Не знать вина - не знать радости.
Не знать свободы - не быть мужчиной.
Обе эти истины Амир ибн Хатм усвоил, ещё будучи совсем зелёным юнцом. Он не был бы прозван Фарахом, если бы не гнался за радостями так жадно, и не считал бы себя сыном своего отца, если бы не чувствовал смелости в любой момент заполучить свободу, так нужную для получения искомых удовольствий.
Жаркие, душные дни в Эль-Хасаре, тянулись долго, наводили на мысли о песчаных бурях и вынуждали замышлять побег. Каждый закат казался желанным, и Амир, которого дела не пустили в летний дворец с отцом и младшим братом, вновь и вновь подавлял обиду на судьбу, лишившую его избавления от зноя.
Когда к полудню этого дня стало очевидно, что все обсуждения городских торговых дел с купеческими старейшинами Эль-Хасара завершены, Амир почуял шанс добраться до той вожделенной свободы, которую так любил. Халиф со свитой должен был прибыть только завтра к закату, совет о торговых посольствах он намеревался держать и того позже, и принц рассудил, что приближающаяся ночь принадлежит ему даже больше, чем любая из гаремных наложниц.
Ни одна душа не должна была помешать сегодняшним развлечениям наследника Хатима. И потому никто, кроме верного Раифа, не знал, где искать принца, и не мог огорчить его неожиданным и неуместным появлением, некстати прозвучавшими подобострастными речами, напоминанием о необходимости быть осторожным или о том, что нужно непременно вернуться к рассвету. Амир прекрасно помнил, что обещал секретарю вернуться "с первыми лучами солнца", но сейчас ещё не сменилась третья стража. Улыбчивый Фарах - принц завёл привычку именно так представляться, когда один выходил в город - веселился в Доме Амани, не сдерживая себя ни в чём. Заведение к этому располагало: вином, искусными девицами и лучшими игроками в кости оно славилось не зря. Здесь, на дальней окраине Эль-Хасара, каждый находил именно те удовольствия, которые искал.
Будучи во хмелю, принц уже успел проиграть в кости свой изумрудный перстень, выиграть небольшой хесский корабль и купить на ближайшие часы общество очаровательной Сальхи, лучшей в Доме Амани. Рассвет был далеко, компания казалась весёлой и тёплой и, пожалуй, только новых возлияний не хватало, чтобы ночь ещё больше наполнилась радостью.
- Вина моим друзьям! - вскинул руку разошедшийся Фарах. - А следующему, кто войдёт в эту дверь, кувшин лучшего алаццианского! И пусть пьёт за моё здоровье, пока не свалится под стол!
Под общий смех принц крепче обнял красавицу Сальху, целуя её пахнущую мускусом грудь. Бурнус, которым он обычно закрывал лицо, выходя на улицы один, был давно потерян, и, захмелев, молодой шази не замечал чужих взглядов, не мог по ним понять, остаётся ли всё ещё неузнанным, не зарится ли кто-нибудь на золотые кольца и дорогой пояс с богатыми кинжальными ножнами.