам зашел и дверь за ними запер. Что там они говорили - того я не знаю, а что делали - это всем известно, потому что у леди живот стал поспевать, и второе дитё в свой срок народилось, маленькая наша леди. С той поры лорд с леди ни словечком не обмолвился, уже пятнадцать годков молчат. Она, может, и притворяется, что ей все нипочем, но ревнует его, как кошка. Вот оно как, королевишна. Послушала, на уши намотала?
Отредактировано Эсме Маккена (2013-10-05 19:02:44)
А чего не сидится? Сидится, да только не всегда. Подумаешь! Да, варвары! Дикари! Живодеры! И в юбках странных ходите, и на странных дудках играете, от звуков аж кровь в жилах стынет!
На самом деле Эдит благоразумно молчала и слушала, стараясь не очень явно выдираться из заботливых рук женщины. Причесывать волосы кёнигин никогда не любила, а после мытья и подавно, а теперь приходилось терпеть и молчать, и не окрикивать нерадивых служанок. Правда не стоит кривить душой, у Сиобхан были легкие руки и то, как она справлялась с косами северной королевны было удивительно: почти не больно, ловко, ласково. И больше Эдит занимал рассказ, и поэтому минут через пару она и думать забыла о неприятной процедуре, а вся превратилась в слух. Значит не всё хорошо в доме варварского короля, он не говорит с женой уже пятнадцать лет, а та, хоть и кажется с виду нормальной, на самом деле не совсем в своем уме. Ну... а кто не повредиться умом, почти распрощавшись с жизнью? Всякое случается. И опасна она. Ревнивая безумная жена, что может быть веселее?
- А почему не разговаривают? Дочку она не стала учить про Создателя? Или она теперь совсем замолчала?
Или лорд так напугал её в прошлый раз, что в этот женщина язык прикусила? На минуточку Эдит представила себя на месте этой леди Анны. Чтобы она стала делать? Уж точно не орать и не прыгать со скалы, какой в этом толк? Ну прыгнет и дальше? Даже трольи шаманки говорят, что боги не берут к себе тех, кто сам с жизнью прощается. И бродят после неприкаянные души между этим миром и тем, и воют от ужаса, и никто не может им помочь, а злые маги ловят их и превращают в джиннов. Стать джинном Эдит не хотела. Да и жизнь. любая жизнь, казалась девице куда лучше страшной смерти.
- А сын взрослый уже? А дочь? Расскажи о них?
Пока мысли ещё путались. Слишком мало она знала о тех людях, к которым попала и слишком было страшно, но рассказы доброй женщины удивительным образом позволяли обжиться в этом диком мире и перестать ощущать себя щепкой среди могучих волн.
Для любого рассказчика нет лучшего поощрения, чем жадное внимание слушателей. Любознательность пленницы доказывала, что ни одно слова служанки не пролетело мимо ее нежных ушек, и это вполне заслуживало поощрения - в виде ответов. Девушка, наконец, сообразила, что уж в ближайшее-то время никуда ей из Балликенны не деться, а потому стоит понять местный обычай, и Сиобхан не стала отказывать ей в помощи – советовать и наставлять она всегда любила.
- Почему не разговаривают? – задумчиво повторила она, в очередной раз проводя гребнем по белокурой гриве северянки.
– Оттого, что у каждого есть своя правда. Гордые оба и упрямые. Хорошо, кругом люду полно, можно с поручениями отправлять: «Ты скажи ему, ты передай ей!» Поглядела бы я на них, если бы некому было на посылках бегать, а в доме была одна кровать с одним одеялом. Не дошло бы до такого, нет. Она ведь так зла на него была, мол, снасильничал, что этими самыми белыми ручками камни там, на тропе, поднимала, лишь бы дитя выкинуть. А лорд разве не в своем праве? Какой мужик не взбеленится, если его годами в постель не пускать, да еще и родного сына супротив отца настраивать?
Судя по негодованию в голосе служанки, леди Анна явно никогда не пользовалась ее благосклонностью, и даже если бы супруг счел необходимым изувечить строптивую жену, Сиобхан непременно нашла бы тому подходящее оправдание.
- Ну вот, родила она все равно, у Маккена семя цепкое, завязалось яблочко – не стряхнешь. Подносит ей повитуха дочку, а она говорит – убери от меня эту мерзость. И ясно, что не в помутнении рассудка сказано. Милорд как услышал, аж затрясся весь, думали, зашибет. Нет. Сдержался все же. Пока леди Эсме в колыбельке была, леди Анна знай нос воротила от малютки, делала вид, что не ее это вовсе, а так, ворона пролетала, в крапиву уронила. Когда дитё подросло, вспомнила, что мать, а не волчица, но тут уже лорд Кеннет ей по пальцам – не признавала, не хотела, не лезь теперь, дочка только моя будет. Да и сына от матушки постарался отделить, чтоб отраву в уши не лила.
Короткие толстые пальцы служанки проворно заскользили в безупречно вычесанных локонах Эдит, разделяя на пряди и заплетая тугие косицы на висках.
- Лорду Джеду сей год уже двадцать сравнялось, а леди Эсме – пятнадцать. Выросли, как в осаде, не то сироты, не то подкидыши, только друг за друга и держались, пока батюшка с матушкой примерялись, как бы половчее другого ударить. Ничего, дождемся, молодого лорда оженим, глядишь, повеселее станет.
Может быть, Эдит удалось бы узнать еще что-нибудь интересное, если бы в сарае не появился запыхавшийся Эан, который доложил, что леди требует Сиобхан к себе. Наказав ему прибрать здесь после купания, а хеске – сидеть смирно, женщина чинно удалилась, оставив пленницу наедине с ее юным тюремщиком.
- О, - заметил он, очарованно таращась, - ты теперь на девку похожа!
Отредактировано Эсме Маккена (2013-10-10 13:07:18)
Вот оказывается как... Эдит, слушая плавную и тягучую речь Сиобхан раздумывала о своем. Везде не так сказочно, как кажется. Везде есть свои кошмарные тайны, секреты, о которых лучше не упоминать и то, что обычно скрывают даже от близких. И вот, у этих дикарей тоже были тайны. Неприятные. Очень даже. И что это дает? А ничего в целом, только новые знания. Кёнигин прикусила губу. Кто-то из отцовских сотников говорил, что знания чужих тайн дает преимущества. И какие преимущества теперь есть у неё? Она узнала достаточно много о семье короля этих земель, о его неладах с женой и о его детях, которых он толком и не знает. И что? И пока ничего. Как использовать сведения Эдит пока не придумала, но в памяти задержала. И хотела уже продолжить расспросы, как ворвался тот самый несносный мальчишка. И конечно все испортил.
Вот есть такие люди, которые только одним своим присутствием могут все поломать и Эан видимо принадлежал к их числу. Ведь ничего не сделал, а что в итоге? Эдит расстроилась. С Сиобхан она чувствовала себя если не в безопасности, то под защитой, а с этим пацаном... В общем юная кёнигин предпочла бы ещё часок послушать байки о короле и его семье чем видеть эту рыжую физиономию.
Женщина ушла, а умник остался. И снова начал ёрничать. Эдит с минуту просто молча его разглядывала, так и не сдвинувшись с места, и во взгляде можно было прочитать много интересного. Конечно если ты умеешь читать по глазам...
- Правда?
Кёнигин наконец улыбнулась. Вероятно именно так улыбаются ядовитые змеи.
- Нравлюсь?
Она как-то очень неожиданно оказалась рядом и теперь смотрела на своего тюремщика так, словно хотела сожрать.
- Но ты же ничего не можешь сделать, бедный мальчик...
Девушка покачала головой будто и правда сожалела. Заглянула в глаза Эана, сочувственно так, тоскливо. Коснулась его щеки кончиками пальцев и отошла в сторону, позволяя тюремщику делать то, зачем его сюда и поставили.
- Ничего что я тут побуду пока ты убираешь? Не буду мешать?
Елейный, нежный голос стелился бархатом, под которым отчетливо угадывались острые, словно шазийские ятаганы, лезвия гнева и ярости.
- Нравишься, - не стал кривить душой Эан. Невольно дернул шеей вслед за рукой принцессы - девушки касались его щек так же редко, как бритва, а у этой белобрысой хески и ладошка на удивление нежная, как цветочный лепесток.
Если бы принцесса знала, что дерзкий юнец наблюдал за ее купанием от начала и до конца, возможно, она поостереглась еще сильнее распалять его воображение, которому и так уже оставалось слишком мало пространства. И еще большей ошибкой было напомнить оруженосцу короля, что он не более, чем мальчик на побегушках, от которого ничего не зависит. Молодой Маккена принадлежал к той породе людей, которые готовы пожертвовать головой, лишь бы оставить за собой последнее слово.
Совсем недавно, страдая от голода, жажды и прочих природных потребностей, девица была куда сговорчивее. Пусть Сиобхан возилась с ней, как с настоящей королевной, Эан вовсе не собирался расшаркиваться перед северянкой и мчаться, куда велят, по первому шевелению ее пальчика.
Достав из-за пазухи изрядный ломоть мясного пирога, завернутый в сочный капустный лист, юноша неспешно приступил к трапезе, нисколько не смущаясь тем, что вообще-то пища предназначалась пленнице. Эдит, конечно, не дошла до того предела, когда за горбушку перегрызают горло, но наверняка испытывала подлинное страдание, наблюдая, как ее ужин исчезает в прожорливой глотке дерзкого молокососа. О том, что во время еды следует жевать с закрытым ртом и не слишком громко чавкать, любила твердить леди Анна, которую так славно было дразнить, притворяясь дикарем, и оруженосец Кеннета, заподозрив те же манерные замашки у хески, с удовольствием продемонстрировал ей весь набор скверных привычек.
- Не отрыгнул после еды - обидел хозяйку, - назидательно заметил Эан, тщательно облизывая пальцы и подтверждая свои слова делом: судя по звуку, стряпня нынче удалась знатная.
- Жаль, конечно, что пирога тебе не досталось. Может быть, ты хочешь кровяной колбасы с чесноком? Или хесы такое не едят? Баранина с овощами уже закончилась... Но я видел в котле немного тушеной капусты. Будешь? Нет, негоже королевну таким кормить.... Ячменную лепешку с овечьим сыром я тебе даже не предлагаю, не для твоего нежного ротика. Ты такая вся - прямо ши из холма, они, говорят, цветочки нюхают, и тем сыты. Раздобыть немного клевера? Но сена здесь и так полно... Конечно, я мог бы поискать в кладовой что-нибудь нарочно для тебя, но как ты меня отблагодаришь за лишние хлопоты?
Мальчишка переходил всякие дозволенные границы и даже пленницей Эдит это отчетливо понимала. Он нарочно поступал именно так. Нарочно дразнил, нарочно вел себя как последний дикарь, не знающий ничего кроме неотесанного камня в руках. Воины отца рассказывали, что некоторые твари научались держать паку или камень, и становились чем-то похожими на людей. Вот так и Эан - сейчас он чем-то напоминал человека. Кёнигин не скрывала откровенного отвращения на лице, наблюдая за "едой". И если пацан думал, что она страдала от голода, то прав был только лишь наполовину. До сего момента да, ей хотелось есть, сейчас же даже самая изысканная и вкусная еда встала бы поперек глотки. Может Эдит и не была слишком чувствительна, или пока не дошла до того края, за которым можно есть рядом с овечьим дерьмом и гниющими трупами, но положить что-то в рот после продемонстрированного Эаном уважения к кухарке не могла. Даже если бы захотела.
- Видимо ты хозяйку сильно уважаешь.
Злость куда-то пропала, уступив место глухому раздражению и омерзению. Она в плену у варваров, с ней рядом сидит какой-то мальчишка, позволяющий себе мерзостное поведение, с ней обращаются... Да, как с пленницей, но раньше почему то казалось, что такого быть не может. а вот же нет, случается. Эдит отошла подальше от стража словно тот неожиданно стал прокаженным или чумным. И всё это было написано на её красивом личике - всё отвращение, которое только может подняться в девушке при виде чего-то совершенно отвратительного. Сейчас этим отвратительным стал мальчишка.
- Делай то, что тебе сказали и иди дальше вылизывать зад своим господам. Ты же не главный? Вот и проваливай, можешь по дороге ещё порыгать, можешь это в лицо своему королю сделать, он будет доволен, ведь именно так должны вести себя подданные. что там ещё у вас полагается чтобы не обидеть? Посрать перед троном?
От своих же слов Эдит самой сделалось нехорошо. Нехорошо до липкого комка, бросившегося в горло, который девушка буквально поймала, сжав холодными пальцами шею.
- Пошел вон...
Сил разговаривать не было, более того - сил спорить вообще не находилось. Хотелось тишины, темноты и угла, в который можно забиться.
