Темнота ночи в полнолуние - это художественный вымысел, но свет, от которого тени становятся еще чернее, а лица приобретают сказочный или, пожалуй, мертвецкий образ, радует только теплой дурманной ночью, полной цветов, шорохов, женского смеха и страстного шепота.
Взбрыкнувшая прелестная ножка, нежная кожа бедра у твоей щеки, - Диего всегда брился очень тщательно, хотя после обеда снова приходилось повторять этот ритуал, - твердые жемчужинки грудей под твоими губами, неповторимый аромат разгоряченного тела... и прекрасная, светозарная, величественная полная луна! Да. Вот это - полнолуние в его истинной красоте.
А когда бредешь вверх по пологому тягуну, в мокрой рясе, по пути собравшей в жесткую ткань всю дорожную пыль, когда волосы все еще попахивают водорослями и рыбой, а со щеки только-только перестала сочиться кровь, и твой приятель вещает о зубастых хищных лошадках... Впрочем, хорошо, что полнолуние. Очень хорошо. Пара факелов была бы еще лучше, но уставший алацци не смог бы сейчас и свечу зажечь.
Ухнула сова, и где-то вдалеке дурным голосом звопила совсем не алаццийская тварь. Диего глянул в сторону деревьев, очень близко подходивших к дороге. Нет, алацци не боятся ни живых, ни мертвых, даже если магия в их крови дрыхнет в ожидании хорошей дозы спиртного или часов пяти крепкого сна.
- Знаешь, а все же учинить небольшое чудо с прирученным орденом подводным драконом для вашей прецептории была бы неплохая идея, - заморенно заметил Диего, моргая с сонным равнодушием. - У тебя с собой нет того огненного пойла, что мы пили? Я немного промок.
А пожалуй что вой совсем не так и далеко. Какой-то кляче крепко не повезло, - хотя нет, ее ржание не похоже на предсмертный испуганный крик. Что за лошадь может так жизнерадостно ржать, когда вплотную слышен такой вой?
Птица, - твердо сказал себе Диего. - Ночная птица, одна из местных тарийских.
Он попытался сконцентрироваться, но не ощутил Огня даже задохнувшись от усилия.
Повернув к Флориану лицо, с вопросом на  губах о здешних птичках, Диего сделал очередной шаг - и понял, что падает.
Резко и глубоко вниз.

- Santa Lucía, patrona de las vírgenes,  reservame hasta morir en sus brazos! - выдохнул, объятый благочестием алаццианского толка, неисправимый маг. - Санта Люсия, покровительница девственниц, прибереги меня для смерти в их объятиях!
Святая Люсия сработала моментально. Диего почувствовал крепкую руку друга, скрутившую спасительным жгутом рясу на его теле и удержавшую его от падения в мистически засиявшую бездну. Встав на четвереньки рядом с Флорианом, он зачарованно уставился в подсвеченные урдами белесые полосы тумана.
- Ух тыыыы! Вот как оно у вас... - Гениальная, как всегда, идея осенила неудержимого алацци, тут же прогнав усталость. - А если направить на них немножко Воли? Самую малость? И скажем, предложить им показать их силу?
И ведь он тут же это проделал. По счастью, безо всякого результата, потому что воли в Диего Альвараде оставалось ровно на столько, чтобы добраться, быть может, до прецептории, а то и до ближайшего куста и отоспаться. Зато это усилие заставило алацци тяжело выдохнуть и припасть на секунды к земле ладоням, уронив в изнеможении голову.
- Будь я неладен... - пробормотал он едва слышно и переместил ладонь на пару дюймов рядом, а потом еще дальше по дороге. - Огонь...
Сеунд через пятнадцать он поднял лицо, приобретшее несколько напряженное выражение. Флориан смотрел в направлении доносившегося звука, и походило на то, что друид не опознавал в вое родную тарийскую живность. Диего поднялся, отряхивая рясу  и ладони с присущей ему в этом скрупулезной аккуратностью, но совершенно напрасно. Прилипшие к волглой ткани соринки, трава и пыль въелись надежно. Как ни странно, алацци едва ли не проигнорировал их, снова взглянув на тарийца.
- Келпи? - переспросил он отсутствующим тоном. - А я думал, это легенды. Местные суеверия... Скажи, вулканы у вас тут есть? Или близкие выходы подземного огня? Нет, я не подвернул ногу.
Насчет мозгов вопроса задано не было, и Диего лишь чуть усмехнулся, подумав, что то было бы вернее.
- Идем. Знаешь, там внизу... там огонь. Я восстановил немного силы. Но побоялся беспокоить его больше. Он близко. Странный огонь... - добавил он негромко, словно разговаривая с самим собой.
Быстро глянув вокруг, Диего ускорил ход, держась вровень с мосластым тарийцем, чьи коленки остро подбивали рясу при каждом шаге.

Дым появлялся словно из ниоткуда, белесыми клубами заволакивая землю. И всё бы ничего, но дорогу становилось не разглядеть, да и ориентиры вскоре стали едва заметны в этом неясном, молочном мареве. И первый раз мужчины могли ощутить пока неясный, очень слабый толчок. Будто кто-тот кулаком ударил из-под земли ровно там, где они сейчас находились. И в это же мгновение дикое ржание, и вой настигли путников. Могло показаться, что животное - если это выло животное - бежит от начинающегося пожара, но разобрать кто на самом деле настигал магов было пока невозможно.

А ведь сработало! - Диего развеселился, когда благонравный тариец, промазав мимо наглой алаццийской ухмылки, оказался вплотную на дистанции второго поцелуя, выругался и припустил по дороге, словно испугался, что Диего тут же на месте покусится на его девство. Как раз этого алацци не держал ни в мыслях, ни в яйцах, но не объяснять же сейчас тонкости своих предпочтений нечувствительному тарийскому дубку.
И хотя у Диего отродясь не бывало угара от дыма, сейчас у него начало странно пульсировать в голове. Словно прибой, словно неясный сквозь туман перетоп теперь отзывался в в крови. Невольно он сжал ладонью висок, вдавив пальцы в болезненно гудевшую голову. Флориан оглянулся на отставшего приятеля, схватил за руку и потащил за собой, сквозь першащий в горле марево.
Внезапно накрыло волной холода, Диего едва успел обернуться и увидеть горящие глаза - он не ощутил присутствия животного даже когда то оказалось вплотную к ним, - сквозь кости и тело прошла зябкая дрожь, - миг, и ничего больше.
- Слушай... что мы пили, брате? - неуверенно уточнил алацци.

Глядя на темную массу леса, не такого и далекого сейчас, Диего растирал сквозь рукава рясы свои плечи и сонно помаргивал. Выслушивать рассказы очевидцев он привык давно, а отделять суть помогал здравый смысл. Алацци славились любвеобилием и дерзкой отвагой, только мало кто из других народов понимал, что в основе их бесстрашия- очень немного смелости. Ну какая смелость в том, чтобы идти на противника под защитой несокрушимого щита?
Щитом любого алацци был, ни много, ни мало, а просто Создатель. От мала до велика в Алацци каждый знал, что Создатель сотворил его с любовью и никогда не оставит помощью. А вера тарийцев была - и сейчас Диего убедился в этом снова - юна и зыбка как заря,ева пробившаяся из ночного мрака язычества.
Даже светлый разумом умница Флорианус, похоже, поддался мифам своей земли. Келпи. Да,  лошадь выглядела инфернально,  да еще этот туман. Туман возникает, когда схлестываются горячий и холодный воздух и предмет. Лошадь была явно холодной... кто-то поблизости хорошо работает со стихией воды. Возможно, коллега Флориануса, местный маг. А может и сам Флорианус. В конце концов, что знает о нем Диего?  Только то, что брат-тариец что есть мочи старается удерживать Диего в поле внимания и ограничить его неуемное любопытство. От заботы о приезжем?  Возможно. А может, от желания оставить Диего в неведении, что на самом деле тут происходит.
А что тут происходит?
- И далеко уже зашла подготовка к восстанию?  - равнодушно спросил он. - Не думаю, что ты усердствовал бы, леча будущий труп, следует ли из этого, что в ваших планах у меня роль заложника?
Сейчас Флориан поймет, что его заподозрили в сообщничестве с мятежниками и в предательстве Ордена. Диего повернулся к тарийцу, чтобы видеть его лицо в неверных бликах луны.
- Я не суеверен, брат Флориан, и не могу разделить твой взгляд на этот мир, я не вырос на ваших преданиях. Но создания в озере были просто животными, а создание в тумане - просто сгустком посмертия. Не помню, чтобы я огорчил какую-то лошадь так, что она биыла бы готова переплыть за мной море после своей смерти,. А ты? Келпи или нет, но упокоить ее сумеет любой брат Ордена... Так что же на самом деле ты хочешь мне сказать?

Отредактировано Диего Альварада (2013-07-19 20:46:09)

У тарийца было совершенно измученное лицо, и луна его осветила или солнце, а суть не менялась, - Флориану требовалось отоспаться. Диего тоже давно так не хотел спать,казалось, позволь он себе - и свалился бы у двери. Но было кое-что, донимавшее его куда больше. С насмешкой над собой он саркастично скривил губы, от усталости жесткие и ставшие бледными.
- А что, по твоему, я стану делать? Кроме как пойду в купальню и попробую отскрести рыбный ароматец с себя и с рясы, чтоб братия не осеняла себя симболонами при моем появлении на службе.
Диего встряхнул головой, отгоняя сон, окинул взглядом темную массу леса так близко - и уже так далеко теперь от них.  Небо казалось светлее, но только потому что, пропарывая подбрюшья облаков, в него вонзались пики елей на взгорьях, кромешно-черные на чуть менее черном фоне.
- Цветик, я не позволяю политике мешать моей дружбе. Орден богат историей и историями, и это не причина, чтобы я сдавал друзей сбиррам. Так разобраться, то, что творится у вас - или на наших граница с Убунди, или в диких снегах у хесов, это все только волна, рябь на глади моря. Пройдет и схлынет, не пошатнув Ордена. А для меня достаточно, чтобы нас не смыло с этой волной... Чтобы потом моя душа не являлась людям дурной приметой, как эта лошадь, скопищем подлости и гнили. Это твой край, твой народ, - ты ведешь, я следую. Сделаем, что должно.
Желудок алацци выбрал этот момент, чтобы вставить свою ноту в пафос речи, и громко заявил свои требования.
- Упс. А у тебя нету хлеба, или может орехов каких?
Надежда, с какой Диего взглянул на собрата, как на запасливую белку, в момент воодушевила его и сняла всякую усталость. Он потянул на себя дверь, дернул посильнее, даже не пытаясь понять, почему это она не открывается, и что петель не видно у косяка.
- А если кто-то сварганил ту клячу, то этот малый, я бы сказал, не самый хилый из магов, - добавил он почти весело, снова с силой дергая дверь. и снова - неудачно.
Пока он озадаченно соображал, в чем дело, Флориан с сонной мордой толкнул дверь вперед, и та подалась без единого писка.
В лицо дохнуло запахами навощенного дерева, людьми, домом и теплом. Маленькие лампадки слабо освещали дорогу, пламя их колыхнулось под порывом воздуха от двери, но не погасло, фитили были закрепелны надежно.
Золотистое и коричневое, мерцание отблесков и теней сопровождало уколобродившихся магов, пока те пробирались узким коридором в другой, сворачивавший к кельям. Земляной пол здесь сменился настилом, но так же был усыпан свежей ароматной травой для тепла и чистоты. Тихое посапывание доносилось из-за дверей, и только где-то подальше, где на стыке коридора и перехода в другое здание стоял аналой, слышался мерный бубнящий голос назначенного на эту ночь чтеца.

Отредактировано Диего Альварада (2013-07-20 16:28:54)

Алацци с сомнением оглядел предложенное жеребячье "угощение". К сену он особого пристрастия не питал, хотя, куда деваться, был приучен долгими монастырскими постами. Пробы ради Диего отщипнул какой-то ажурного вида листочек с былины, задумчиво пожевал и аккуратно отложил черешок на край оконной грядки. На вкус трава была травой.
- Вообще говоря, такая крутая гордыня как у тебя, брат, - раздумчиво заметил он, - граничит с грехом. Но я не наябедничаю. С какого чего ты решил, что этот ваш водяной лошак послан именно на нас? Или что кто-то творил магию, имея нас в виду, - или хотя бы, что я имел в виду магическое нападение именно на нас? Будь это нападение, оно было бы не столь щадящим, или я не боец. Я только сказал, что кто-то из магов, хорошо знающих ваши мифы, может использовать эти самые мифы, чтобы нагнетать обстановку. И такому умельцу было бы безразлично кто увидит его творение, селяне даже еще лучше - чтобы паники больше подняли. А наше появление как раз могло стать помехой.
Он сел на край постели точно так же как часами раньше, перед впечатляющей вылазкой на прогулку. Уперев локти в колени, подпер подбородок ладонями.
- Да, урды я разбираю, хотя не слишком свободно. Только в пределах, каким нас учили... Сила в той яме была охрененная вложена, брат. И, конечно, я рад, что ты не с заговорщиками, но с другой стороны, тогда и с информацией у нас совсем неважно. Знаешь, огонь, что я почуял, это огонь земли. И в то же время - он так сплетен с человеческим, словно не магма под коркой, а человеческая кровь и душа бьется пульсом.
Не сдерживая охватившее его волнение, алацци снова вскочил и встал перед тарийцем, вскинув в выразительном жесте распяленные ладони.
- Если бы только ты чувствовал, что я, ты бы тоже испугался, брат! Там вложена воля. Нет, - ВОЛЯ. И я бы очень хотел знать больше, много больше о ваших традициях и вашей школе, прежде чем узнаю, куда эта Воля, связанная в огне, будет направлена. Знаешь, думаю, наше появление там было не предусмотрено, а стало быть - мы с тобой становимся кому-то опасны, это раз, и должны разобраться, кому и в чем, это два. Я не люблю спать утром. У тебя есть травы, которые поддержали бы наши силы, если мы еще раз сегодня туда пойдем, сразу после службы? Может, тогда к утру мы бы смогли принести больше информации вашему прецептору. Или военному командору прецептории, кто у вас за боевую подготовку отвечает?

Хороший солдат в первую очередь узнает, где в лагере кухня и шлюхи. Шлюх в прецептории - Создатель, сохрани! - искать было бы большой неосмотрительностью, а дорогу на кухню Диего смог бы найти, как в родном монастыре, вслепую, в темноте, с завязанными глазами. Кроме обещанного и наверняка животворящего настоя а-ля Флорентиус, алацци разумно рассчитывал разжиться там холодными остатками ужина или, как меньшее, хоть хлебом и молоком. Но была потребность, с какой Диего смог бы справиться только очень жестким самопринуждением. Он чувствовал, что должен немедленно искупаться. От него разило всеми теми драконьими приключениями, что свалились на них обоих этой ночью, а еще потом, страхом, гарью, одним словом - от него разило. И Диего не мог переносить себя в подобном состоянии долго. Его удивляло, что тариец мужественно не шарахается в сторону, хотя сам Цветочек тоже попахивал не ладаном.
- Давай ты - к печи, а я согрею воду в купальне. Прихвати чистое, рясы не высохнут до полунощницы.
Благо, Диего сызмала приучили заботиться о своих нуждах самому и не полагаться на монастырскую нерадивую прислугу, - сейчас он просто зашел к себе в келью и взял смену одежды, лежавшую наготове на всякий случай.
В купальне, ради экономии тепла одной стороной примыкавшей к кухне, царил мрак, для свечи или факела едва доступный. В другое время Диего, не мудрствуя, создал бы светоч помощнее, но сейчас он не хотел тратить ни крупицы усилий сверх необходимого. Запалив две лампадки, он натаскал воды из здоровенных бочек у входа в чан на плите, а пока та грелась, вернулся на кухню, к колдовавшему с зельем Флорентию.
- Вот как раз про пожары я бы с тобой не согласился, - он устроился на скамье, наблюдая, как призрачно мелькают над сосудами кисти друида, белые в обрамлении кромешно-темных рукавов. - Огонь любит свободу, но рад, когда получает контроль и направление. Его свобода бывает так хаотична, что он может сам себя уничтожить без верного совета. На этом мы с ним и ладим. А вот тот огонь, что собран ныне под землей... кто-то мастерски позаботился о том, чтобы зажать его в тиски и направить очень жестко. И это не искусство Эль Фуэго, это грубое, суровое давление. И когда огонь освободится, он будет обижен. Это так опасно, что я думать боюсь... Как найти того - или тех - кто связал себя с этим огнем, а?

Ветер поднял пыль на проселке. Когда они свернули на лесную, полузаросшую дорогу, он побежал следом, взъерошивая траву словно обрадованный прогулкой пес. Диего, привыкший воспринимать стихии живыми, улыбался и протягивал ладонь, поглаживая и ловя дыхание воздуха. Когда подрост стал выше, а придорожные травы сменились папоротниками, он обвел взглядом деревья и что-то ласково мурлыкнул, используя родной алаццийский в уверенности, что местной живности без разницы, на каком языке он будет с ними разговаривать.
В траве шурхнуло, взмыло по кустам, по валежине, на ствол бука и обернулось глазастым бурундучком, без промедления шмыгнувшим на подставленную Диего ладонь. Погладив зверька одним пальцем по полоскам, от шеи до пушистого изгибистого хвоста, алацци порадовал того своим восхищением, не так словесным, как напрямик переданной эмоцией, и малыш тут же принялся красоваться, принимая эффектные позы, демонстрируя то один, то другой профиль и свой прекрасный хвостик. На просьбу Диего он откликнулся, посерьезнев, хотя беличьи вообще не в силах особенно долго удерживать серьезное отношение к жизни, и через секунды прыгнул с пальца на ветку. Он исчез проворно, оставив за собой лишь запоздалый шум, отвлекавший внимание и скрывавший след, куда на самом деле свалил бурундук.
- Дорога и обочины безлюдны, - пробормотал Диего, вперив взгляд в пустоту чуть выше нижних ветвей ближайшего кедра. - Малыш впридачу расспросил своих сородичей... думаю, это полоса вдоль дороги ярдов на полста. Не гарантия, что дальше никого нет, но не вплотную.
Диего вышел из полутрансовой сосредоточенности и глянул вокруг.
- Он предоставит мне свои глаза в любой момент когда я попрошу. Время от времени мне надо будет просто остановиться на полминуты. А вот вспомнить, был ли кто-то здесь утром или ночью, не в силах бурундучков.
Он прислушивался и всматривался в приметы леса, как и Флоренцо, с той разве разницей, что Диего делал это на порядок хуже. Флонетий знал эти леса, а у Диего было свое преимущество - навык видеть глазами дружелюбных зверьков или птиц. И все же определиться, где то место, что хранило светящиеся урды, алацци переложил на брата.
День преобразил дорогу и окрестности, но как показалось Диего, ни яма с камнями, ни хворост и накат маскировки, что вчера он ненароком взломал своим падением, не выглядели потревоженными. Может быть, на заброшенной дороге никто и не появлялся с самого их бегства.
Диего осторожно заглянул в яму, сперва приблизившись к ней на полшага, а после и встал на колени, подоткнув повыше рясу. В яме лежала тень, так что было заметно, что урды слегка светятся. Может, они даже и звучали, по крайней мере, Диего, вытягивавшему шею, чтобы разглядеть камни, чудился какой-то ровный на грани слышимости звук.
И только теперь он понял, что понятия не имеет, как они будут действовать.
- Так, веревку ты вроде бы брал. Тут не так уж и глубоко, - алацци оглянулся на тарийца. - Ну что, кто держит, а кто лезет? Камень-ножницы-бумага. Сдается мне, что касаться их не стоит, а рассмотреть отсюда не удастся.

Обвязав веревку вокруг пояса, Диего с помощью Флорентия спустился в яму между двумя ближайшими камнями, стараясь не задевать их ни одеждой, ни голой рукой. Он глубоко вздохнул, унимая азартное сердцебиение. Под ногами, совсем близко, так близко, что казалось странным, что его не чувствует Флорри, мерно билось огненное сердце. Лишь очутившись вблизи их цели, Диего понял, как сильно хотел снова вернуться сюда. К своему стыду, он хотел не ради Ордена или Тары, не ради безопасности жителей этой земли, увы, - Диего отдавал себе отчет: знания, вот что притягивало его сюда. И, возможно, запретные знания.
Глубоко вздохнув, алацци оглядел расположение камней. На поясе у него, запасливо наполненная, была непроливайка в кожаном мешочке, и стпранствия давно приучили рыцаря-монаха делать путевые заметки едва ли не на ходу. Он достал короткое, хорошо отточенное перо, искупал его кончик в чернилах и, придерживая пальцем раскрытую книжицу -нотатку, ин октаво выполненную из мелких но качественных обрезков пергамена, принялся зарисовывать расположение камней а затем - на новой странице, четким наработанным под жестким присмотром брата Ульриха почерком, стал записывать урды каждого камня, их соотношение и особенности резьбы.
На первый взгляд, урды выглядели однообразно, ч равным налетом времени на глубоких когда-то чертах, но Диего хмурился все сильнее, оборачиваясь от камня к камню.
- Как же так? - озадаченно пробормотал он, наконец. -Зачем же?
Он поднял голову вверх, к наблюдавшему сверху Фло... нет, сейчас и здесь алацци мысленно хотелось прибегнуть к настоящему, местному имени тарийца:  Флонетию.
- Камни перефокусировали, брат! Я вижу здесь более поздние приписки. Сейчас я проверю одну догадку, если что - ты приготовься мкня быстро поднять. Не знаю точно, что я этим...
Последнее он договаривал уже неразборчиво, не считая нужным делиться сомнениями. Оборвав неоконченную фразу, алацци поднес руку к одному, потом другому, напротив первого, камню и прошептал призыв огня. Немного, ровно столько, чтобы хватило оживить урды, вложить в них желание рассказать о себе, проявить себя.
Правда, урдистом Диего не был и опасался силы, с какой те могли это сделать, - но все же заклинание сработало. Над несколькими камнями возникло, нарастая, то самое сияние, какое так поразило их этой ночью, и не все, а только некоторые из урд ярко вспыхнули. Торопливо схватившись за нотатку, Диего пометил эти знаки в своих записях.
- Флонетий! - не отвлекаясь, окликнул он, даже не думая, какое впечатление произведет или нет на тарийца использование его имени, а не всех тех прозвищ, которые Диего любил давать другу. - У вас в стране нет обычая воинов-самоубийц? Таких, бесстрашных, неуязвимых, под магической защитой, которые дерутся пока не сдохнут?(1)

1) Сознаюсь честно, эта мысль родилась под неотступной памятью о "вересковом сердце". И о берсерках, конечно, ведь урды - северная магия.

Отредактировано Диего Альварада (2013-08-11 08:53:26)

Его смущала многозначность. Когда имеешь дело с чужими языками, а тем более - со знаками звучавшими лишь на языках, истлевших давным-давно в глотках своих носителей, главное - не перевести каждое слово по отдельности, а понять, во что они превращаются, сцепившись хвостами друг с другом? Диего не был урдистом, по части северной магии он был студиозусом, и школярские знания пузырями метана теперь медлительно булькали над болотистой жижей его воспоминаний о часах зубрежки. Вот если руна означает мужское начало и приписана к женской руне Беркана - это что, брачный союз, закладка дома или просто символ дубины стоеросовой?.. Но было похоже по контексту, что речь идет совсем о другом. И что Беркана привлекает на помощь мужчинам силы, обыкновенно им неподвластные. Да, но друид должен разбираться в том, что по силам стремительным проросткам!
Диего рассеянно поднял голову, чтобы проверить свою догадку, а в ответ услыхал что-то настолько несовместное, что тут же выпрыгнул из академических рассуждений. И выпрыгнул торопливо. Какого лешего птицы... упс! Его шатнуло. Сосредоточенный на урдах, Диего механически заслонил свой разум от всего остального, а теперь в него с силой, несоразмерной росту посланца, шарахнули образы через внимательные глазенки бурундучка.
- Фьорре, подымай! - выдохнул он, хватаясь за веревку. - Вытаскивай живее, нас меньше!