Выражаю благодарность принцу Амиру ибн Хатиму за идею персонажа и мудрые наставления, без которых, вполне вероятно, автор запутался бы в дебрях собственных изречений и не дошёл бы до победного конца с лёгким сердцем и целой клавиатурой.

1. Имя и фамилия
Раиф ибн Салаф.
Милосердный сын Салафа (Салаф – “благо, добро, праведность”), ибо лишь добро и праведность, оберегающие дитя с ранних лет в облике отца его, способны заронить зерно истинного милосердия в душу сына.
Прозвище: “Павлиний бог” (Разъясняется в статусе, так как рекомендуется к прочтению после пункта “Характер”).
2.  Возраст
23 года.
3. Занятие
Личный секретарь и доверенное лицо принца Амира ибн Хатима.
4. Нация
С юношеским пылом уверяет всех и каждого, что принадлежит к славному народу шази, но кровь матери – судя по внешности сына – уроженки Восточных островов, с лёгкостью ставит под сомнение сей факт, а вместе с ним и отчаянное лицедейство самого Раифа.
5. Внешность
Раиф высок и строен, но узкие плечи и маленькие ладони безжалостно лишили юного секретаря того флёра мужественности и несокрушимости, что так будоражит девичьи сердца. Впрочем, Раиф горевал недолго. Сделав упор на гибкость и медитативные техники, вычитанные в древних книгах, он так и остался – в глазах невежественного окружения, разумеется – худым секретарем, но в экстренной ситуации способен на чудеса гибкости и ловкости. Ступает Раиф легко и мягко, а если бы не многочисленные шуршащие одежды и звенящие украшения, то и вовсе мог бы устроить достопочтенному хранителю библиотеки сердечный приступ, внезапно появившись у того за спиной неслышной тенью. Но, благо, достаток звонок, а мудрец жив и здравствует, хоть Раифа и недолюбливает в свете давних событий. Негодяй на это щурит светло-карие глаза и белозубо улыбается, делает вид, мальчишка, что не страшится гнева сильных мира сего, будто и не помня застарелых шрамов на спине, рабски когда-то согнутой. И лишь немногие знают, что под распущенными длинными волосами секретаря, там, у основания шеи, темнеет клеймо раба. Но ныне раб трепетно следит за гордой осанкой, стараясь даже выглядеть свободнее, и волосы хной подкрашивает, радея за тёмно-каштановый, истинно шазийский цвет.
На скуластом лице Раифа выделяются тёмные тонкие брови, а высокий лоб секретаря, вне всякого сомнения, вызывает уважение велемудрых господ. Взгляд – внимательный, изучающий, чаще всего с искорками любопытства. Но, отдавая предпочтение техникам самоконтроля и управления своим эмоциональным состоянием, Раиф прекрасно владеет мимикой и часто только именно по глазам его можно понять, что за демоны владеют его душой в определённый момент.
В общем и целом, молодой человек производит впечатление интеллигента, прозябающего вдали от солнца (ибо кожа его чуть светлее, нежели у представителей народа шази) в окружении книг, пыли и драгоценного библиотекаря, чьи нервы – вне сомнения! – есть ценнейший из всех известных человечеству инструментов.
6. Характер
Дав сыну имя “Милосердный”, мать мальчика – и сам Создатель тому свидетель! – не ошиблась. Раиф действительно добр и сострадателен, причем в той мере, в какой добры и сострадательны все люди, столкнувшиеся по тем или иным причинам с бедами и лишениями на своем жизненном пути, а затем счастливо с ними распрощавшиеся. Молодой человек знает цену свободы, знаком с жестокостью невольничьих рынков не понаслышке  и ныне приветлив и ласков со всеми, кому довелось испить из этой горькой чаши. Впрочем, Раиф и так приветлив и словоохотлив с окружающими его людьми: положение при принце обязывает. Так что заметить секретаря, болтающего с какой-нибудь посудомойкой – дело обычное, чаще всего сопровождаемое вежливой улыбкой и, быть может, даже заинтересованностью в глазах общительного шази. Ибо любопытство – ярчайший и тяжелейший из пороков Раифа ибн Салафа. А неуёмная жажда знаний – обратная сторона этой завлекательно сияющей монетки. И горе тому мужу, что попадётся на пути Раифа в час, когда на ум того придёт дивно звучащий лакаб (“Да ты только послушай, какое сочетание гласных!”) или диковинный алам. Восхищаться (читай, вдохновленно занудствовать) секретарь способен часами.
Слава, закрепившаяся за Раифом, гуляет по всему дворцу, и эта слава гласит: каллиграф, книгочей и полиглот. Словом, жуткий тип. И, да будет вам известно, что вышеозначенный тип и не думает останавливаться на достигнутом, ибо учение – свет. Так что застать Раифа ночью, трепетно сжимающим прекрасную… книгу, - факт неудивительный и сплетен давно уже недостойный. И пока прислуга упоенно чешет языками относительно склок наложниц, молодой человек один за другим глотает медицинские трактаты и тома по зельеварению (и упаси вас Создатель поинтересоваться или, что хуже, попробовать из во-о-он той “безобидной скляночки” отвар, ибо ходят слухи, что секретарь – в интересах халифата, разумеется – вникает в тайны составления ядов), а также проигрывает, выигрывает и вновь проигрывает сражения, отныне и навек доверенные хрустким пергаментам с пометкой “История”.
Мнит себя сын Салафа флегматичным и собранным, но пылкая юность пылко же с ним и не соглашается. Быть может, стань секретарь старше, и усилиям его воздастся сторицей, но пока он молод, а значит, иногда проказничает и жуткой тенью выскакивает из-за угла. Седобородого библиотекаря пронимает каждый раз. Раиф хохочет, а старец, деланно гневаясь, про себя улыбается: старец помнит о юности больше, чем мог бы предположить сам Раиф ибн Салаф. Но, за исключением мелких шалостей, молодой человек всё же поддерживает репутацию спокойного и рассудительного юноши, способного управлять гневом и остужать жар собственной крови.
Велеречив. Ценит красоту ума. Дотошен до зубовного скрежета. В речах последователен, но туманен, предпочитая хитрым месяцем рогатым выглядывать из-за лёгкой облачной пелены, и тем самым всегда оставляя за собой право быть понятым двояко (читай, так, как удобно самому Раифу). Как следствие, непрямолинеен и патологически не способен объясняться в искренних чувствах. Так что, пребывая в ореоле горячей благодарности и любви (“Только дружеской, дружеской!”) к принцу Амиру ибн Хатиму – и да померкнут звёзды подле его чела! – никогда в этой любви своему благодетелю не признается. Да что уж там! Ощущая уколы ревности и внезапные порывы пожертвовать жизнью, честью и толпой вульгарных наложниц во славу принца, Раиф не способен признаться в столь трепетном чувстве даже самому себе. Позиционирует себя как доброго друга светлейшего принца, ибо на протяжении долгих лет, вникая ли в суть вещей, стяжая ли лихую славу на прогулках конных (“О зануднейший из сынов Создателя, отринь пыль и тишину, ибо ждёт нас ВЕТЕР!”) был подле него.
Страдает лёгкой формой орнитофобии из-за стресса, перенесённого им в далёком детстве, правда, страх и паника многократно увеличиваются, стоит секретарю завидеть павлина. Точнее, павлину – секретаря. И иногда Раифу снится, как за ним крадутся люди с чёрными зеркалами птичьих глаз и ворохом павлиньих перьев. Надо сказать, что пару раз несчастному снился даже библиотекарь, завывающий о мести в кругу зловредных птиц. В общем, жуть. Просыпался Раиф в холодном поту.
Из достоверных источников (о, обольстительнейшая и коварнейшая из женщин!) известно, что быстро хмелеет и затем долго мучается, подверженный нападкам совести и гнусного зелья.
О храбрости предпочитает узнавать из книг и диковинных сказок, решая все проблемы умом и златом. Неконфликтен.
Правда, готов без раздумий пожертвовать жизнью и бессмертной душой во славу халифата.
И халифатом – во славу принца.
7. Биография
Бытует мнение – простолюдинами особенно любимое – что господам, рождённым под сенью богатого дома да знатной фамилии, уготована судьба счастливая, а жизнь долгая. Но отцу Раифа – тогда ещё горячему, избалованному юнцу – пришлось на своём горьком опыте убедиться, что судьба капризна, как любая из желанных женщин, а к мнениям людей, погрязших в зависти и нищете, следует прислушиваться в последнюю очередь.
И когда лукавая Судьба, жарко блестя глазами, взмахнула своим платком, молодой Салаф вдруг обнаружил себя нищим (но гордость ничуть не умалившим!) наследником благородного рода. Благородство, правда, в душе зарвавшегося наглеца не вызывало должного трепета, и вскоре тот, окончательно разругавшись со своим почтенным батюшкой, исчез, прихватив с собой воз невоплощённых идей и энтузиазм воистину пугающих масштабов. Да, вероятно, чтобы поскорее запугать кого-нибудь, сразу же пустил этот энтузиазм в дело. И дело – волею Создателя, не иначе! – заспорилось! Запуганные, сочувствующие или даже дружественно настроенные молодцы – словом, личности заинтересованные – нашлись. Сыскался и корабль. И вот уже Салаф, окрылённый радужными – но оттого не менее туманными – перспективами, вдыхает солёный воздух и грезит о дальних странах и скорых сделках. И – да поразит Создатель любого усомнившегося в истинности этих слов! – сделки заключались, товары продавались, монеты звенели, а женщины, женщины!.. Словом, дуракам везёт. А дуракам, что в пылу юности готовы на риск пойти любой, везёт особенно. Ну, до определённого момента. К счастью, жизнь путешественника сделала своё дело – и Салаф, обретя состояние, как-то незаметно для себя утратил прежний юности жар и жажду риска. Время усмирило жадное пламя его души. А любовь, настигшая молодого человека на Восточных островах, наполнила жизнь новым смыслом.
Поговаривают даже, что Салаф, покинувший родину, и Салаф, припавший вновь к её бархатным степям, - это два разных человека. Уезжая, самоуверенный юнец и не чаял вернуться. Но вернувшись мудрым мужем, твёрдо знал, как устроить свою судьбу. Знала это и красавица-жена, привезённая мужчиной из  далёких земель. И казалось, что сам Создатель улыбался, когда эти двое смотрели друг на друга.
Так, став видным торговцем, Салаф постиг истинную суть своего имени, и поступки его наконец обрели свет доброты. А доброта – в лице лучезарной ханини – вскоре подарила любимому мужу сына. Так Раиф ибн Салаф увидел мир.
И, надо сказать, детство его пролетело, подобно одинокому облачку в знойной синеве, легко и беззаботно. Будучи первым сыном досточтимого купца, мальчик рос достойным наследником знатной фамилии и, безусловно, перспективным хозяином прибыльного дела, коим Салаф руководил теперь из родных степей. Но благородством, как вскоре выяснил сей многомудрый муж, не отдать долгов, свалившихся в силу трагических обстоятельств на его голову (не иначе, Судьба сводила счёты с былой удачей!), и не спасти семью от гнева господ, весьма заинтересованных в своих недавних вкладах в общий фонд. Драматическая развязка пришлась на ночь, чёрную и душную, словно грех, задуманный под её покровом. Былой достаток оказался сметён жестокой, мстительной рукой; Раиф, две его горячо любимые сестры и мать были пленены и вскоре проданы на невольничьем рынке, каждый – своему господину. Отец – оплот и надежда обнищавшей семьи – исчез в ту злополучную ночь и больше его никто не видел. Удалось ли Салафу бежать, в яростном пылу сражения вырваться из лап убийц? Или смерть настигла мужчину прежде, чем сабля его – последнего из врагов? Стремился ли он спасти семью, искал ли – если Создатель даровал ему жизнь – потом своих родных? Раиф не знал. Не знал он и истинной причины (уж больно стремительным и болезненным оказалось падение), волей которой был низвергнут род его и рабским клеймом отмечена кожа. Благо, лишь кожа, но не душа.
Возможно, именно поэтому судьба даровала Раифу ибн Салафу второй шанс и милостиво уберегла маленького тогда мальчика от мучительных воспоминаний страшной ночи. А именно, Раиф помнил лишь смутные отрывки: мечущиеся силуэты во тьме, рёв пламени и пронзительный вопль павлина, взрезавший общий хаос, словно хасарская сталь – живую плоть. Всё это – печальное наследие беззаботного детства, чьи главы уже написаны и прочитаны до конца.
И вот уже маленький раб доступно объясняет слуге, имевшему неосторожность насмехаться над экзотичной внешностью Раифа, как неправ он – о “недостойнейший из шази”! – и ограничен в суждениях своих. Закончив речь уничижительным “и ваш акцент, да будет вам известно, невыносим!”, Раиф ибн Салаф привёл приближённого халифа, как раз подыскивавшего особенного невольника, в окончательный восторг (чего нельзя было, разумеется, сказать о слуге оного). Так участь первого сына Салафа, первый и последний раз оказавшегося на невольничьем рынке, была решена.
И, надо сказать, дальнейшая судьба Раифа складывалась (насколько того позволяло положение в обществе) весьма неплохо. Находясь подле принца Амира ибн Хатима – и да несут зефиры на крыльях своих удачу и благоденствие к ногам его! – мальчик ни в чём не нуждался. Ни в чём, помимо свободы, разумеется. Но, будучи добрым другом и доверенным лицом принца, Раиф, возмужавший (что, правда, звучит весьма сомнительно при его телосложении), получает и этот дар.
Так чего же ещё может желать образованный молодой человек, осенённый доверием самого принца? Найти семью? О, как будто бы он не пытался! И пусть закидают камнями всякого, кто посмеет упрекнуть Раифа в сыновней неблагодарности! Но обширна степь халифата, где люди – лишь песчинки под палящим солнцем его. Ни матери, ни сёстрам, ни отцу не суждено было встретиться с молодым человеком. И тут даже помощь доброго принца не смогла повлиять на результат отчаянных поисков, ибо на всё воля Создателя.
И Создатель вершит судьбы детей своих прямо сейчас.
8. Особенности/сексуальные предпочтения
Знает джигитовку и является, соответственно, прекрасным наездником; меток и ловок, так что в трудную минуту полагается на метательные кинжалы (что, в силу увлечения “безобидного секретаря” наукой о ядах) являет врагам молодого человека перспективы воистину не радужные; в экстренной ситуации может схватиться за саблю с правильного конца.
С достоинством изъясняется на языках королевств Алацци и Хестур, знает общий язык, обладает достаточным количеством пыла и упрямства, дабы быть понятым (вкупе с отчаянной жестикуляцией) представителями племён Убунди. Пленён и очарован речью господ с Восточных островов, так что, стоит той коснуться слуха секретаря, как лицо его приобретает выражение вдохновлённой задумчивости, а по кивкам – о, столь обманчиво понимающим! – можно и вовсе вообразить, что Раиф внимает и старательно переводит сказанное. Чем, стоит отметить, хитрец и беззастенчиво пользуется, безуспешно пока штурмуя крепости грамматических конструкций и языковых перипетий ханов. 
Сведущ в искусстве зельеварения, весьма интересуется трактатами по медицине и истории.
Музицирует, но тайно, ибо милосерден, слух щадя и души детей Создателя.
Питает слабость к женскому полу; трепетно ревнует принца Амира ибн Хатима, слабось Раифа воплощённую и абсолютную.
Известно, что всегда где-то поблизости от Раифа слоняется кошка, обретённая им при весьма таинственных обстоятельствах (поговаривают, что в деле были замешаны вездесущие павлины, кувшин-другой доброго вина и мстительная любовница в количестве одной штуки). Сын Салафа на этот счёт предпочитает не распространяться, но кошку назвал Мудростью и с тех пор держит ту при себе.
9. Статус
Павлиний бог
- прозвище, намертво прилипшее к Раифу, стоило тому сорваться в бодрый галоп при виде стаи, нет, даже СТАДА павлинов. Промчавшись таким образом мимо толпы говорливых мальчишек, секретарь раз и навсегда решил свою участь.
10. Планируемая интенсивность посещения форума.
Каждый день.
11. Связь
ICQ: 630230508;
12. Партнер по игре.
-
13. Откуда вы о нас узнали?
Листал рекламу на каком-то форуме, увы, названия не помню.