Появившееся создание гибко поклонилось Зенице, так гибко, что враз становилось сомнительным, будто это существо действительно так уж тесно принадлежит роду людскому, как хочет казаться.
- Я тот, кто чаще хочет блага, но почему-то в основном бывает людьми не понят… - Голосом, схожим с серебристым журчанием ручья, проворковал зеленоглазый гость в ответ мужчине.
Ступил на растерзанную прошедшей дракой траву, и неспешно зашагал вперед, почти ее не приминая подошвами высоких сапог, ладно обнимавших его ноги до колен.
- Искандер?! – Нет, Иласка кажется, приводнился приемлемо – во всяком случае краткого обмена взглядами и фразами между оставшимися на суше, юноше хватило, чтобы вынырнуть обратно. Благо не так уж глубок был этот ручей, хоть и швырнуло мальчишку туда едва ли не вверх тормашками, в самую середину. 
Плюхнул волной, забарахтался, вскочил – глаза дикие, и вид как у птицы, которую сжали в кулаке, да помакали в воду. Дернулся к берегу, да так по колено в воде и застыл – видать вновь ощущая нежеланность своего вмешательства.
- Вот ведь заладил «Искандер, Искандер!»… Назойливое смертное создание! – Чуть закатил глаза огненноволосый, плавно сокращая расстояние до вышеупомянутого шази. Так, словно взгляд Зеницы не был предупреждающе-цепок, а рука его не сжимала уже окрашенный кровью клинок. Зеленые, чуть горящие глаза окинули мокрую фигурку менестреля с нескрываемой жалостью, тронутой оттенком брезгливости и едва заметного раздражения. – Жив твой бесценный Искандер, живее многих, и уж тем более – тебя!
- Я не понимаю… - Растерянный Иласка аж вновь чуть плеснул волной, попятившись под этим взглядом. И словно куда как более слабым эхом только что отзвучавших слов, прошептал. – Кто вы и о чем вы говорите?...
- А ты под ногами посмотри… - Недобрая улыбка и еще раз заставивший вздрогнуть взгляд был ответом менестрелю.
Иласка в нерешительности, посматривая на шази, невольно опустил взгляд на поблескивающую под солнцем воду… Морща высокий лоб в недоумении, и отводя назад мокрые черные пряди волос.
- Эти милые юноши с чистыми сердцами такие забавные, не так ли? – Обратил взгляд на Зеницу зеленоглазый гость, оказавшийся столь своенравно-словоохотливым. – И как мало нужно такой яркой душе, чтобы к кому-то прикипеть – ну что ты, в конце-концов, сделал ему? Даже улыбнулся, и то  лишь пару раз… И героем он не успел стать, и песни его никому судьбы не сменили – а поди ж ты, затрепыхался так, словно и впрямь во что-то верит…
Нет – особенно  близко к Зенице огневолосый не подошел, стал плавно обходить его по кругу, рассматривая с нескрываемым любопытством. И, не таясь – с таким же ярким, неудержимым восхищением в прекрасных глазах.
- Хотя в чем-то я его понимаю – какие у этой наивной души были шансы избежать твоей харизмы? Тем более такой, не скованной неизменностью механической плоти, такой, каким тебе и должно быть… Ах, Искандер-Зеница, ты прекрасен! Даже в той кукле, что держит тебя ныне, осталось достаточно, чтобы не отводить взгляда… Но истинный ты во плоти и крови, в сиянии магии и души – о, как щедр был к созданию тебя Творец…- И ведь смотрит – так жарко, так искренне эмоционально расточая алмазы слов. Любуется бесстыдно, ничуть не думая стесняться своих порывов. Да уж, по всему видать что этот бы не робел, пожелай ему отведать каковы на вкус губы взрослого шази – вон как скользнул по ним взглядом…
- Недаром Люция все плещется, упокоиться не может – она-то помнит это… - Узкие красивые ладони обвели контур тела Искандера на расстоянии, и золото солнца заиграло в вскинутых на мужчину диаболоновых глазах. – Приятно вновь быть живым, Искандер? Не обманкой, не тяжестью фиктивной плоти и мнимостью дыхания? Ощущать поцелуи солнца на коже, и…
Вкрадчивую речь так и не соизволившего представиться гостя прервал тихий вскрик Иласки, успевшего опуститься на колени в воде. Порядком ее же взаламутив – но вот он уже переводит взгляд с одной ладони на другую, и можно видеть как расцветает в нем растерянность пополам с странной тревогой.
- Но ведь это мое… - Подняв на Искандера жалобно-вопросительный взгляд, проговорил сероглазый менестрель, выходя на берег все-таки. И показывая лежащий на его ладони простенький знак симболона – покрытый налетом ила, чуть покоробившийся в воде, так словно выдалось ему уже какое-то время в ней полежать.
…точно такой же знак, который висел на шейке испуганного происходящим жаворонка – только яркий и чистый, без следа пребывания под водой.
Судя по лицу столь невежливо прерванного рыжеволосого - сейчас он снова заткнет пищащего так не ко времени птица. Причем на этот раз - надолго.

Отредактировано Найтмара (2013-08-26 15:58:36)

Где-то сбоку от Искандера бедный менестрель охнул и закрыл глаза запястьем той руки, что сжимала симболон - и Иласку можно было понять в этот миг. Разьяренный Зеница был страшен, а силы ему никогда не было занимать - что в бытие человеком, что в механическом теле. Но более всего не страдал мужчина отсутствием силы духа, и именно ее мощь заставила уже было вскинувшее в сторону менестреля холеную длань cоздание упустить из цепких когтей нити реальности этого места.
Демон даже изумиться его порыву - и то не успел.
Только и хлынула потоком столь желанная Искандеру кровь, захрустели, поддаваясь под остро заточенной сталью меча его кости, распалась притворяющаяся столь соблазнительной плоть. И менее всего рухнувшее под ноги Зеницы окровавленное тело было ныне что соблазнительным, что красивым - зияло, парило страшной раной, располовинившей сладкоголосую тварь, белело осколками костей в кровавом месиве плоти, кожи и богатой одежды.
От такого удара, да вплотную, быть бы Искандеру в его крови, словно из кувшина окаченному - но вот ведь, хлестанувшая по мужчине кровавая волна ни на миг не задержалась на нем. Скатилась рубиновыми каплями с рук, одежды и черт лица - словно даже миг промедления был ей неприятен, будто бы всячески стремясь впитаться хоть в прядь волос, хоть в складку одежды, неизменно и стремительно отторгалась.
И заманчиво блистающая драгоценным рубином, кровь эта оборачивалась цветом чернее ночи, стоило ей только упасть на истерзанный схваткой речной берег.
И словно бы разом тише стало на речном берегу маленькой, затерянной в лесу полянки. Перестал звенеть в шумной доселе листве ветер, глуше зазвучала несущая свои чистые волны вода, примолк пусть и не слишком-то различимый и до того, но все же присутствовавший неуловимым почти фоном лесной гомон.
...так, что плеск воды из-под ног выскочившего на берег-таки менестреля, прозвучал словно удар в витражное стекло - резко и чрезмерно громко, отчего Иласка неуловимо сжался. Но выносить страхи и ядовитые тени догадок о прошлом и настоящем, тянущие к нему щупальца в этом месте, невыносимо было ему одному - и через несколько мгновений дрожащая птица прижалась к боку шази.
- Искандер... что происходит?... - Тихо и сдавленно как-то выдохнул Иласка. Не думая уже ныне о том, пристало ли льнуть ему так к незнакомцу, и не оскорбит ли того, кто обжег ему сердце до самой души взглядом, такая жалкая попытка удержаться на краю бездны смутных страхов, как цветку в раскатах предгрозовых льнуть к скале, в надежде найти защиту.
Был Иласка нежен и чист душой - но не был он глупцом, пусть и то, что опыт Зеницы позволил понять почти мгновенно, рождалось очень неспеша в юном разуме, что не сталкивался с хитросплетением ни людских интриг, ни темных чар. Но как и все чуткие сердцем, многое он сперва чувствовал, а лишь потом - облекал в мысли и слова. Он чувствовал жестокую неправильность происходящего, холодящую душу, заставляющую сжиматься от непонятного ужаса сердце - как наверное люди чуют рождение смертоносной лавины, за миг до того как ветер приносит первые отголоски грохота падающих камней.
Чувствовал, и в том же беззаветном инстинкте доверия тянулся к единственному, кого ощущал спасительным.
Не смел заставить себя взглянуть на останки рыжеволосого, и искал взглядом приюта для души в темноте взора своего Искандера. Мокрый, холодный, дрожащий Иласка - совсем не отважный, вовсе не герой. Даже не подумавший сбежать куда-нибудь по змеящейся дороге между недалеких холмов и бросить шази одного - даром что помощи от него было...
- Давай уйдем отсюда? - Прошептал он моляще, утыкаясь лбом в плечо Искандера. - Мне здесь совсем, совсем не нравится! Это плохое место!...
Два тела порубленные как на художественной скотобойне, одно зажареное до головешки и два раза пол пол-демона в луже ядовитой кровищи - да уж, умеют люди испоганить райские местечки для отдыхновения души!

Иласка пошел впереди Искандера, не задавая лишних вопросов – ему, кажется, все равно было куда идти ныне, главное чтобы бок о бок с на глазах меняющимся шази. Только вот поглядывал тревожно, и можно было догадаться, что молчание юноши происходит не от безразличия или ограниченности воли, а от сознательного усилия, сопряженного с интуитивным ощущением тяжести на сердце и разуме его спутника…
Однако – люди, пусть даже в механических образах, предполагают, а Создатель располагает. Как бы не было мало ныне именно четырехрукого Творца в этом месте.
Ибо стоило им отойти от берега реки буквально на несколько шагов, как раздался этот – Голос. И ныне не было в нем ничего чарующего, не сжимал он сердце предчувствием дивной ласки и не заставлял трепетать тело – яростью тысячи кобр переливались слова, зазвучавшие словно бы позади них, и одновременно отовсюду.
- Не так быс-с-сстро… - Дрогнули небеса, все еще пытавшиеся вопреки всему светить полуденным солнцем, но стремительно затягивающиеся набегающими облаками – черными, тягостными, несущими в себе отталкивающие буро-багровые искры
- Прекрас-с-сный удар, Зенитс-с-са! Можеш-ш-шь гордитс-с-ся с-с-собой, ты с-с-сделал мне больно! Но рас-ссве не завещ-щ-щано нам отвечать иным по делам их-х-х?! Отведай жш-ш-ше и моей с-с-с-силы!
Пространство дрогнуло. С дерева облетели листья – шапкой кроваво-багровой задержавшись на миг, и словно бы вососавшись в раскрывающуюся воронку смерча над тем, что еще мгновения назад хоть как-то сохраняло подобие мира. Ныне же реальность трещала по всем швам, словно бы черные когти демона мстительно разрывали ее, как прогнившую ткань.
И можно было бы обернуться, ожидая удара – даже и в спину, ибо не смешно ли было бы предполагать у этого создания понятия о чести и благородстве?
Но опережая все, птицей взметнулся к искажающимся небесам крик Иласки. Отчаянный крик, полный боли и страха.
Выронив свой мешок, не успев приладить нож на место – юный менестрель схватился за голову, с белым лицом в равной мере искаженным ужасом и страданием. И на глазах Искандера свершалось то, о чем он успел догадаться, чего так не желал – свершалось для Иласки в полной мере, безжалостно и ярко.
Он – вспоминал.
И мстительной насмешкой уязвленного демона, Искандер вспоминал-видел вместе с ним, сквозь влажное марево затравленного взгляда серых глаз.
…как жарко светит солнце сквозь густую листву летнего древа и легко струится из-под пальцев нежная мелодия, полная предвкушения неизведанного пути.
…как выходят к тихому берегу ручья наемники, вмиг понимающие, какой славный подарок послала им злокозненная судьба в этот день.
…как повторяется – нет, звучит впервые! – их диалог, так схожий с тем, что отзвучал тут недавно, с было приветливо улыбнувшимся незнакомцам, но все более настораживающимся Илаской.
…как пресекается нелепая и изначально обреченная на провал попытка спастись, и произошедшая-то лишь от того, что сладко было подразнить им хищнические инстинкты трепыханием жертвы.
…как трещит под сильными руками влажная ткань, и распластывается на изумрудно-зеленой траве все еще бьющееся обнаженное тело, и попытки вырваться сменяются мольбами о пощаде. С растрепанным волосами, дрожащий и ослепительно чистый, Иласка мог бы тронуть и камень в своей мольбе – но только те тех, в чьих сердцах уже горело пламя, ничуть не схожее с камнем.
…как пристроился главарь между раздвинутых ног, и выдохнул с жадным предвкушением в белое лицо менестреля – «Кричи!», и как пронзительно закричал Иласка через миг, отделивший для него чистоту от насилия.
…как ему даже не стали связывать рук – куда бы сбежал он теперь от них? Когда одним за другим накрывали тонкое тельце крепкие мужские тела, и каждый торопился позабавиться с мальчишкой так, как ему хотелось - и на спине, чтобы стройные ножки вверх взлетали, и на четвереньках, в собачьей манере, и по-простому, по-деревенскому, на боку, и вздергивая его навесу, словно куклу для жестоких утех.
…как так получилось, что одного раза всем оказалось мало, и никто не смог натешиться вволю. Но куда было им торопиться? Рвалась под множественным напором нежная плоть, наливались чернотой отметины от безжалостных пальцев, давился семенем, кровью и подступающим дыханием смерти наивный ясноглазый мальчишка, так никогда и не дошедший до столицы.
Это – было, не сотрешь из памяти, не вырвешь кусок узора из свершившегося.
Но можно стереть – и дать вспомнить вновь, пережить, словно в первый раз.
Билось в двойной муке заново переживаемого тело Иласки, силясь отторгнуть, не поверить, спастись! Тогда – там! – ему некого было звать, никто не пришел, никто не встал между ним и наемниками. Сейчас – он кричал, брошенный в непрерывный круговорот кровавой грезы:
- Искандер! Искандер! Нет! Не трогайте меня! Помоги мне! Пожалуйста! Искандер! Не надо-о-о-о!... – Познавая своей нежной душой новую грань казалось бы уже испитых до дна страданий – когда кто-то может прийти и спасти, но не приходит…
И не придет.
Ибо даровано было шази в этот миг видеть, чувствовать, сопереживать – но не вмешаться.
Искандер воистину причинил демону боль – и был уж верно, слишком ярок душой, чтобы ранить его можно было так же легко любым из покинувших кузницу людских рук оружий. Но так ли нужна демону сталь, чтобы отомстить?
- Вот она, твоя невиннос-с-сть! С-с-сладко ли тебе, Ис-с-скандер? Ис-с-скандер – с-с-спаситель! Исс-с-кандер – возс-сслюбленный! – Издевалось тем временем пространство вокруг них голосом демона. – А пос-с-сле – с-с-стал твой с-с-славный Илас-сска кормом для рыб! Не хочеш-ш-шь ли поис-с-скать его кос-с-сти в этом ручье, Ис-с-скандер? Они уж верно не ус-с-спели ис-сс-тлеть! Они тебе с-с-с радос-с-стью с-с-споют! Менес-сстрель! Сс-с-стоило забыть, что изс-с-снасилован и с-с-сдох – и-ш-шь как вос-сс-пылал любовью до гроба! Низс-с-сменная тварь! Я отучш-ш-шу его с-с-сиять! Как зс-с-сабавно – быть можш-ш-шет это была твоя новая Сс-судьба, Зенитс-с-са! Сс-с-мотри же, любуйс-с-ся, что назс-сначил ему взамен твой любезс-сный Сс-создатель! Нравитс-с-ся?!
…сломанной и поруганной куклой обмяк Иласка здесь.
А там – спихнули в равнодушно журчащие воды ручья то, что осталось от еще несколько часов назад сияющего талантом и тягой к жизни тела. Все еще дышащее, все еще – живущее, когда сомкнулась над покрытым кровоподтеками и ссадинами лицом юноши прозрачная вода.
И здесь – дрогнуло тело менестреля, дернулись губы, пытаясь ловить воздух, которого для него отныне не было. И вдруг – приподнялись ресницы, влажные от слез…
…влажные от крови и воды ручья…
И там…
…и здесь…
«Искандер…» - прошептал Иласка, умирая.
И бешеное, разьяренное шипение демона ярче иных знаков показало, что этого – быть не должно было бы.

Отредактировано Найтмара (2013-09-16 02:20:27)