Звуки окружающего пространство слились в единый неразборчивый гул, очень жаркий и хмелящий, увлекающий за собой из реальности в некий неведомый мир грёз, будто дурманящие травы какого-то шамана. Тёплое дыхание девушки обволакивало разум непроницаемым облаком, вперемешку с каким-то странным и терпким ароматом горьких трав. Он не мог различить, где к его лицу легонько прикасаются тонкие пальцы сестры, а где просто щекотят кожу её томные выдохи. Эдит была не совсем права: он прекрасно всё понимал и осознавал. Но только сейчас Сигмар ощутил, насколько сильно он её действительно хочет. Мужчина не слышал - скорее чувствовал сквозь ладонь гулкие и чуть подрагивающие удары её сердца. Как мчится почти что кипящая кровь по её телу и будто перетекает и в его тело, опьяняя тем же жаром и возбуждением; как вздымается и натягивает ткань платья до предела с каждым частым вдохом объёмная и высокая грудь; как буквально горит всё её тело, раскалённое, словно воздух в летний полуденный зной. Тихие слова, такие же размытые и путающие, будто туман, незримым гипнотизирующим миражом примешивались в этот колдовской отвар, заставляя разум уснуть и пуститься в поток происходящих событий, сотворённых чародейством кёниген. Правая рука нежно коснулась щеки девушки, скользя по гладкой коже - мужчина и сам не заметил, как спустя миг их губы сомкнулись.
Как истощённый жаждой путник в пустыни, что лишь раз примкнув к заветному водному источнику, более не может от него оторваться - так и Сигмар начал пить Эдит алчными глотками, жадно кусая полные чувственные губы, щекоча её язык своим и всюду чувствуя этот дурманящий привкус горьких трав. Правая рука сама по себе зарылась в золотой каскад волос, прижимаясь к основанию затылка и не позволяя кёниген даже попытаться хоть на миг прервать этот чудный, столь желанный поцелуй. Теперь их дыхание слилось в нечто единое - всё ещё слушающая удары её сердца ладонь нетерпеливо сжала правую грудь девушки, заставляя Эдит легонько вздрогнуть, будто бы она прикоснулась к чему-то очень горячему или холодному. В голове бушевал пожар, требуя утолять свою в миг ставшую бесконечной жажду ещё и ещё, исступлённо вжимая друг в друга губы и глотая наркотический нектар этого сладко-горького источника, только ещё больше распаляющего пламя. Пальцы выпустили грудь и медленно скользнули вдоль талии к бедру, ощущая каждый изгиб её прекрасного тела, пока не сдвинулись к спине, наткнувшись на узлы перевязывающего платье шнурка. Нужно было развязать лишь некоторые из удерживающих одежду узелков - и ткань спадёт с плеч принцессы, обнажая точёный стан Эдит.

Один узел сдался, распуская плотно сидящую ткань. За ним второй. Третий упёрся, и никак не хотел сдаваться, заставляя на миг освобождённого от поцелуя Сигмара тихо и гневно, почти по-звериному, зарычать. Бьющая в нетерпеливом возбуждении кровь требовала не растягивать ожидание и просто разорвать тонкий голубой шёлк платья, однако на удивление холодная, какая-то противоречащая всему происходящему своим окрасом и рациональностью мысль пресекла это желание: не будет же кёниген возвращаться из этого сада голой? Эдит что-то шептала - мужчина не слышал, но скорее чувствовал, сразу впитывал её слова вместе со сладким поцелуем сочных губ сестры. Тонкие пальцы девушки нежно двигались по его торсу, рисуя замысловатые ласкающие узоры. Ещё один узел наконец поддался, открывая длинный разрез на спине и оставляя платье удерживаться лишь на паре оставшихся завязок, да на хрупких, хрустально-белых плечиках кёниген. Руки заскользили по открывшейся спине Эдит, вызывая волну мурашек на бархатной коже - Сигмар вновь оторвался от губ сестры и спустился ниже, осыпая жаркими и страстными поцелуями её шею, кусая нежную кожу, будто хищник, взгрызающийся в глотку своей жертвы. И медленно, наслаждаясь каждым моментом, сдвигаясь всё ниже и ниже, сначала к открывшейся ключице, а затем к трепетно вздымающейся полной груди. Напитанная жаром, гулким боем сердца и сладостным ароматом её тела фантазия уже рисовала, как он окончательно срывает из последних сил пытающуюся сопротивляться ткань, как опрокидывает девушку на мягкую и влажную траву, как их тела, дыхание и стоны сливаются в первом в жизни сестры соитии...
Прикосновение к жутко холодным вещам почему-то всегда также обжигает, как и к необычайно горячим - и потому ледяная мысль, острой и длинной иглой больно пронзившая насквозь голову и сердце также обожгла своим холодом. И игла эта резко, будто удар тяжёлого кулака по столу, заставила мышцы застыть, а движения остановиться. Наполненное жаром вожделения тело гневно запротестовало, однако ничего не смогло возразить внезапно обледеневшему разуму. Осознание морозным, сковывающим потоком разливалось по жилам и замершему сердцу - осознание того, что, быть может, всего лишь одним этим разгоревшимся, будто лесной пожар, желанием, он может перечеркнуть всю дальнейшую жизнь и судьбу своей сестры. Ощущение долга тяжёлым, рациональным молотом пробилось сквозь пелену горячего и хмелящего колдовства Эдит.
- Эдит... - подняв голову, Сигмар растерянно взглянул в полуприкрытые глаза кёниген, - Послушай... Мы не можем. Ты понимаешь, что от этого будет зависеть вся твоя дальнейшая судьба? Что мы сейчас разрушим всё, что тебя должно ожидать в твоей жизни? Я... Я не стану ломать твою жизнь ради минутного порыва. - закончил он, неуверенно, но вместе с тем твёрдо.