- Фрида Сванссон! Какая пакость! Я все видела!
- О чем ты, милая?
- Ты смахнула рукавом мою фишку, думала, что я не замечу?
Как и стоило ожидать, очередная партия игры в "Лиса и гусей" между Фридой Сванссон и Кристен Аберг, дочерьми десятников, вылилась в возмущенную перебранку. Осыпая друг друга обвинениями и оживленно жестикулируя, они избавили игральное поле, вычерченное на большой прямоугольной гранитной плите, отполированной до блеска, и от "лиса" Фриды, и от оставшегося десятка "гусей" Кристен - квадратные костяные фишки, одна коричневая и тринадцать белых, были разбросаны в молодой изумрудно-зеленой траве.
- Вы же все видели, фро Левенхельм! - воскликнула, наконец, раскрасневшаяся Кристен, решившая предоставить Инге сомнительное удовольствие разрешить очередной их спор, но Инга лишь улыбнулась и покачала головой - выступать судьей в таком споре было столь же полезно, сколь набирать воду через решето.
Она надеялась провести немного времени наедине на каменной террасе замка, за чтением письма от брата, что прибыло с нарочным накануне вечером. Ульрик трогательно справлялся о ее здоровье, шутил и выражал надежду о том, что вскоре увидится с сестрой, и читать это письмо было настолько приятно, насколько и грустно - Инга наверняка знала, что она нескоро еще увидит родной Левенхельм. Если вообще когда-то увидит...
Дабы избавить девиц от возможности взывать к ее чувству справедливости, Инга оставила террасу и отправилась во дворец с намерением отыскать кёнигин, но похоже, что последняя уже сама разыскивала ее: по дороге Инга столкнулась со служанкой, доложившей, что принцесса ожидает ее в своих покоях.
Гордость и краса Хестура проводила время в будуаре за столиком для письма, и по блеску в голубых глазах принцессы, обращенных на нее, Инга поняла, что кёнигин что-то замышляет.
- Вы желали меня видеть, Ваша Светлость, - мягко заметила Инга, полувопрос-полуутверждение. - Какие новости сегодня?

Инга вздохнула, взглянув на врученное ей письмо и задумчиво провела пальцем по шероховатой поверхности плотной бумаги. Значит, благородный харр Одд стал очередным из несчастных, отвергнутых принцессой... и нет, Инге не было его жаль; тот, кто тянет руку к огню, может винить только себя в том, что обжегся. Инга не испытывала удовольствия от выполнения подобных поручений, она находила в них мало занятного и, что важнее, мало того, что подходит благородной девице. По большому счету, доставку личной корреспонденции обычно доверяли прислуге. Увы, здесь была одна неприятная деталь: прислуга болтает, и помешать этому почти невозможно - слухи были подобны пожару: стоит загореться одному дому - и вскоре горит весь город.
Она хотела было сказать что-то по поводу письма, как принцесса, прервав ее на полуслове, сообщила ей о другой новости.
- Так скоро? - Инга тут же забыла о письме и настороженно взглянула в глаза царственной подруги, заметив с прохладной насмешкой: - Император не хочет зря терять время, что понятно: время не на его стороне. Что думает моя кёнигин?
Она послушно последовала за принцессой к камину и задумчиво взглянула на пляшущее пламя, думая о том, что предчувствия не обманули ее: она действительно нескоро увидит горы Левенхельма. Пожалуй, стоит как можно скорее отправить ответ на письмо Ульрика. Кстати о письме - она снова вспомнила о нем, как и о том, что еще хотела сказать Эдит.
- Я могла бы передать сообщение на словах - доверять такое бумаге небезопасно. В конце концов, мы не можем быть уверены, что харр Одд не предаст в сердцах огласке как вашу связь, так и вашу переписку. Я найду, что сказать, моя кёнигин.

Отредактировано Инга Левенхельм (2012-07-05 23:10:21)

- Чужие уши услышат лишь то, что скажет горожанка, моя дорогая, - отозвалась Инга, спокойно улыбнувшись. - Я не стану упоминать имен, а харр Одд, если он не совершенный простак, легко поймет, что именно я хочу сказать. Доверься мне - разве это впервые? - она мягко взяла кёнигин за руку и легонько пожала ее ладонь. - И он ни в чем меня не заподозрит, если я, скажем, сразу обращусь к нему с условной фразой - что-нибудь, что нисколько не намекает на кёнигин и ее связь с ним, и о чем знаете только вы двое. Рыцари нередко встречаются с горожанками, никому такая беседа не покажется подозрительной.
Мужчины зачастую могли быть мелочнее и мстительнее женщин - Эдит, которая знала их куда как лучше Инги, могла бы об этом вспомнить и поостеречься доверять написанное своей рукой письмо тому, кому собиралась сообщить о разрыве. В сколь бы приукрашенном виде ни была подана правда, она оставалась тем, чем она есть, и какой знатный рыцарь не почувствовал бы болезненный укол самолюбию в подобном отказе? Инга не могла и не собиралась доверять благородству харра Одда. И, судя по всему, ее доводы были достаточно убедительны.
- Я могла бы доставить письмо, в котором нет никаких имен и ничего, что могло бы привести к кёнигин, - задумчиво протянула она, наблюдая, как языки пламени стремительно пожирают бумагу. - И в случае опасности выдать его за свое. Но не думаю, что такие ухищрения необходимы, когда я могу пересказать все, что нужно. Не бойся за меня, моя кёнигин, - она мягко улыбнулась, и в ее глазах проскользнуло знание: она отлично понимала, что принцесса беспокоится не только за нее.
- Воистину, от императора требуется не так уж и много, - в ее тоне снова послышались насмешливые нотки, пока она со спокойным интересом, чуть склонив голову к плечу, следила за Эдит, вышагивающей по комнате.

Отредактировано Инга Левенхельм (2012-07-05 23:09:54)

Будь Инга менее привычна к горячему, порывистому нраву Эдит, она могла бы испугаться - не столько за себя, сколько за саму принцессу, не сумевшую овладеть собственными эмоциями. Однако она перенесла эту вспышку спокойно, лишь удивленно приподняла брови, прислушиваясь к угрожающему шепоту кёнигин и чувствуя ее лихорадочно горячее дыхание на своей коже. надо отдать принцессе должное - она постаралась живописать картину так, что Инга невольно внутренне содрогнулась. Талант, подтверждающий, что принцесса находила в этом своеобразное удовольствие, как и во многом другом. Для Инги не было секретом, что Эдит, возведя удовольствие в ранг некого культа, могла увлечься мужской красотой так же, как и женской, однако сама Инга знала, что их отношения не могли и не должны были зайти дальше сестринства, которое было тем ценнее, чем чище.
- Я бы боялась и сомневалась, моя кёнигин, если бы я была просто горожанкой, - негромко и очень мягко отозвалась она, вздохнув. - К счастью, я нахожусь под покровительством конунга и его дочери, не говоря о моем отце. Если, как ты говоришь, он совсем не простак, он подумает перед тем, как делать нечто подобное, подумает о последствиях. К тому же... - она отошла на шаг и обернулась, взглянув в глаза принцессе и лукаво улыбаясь. - Я преподнесу горький напиток так, чтобы рыцарь выпил до дна и попросил еще.
Глядя на смеющуюся Эдит, Инга и сама тихо рассмеялась.
- Если моя кёнигин так считает, кто я, чтобы возражать ей? - ответила она, шутливо поклонившись. - Но моя кёнигин знает, что мир полон красивых мужчин, каждый из которых ждет, когда она одарит его своим вниманием. Что касается обаяния отвергнутого рыцаря, я думаю, оно может быть не таким уж и впечатляющим.

Отредактировано Инга Левенхельм (2012-07-05 21:19:21)

Завязь цветов – первый весенний месяц в Хестуре оставался таким же зимним, как и пять предыдущих. Влажный порывистый ветер с моря гнал ледяную поземку по метеным вымощенным камням улицам северной столицы. Крупнейший бастион севера окружала каменная стена в 5 человеческих ростов высотой и два шириной.  На равном расстоянии друг от друга в этой стене ребрами жёсткости стояли  круглые в основании сторожевые башни, которые гарнизон использовал в качестве казематов, казарм и подсобных помещений разной надобности. По верху этой стены днем вышагивают дневные дозорные, ночью покой города караулила ночная стража. Те и другие сменяют друг друга при открытии и закрытии городских ворот. Но сегодня дозорные с ночи задержались, чтобы отпраздновать рождение первенца и наследника одного из своих капитанов, десятника Бергмана.
Варрен не стал спорить. Рождение наследника – святое дело и всякий гвардеец с рассвета уже знал, что сегодня за день, и где искать гулящих, чтобы поднять кубок за здравие наследника почтенного и древнего рода.  Башня Святой Магрит, получившая свое название в честь одной из монашествующих чудотворец, приходящихся конунгу родственницей весьма боковой ветви находилась дальше других от Дворца и служила казармой, где в общем зале за несколькими длинными деревянными столами завтракали и ужинали рыцари, находящееся на довольствии у короны. Сегодня здесь не только ели, но и пили за благоденствие новой жизни, за здоровье первенца и в честь роженицы. Никто бы не осудил этих мужчин даже с учетом того, что из ближайшего и, к слову сказать, лучшего в Урхольме борделя были призваны жрицы всеъх видов любви, которые развлекали бравых и уже порядком хмельных защитников города похабными байками, непристойными танцами  и изобилием аппетитной обнаженной плоти, которая пела и хохотала, водила бесноватые хороводы вокруг столов, уставленных пенным элем, на кубки с которым  тоскливо взирали зажаренные здесь же в камине поросята. Харр Одд был тут же, по случаю десятник Бергман приходился ему недальним родственником по матушке, так что оставить его в этот счастливый момент было бесчестно.
Сам же глава гарнизона тоже оттопал по стене весь  ночной дозор и теперь на равных со всеми правах обнимал двух пышнотелых красавиц, забавлял их шутками и ел из ручек девиц хрустящие свиные ушки, наслаждаясь жизнью, пока не выдвинулся по нужде до ветру  в закуток, откуда отлично просматривался вход в башню и ближайшие улицы, перспективой уходящие ко дворцу.  Сам же благородный зад сотника, небрежно предоставленный колкому хлесткому морозцу был укрыт узким простенком, куда тот забился дабы не смущать прохожих и не вводить их во грех зависти.

Бран тоже остановился. Преимущественно натягивая и завязывая шоссы. Он некоторое время следил за тем, как из сумрака улиц возникла, словно материализуясь из сна и серого камня, маленькая хрупкая фигурка в наряде, свидетельствующем о среднем достатке носительницы. Ему даже не стоило труда предположить на девице светлую суконную нижнюю рубаху, но эскарлат – тонкое красное сукно довольно дорого в силу стоимости красителя. Его привозят из Халифата по их великому шелковому пути, пересекающему все степи от Эль-Хараса до Урхольма. И перед главой стражи, в обязанности которого входит и следствие, а потому привычка подмечать  детали весьма ему присуща, предстала, судя по всему,  дочь богатого купца в парадном наряде. Интересно, за каким предметом эта девица явилась сюда в таком виде? Варрен заинтересовался дамочкой и притаился в своем укрытии, наблюдая за ней с веселым азартом кота, выслеживающего скачущую по мостовой пичугу.  Пока ему не приходило в голову ничего лучшего, чем версия о том, что наблюдаемая дама – любовница Харра Бергмана, которую он взял на время беременности супруга, и теперь она желает, по меньшей мере, испортить праздник, а по большей опорочить Бергмана этой связью в столь радостный момент. Вот и нарядилась. Не желает показаться хуже благородной супруги десятника. Горожанки должны понимать, что женатые аристократы не несут перед ними таких же обязательств, как плотник, купцы и башмачники.
Ишь, чего удумала!
Но Бран не спешил, сначала он желал проследить за девицей. Не стоит делать ни поспешных выводов, ни поспешных шагов. Не будь у дамочки в руках корзинки, он мог бы принять ее за одну из продажных женщин, приглашенных на праздник, но они не часто приносят с собой провиант, чаще стараются умыкнуть что-нибудь со стола.

Быть может, если бы лицо дамы не скрывала накидка, сотник остерегся бы пускать дело на самотек, поймал фрейлину и развернул бы ее назад. Зачем страже такие хлопоты? Разговоры об оскорбленном достоинстве весьма утомительны и обременительны, особенно если это способ выйти замуж. Ведь любое такое оскорбление должно быть удовлетворено – поединком, монастырем или свадьбой. Жертвовать своими людьми Варрен не желал, в монастырь девицы уходили весьма неохотно, так что свадьба почиталась мировой. Но уж больно грубый способ позаботиться о своем будущем. Во всяком случае, порядочной девице не стоит ходить в казармы, когда очевидно, что там пьют и веселятся. Чем дальше сотник наблюдал за гостьей из своего укрытия, тем боле азартным делалось эта занятие. Он словно охотник поджидал, когда молодая лисица шагнет в капкан. Но ни торопить, ни останавливать ее не намеревался. Так ее вероятно вспугнуть.
Северянин не был заведомо плохого мнения о людях. И если девица пришла по делу, она найдет возможность разрешить его, не подвергая свою невинность опасности, а если за приключениями, то те найдут ее непременно. Хмель успел выветрится из головы, и Бран прислонился лопатками в каменной стене, следя за гостьей с любопытным веселым прищуром, в тайне желая, чтобы она оказалась не только легкомысленной, но и хорошенькой. Глава стажи был призвал следить за порядком и законностью в городе и нарушать порядок и законность он не намеревался. Без необходимой гарантии своей дальнейшей безнаказанности.

Бран любил посмотреть, как людей покидает храбрость и настигает благоразумие. Интересно, что девица задумала? Сотник вышел из своего укрытия и по хрустящей поземке прошел следом за гостьей, загородив ей выход своей массивной фигурой.  Вход  открывался прямиком в обеденную залу первого этажа, где и происходило все веселье. У сторожевых башен диаметр не так велик, чтобы они могли позволить себе больше одной комнаты на этаже, и та оказывается весьма небольшой, вдвое меньше среднего трактира. Так что непосредственно перед дамой предстали два горящих камина по обе стороны от двери и три длинных стола, за которыми пили, закусывали и ласкали щедро одаренных природой шлюх.  Это породистым благочестивым супругам надлежит быть тощими, бледными и беременными, а легким женщинам можно быть в теле, которое всякому благородному кавалеру так приятно подержать в намазоленных тяжелым мечом ладонях.
- Проходи, красавица, - за спиной Инги послышался низкий бархатный баритон сотника окрашенный паскудной хрипотцой, вызванной ласковым оскалом, который девушка не могла увидите. Разве что почувствовать затылком.
Попалась.
- Твои товарки давно на месте. Чего ты отстаешь? Так они обчистят моих щедрых бойцов, и тебе не достанется ни одного золотого!
Он подтолкнул девицу в зал и повысил голос.
- А ну смотрите, какая красавица к нам запоздала!
Женщины создали недовольный фон, давая понять, что вовсе не считают гостью красавицей, но рядовые гвардейцы были другого мнения, и девушку увлекли в центр помещения. Бран все еще смотрел на фро со спины, а потому никакого желания спасать ее честь у него пока не возникало. Пусть немного пошутят, а там посмотрим.  Инге уже наливали и пытались избавить ее от теплой одежды, чтобы увлечь в шумный веселый хоровод вокруг стола. Поддатые мужчины и хорошо оплаченные дамы были настойчивы и отнюдь не участливы к ее попыткам сопротивления.

Надо сказать, что гарнизон крепости Урхольм состоял из благородных рыцарей, младших сыновей достойных двусотников и сотников, сидевших на своих землях, а так же советниками при дворе Его Величества конунга. Т.е. из тех самых благородных и достойных кавалеров, за которых грезит выйти замуж порядочная девушка. Но что поделать? У  мужчин есть долг перед семьей и есть только их – особенный, отдельный мужской мир, где правит сила и царствует похоть. И ими владеют те женщины, которые научаются подчиняться первому и вызывать второе. Сотник проследил взглядом за девицей и сгреб со стола большой деревянный кубок, полный пеной браги. Теперь, когда часть жидкости убыла из его организма, ее запас надлежало пополнить.
- Да она горячая!
В центре залы, куда пляшущая толпа увлекла гостью, раздался дружный хохот и капризный визг девиц. Нет лучшего способа распалить желание мужчины, чем грубо отказать ему на глазах у всех.  Желание близости сменяется желанием отомстить и показать  свое превосходство.   Женщины часто принимают одно за другое.  О, если бы горожанка знала, кого бьет!  Но ухажер принцессы подошел со спины, полагая это наилучшей дислокацией, чтобы намотать на кулак темно-русую дивную косу девушки . Харр Одд мгновенно отрезвился и с хриплым рыком, оторвал девицу от пола, толкнул на стол, отчего кубки и угощение посыпались на лавки по счастью свободные от гостей, которые уже переключились на пляски. Крепкие широкие ладони северянина привычно вскинули юбки гостьи и двинулись вверх от узких щиколоток,  жадно ощупывая бархатную нежную ножу, рывком раздвинули точеные коленки Инги, чьи попытки брыкаться, только добавляли азарта и жара хмельному фавориту.  Памятуя о том, как Одд приближен к кёнигин, никто и не пытался вступиться, тем более, защищать безродную девицу – кому оно нужно? Благородный Харр уже устроился между насильно распахнутых бедер гостьи и, прижимая ее запястья к столу, искал ее уста пьяным поцелуем, когда к Варрену, который успел отвлечься на поросенка и смешливую кокетку, подбежал мальчишка оруженосец, бывавший с сотником при дворе.
- Сир Варрен! Господин! - парнишка впился в ухо и через мгновение небесные глаза главы Урхольмской стражи полезли на лоб.  Парнишка, как выяснилось потом, был в тайне влюблен в прелестную фрейлину, но дерзости оглушить десятника со спины или смелости вызвать его на поединок у него не хватило. Парень отлично понимал, что не выстоит бой. Еще нет. Да и нарушать инкогнито дамы означало ее обесчестить.  Ведь зачем-то она пришла сюда, пряча лицо. Проклятье! Бран дернулся с лавки в сторону любовной сцены, надеясь, что еще не слишком поздно, и никто кроме оруженосца не узнал девицу Левенхельм. Принцесса со своими фрейлинами была чаще предоставлена  вышиванию, чем светским обязанностям, а гвардейцы не бывали почти при дворе, но люди не глупы и не лишены глаз.

Сотник был, конечно, рыцарем, но в первую очередь он был плотно в своем уме и рассудил, что не стоит ссориться с королевским фаворитом, однако многие будут готовы его поддержать в небольшой проказе, которая поставит Харра Одда на место.  Последнее время тот с избытком уверовал в значимость своей персоны, и это начинало подрывать авторитет командира, с одной стороны, и терпение подчиненных, с другой. Девица же предоставила им всем прекрасную возможность отыграться. Бран бросил оруженосцу пару слов, паренек побежал на верх башни,  увлекая с собой еще пару своих коллег, и что-то бегло объясняя им на ходу.  А один из мальчишек подхватил со стола пустую миску и направился к камину, чтобы зачерпнуть несколько горячих угольков из золы, остывающей у края огня золы…
Через мгновение над головами гуляющих раздался глухой голос колокола, который слышался лишь при нападении или других экстренных ситуациях, и призывал всех к первейшей готовности противостоять беде. А потом раздался первый мальчишеский голос.
- Пожар!
- Пожар! Пожар!
Девицы подхватили, и комната потонула в визге и шуме мечущихся тел и перевернутых лавок. В этот момент в приспущенные  брэ Харра Одда упало несколько горячих угольков. Благородный рыцарь немедленно позабыл свою жертву, схватился руками за пятую точку и принялся скакать по залу, вереща на зависть продажным девкам и хлопая тебя по горящему месту, пока один из оруженосцев не плеснул бадью воды на господский зад - оттуда с шипением вырос густой хвост плотного пара.  Гул колокола давно затих, и разобравшиеся в произошедшем гуляки теперь потешались над Харром Оддом, окружив его плотным кольцом и отпуская шуточки на тему пожара у него в штанах. Смеющиеся девицы, намереваясь смягчить позор погорельца, наперебой приглашали горячего господина прийти к вечеру погреть их постель, а сослуживцы предлагали не в меру страстному коллеге полежать в камине в целях экономии дров.
Стоило  десятнику оторваться от девицы, как за руку ее потянул тот самый влюбленный оруженосец, сейчас, вероятно, ощущающий себя героем, спасающим даму от могущественного  негодяя. Он увлек Игнгу по лестнице на второй этаж башни, где помещение было разделено на несколько небольших комнат.  Та, в которую парнишка привел гостью, больше походила на кабинет. Здесь стоял  широкий дубовый стол, высокое, подбитое кожей кресло , несколько тяжелых напольных канделябров и стойка с горкой свернутых трубками пергаментов. Фрейлину уже ожидали ее накидка и корзинка.  Пока внизу происходил весь сыр-бор, юноша предложил гостье воды и постарался увериться в том, что она цела и здорова.
Удостоверившись, что происшествие обошлось без убийств, Бран поднялся в свой кабинет, куда была доставлена девица.
- Спасибо, Харольд. Ты свободен.
- Да, сир.
Юнец еще раз окинул Ингу очарованным взглядом и с сожалением вышел. Посторонившись и уступив ему дорогу, сотник закрыл за пареньком дверь. На этом чудеса спасения Инги закончились. Голос  Брана не предвещал ничего хорошего.
- Добрый день, фро Левенхельм.
Сотник сложил руки на груди.
- Я жажду знать, какого рода маскарад происходит на территории городского гарнизона, и почему меня не поставили в известность о планах проведения этого увлекательно мероприятия.
Ледяной испытующий взгляд Варрена толкнулся в лицо девицы. Становилось очевидно, что собеседник нисколько не планирует сочувствовать ее страданиям.

- Глава королевской гвардии, сотник Варрен. 
Сотник Варрен достаточно часто являлся ко двору в силу той ответственности, которую нес.  Ему подчинялась личная охрана конунга, на нем лежала охрана королевского замка и всей крепости Урхольм, которая давно превратилась из одинокого донжона за каменной стеной в столицу всего северного края.  Он отвечал за расследование преступлений, от покушений на Его Высочество до уличных драк - и с докладами являлся во дворец  день через два. Так что ежели девица делает вид, что он ей не известен, намереваясь таким манером уязвить хозяина, то это вряд ли у нее получится. А если нет, то она выяснит его имя позднее, когда сообразит, в каком тоне в ее положении стоит разговаривать.
- Так что  верно слышу, что личные дела заставили благородную и благочестивую фрейлицу Ее Высочества рисковать репутацией своей хозяйки, явившись переодетой в казармы и изображая публичную женщину?
На лице сотника нарисовалось неподдельное участие и любопытство.
- Присаживайтесь в мое кресло, фро Левенхельм, и уделите немного времени краткому объяснению. Возможно, я смогу вам помочь.
Определенно девицы не рядятся, как попало без цели. И Инга пришла с какой-то целью. Но сейчас  есть шанс, что она замкнется на собственной непогрешимости и заносчивости, вместо того, чтобы сделать то, зачем пришла.  Сотник, конечно, был весьма сердит на незваную гостью: неужели нельзя решать свои задачи простыми путями,  не впадая в горе от ума? Но он был готов помочь девушке, чтобы исчерпать инцидент и сохранить честь кёнигин.
- Или вы предпочитаете, чтобы я сдал вас на руки вашей хозяйке?
Это тоже был выход. Принцесса, скорее всего, пожелает скрыть эту историю и не подвергать ее огласке. А  иметь должок за принцессой, ой, как выгодно.  Паскудная, но обаятельная улыбка затаилась в уголках его  губ. Интересно, принцесса меняет услуги хотя бы на поцелуи или по какому-то еще выгодному курсу?

Каждый в королевстве – раб конунга и его семьи, и сотник Варен понимал это не хуже других землевладельцев. Хозяин – тот, кто кормит. Как бы красиво это не называлось. Дед конунга дал землю его деду, дал ее за службу, которую и дед, и отец, и Бран, и его сыновья будут нести в горах или при дворе. Титул хорош лишь на словах, на деле, сотниr мало отличается от собственных безземельных крестьян, которые начнут помирать  с голоду, если решат пренебречь его землей.  Так и он, нравится или нет, будет выполнять, что прикажут. А ценность женщины и того меньше. Женщина  - это ее приданное и дела ее сыновей. Если она принесет сыновей, те выживут и сделают хоть что-то стоящее.
- О намерениях судят по делам, - Бран присел на край стола, с интересом рассматривая миловидную фрейлину.
- Я бы не ручался за свое благородство…
Улыбка затаилась в темной глубине зрачков, наделяя взгляд не то лукавством, не то насмешкой. Зачем вводить девицу в заблуждение? Благородство вполне положено рыцарю, но оно еще никому не сослужило службы. Не сказать, что Варрен был отменным мерзавцем, но себе на уме был - этого не отнять.
-Но не думаю, что у вас есть выбор.
Что можно взять с девицы кроме ласки? Тайны принцессы? Можно. Если знать, о чем спрашивать. Варрен не следил за Эдит? и ее тайны, если они и существовали, пока не входили в круг его интересов. Другое дело то, что можно взять с принцессы в обмен на репутацию ее фрейлины… Недавно стало известно, что Эдит Эрхольмская - названная невеста императора, свадьба состоится через два месяца, а значит уже через месяц  будут выезжать. Кем можно стать в Даларе, если устроить свою поездку с принцессой? Имперский масштаб немного расширяет возможности рядового стражника, верно? Эти размышления заставили черты сотника смягчиться, и на лице нарисовалось участие и понимание.
- Я уверен, что порядочная девушка не стала бы рисковать репутацией и безопасностью ради незначительной прихоти. Я верю, что дело, которое привело вас сюда, фро Левенхельм, очень серьезно. Доверьтесь мне, и я сделаю для вас все возможное.

Нет? Ну что ты милочка! Если ты хочешь и впредь казаться девицей, то не нужно пытаться мериться со мной тем органом, которого у девиц нет. А если ты мужик, то и жалеть тебя никто не будет. Истинно говорят – самое страшное оружие женщины – умение расплакаться при нужном мужчине. Инге могла бы выдать Одда за свою привязанность и сочинить горестную историю о том, что пришла открыться ему и нуждается в помощи, чтобы оказаться с ним наедине, но в безопасности от его, как выяснилось, гнусного нрава. Оказавшись в такой ситуации, она могла бы выполнить свое поручение. Но Инге предпочитала крепиться. Что ж…
- Что ж… Это ваше право, и оно священно. Тогда, полагаю, я поступлю верно, если буду придерживаться буквы протокола и передам вас на руки Ее Высочеству с разъяснением ситуации и рисков, которые она повлекла. Вы позволите?
Он взял из стопки ровно нарезанных листов грубоватой бумаги один, окунул перо в чернильницу и принялся, по-прежнему сидя полубоком на столе, заполнять официальное донесение на имя кёнигин, последовательно перечисляя все ее формальные титулы. Становилось понятно, что даже если такое донесение почему-то  не пройдет через имперскую канцелярию, дело все равно получит широкую огласку в среде сплетников и пускателей слухов.
- Если вы позволите я укажу, что девица Левенхельм явилась в казармы гвардии Его Высочества, представ в образе работницы расположенного по соседству работного дома и пыталась соблазнить благородного Харра Одда…
Сотник словно диктовал сам себе вслух, а потом вскинул темный штормовой взгляд на Ингу.
- Что уязвленный угольями Харр Одд охотно подтвердит.
Обаятельная улыбка Варрена опасно и пугающе контрастировала с выражением глаз.

Бран пока был весьма далек от того, до чего на самом деле мог опустить, ради достижения собственных целей. Инге пока была здорова, невинна и жива. А глава урхольмской стражи привык иметь дело с ворами, убийцами, насильниками, печатниками фальшивой монеты, бандитами с дорог вокруг города, шлюхами и мошенницами. Он обходился с пыточным инструментом с ловкостью опытного инквизитора, писал бумаги с изощрённостью хорошего крючкотвора и умел добиваться признаний, которые требовались ему для ведения следствия.  В общем, сотник был достойным негодяем, ибо только негодяй может поймать другого негодяя.  И невинная попытка Инги скрыть истинные намерения, приведшие ее в казарму, пока была пикирована таким же невинным и незначительным давлением с упором на ее опасение потерять добрую репутацию.
- Я верно услышал вас, фро Левенхельм? Вы назвали меня лжецом и клеветником. И, надо думать, выразили сомнение в мудрости конунга, который доверил мне охранять покой его столицы?
Бран воздел на девицу невинные небесно-голубые глаза. И если бы не обстоятельства, Инге вынуждена была бы признать, что мужчина, сидящий перед ней, обладает определённой привлекательностью черт.  В голосе его слышалась лишь улыбка, угрожать он не намеревался, девушка должна быть достаточно ума, чтобы понимать, что именно она говорит.
- Я же склонен видеть особенную мудрость конунга в том, чтобы мерзавцы ловили мерзавцев.
На лица Варрен нарисовал удовлетворенная улыбка.
- Поэтому я буду счастлив помочь вам и Ее Высочеству. Я ведь правильно понял, что вы пришли по ее приказанию? 
Инга это сказала? И да, и нет. Но раз принцесса готова прикрывать ее прогулки, наверно, она их санкционирует?
- Придется сохранить две тайны: ее и вашу. 
Сотник вернул перо в чернильницу, и неопределенное движение широкой ладони приглашало девицу начать рассказ.
- Прошу.