«Кто я? Всего лишь кукла, что стоит на берегу и смотрит на все со стороны. Кукла, что способна и обрушить утес, и обернуть воду вспять… Или погибнуть под напором стихии. На все воля Создателя».

В целом он жалел сейчас только об одном - что не услышит из-за этой сирены никаких новых браных слов. Порой те бывали весьма изысканно-витиеватыми, но всегда очень запоминающимися. Вот Карим почти не выражался грубо, ухмылялся да скалился больше, да подшучивал над оппонентами в шазийской своей манере. А вот от хесов и от алаци можно было такие сочетания услышать, что аж ух! И надо ж было ей так развопиться, что у бедненького Лиса ушки заложило! В такой яркий-то момент!

А ведь кажется совсем недавно они точно так же вдвоем шли в неизвестность, в горы, искать неведомые сокровища. На встречу тем приключениям, о которых слагают песни и сказания. А что, собственно, изменилось? Впереди те же свершения, только со взрослыми последствиями.

Десмонд честно пытался представить себя в одеянии прецептора, проповедующего на мессе, но увы, воображение не складывалось в подобную картину. Зато взгляд его чуть посветлел и он очень отчётливо увидел, или скорее, ощутил себя, стоящего на крутом обрыве или...бархане?... из песка. С посохом в руке, на конце которого развевались ленты и иссохшие чёрные длинные волосы, в которые были вплетены камни. И Дес знал, что это волосы прежнего шамана, а посох принадлежит теперь ему...

Северный воин должен быть хмур, груб и тяжеловооружен даже в бане

Будь Эмма его невинной дочкой, он бы продал женишка в шазийский бордель незадорого. А что? Стройненький, молоденький, длинноволосый. И, быть может, умеет очень музыкально орать. Опять же, кто может снять жажду плотской любви лучше двадцати дюжих мужиков?

Она - Императрица. Она несет ответственность за огромную Империю. И за жизнь, которая зарождается внутри неё. За будущего Императора, который - Эдит не сомневалась - станет великим.

Героем стать просто, достаточно порубить толпу великанов, разжиться грудой золота или приобрети какое-то тайное магическое знание.

Затихли крики, грохот и шум боя, почти что весь день эхом разносившиеся по всему Далару, но не вернулись взамен столь привычные для этих стен шаги гуляющих по улицам горожан и гомон разговоров, громкое ржание лошадей и стук колёс проезжающих телег - даже птицы смолкли, с самого утра пытающиеся разобраться, какое сейчас время года и какого диаболона их не предупредили, что нужно снова мчаться на юг.

Ингвар в ответ сверкнул каким-то чудом сохранившимися в целости зубами, отчётливой белоснежной улыбкой засиявших на фоне тёмно-бурой бороды. Из-за чего создал настойчивое ощущение, что он с радостью вынесет не только дверь, но и всю таверну и близлежащие улицы вместе взятые.

- Валим! Рори! А-а, м-мать!...   – стрела ударила Макрея в плечо, заставив шатнуться назад, и на его конопатом лице написалось искреннее удивление, мол, ну как так, даром, значит, у меня на груди симболон наколот, а на спине пресептория?

Чтобы оставить от человека пригоршню золы, нужно не дольше вздоха, так не разумно ли сперва понаблюдать?

Он любил тревожное пение боевых рогов, тяжесть оружия в руках, пульсацию горячей крови берсерка в жилах. Он был воином, просто хорошим воином, который никогда не жаждал быть командиром. И не его вина, что у воина обнаружились некоторые иные таланты; тут надо благодарить гены владык Хестура.