"Штормит-то как!"- с насмешливым восхищением Диего смотрел на летящего через просторный деревенский двор тарийца. -"Уу, гроза!" Для удобства тот подтянул и подоткнул за пояс полотняную рясу целителя, и щуплые ноги так и мелькали под парусящим подолом. На ветру всхлопывали и опадали воскрылья накидки, а мрачный взгляд Флориана мог выбит молнию из сгустившихся туч.
Не сказать, чтобы тариец очень уж раздражал Диего, Цветик даже нравился алацци своей полной несхожестью с ним самим. Нравилось нескончаемо удивляться парню старше себя и такому подчас умилительно наивному, нравилась и вызывала восхищение его неумолимая праведность. Подчас братец Пончо бывал адским занудой, радовало, правда, что искренним. От ханжей без веры, нередких в Оке,  Диего успел подустать.
Он успел подняться с перевернутого корыта, на котором сидел, пока Лил делала ему перевязку - вообще-то не нужную, - а Интья усердно снимала боль в оцарапаной руке поцелуями в спину. Натянув спущенную с плеч камизу, Диего завязывал шнурки у ворота и с покорным видом и лукавцей в глазах выслушал все, обращенное к нему праведным братом. Но только к нему. Едва внимание тария переместилось на женщин, алацци вспыхнул, сузив глаза. По сжавшимся губам на миг дрогнула волчья усмешка, но тут же Диего унял гнев, привычно преобразив его и отведя в рубин на кинжале, излюбленный резервуар магических сил.
Он тронул за плечи обеих женщин, улыбнувшись каждой.
- Если есть грех, то пусть будет на мне, вы же чисты и ступайте с миром.
Хотя Диего говорил на даларском, языке Империи, какой женщины понимали не без труда, - все, что требовало их понимания алацци передавал улыбкой, взглядом и голосом. Страх осуждения, вызванный словами строгого брата Флориана, сменился женским смущенным кокетством, а Лил даже шепнула:  "Querido-Querido," - "желанный", одно из нескольких алаццийских слов, какими начал их просвещение  брат Диего.
Осенив тех Симболоном, Диего проводил женщин взглядом и обернулся к брату-целителю.
-  Их подруга-невеста - цветок нынешнего праздника. Но и этим женщинам хочется чувствовать себя желанными именно сегодня.
Натягивая орденскую робу, которую носил здесь, в Таре, по настоянию братьев, Диего задел рану на предплечье и поморщился.
- Вообще, это бы их мужья должны были уберечь женщин от зависти к невесте, но они нажрались вашего убойного эликсира жизни до свинячьего визга. Не мог же я оставить таких красавиц дурным мыслям и злым чувствам, брат! И я конечно оказал первую помощь этому придурку, что явился спозаранку нам помешать.
Диего задумчиво посмотрел на небо, где даже сквозь тучи проглядывало солнце, далекое от "спозаранка" оглянулся на дальний конец подворья, где среди построек мелькали полусонные со вчерашнего ссутуленные фигуры, больше похожие на убундийских зомбей, чем на живых.
- Ну, может и чуть попозже...

Отредактировано Диего Альварада (2013-06-21 12:09:17)

Слушая наставления тарийца, Диего не спеша оправлял рясу, чтобы складки от пояса вниз элегантно облегали ноги, а белейшая кромка шелковой камизы, выпущенная над горловиной балахонистой робы, оттеняла яркий цвет его лица и подчеркивала строгие линии подбородка и губ. Когда же тот сделал паузу, алацци склонил голову и сплел пальцы, сжав руки в страстном и искреннем жесте.
- Я раскаиваюсь от всей души, брат, - он серьезно посмотрел на Флориана. - Если ты наделен правом исповедника, прими мою исповедь и очисти меня. Как бы мы ни расходились во мнениях на природу и суть греха, собственно, как расходятся и авторитеты Церкви в этом вопросе, но я не имею права причинять тебе беспокойство и препятствовать твоей работе.
Он посмотрел через ограду в сторону домов, убегавших вверх по холму.
- Да, пожалуй, этому ретивому малому пригодится твое искусство. Но, во имя Трех Мардецийских Мучеников, я должен был научить этого виллана уважению к служителям Ока! А заодно и прочим с ним внушить страх Господен.
Веселая усмешка высветила смуглое лицо алаци, и он засвистел сквозь зубы бодрый напев походного орденского гимна.
Угрюмые лица мужчин, окружавших раненого виллана, и их косые взгляды ничуть не испортили Диего настроение. Насвистывать перед картиной болести и скорби, впрочем, он не стал, а сохранял лик благообразный и строгий на протяжении всего целительства, внимательно наблюдая за действиями Флорента, в надежде уловить и усвоить что-то новое из малоизвестной магической школы.
Когда же исцеление завершилось, Диего по взгляду Флориана, брошенному на его плечо, понял, что ожидать чудес в свой адрес не стоит, и без протеста принял боль как часть епитимьи. Но то, что говорил Флориан местным, при всем незнании Диего тарийского языка, породило в нем озадачивающие догадки. Он не был эмпатом, лишь как любой алаццийский маг улавливал некоторые эмоциональные колебания людей близ себя, и когда после короткой проповеди Флориана - ведь это была проповедь, не так ли? - в настроении местных отчего-то проскользнули нотки веселья, Диего задумался.
Оставшись один на один, по дороге в город, Диего раскрыл было рот, чтобы расспросить спутника подробнее, когда тот заговорил сам.
Сказать, что услышанное Диего не понравилось, - все равно что ничего не сказать. Он замер на полушаге и резко развернулся к тарийцу, схватив за руку.
- Что ты сказал, Пончо? Ваши земляки не уважают Око? Вам нужна помощь? Я напишу нашему прецептору, .перебросить к вам пару-другую отрядов боевых магов наверняка найдется возможность. Я знаю доподлинно, что на убундийских границах у нас затишье, мы крепко им врезали - пару лет будут как шелковые. Пора навести порядок и в других территориях. Орден должен быть чтим!

Служение Создателю подразумевает волю и разум. А вот принадлежность к алацци, даже если ты служишь Создателю... нет, не исключает ни того, ни другого, но добавляет определенную толику перца в кровь. И Диего, будучи алацци до кончиков отполированных ногтей, даже окажись он за миг до смертельной опасности, не мог бы не заметить, что тариец перешел на командный тон.
Иерархия - это то, что алацци приучаются улавливать с раннего детства. И сейчас единственной реакцией Диего на ряд вполне логичных указаний брата из Тары стали не кинжал,не гнев, не брань, - лишь удивленно поднятые брови.
- Цветик, твой прецептор, которому я, безусловно, повинуюсь, как и подобает по орденскому уставу, вовсе не собирался ограничивать мою свободу. Что-то изменилось. а я об этом не знаю?
Выдержав паузу, во время которой Диего потренировался на Флориане во взгляде: " Булыжники на обед, гвозди на ужин",- но затем все же заговорил о том, что его без шуток обеспокоило.
- Слушай, а ты понимаешь. что говоришь о готовящемся сепаратистском заговоре, Флори? Ордену нужна цельная Империя, а не кучка самовольных правителей. Я не стану вмешиваться и задевать твою честь, но надеюсь, вы уже сообщили в Далар об этих слухах. Всегда проще отрезать голову змеенышу чем выросшей змее... - он встретил взгляд Флориана и экспрессивно замахал руками: - Да не нарушу я больше распорядка лечения, симболоном клянусь, что не сваляю такого дурака больше! Но и ты пойми, я почти языка не знаю... кроме главных выражений... (угу: ты красивая, я тебя хочу, налей еще...) и тут меня зовут на местное празднество. Я побоялся оскорбить отказом пригласивших меня. Мало что меня не поняли в прошлый раз в местном пабе, когда я хотел...
Неожиданно делиться невыполненными желаниями с братом-тарийцем показалось Диего не лучшей идеей, и он замолк, неожиданно привлеченный раскрывшейся им панорамой пригорода, такого приветливого в лучах послеполуденного нежаркого солнца.

Для человека, выросшего ввиду сияющих башен и куполов Парабраны, насмотревшегося в странствиях на сказочные дворцы Шази, города Далара и крепости Хестура, на острове не было ни единого поселения, какое он мог бы назвать "городом". Но у Диего хватало воспитанности и житейского опыта сначала узнавать, что думают сами себе местные о своих местечковых реалиях, а затем уже следовать или не следовать их представлениям.
Тарийские братья называли это городом, и Диего называл Блэкфорд так же. Куда больше его впечатлили раскинувшиеся повсюду леса. От пресептории, вольно расположившейся на холме на границе города, они казались невообразимым зеленым морем, и волны гуляли по кронам так же свободно и мощно, как по исчерна-синей воде у границ Тары.
Диего, как многие маги Эль Фуэго, обладал особой чуткостью к едва уловимым флюидам окружения, мир выглядел для него искрящейся и непостоянной россыпью огненных нитей, всегда в движении, всегда в сплетениях и разлуках. И с первого взгляда, когда корабль подходил к гавани Блэкфорда, весь остров показался не твердью, не землей, но сплошным сгустком стихий, колеблющимся и клубящимся как тучи над волнами.
За минувшие дни ничто не изменило его мнения, а рассказанное сейчас Флорентиусом лишь подтвердило первое ощущение. Стихия моря и ветра, стихия леса - и стихия нации, безудержной, непредсказуемой как окружавший ее мир, - как притягательны они были для алацци! Азарт охотника заставлял Диего идти навстречу шторму, в убеждении, что самый шторм должен покориться его воле, ибо только шторм достоин быть ему противником. Он чувствовал, он ощущал истинность опасений, высказанных тарийским братом-целителем, но Диего не мог иначе. Чтобы покорить ураган, он должен был познать его, прежде чем буря разразится в полную силу, а стало быть - он должен побывать в ее сердце.
На кой разносол ему вообще было нужно покорять какие-то там шторма, если алацци приехал сюда всего лишь вылечить странный обессиливающий недуг, подхваченный вместе с убундийской стрелой, - вот на этот вопрос Диего ответить не смог бы и на самом строгом допросе.

Поднимаясь по живописной, но дьявольски долгой змеистой дороге к лечебнице, Диего обдумывал собственные планы - уже в свете того что услышал от Флоренса. Нет, обещанное он не собирался нарушать. График исцелющих процедур Диего будет соблюдать неукоснительно, раз уж дернул Дьяблон за язык в этом поручиться. Но ведь не круглые сутки Фьорре намерен выпаивать его омерзельями и подвергать жутким до дрожи процедурам с нависающими сверху ветвями деревьев, одна мысль о которых теперь приводила алацци в содрогание, настолько казались они ему похожими на изготовившиеся к атаке щупальца кракенов из алаццийских морей. Когда он укладывался на низенькую кушетку в уродливо-затягивающем садике лечебницы, Диего всегда стискивал челюсти, призывая себе на помощь все хладнокровие мага. Ему казалось... ему казалось, что деревья плачут, а иные - даже таят злобу на входящих в этот сад, умышляя что-то крайне нехорошее против людей.
Конечно он ошибался. Тарийские целители работали, как и маги алацци, во взаимодействии со своей Стихией, а не противу ей, так что наверняка они понимали деревья, а деревья понимали их.
Но Диего все равно не нравились магические процедуры в лечебнице.
Возможно именно поэтому сейчас его взгляд беспредметно скользил, словно в неосознанном поиске путей для побега, по окрестностям, городским стенам и прекрасным, высвеченным солнцем пригородным фермам и поселкам.

И взгляд зацепился.

- Что это?
Чтобы привлечь внимание ровно шагавшего по привычным тягунам тарийца, алацци собирался было хлопнуть его тыльной стороной ладони по руке, но вспомнил, как нервно тот реагирует на прикосновения, и сложил руки на груди, шагнув на обочину и останавливаясь над покатым склоном всхолмья.
Неподалеку внизу, похоже, что в районе прибрежного поселка, где нередко приставали небольшие суда и лодки,не входя в порт, мелькнул всполох. За ним потянулся стебелек дыма. Затем дым стал гуще.
А затем пронзительный вскрик дуды, заменявшей в этих местах медные звонкоголосые трубы, разрезал светлый дневной воздух. И тут же всколыхнулся дружный конский топ. По дороге от города к берегу мчался отряд на невысоких, но резвых тарийких коньках.
Словно дернули струну, - Диего почувствовал, как завибрировали и исказились линии огненного мира, всегда стоявшего за его обыденностью. Он резко обернулся в сторону порта, - и открывшееся взгляду зрелище подстегнуло его пуститься бегом вперед, на самый край обрывистого склона, чтобы увидеть происходившее.
Над кораблями на рейде поднимался дым.
- Яйца Создателя! Что за ...
Инстинктивно, не думая, движимый лишь чувством катастрофической неправильности всего, что происходит, Диего потянулся к огню, но уже через мгновение понял, что на таком расстоянии ничего не сможет поделать, кроме как выплеснуть собственные силы. Торопливые шаги, шлепавшие по дороге, и пронзительный мальчишеский голосок, вопивший издалека: "Брат Флоренс, брат Флоренс!.." - заставили его обернуться так резко, словно Диего ожидал увидеть вражескую конницу в ста шагах.
- Добрые вести не стоят на месте, - почти беззвучно прошептал он и, дивное дело, стиснув скрещенные на груди руки, не схватил гонца за плечо, не встряхнул, требуя немедленно выкладывать все новости, а заставил себя терпеливо дождаться, чтобы мальчишку расспросил тариец, как меньшее, обладавший достоинством понимания местного языка.

Отредактировано Диего Альварада (2013-06-23 14:10:28)

Мучительно хмурясь, словно это могло ему помочь пробраться сквозь корявый даларез местного послушника, Диего разобрал главное и коротко кивнул собственным мыслям: началось. Холод - обратная сторона огня, и те, кто владеет Эль Фуэго, в минуты опасности, как правило, холоднее северных камней. После слов Флорентиуса, обращенных к мальчику, Диег зыркнул на послушника - приказать тому остаться и не дать при этом никакого удерживающего задания - пусть нелепого, пусть хоть зернышки ржи пересчитывать! - в Алацци бы точно не сработало. Но во взглядах двух загадочных для южанина островитян он уловил полное взаимопонимание. И все же при этом старший маг не преминул дать указание спутнику, на что Диего ответил со всей ответственностью:
- Да, я провожу мальчика. Торопись.
Да, именно так он и понял указание тарийца - проводить послушника, за которого отвечали они оба, как старшие, а после уже - присоединиться к исполняющим свой долг рыцарям Ордена.
Он был и оставался алации, и еще пару минут назад ему напомнил об этом брат Флоренс, но когда начинались неприятности, Диего нигде, ни в единой точке империи не чувствовал себя никем иным, кроме как магом Ока. И никто кроме как магом Ока его не воспринимал.
Так что вполне естественно было, быстрым шагом, обгоняя послушника и чуть не вытягивая его за собой за руку, добраться до внешних стен пресептории и тут же послать его на конюшни, за годным конем.
Вот с конями оказалось сложно. Конюшни стояли пустыми, - те, кто держал здесь своих коней, уехали верхами унимать буйство народа и пламени, тягловые же лохматые пони тоже были в работе там, внизу, подвозили бочки с водой и увозили раненых, - да и не пришло бы Диего в голову заседлать себе пони.
Пробормотав пару проклятий, чисто для стимуляции мышления, алацци выскочил за ворота, дико, по птичьи, озирая дорогу и крутехонький склон, местами каменистый, местами поросший кустами и быльями. А впрочем, так разобраться. не слишком и крут был тот склон, если ты в десять лет сбегал из монастыря на деревенские праздники по скалам Альтамираны! Обойдя стену до самого обрыва, куда не доставало внимания стражников на привратной башне, Диего подоткнул полы рясы за пояс, подвернул рукава и проворно, цепляясь за камни, царапая руки и полуголые ноги, через слово шепотом поругиваясь, стал спускаться вниз. На последнем участке пути он попросту съехал по гравиевой осыпи, балансируя как вольтижер на седле.
И сразу же воткнулся в вывернувшую из-за поворота дороги компанию местных. Человек пять, двое тащили на себе еще одного, едва переставлявшего ноги, хмурые, разгоряченные, оглядывавшиеся назад по дороге.
Что они сказали, увидев спрыгнувшего чуть не на них Диего, алацци не понял, но дружелюбно улыбнулся в ответ.
Аборигены схватились за ножи.
- Лусита, Сердцем Мудрейшая, покровительница идиотов, что я делаю не так? - взмолился Диего и раскалил рукоятки оружия в державших их руках тарийцев. Последовавшие затем козлиные прыжки с перебрасыванием ножей из руки в руку он решил почесть репетицией языческих плясок и, как верный служитель Создателя, не стал оскверняться наблюдением.
Своей целью он поставил пожар, с которым беспорядочно пытались бороться водой и землей. Рано или поздно, усилия мельтешивших там людей, привели бы к результату, но когда Диего добежал через поле, огонь праздновал вовсю.
Какая-то женщина, ну а куда ж без них, вопила, раскачиваясь, обхватив себя руками, из нагромождения полыхающих бревендоносился чей-то слабый писк, какого-то мужика удерживали его друзья, чтобы не рванул прямо в огонь, - картина выглядела понятной без слов. Вот тут ему и было место, и выкинув из головы непонятных агрессивных туземцев, Диего занялся делом. Огонь опал по жесту его руки, ласковый и радостный, всегда отзывчивый, когда встречал дружескую душу. Диего зашагал дальше, оставляя местных самим разбирать обгорелые бревна и искать уцелевших. Еще один очаг пламени, более строптивый и коварный, - чувствовалось, как хочется ему сплясать на забавных бегающих жертвах, - потребовал его воли, но тоже угомонился. Сердце Диего время от времени подскакивало под самое горло, тогда он останавливался, чтобы взять передышку, но медлить ему нынче не пристало.
Кто-то дернул его за рясу, и обернувшись, Диего увидел мальчишку из пресептории, которого - вечность назад - посылал заседлать себе коня. На мгновение опешив, алацци с комическим ужасом подумал, какую выволочку ему учинит Цветочек-Фьорре, и хотел было велеть парнишке убираться в пресепторию, но в этот момент какой-то тариец дернул послушника а плечо и откинул в сторону, а Диего схватили за руки еще двое.
Сквозь  толпы лиц и хаос картин сегодняшних событий Диего не сразу, но может быть все равно вспомнил бы их, но сейчас ему подсказку ему дали ожоги на их ладонях.
- Мало показалось? - хищно осклабился он. По рукам парней на его одежду стекала вода, похоже, эти умники не нашли лучшего, как защититься от мага, облившись парой ведер. Не мешкая, - черт знает, поспел бы кто-то из тарийских целителей в этот раз, а ножи были у всех троих, - Диего поджег одежду на нападавших.
И тут же стал врагом номер раз. Плевать, что только что он помогал тушить пожары, плевать, что благодаря ему кого-то из погорельцев успевали вытащить из домов даже не опаленными. Хватило, чтобы раздался крик о чужаке, нападавшем на истинных тарийцев, - и вокруг себя Диего вдруг увидел кольцо искаженных ненавистью лиц.
Оружием может быть многое.
- Язычники! Так-то вы благодарите Создателя, пославшего меня вам на помощь? Прочь, грязные вилланы!.. Создатель, что за неблагодарное, невежественное племя ты сотворил...
Сокрушенный, он направил между собой и разъяренными людьми узкую полоску огня. стараясь не задеть никого, ктоме троих закосневших, катавшихся уже по земле, и обвел толпу суровым взглядом.
- Принесли бы лучше выпить, идиоты!

Все шло как нельзя лучше, - с точки зрения Диего. Толпа только в первый момент показалась слишком большой, -так, десятка полтора человек, не больше, вооруженных  дрекольем, к тому же там мелькали и женщины. Все прянули назад, держась на расстоянии от огненной черты, медленно дотлевающей по земле. Правильно, есть смысл держать дистанцию, если встречаешь кого-то выше себя. Диего чуть улыбнулся, быть может с долей надменности, но дружелюбно. Оказывается, аборигены обучаемы. О, кое-кто собирается встать на колени? Излишне, право слово, излишне... хотя, дьяблон побери строптивое племя, - нет! Они потянулись за камнями, лежащими на земле. Ореол мученика за веру никак не прельщал того, кто должен был в недалеком будущем занять престол Зеницы, - в этом-то Диего был убежден лет с пятнадцати. Улыбка, став шире, утратила свое дружелюбие, губа алацци дернулась, приоткрывая зубы. Если эти животные не понимают речь людей, так может, их вразумит мимика?
И если даже не она... Диего предупреждающим жестом поднял руку, сомкнутую в горсть, на высоту плеча и чуть погрозил одним пальцем. По пальцу пробежала лента пламени, строптивые замерли.
Кроме огня и уничтожения, Жль Фуэго был богат возможностями, и не последней, излюбленной его гранью для Диего были оттенки любви и страсти.
Но сейчас он даже не подумал расположить к себе поселян магией дружбы и симпатии. Он презирал этих вилланов, посмевших даже подумать о нападении на него, рыцаря Ордена и виконта Алацци. Надменно обежав взглядом аборигенов, Диего выбирал какую форму принуждения и страха избрать к этим ничтожествам, - когда ну точно как лесной дух, усталый и растрепанный, из-под пенька возник неугомонный Флорик.
И испортил все впечатление. Он, пробери его прослаба, стал убеждать - убеждать! - этих деревенских недоумков, как будто те были способны понимать слова. И да, конечно, тех сразу как взорвало, понеслись слова, которые при таких интонациях на каком угодно языкае не сулили бы добра.
Попросту деревенщины орали на мага.
И руками сучили по своим вилам-граблям-лопатам уже вовсе не с пахарским смирением. Для них же лучше, если б они взялись надраивали себе другие стволы. Хотя как бы это выглядело подобное действо у толпы с устремленными на магов горящими глазами, Диего не стал размышлять.
Ну все, хорош! Диего шагнул вперед, а мальчишка-послушник, в страхе не отлипавший от него со спины, вцепился в рукав рясы гостя-собрата и только что не всем телом повис у него на руке.
Выбранить паршивца не получилось, - в ту же минуту Диего услышал, что полуразбрчиво пробормотал Флорианус на даларском, не родном, но тем более подходящем для Слова и Воли.
Сделано это было красиво. По виску Флорика бежали капли пота, Диего чувствовал, как тот устал, и сплести такое простое и столь уместное заклинание было шедевром изящества.
Оглушенная, толпа подалась прочь, не сводя глаз с троицы в орденских балахонах, а затем и вовсе притихла, и очень вовремя, - ко всеобщему смущению, вздымая сапогами пыль и золу, по широкой улице к собравшимся подошел один из военных, помогавших справитсья с пожаром, что-то резко сказал, словно морок согнал с деревенских, и те, смущенно переглядываясь, заторопились прочь, разбирать завалы, помогать соседям, вытаскивать уцелевшее имущество.
Трое неудачников-головорезов, ничего не замечая вокруг, тихо подвывали у свиных корыт, пытаясь остатками воды и жидкой грязью охладить ожоги. Диего равнодушно глянул в их сторону, но счел нужным объяснить страстотерпцу-Флорику, что этих придурков лечить не стоит, и что ножи их едва не лишили его, Диего, гостеприимства Блэкфордской пресептории.
Реакция Флорентиуса малость обескураживала, но Диего часто недоумевал, общаясь с тарийцами.

Обратный путь все трое проделали по дороге и уже не пешком, парнишка-послушник устроился позади Флорентиуса, обхватив того за талию, и Диего как гостю предоставили целую лошадь. Или что-то, считавшее себя ею.

"Он на меня накричал?" Это поведение настолько не сочеталось с тарийцем, что Диего только к середине его бурной речи вспомнил, что надо возмутиться. Но настоящего гнева он не испытывал, только изумление, а когда собрался наконец перестать таращиться на взбешенного Флориана и выразить свое недовольство, тот уже скрылся за дверью своей комнаты.
"Накричал, да еще и хлопнул дверью?!"
Следовало ворваться за тарийцем и потребовать от него извинений. Но сама картина пятнистого в гневе конопатика-тарийца, размахивавшего руками и оравшего с полным неумением это делать, была так забавна, что Диего удерживался от смеха только пока Флориан не ушел. В надежде, что тот его не услышит и не обидится вдобавок к своему возмущению, Диего торопливо пошел к себе, гогоча над увиденным. Потом пришло сочувствие. А крепко должен был устать парень,чтобы так вот сорваться.
Разумеется, Диего ни единого слова,  высказанного тарийцем в запале, не принимал к себе. Дворянин, сын дворянина, пусть и рано оставивший дом, он и в школе Ордена получил образование соответственно способностям и склонностям. Для него не вызывало сомнений, что правители, не сумевшие внушить плебсу уважение и покорность, заслуживают мятежа.
Он собирался обсудить этот вопрос с Флорри, когда тот сможет рассуждать здраво, хотя, возможно, следовало напрямую поговорить с Сеньором-Пресептором Блэкфордским и вновь предложить помощь алаццийской магической конницы. Впрочем, следовало обдумать подход к вопросу, _ тарийцы, при всей их безалаберности, порой бывали подозрительны как старые девы. Сеньор Пресептор, должен был признать Диего со всем уважением, мог заподозрить в предложении гостя поиск некоей сторонней выгоды для алацци - и был бы не так уж не прав. Дружба - дружбой, благодарность за лечение - своим порядком, а укрепить авторитет своего народа при случае Диего чувствовал себя обязанным.
Полный благочестивых мыслей, он отправился в храм пресептории, помолиться и обдумать ситуацию.
К его вящей досаде, сосредоточенность на молитве все время прерывали - и если бы только мальчишки-послушники, явившиеся с уборкой, шумливо гомоня и вспоминая о святости места не больше, чем послушники любой расы. Увидев склонившегося в молитве мага, а может, и опознав гостя-чужеземца, ребятня уважительно поутихла, шуршала торопливо, хотя даже тщательнее чем в отсутствие старшего, и исчезла так быстро, как смогла.
Зато появилась другая напасть - три местные девицы приволокли корзины с цветами, чтобы обновить декор. Тут уж Диего не мог мысленно насылать на их головы ни проклятие молчания, ни иные кары, со всем смирением он выдержал присутствие пухленьких миловидных скромниц и их подавленные смешки, когда чертовки, пройдя мимо молящегося, словно ненароком задевали его руку или плечо подолом юбки и торопливо шептали извинения, покачивая бедрами так, что юбки томно колыхались, обрисовывая лодыжки.
Ну а когда ушли и эти, и Диего, чувствуя в себе уже искренний и неодолимый порыв испросить себе прощения а неуместные  мысли и помедитировать, упал ничком, крестно раскинув руки перед алтарем, - явился сам пресептор Блэкфордский.
Ну по крайней мере, он появился очень тихо и сдержанно и тоже ради молитвы. Отчаянное смирение алацци, видимо, подействовало на далеко не кроткую душу каноника, потому как, когда Диего, выйдя из молитвенного транса, увидел сурового тарийца, тот благосклонно ему кивнул. благословил и протянул для поцелуя перстень - а вовсе не метал громы и молнии по поводу неподобающего поведения гостя.
Вовсе, однако, не обошлось. С отеческой сердечностью падре Николас осведомился, что помешало возлюбленному сыну Джейкобу своевременно принять назначенное ему лечение вчера вечером? На что Диего ответил с чистосердечной правдивостью: языковой барьер. Он не понял, что пригласившие его отпраздновать семейное торжество имеют в виду не просто славное и умеренное застолье, но истинно разгульную пьянку, с напитками, которых Диего сроду не пробовал, и которые, оказывается, ударяют в ноги еще прежде чем в голову. Он не мог дойти обратно, в чем искренне раскаивается.
Да, он виноват перед братом Флорианом, заставив его тревожиться, и уже извинился перед ним и намерен извиниться еще раз, испрашивая надлежащего искупления своей перед братом вины.
Когда алацци принимается каяться, он не останавливается на полдороге, нет, - так что в порыве жесточайших мук совести Диего кинулся на колени перед падре Николасом и поведал, как только что многократно согрешил мыслию и чувством, сбиваясь с молитвы при появлении двушек-цветочниц. Растроганный очевидной искренностью юноши, прецептор назначил тому прочесть лишний десяток молитв и отпустил Диего с миром,напутствовав отправиться к Флориану и помочь тому в его насущных нуждах. Теперь уже до конца жизни отец Николас был убежден в том, что этот алацци едва ли не девственник и уж точно - праведный аскет.
Не имея понятия, что ввел в заблуждение святого отца, Диего с легким сердцем отправился выполнять наставление падре Николаса.
Вот почему в разгар мрачной и одинокой пьянки брата Флориана к нему, в его насущной нужде, присоединился праведный алаццийский брат.

Отредактировано Диего Альварада (2013-06-28 22:50:10)

Выглядел брат Флориан устало. Устало и одиноко. Не дело это для челвоека - пить одному. Тут с одного взгляда становилось ясно, в какой помощи нуждается сей храбрый и мудрый брат. Диего даже дразнить его не очень захотелось. Захотелось - но не очень. Такое побуждение было легко отправить гулять с цыганами и забыть о нем. Диего коротко кивнул тарийцу, плотно закрыл дверь и сел рядом с ним на топчан.
Взглядом оценил количество содержимого в таре, Диего взял у собрата бутыль и, мысленно шепнув словцо заступнице Люции, сделал большой глоток. Как он и думал - пойло было то самое, знакомое. С травным припахом, без излишка сладости, глотку обожгло как поцелуй дракона. Диего торопливо вернул бутылку владельцу и закашлялся.
- Ох, суров твой сеньор-пресептор, брат! - просипел он, перетерпев жжение в голове, желудке и везде куда добралось убойное друидское варево. - А впрочем, да. Он прав... Я бы и сам это понял.
Не поясняя ничего лишними словами, он многозначаще кивнул брату-тарийцу, пошарил глазами по келье в поисках какой-никакой закуски. вспомнил о чем-то и с радостным возгласом достал из нагрудника рясы когда-то прихваченный в дорогу кусок хлеба. Ясное дело, к этому часу тот превратился в сухарь, но Диего трудолюбиво и скрупулезно разломил его на две точнейших половинки.
- Держи, Цветочек! Не дело в одиночку пить без закуси.

Насчет лекарств брату-целителю было наверняка известно лучше. Диего не стал оспаривать версию Флориана, зачем нужно такое забористое пойло, но обдумал ее с самой глубокой сосредоточенностью. Глотка, даже столь  крепкого, было недостаточно, чтобы лишить его мыслительных способностей, а пожалуй, огненная жидкость даже улучшила их, и Диего потянулся за новым.
- Понял! - воскликнул он, словив озарение. - Да, лекра... лекаво. Конце... конец... Концеп... Неважно. Ты считаешь злой дух болезнью и гонишь прочь. Я понял. Такого пойла никакая злая душа не выдержит.
Вероятно, в доказательство, что он вовсе не злая душа, Диего сделал еще один глоток  и радостно заулыбался. он начал ощущать вкус этой адовой жидкости. Вкус ему понравился.
- Знаешь, он умный. Сеньор ваш пресептор. Он послал меня.
Увидев в лице Флориана совсем даже не то выражение, какого заслуживали его слова, Диего помотал головой. В голове отозвалось восхитительной легкостью.
- Нееет, не. Не туда! Он послал меня к тебе! Чтобы я с тобой выпил. А вовсе не за тем...
Но за чем именно, Диего уже забыл. Он вдумчиво отщипнул лист какого-то растения, стоявшего у Флорика в глиняном сосуде на столе, потянул в рот. Когда его одолевала жажда, он всегда обращал внимание на растения. Они ведь умеют добывать воду из глубины, и вода в них всегда есть, так-то.
- Он сказал, чтоб я шел и выпил с тобой. Нельзя пить одному. Ты одинок. И печален. Пошли к девушкам. Ты согреешься сердцем, брат. Я согрел бы тебя, да...
Диего обнял Флориана, крепко и энергично и покачал головой.
- Но когда видишь, как танцуют девушки, это... это! - Алацци поднес к губам щепоть и поцеловал воздух, причмокнув губами, теперь ярко алыми от выпитого. - Тебе надо видеть, как танцуют наши девушки, брат! Сарсуэлла... фанданго... строгость, грация, огонь в самой душе. Идем! Где у вас танцуют? Я покажу как танцуют фламенко. Я научу их!
Идея осчастливить тарийца, убрать с его лица вечно хмурое выражение, позволить тому воспарить душой над угрюмой зеленой обыденностью своего мира так захватила Диего, что он не сразу вдумался в вопрос Флориана.
- Какое шило? - переспросил он. - Скорняжить? У вас хорошие скорняки. Отдай им свою упряжь... починят.

- Да не хочу я ни с кем греться! - возмущенно воскликнул Диего и несильно, но ощутимо толкнул его кулаком в бок, - не настолько уж я сегодня устал, чтобы замерзнуть. Хочешь, я тебе прямо сейчас подниму огненный заслон размером до...
Взгляд алацци метнулся по тесной комнатенке, нашарил окно и обранужил за ним совершенно непритязательного вида растительность, а уже следом - вид на далекие горы.
- Нет, - рассудительно покачал он головой. - Здесь нельзя. Дом же сгорит. Ты к чему меня подбиваешь, чтобы я тебе тут всю прецепторию спалил? Цветочек, Флорочка, ты рехнулся. Если хочешь, чтобы я показал тебе настоящего мастера Эль Фуэго, ты не костры проси зажигать... и кстати о кострах! Смотри, луна какая. Такой луне надо оды писать. Почти полнолуние. Это же будет полнолуние вашего праздника, да? Сах... Саммм.. Самхейна! У тебя есть лютня?
Вскочив с постели, Диего одним шагом оказался возле узкого келейного оконца, распахнул скрипучую створку и наполовину высунулся в окно, опираясь ладонями о подоконник.
- О Луна, властительница грез! Я пою тебе в земле чужой и дальней!.. Флорочка, девочка, ну где же лютня, что ты мне обещал дать?
Развернувшись к Флориану, Диего забыл, что стоит наполовину в окне, и крепко приложился затылком о верхнюю раму. Тут же пригнувшись, он прижал ладони к голове, опасливо выкарабкался из оконного проема и с обидой оглянулся на Флориана.
- Чем ты меня напоил? Ты вроде говорил только о чесоточном плюще, а не о... 
Потеряв связующую нить своих обвинений, Диего оглянулся на фрамугу, снова на Флориана и протянул руку к его сосуду с загадочным зельем. Для дегустации.
- Мне душно. Здесь тесно. Давай потихоньку уберемся отсюда, а? Знаешь, мне вообще тесно и страшно в ваших маленьких комнатах. Я вчера узнал такое славное местечко неподалеку. В городе. Там можно пить прямо на улице. Просто стоит бочка, и лавки, и столы. Как у нас на Марипоса. И стены не душат. Море видно...

Пройдут годы, и Диего-Фелипе Гутьеррес-и-Альмейда, дон Альварада де ла Фуэнте, прецептор Парабранский, будет вспоминать эту поездку и страну словно волшебный сон, порой страшный, порой комичный, но такой необыкновенный, что захватывало дух. Диего, как всякий алацци, был падок на сказки, независимо от возраста, а сейчас, спьяна, даже забыл притворяться серьезным и взрослым.
Он слушал тарийца, приоткрыв рот. Живое воображение рисовало все, о чем говорил брат Флориан, а сумеречные громады деревьев, черных по темному небу, - уже смерклось, - и разбросанные по темноте тусклые звездочки светящихся ночных цветов, блики луны на влажной листве, и голоса ночных птиц, и шорохи в траве и кустах дополняли слова друида своими чарами.
Какое там к дьяблоновым детям восстание, какой мятеж, - политики алацци хватало и в Алацци! Он и думать забыл о людях, недавно собиравшихся протыкивать его вилами и ножами, сейчас для Диего были только ши, только духи леса, только сказки незнакомой страны.
Зачарованный лес стал вокруг двух магов, влажная от росы трава ласкала холодком ноги под рясами, а впереди, сверкая среди ветвей, вдруг распахнулась лунная гладь озера.
Мимо прошмыгнул какой-то зверек, Диего проследил его след в гуще травы и наткнулся взглядом на массивный валун, в который упиралась плита черного сланца, здоровенная, высотой им по грудь и вполне достаточная,чтобы забрраться на нее вдвоем.
- А на ней что-нибудь написано? Лорьо, а поблизости есть такие камни? Как думаешь, они уже могут начать срабатывать? Луна почти полная. Давай пойдем туда!
Ага, школяром Диего не учили в монастыре об опасностях незнакомой магии, об осторожности, о защитных заклинаниях и прочих полезных вещах. Оказавшись в незнакомой стране, ему непременно надо сунуться к незнакомым магическим надписям тогда, когда они будут срабатывать, и поглядеть собственными глазами, что произойдет, - иначе жизнь не в жизнь. Он потянул Флориана за рукав, будто сам собирался искать дорогу к ближайшим урдам, когда смутно-разумная мысль заставила алацци остановиться.
- Слушай. а почему у вас урды? Они же вроде - хестурская магия? Какого черта у вас тут делали хесы, да еще и урды свои накидали? - грудь Диего затопило искреннее возмущение наглостью чужеземцев, хозяйничавших в землях его лучшего друга Флориана.

Лунный свет падал прямо на смуглую рожицу алацци, и изумление, да еще с раскрытым ртом, читалось без всякой магии. Если бы сейчас брата Диего видели его товарищи из Восьмого Пограничного, они списали бы увиденное на обманы Луны, настолько наивен и восторжен был этот всегда строгий маг.
Но кто бы не раскрыл рот, услыхав о драконе!
Другое дело - кто бы поверил, на трезвую-то голову.
- В озере? Тут, правда?
Терьер - и тот не пытается догнать полевку с большим азартом, чем Диего Альварада рванулся к озеру через кусты, подобрав полы своей рясы. Обругав сквозь зубы пару раз "Создателем проклятые" колючки и будылья, но - чудо, однако! - ни разу не попытавшись изничтожить их огнем, алацци выскочил на берег и замер.
Водная гладь безмятежно простиралась перед ним, окаймленная древними валунами и вековечными могучими деревьями. К самым ногам бежала по легкой ряби лунная дорожка, яркая как огненная нить по центру, туманно-муаровая и зыбкая по краям, исчезавшая, стоило только сделать к ней шаг. Влажное дыхание невидимого зверя мерно колыхало темноту.
Диего полуобернулся к Флориану, но глаза так и не отводил от черной воды у края лунного мерцания.
- А он ...она?.. знает, что ее зовут... как? Если я ее позову, как думаешь... она услышит? Поймет, что я зову ее?
Он говорил тихо-тихо, почтительно и упоенно, точно загадывал желание святому Ноэлю. и тут же вожразил собственным сомнениям:
- Да наверное уж услышит... знаешь, я ведь один из самых сильных мастеров Эль Фуэго уже сейчас... и наверное стану еще сильнее... ты не пугайся, я ничего не сожгу, Эль Фуэго - не только огонь, прежде всего, это...
Внезапно он решил, что проще показать, чем объяснять, и устремил взгляд прямо в глаза тарийца.
- Прекраснее тебя я не встречал души, поверь, и отказать мне не спеши, я преданный твой друг, люблю тебя как брат - и более того, любить тебя я рад! Люби меня, будь другом мне отныне, пусть радость дружбы век нас не покинет.
Воздух едва уловимо засветился, опутывая тарийца мерцающими прядями лунный свет вплелся в слова алацци, ароматы трав заструились невыразимо сильнее, обостряя чувства и ощущения, проникая вместе с каждым словом в кровь.
Это Флориан вложился сегодня днем, исцеляя раненых, - Диего, увы, не дали выплеснуть и половины его сил. И теперь он даже не задумался, с пьяных глаз, на кого - и где, в центре леса! - накладывает волшбу. Впрочем, он собирался лишшь ненадолго очаровать, а вовсе не приворожить к себе друга, - Диего хотел оставить как можно больше сил для разговора с Несси.

Когда ночью догоняешь лунную дорожку, то с берега кажется что ты купаешься в лунном свете. Но сам ты видишь только черноту, такую непроглядную, что дух захватывает и не отпускает.
Вдалеке над невидимым берегом пронзительно вскрикнула неведомая тварь, может и птица, может и бесприютный дух. Будто скребком по ушам, взвизгнула и смолкла. Все замерло, и только среди ленивой воды холодно, тяжко плеснулось что-то живое.
Диего зябко передернул плечами.
Он вдруг почувствовал, что не отсюла родом, что мир этот, со всей его красотой и тайнами,  - совсем даже не Алацци .
И вместе с тем, так спокойно и надежно, он почувствовал, что рядом с ним - друг. Не потому что он наложил заклинание. В его заклинании сейчас было ровно столько магии, чтобы звуки и воля нашли отзыв в том, кому обращены, и не более. А поддержку и дружбу строгого тарийца Диего ощущал с первых же дней.
Связью заклятия, ненадолго установленной между ними сейчас, Диего ощутил возникшую в том обиду.
- Эй, - тихо окликнул он, - не дуйся, я только показал, как это работает. Шутка, мы так играли в школе. Волю здорово укрепляет...
Диего забыл лишь сказать, что за такие шутки, стоило им немного перейти границы, он и его приятели бывали сечены нещадно, не направлять без разрешения магию против своих же собратьев по Ордену их учили сызмала.
Может, у друидов так не учат? У них ведь целительство, что тут запрещать... А есть ли у них боевая магия?  Или хотя бы защитная?  Хорошо бы. Диего признавал, что здесь, в незнакомом лесу, магия друида может быть куда сильнее его Огня, и если с Несси что- то пойдет не так...
- Цветочек! - позвал алацци, даже не думая вкладывать в прозвище какого-нибудь неблагонравного смысла. Сейчас, наполовину протрезвевшему, ему было не до шалостей. - Цветик, приготовься, я использую Призыв и останусь с малыми силами. Если что, - защищай нас... Вот сейчас ты увидишь настоящий Эль Фуэго.
Он глубоко вздохнул, стараясь прогнать остатки опьянения, наполняясь радостным и самую малость тревожным предощущением.
Не существовало вдохновения прекраснее и сильнее магии. Диего, захваченный ею, сосредоточенный и вместе с тем охвативший вниманием каждую мелочь вокруг, поднимал в себе огненный прилив, пока мог выдерживать нарастающую в нем мощь. Радость, восторг, ощущение почти всемогущества, четкие линии и яркие цвета, несмотря на ночь, запахи, звуки, превратившие мир в симфонию...
..он собрал все это на острие своей воли, дрожа от напряжения каждым нервом, и едва слышно, с нежностью и теплом, едва шевельнув губами, позвал:
- Несси. Покажись. Приди.
Уже говоря последнее слово, молодой маг подумал, что звать "приди! " может, и не стоило. Сколько, говорил Лорьо, в этом создании футов? ..
Но отступать было поздно, нет ничего опаснее в магии, чем неуверенность посреди заклинания, и Диего не собирался отказываться от единственного шанса на чудо.
Жили где-либо еще драконы или нет, но сейчас он сможет увидеть хотя бы одного!
Это даже не грифон, это...

..Это не было грифоном. Совсем.

- Значит не сказки...
Завороженный, Диего смотрел, как темнота поднимается валом, как из темноты, сперва неясными бликами, а затем - все более ярко, лунными всполохами и линиями, вычерчивается огромный контур... силуэт... масса, приобретающая форму.
И масса двинулась к берегу, на зов, как подался бы щенок или олень... или леопард... медведь. По крайней мере, Диего рефлекторно, ради безопасности, сразу же не сделал разницы между ними. Хищное или травоядное, для него не имело - ну,не должно было иметь значения, - это было живое существо, и оно испытывало к Диего самую искреннюю симпатию.
Хмельная ночь не давала Диего думать достаточно ясно, чтобы испытывать что-нибудь вроде страха, который у него всегда выплескивался агрессией и к хорошему не приводил. Он был пьян магией, разлитой в воздухе, растворенной в воде, магией несотворенной. извечной, здешней, он купался в запахах луны и трав - да в общем-то и в остром рыбьем духе воздвигшейся над ним махины Несси тоже.
- А чем ей еще и питаться... - отозвался он так же медлительно, будто сквозь сон. Он смотрел в огромный сияющий глаз и видел свой силуэт, отраженный в выпуклой линзе, и силуэт Флориана и контуры леса, темной короной через более светлое небо. Он тронул ладонью глянцево-упругую кожу, пробежался пальцами, лаская странный узор точек и выступов по массивной морде, погладил теплые подрагивающие дыхала, согревшие ладонь и предплечье удовлетворенным выдохом. Диего засмеялся от чувства щекотки, прокатившегося по телу, когда горячее дыхание Несси пробралось под широкий рукав и обдало жарким ветром подмышку и бок.
Несси отозвалась на смех долгим курлыканьем, каким она только что отметила угощение Флориана, и внезапно тон ее голоса изменился на короткий пронзительный визг, ее голова дернулась из-под руки Диего, длинная шея резко выгнулась, и Несси зарылась носом в воду. Через миг она вскинула голову, подбросив вверх что-то трепещущее и серебряное, немалых размеров, поймала крепкими челюстями и хряснула, разгрызая, прижмурив глаза.
От неожиданного рывка Диего пошатнулся и опрокинулся спиной на мелководье, но тут же вскочил, подбирая полы промокшей рясы и попятился на берег.
В воде вокруг Несси творилось что-то невообразимое. Казалось, волны кипят от обилия живности, мелькали рыбы и вроде бы раки, а за определение некоторых существ Диего бы не стал и браться. Он выкарабкался на берег, ошеломленно глядя на творившуюся в воде свистопляску.
- Что за хрень творится, Лорьо? Это что... какие-нибудь урды поблизости взыграли?