Вся карта как на ладони и дальше, и четче видно, где не хаживали еще скромные картографы, и не ступала пята путешественника. Загорелись куполами столицы и замерещилась твердь за обоими океанами. И светлая эти карта будто золоченая лежит перед ведьмой, а после вспыхивает костер у гор на севере, и огонь этот полыхает веселехонько, перебрасывается на зеленый остров по ту сторону штормового пролива и греет, сияет, а после ураганном несется на юг, пожирает тамошние земли - в пепел обращается карта, и нет более ничего: ни сияющих куполов, ни людных столиц , ни пустыни, ни Кряжа, только ледовитое тело северной земли, дома мужчин, чей дух полнится медвежьей силой и малый, по левую руку его, зеленый остров, Тара, забранная клевером, словно дева свадебным венцом. А после и это видение взрывается светом - и там конец. И там новое начало (с) Куин Маккена