Определенно, более сумасшедшее семейство, найти сложно. Да и нужно? Вряд ли. Своего по горло хватает.
Особенно, когда посреди ночи в замок врывается потный  гонец, с сообщением от «Его светлости, герцога О'Дваейра мл.». Причем сообщение это он кричал так, что задремавшая Арин моментально выпала из объятий Морфея.
«Горластый какой...» - недовольно поджав губы, она уж собиралась было встать с постели, и да приказать высечь наглеца, но потом передумала, сильнее закутываясь в одеяло. «От него, значит....»
Когда пелена дремы спала с её разума, идея мести за прерванный сон, отпала сама собой. Этот гонец по определению не мог принести хороший вестей. Потому, что если бы они не были таковыми, их бы озвучил сам герцог, в этой самой постели, из которой почти исчез его запах. Не мудрено, за столько-то одиноких ночей... Впрочем, это не такая уж и редкость. Свыклась.
Гордость не позволяла подойти к двери, чтобы услышать беседу из первых уст. Кто его знает, как переврет Ланти дурные вести. Нет, она конечно, его любит и очень к нему привязана, но в своем стремлении сберечь её хрупкое здоровье, он порой дает лишку. Ладно, не лишку, а очень даже «лишище». Не столь уж важно теперь, спустя двадцать лет, проведенных под одной крышей. А ведь так Ари не может показать слугам свою заинтересованность. Хотя, будь её воля, она бы сейчас уже кралась в главный холл. Но, вряд ли ей удастся сделать это тихо. Проклятый кашель выдаст.
Гонец что-то заголосил снова, и Ари буквально превратилась в слух. Правда, не слишком удачно. Четко она поняла только два слова: «принять» и «расположение». Даже с её уровнем интеллекта, разгадать ребус, основываясь на таких скудных данных не представлялось возможным. С легкой тревогой в сердце, она дождалась, когда входная дверь затворится, и позвонила в колокольчик, оповещая весь дом о том, что ей не спится.
-Что, хозяйка? Опять приступ? - Ланти влетел как ошпаренный, на ходу споткнувшись о какую-то книгу, небрежно забытую Арин на полу. Она, честно говоря, вообще частенько удивлялась тому, как быстро, несмотря на преклонные лета, этот человек скакал по лестницам, коридорам и прочим помещениям.
«Мне бы так...» - с некоторой завистью подумалось ей, пока Ланти неуклюже поднимался из позы «ласточка в полете».
- Нет. Говори, кто приходил?
Ланти, как обычно, сделал вид, что совершенно ничего не произошло.
-Никто.
-Врешь. Вряд ли кто-нибудь от сюда до самого Блекфорда не расслышал, что лорд О'двайер передает сестре известие... - она недовольно поджала губы.
Ланти вздохнул.
-Его светлость, брат Ваш, просил намедни, принять у себя гостя, изъявившего желание руки вашей просить.
От удивления у Арин отпала челюсть.
-Меня?
-Вас.
-Не путаешь?
-А кого ж ещё? Не Лунхильду же...
-Порченную?
Ланти вздохнул.
-Видимо....
Арин снова поджала губы и скрестив руки на груди, спустила ноги на пол.
-Быть не может. Определенно.
Нет, конечно, вероятность того, что может — все-таки оставалась. Зная изощренную фантазию герцога, сомневаться в успехе его планов пока не приходилось... И если он все-таки умудрился обставить её брак, невзирая на далеко не брачный возраст, «проклятье» и, как говорили в народе, «испорченность», по идее, Арин должна быть, по-меньшей мере, счастлива... Только почему тогда на душе так мерзко? Почему ни тени радости не проскользнула в разуме? Или это печаль от того, что им больше не быть вместе? Или что-то другое?
-Дурная затея, хозяйка. Ох дурная... - голос слуги вырвал её из оцепенения собственных мыслей. - Все, что Его светлость совершал в этом доме добром для Вас не кончалось. И это не кончится.
-Не нуди. - не хватало только слушать очередную лекцию на тему «Побереги себя, хозяйка...». Распустился совсем, старый пес. Но, Арин прекрасно понимала, что его забота единственное, что у нее было. Отец, лучший друг и душеприказчик — в одном лице. Пусть распускается. Ему можно.
-Будь что будет. Посмотрим. - она отвернулась к противоположной стене, всем своим видом намекая на желание побыть одной. Впрочем, никто и не противился.
Утро выдалось тяжелым. Слуги носились, как идиоты, по замку, Ланти то и дело страдальчески вздыхал, а сама Арин мучилась утренней тошнотой — верной спутницей её болезни.  До обеда в доме стояла какая-то тревожность, необычайно утомлявшая Арин. Хотя, и в душе у нее было так же неспокойно. Как бы она не возмущалась, но старый слуга был прав — вся эта внезапная кутерьма не к добру. Слишком уж неожиданно все свалилось, слишком внезапно. Впрочем, вряд ли Арин могла со стопроцентной уверенностью ответить на вопрос, что за человек, на самом деле, её брат. Его образ, витавший в стенах этого дома, вонял источал смердящий запах недомолвок, который Ари упорно старалась не замечать. Как там в книгах пишут — любовь глаза застилает? Да какая тут любовь — что ей, проклятой, больной остается? Хотя, опять же с поправкой на безумное обожание, просыпающееся в её сердце, каждый раз, когда его фигура рисуется на горизонте. Пока он не рядом, она может позволить себе трезво мыслить, но как только он рядом... Она тает, и тело податливо уступает натиску его грубых, даже грязных, ласк, по которым она теперь тоскует...
И все же предчувствие беды не покидало её.
Где-то около часов пяти по полудню, прибыл слуга оповещающий о том, что барон Де' Пюси уже в пути.
-Хорошего человека  Де' Пюси не назовут. - шепнула она на ухо Ланти, и тот, до сих пор удивляясь странностям своей хозяйки, проглотил смешок. - Вот что. Когда он прибудет, посмотри на него внимательно, и ежели что тебя в нем не устроит, гони его в шею.
-Как же можно, хозяйка?! Барон ведь целый. Его Светлость голову нам за такое снимет...
Арин угрожающе поджала губы.
-А вдруг он бандит какой-нибудь. И эта самая «Наша Светлость» вовсе никого не посылал. Сам же мне рассказывал, что ходили слухи о этих... ну как их... волках в овечьей шкуре... - несмотря на то, что она достаточно долго жила в Даларе, изъясняться на родном — тарийском — было куда проще. Но проблемы была в том, что некоторые фразы всеобщего языка, очень смешно переводились на родной, отчего Ари иногда приходилось крепко подумать, прежде чем подобрать подходящее слово. Тем временем, Ланти нахмурился.
-Хозяйка, что-то вы глупое придумали. Затея, конечно, не самая лучшая, но и приличия соблюдать надо...
В глубине её глаз промелькнула какая-то особая печаль, заставившая его замолчать. Видимо, им обоим в тот день было не по себе, отчего, по старой доброй привычке, Ланти подошел к девушке, и погладил по кудрявым волосам, как тогда, в далеком детстве.
-Ладно уж вам печалится... Может, правда, человек хороший... ну будь по Вашему. Гнать я его не буду, но и встречать пойду сам. Что-нибудь да придумаю....
Барон  Де' Пюси может, конечно и был добрейшим души человеком, но, видимо, умел отлично это скрывать. При виде этого престарелого поросенка, с блестящими, маслянистыми глазками, Ланти замер на лестнице. Тем временем, барон, которому шел седьмой десяток, аккуратно плыл по холлу, позвякивая золотыми цепями.
-Хороша вазочка.... - тонким голоском пропел он, вместо приветствия, ощупывая пальцами одну из старинных реликвий дома О'Двайеров. - Хорошо будет смотреться в главном зале, не находишь Элфри?
Элфри, служивший то ли оруженосцем, то ли личным стражем, безмолвно кивнул.
-Да, и ещё вот эта... Поди, больших деньжат стоит... Хотя, герцог нам и так с этой убогой приданного неплохо отсыпет...Я, знаешь ли, хорошо проигрался в тот раз...
Дальше Ланти слушать не стал. Надо было спасать хозяйку, и как можно скорее. Тихонько ступая по ужасно скрипучему полу, он прошмыгнул в хозяйские покои.
-Значит так, госпожа. Вы идите-ка, прогуляйтесь. Возьмите с собой кого-нибудь из слуг. А то тут, какое-то недоразумение приключилось....
В дальнейших объяснениях не было смысла. Накинув наспех накидку, гонимая внутренними беспокойствами, Ари выбежала на улицу, в сопровождении служанки, едва поспевавшей за хозяйкой. Вдвоем они торопливо нырнули за угол, а от туда ещё куда-то — Ари потерялась практически сразу, благо сопровождающая четко вела её по какому-то, одному ей ведомому маршруту. Сама же Ари, тяжело дыша, от непривычно быстрой ходьбы, погрузилась в пучину собственных мыслей.
За двадцать лет, она научилась доверять Ланти. И такое лицо, как сейчас, она видела не часто. Неужели он узнал что-то такое, чего Арин не могла представить даже в самых страшных своих мыслях. Или это и правда были бандиты, и теперь Ланти, вооружившись вилами, дает им суровый отпор? Или же брат окончательно разочаровался в ней, пресытившись настолько, что только и думает, куда бы сбагрить вчерашнюю любовницу? Последняя мысль острой болью кольнула где-то в области солнечного сплетения, заставляя девушку согнуться в привычном приступе кашля... Вот только, когда она очнулась, вокруг были только крысиные трупы да серые стены. И ни следа от сопровождающей служанки.
-Вот это уже плохо... - Ари закусила губу, опасливо озираясь по сторонам. Осознание того, что она — одинокая, беззащитная и больная потерялась в городе, который совершенно не знает, и вряд ли даже помнит, как зовется улица, на которой стоит её дом, постепенно доходило до её разума. Она оперлась плечом о стену, белея на глазах. Кажется, она теряла сознание.

Перед глазами плыло. Точнее — мир разрывался на множество маленьких, разноцветных точек, которые когда-то были предметами. Хотя, возможно, это всего лишь затяжной сон, и на самом деле нет ни Ланти, ни брата, ни этой проклятой жизни. Девушка медленно опускалась на землю, хотя на деле, этот процесс имел куда большую скорость. Ари падала, наблюдая, как пылинки плвно рассекают воздух вокруг. Такое странное состояние — на границе между сознанием и обмороком. Когда уже не помнишь, что предшествовало падению в сумрак, но и тьма ещё не поглотила тебя без остатка.
«Может я умираю?» - мелькнуло в голове, и догадка подтвердилась, когда перед глазами возник расплывчатый лик мужчины...
-Вот и ты, Святой Патрик... Не думала, что ты — шази... - прошептала она в полубреду, и в тот же момент широко распахнула глаза, освобождаясь от плена дурноты. - Шази?
Она видела шази достаточно часто, так как один из её лекарей принадлежал к этому народу. И глядя на человека, который склонился над ней, она с уверенностью могла сказать, что он приходился, как минимум, её эскулапу соотечественником. Мысль о смерти улетучилась так же быстро, как смывает талыми водами остатки снега в родной Таре. Хотя, может и правда, Святой Патрик был шазийцем?
Ари смешно завертела головой, пытаясь распутать спутанные мысли. Незнакомец, предложил ей не кричать.
- И не собиралась.... - машинально буркнула она, размышляя на тему того, живая она или нет. - У меня вопрос. Ты  Святой Патрик, или нет? Потому, что если ты — он, я — умерла... - она ущипнула себя за руку, и почувствовав боль, вздохнула. Кто-то говорил ей о том, что мертвые не чувствуют боли... Значит...
-Ой, вспомнила. Я ж потерялась... - память вернулась внезапно, а вместе с ней и картины отбивающегося от бандитов Ланти. Ари снова закусила губу. И посмотрела на мужчину.
«Так. Если я жива, значит он — не Святой Патрик. Тогда кто? Бандит? Вор? Прохожий? И чего я делаю у него на руках?Лежу. Глупый вопрос. … И, правда. Хотя, не важно. Главное, что теперь делать. И как вернуться домой? И где носят черти мою служанку? Может, её поймали те бандиты? Она же не совсем дура, чтобы бросить меня тут одну... Тогда, получается, что она специально отбилась, раз не вернулась за мной... Это плохо. Значит, кто-то хочет моей смерти? Ха-ха, Арин, кому это выгодно? Брату -нет, по крайней мере, хочется на это надеяться... Ланти — тоже нет, он тысячу раз имел на это возможность... А больше никто и не знает о моем существовании.... Тогда как так? Все слишком странно»
Надо было признать, что лежать на руках у незнакомца было удобнее, чем лежать на земле. Поэтому вставать она не торопилась, да и сил особо не было — обмороки всегда сопровождались слабостью, которая отступала не сразу. Помирать, так с музыкой и в удобной позе. Все равно, рано или поздно это случится.
«Интересно, кто будет плакать на моих похоронах?» - мысли ползли все дальше от действительности, и чтобы как-то вернуть их в нужное русло, Ари снова ущипнула себя за руку. Сработало эффективно.
-А Вы кто? - пожалуй, единственный вопрос, который она могла придумать, в столь глупом положении. -   она бросила взгляд на его руку, которая поддерживала предплечье. Грубые руки явно намекали на совершенно не аристократически образ жизни. Кажется, она даже разглядела на них пятно крови.
«Приехали... Может он все таки бандит? Хотя, логично предположить, что правды он в любом случае не сообщит.»
Ари широко раскрыла глаза, думая, что сказать... И не нашло ничего умнее, чем:
- Не убивайте меня, окажите любезность. Я тут немного потерлась, и возможно, мой слуга уже убит, неким бароном Де'Пюси, который, может быть, вовсе не барон, да и леприкон его поймет, кто есть кто в этом странном мире. Но даже если Вам велено меня убить, и Вы никак не можете ослушаться, то сделайте это очень быстро, чтобы мне не было больно.. А вообще... - она не договорила. Воздух в легких предательски закончился, и грудь сдавило, уже привычной тяжестью. Арин зашлась кашлем, согнувшись в три погибели. Правда, благо, в этот раз, отпустило всего через минуту. Она слабо улыбнулась, вытирая слюну с подбородка. Мерзкое верно зрелище.
- Лучше бы ты был Святым Патриком, незнакомец...

Отредактировано Арин О'Двайер (2013-12-21 16:12:40)

Ну вот опять... Нормальный человек этот шази? Мало того, что так и не объяснил кто он, так ещё и схватив в охапку, потянул куда-то за собой, мало интересуясь её согласием. И если до этой минуты, девушка хотя бы приблизительно представляла где она находится, что само по себе весьма условно, теперь, её вряд ли найдет даже служанка-идиотка-растяпа-растеряха. Это так, на случай, если теория «большого заговора» не подтвердится. Хотя, картины распятого на стене Ланти все же, не оставляли воспаленного воображения Арин, но думать о чужой безопасности, когда под угрозой твоя — по меньшей мере, неразумно.
Поведение этого мужика чем-то напомнило братские повадки. Тот тоже никогда не спрашивал её мнения, руководствуясь исключительно собственными домыслами. Абсолютная копия матери, будь она трижды неладна вместе с её принципами и устоями, согласно которым она бросила больную дочь на попечение чужих людей. Конечно, Арин вряд ли смогла бы произнести это вслух, но в своих мыслях она давала себе вольности. И в тот момент, когда хватка чужих рук ослабла, нечто странное встрепенулось в её душе.
Она не понимала природу этого чувства. Но все недовольство и обида, годами копившееся на брата, разом опрокинулось на, ни в чем не повинного мужика, с неизвестными целями, который к слову ещё и имел наглость спросить её имя, не назвав своего. Горные гены пробудились, и не смотря на слабость, Арин недовольно поджала губы. В конце концов, ей страшно, ей холодно, ей одиноко, а самый близкий её человек — в центре (а может и не центре) огрмоного города, где она совершенно не ориентируется. Брови угрожающе сошлись на переносице.... Ланти бы сказал, что это недобрый знак.
И какого тролля, они думают, что одной только улыбкой, могут заставить женщину вести себя по-идиотски? Это ещё в книгах раздражало Арин — рыцарь спасет принцессу, совершенно не интересуясь — а надо ли ей это? Кто сказал, что жизнь с драконом плоха? Он то уж точно не уйдет к другой, только по тому, что ты — постарела и обрюзгла, пока рожала ему шестерых сыновей. В этом мире у женщины не было никаких прав, её положение напрямую зависело от того, насколько удачным будет её брак... А что делать тем, кто уже родился с дефектом, кого в жены не берут даже с доплатой и землями? Как им существовать? Помирать в одиночестве — единственный ответ, который приходил на ум. И вдумайся её братцу сейчас оставить её без содержания — эти самые улицы станут её могилой. И пока ему нужна экзотическая игрушка, в виде задохлой сестры — её счастье, а что потом? Ланти думает, что она не понимает, какая угроза над ней нависла — и пусть думает дальше. Может будет спать чуточку крепче.
Она гневно посмотрела на незнакомца, чьи мотивы оставались для него загадкой. Впрочем, вряд ли теперь все это было важно. В череде событий дурного дня, она окончательно потерялась, совсем не понимая что делать дальше. Привычный мир, вместе с его тяготами, радостями, интересами рухнул, и не известно, удастся ли ему выстроится заново. Арин сжала кулаки, ещё сильнее сжимая губы. Хрупкое тело затряслось то ли от слабости, то ли от обиды.
- Я хочу домой! - выпалила она, сурово, очень по-тарийски, глядя на оппонента. - Спасибо, что увели меня только что, от единственной  возможности туда вернутся! - Арин сделала шаг, по направлению к мужчине — Спрашивать меня о моем имени крайне не учтиво не представившись самому, это раз. - ещё шаг. - Брать чужую вещь с того места, где она лежит — крайне не учтиво, а я полностью принадлежу своему брату, и никак не возьму в толк, с чего это Вы решили спасать меня от неизвестных, которые, возможно, были бы мне куда полезнее, чем Вы, это два. - ещё шаг, и она подняла голову, чтобы смотреть незнакомцу прямо в глаза, как учили своих дочерей гордые тари. - А в третьих... В третьих... у вас кровь на руках, я Вас боюсь, я хочу домой и мне плохо и холодно — она почти сорвалась на крик — и... и...
Эмоции хлынули через край допустимого, и она обмякла, плюхаясь на землю. Теперь все. Выкричалась. Почувствовала себя ничтожной перед этой жизнью, теперь можно унижаться. Впрочем, как обычно. В такие моменты брат бил её по лицу, чтобы "не зазнавалась". Так он говорил, она же думала, что делал он это исключительно из собственного удовольствия. И ей, в сущности, нравилось чувствовать обжигающий удар на лице, потому, что это значило, что она, хотя бы самую малость, ему не безразлична. Но, теперь, уже вряд ли можно с уверенностью утверждать о том, как он к ней относится. Как и вообще, о чем-то точно. Прическа растрепалась, платье испачкалось, а левая рука, чьи плацы были совсем согнуты узловатой дугой, отказывалась слушаться вовсе. Жалкое зрелище, верно.
Она подобрала ноги под себя, и не поднимая головы сказала:
-Меня зовут Арин. Я дочь герцога О'Двайера. Простите мне мою несдержанность.
И заплакала.

И снова, мужик не представился. Теперь, правда, это уже не вызывало негативных эмоций — вел он себя более-менее прилично, рук не распускал, других мест тоже, поэтому даже стало немножко его жаль... Точнее, жаль что на него сорвалась. А если ещё точнее, жаль что не сдержалась, чтобы хоть на минутку представить себя чопорной дамой высшего общества. Не видать тебе, Арин, светских бесед, как своих ушей. В слезы предательски капали, несмотря на то, что видимых причин плакать не было. Ей бы сейчас принять горизонтальное положение, да под одеяло... Замерзла ведь, как собака....
-Если переводить дословно, то на вашем оно означает «мир». - буркнула она, все-таки негодуя на тему того, что до сих пор не в курсе, как называть этого человека. Очередной всхлип, и девушка подняла большие, немного опухшие, глаза на неожиданного спасителя. - Я буду звать тебя «господин Никто». И все тут.
И отвернулась. Вот прям, по детски так, поджав губы, которые чуть посинели от холода, несмотря на то, что на улице, в общем-то, было тепло. А он тем временем, взял её за руки. За те самые больные руки, из-за которых на её голову сыпались обидные прозвища. Арин резко обернулась, ожидая проклятий. И столкнулась с этим самым «господином Никто» взглядом. Замерла...
Вот только, как ни странно, проклятий не последовало. В её семье не любили шази, она знала об этом. Видимо потому, что они рачительно отличались от тарийцев, в своей консервативности доходящих до глупости. А секунды проносились мимо, и обидные слова так и оставались не сказанными, что все больше приводило Ари в шок.
- Если бы я знала, где мой дом, я бы вернулась и сама...  - скорее мысли вслух, поддавшись очарованию момента. Не соглашаться с господином Никто было глупо. По опыту их краткосрочного общения, Ари уже пришла, на свежую то голову, что ему не очень то важно её согласие. Поэтому кивнула головой, утвердительно отвечая на пресловутой вопрос «Понимаешь?». Нет, леприкон тебя подери, не понимаю. Вообще ничего не понимаю. Только по тому, что все происходящее больше похоже на дурной сон. Но, один в поле не воин, как гласит их, шазийская, мудрость. Лучше уж с неизвестным господином Никто, чем одной. Тем более, что кашель, согласно времени суток, скоро завладеет её телом, и в одиночестве точно не выжить. Поэтому, Арин подчинилась, просто потому, что выбора не оставалась. Засунула гордость и прочее — подальше... А ещё нестерпимо хотелось лечь.
Нет, лучше бы он молчал. Вот правда. Действительно, все не так плохо. Черти где, черти с кем, и черт его знает, чем это все кончится. Это с учетом, что она ни разу в жизни не покидала дом без сопровождения, да и то — минут на 20-30 максимум. А теперь, вот тебе на свободу, ты же так хотела. Только страшно. Но слезки она все-таки вытерла, грязным рукавом испачкав чистое, бледное лицо. Для антуражности, даже вытирать не стала. Сойдет может, за местную проститутку. Да, Арин знала, что это за женщины. Ланти рассказывал, каждый раз брезгливо морщась.
-Я похожа на распутную женщину? - с детской серьезностью в голосе спросила она, наверное, очень неожиданно. Потому, что вдруг, осознала, что, ей лучше не раскрывать рот о своем высоком происхождении. И если этот, вероятнее всего, уже догадался, остальным прохожим, об этом знать не обязательно. Её брата не любили ни свои, ни чужие. Говорили, что он черный человек, и только в силу своей молодости, не потопил свои земли в крови. Мало ли что могут сделать с ней те, кто пронюхает, что она его родная сестра... Хм... Может этот тоже из их числа. «Теория большого заговора» вновь заняла её мысли.
Когда господин никто подхватил её, и с уверенностью, идущего домой пьяницы, куда-то понес, Ари уже не пыталась сопротивляться. Она погрузилась в анализ фактов. Проклятое настроение слишком часто менялось, и надо было успеть, пока её опять не разобрало на оплакивание своей участи. А выводы напрашивались невеселые.
-Я потерялась. Говорила же... - задумчиво ответила она на вопрос, витая в облаках. - И я понятия не имею, с какой радости это произошло. Был барон, который пришел просить моей руки, не смотря на то, что я проклятая и «порченная». Был Ланти, который выдворил меня за дверь, несмотря на боязнь моего брата, и неспособность перечить решениям своих господ. Была служка, которая завела меня в подворотни и растворилась. Был господин Никто, который меня нашел. Вывод один. Либо все происходящее подстроено, и ты несешь меня сейчас предавать в жертву своим богам, или что-то там ещё можно со мной делать... Или ты спас меня от чего-то куда более ужасного чем то, что я только что описала. Кстати, а куда ты и правда, меня несешь?
Вопрос был не лишен логики. Да и в том положении, в котором она находилась, было достаточно удобно, чтобы немного зарыться в чужую одежду, спасаясь от холода. Сжаться, и пригреться на чьей-то груди — непривычно правда, такое действие. Куда привычнее слышать гадости в свой адрес. Но, она понимала, что господин Никто уже подкупил её своим равнодушием к её «недостатку». И поэтому, относится к нему с доверием, было чуточку проще.
«Плохой человек не может быть таким теплым. Прям как будто-то возле камина лежишь.» - ей вспомнился родной камин, постель, книги... В животе заурчало — тело просило еды — днем аппетит пропал из-за волнения, сейчас же, по закону подлости, по той же самой причине, он напомнил о себе снова...
Она сжалась ещё больше, становясь совсем маленькой, тоненькой. Будь что будет.

- Мог бы и соврать, - буркнула она, как-то ещё больше уходя в миры своей головы. Там, по крайней мере, было тепло... И ветры, родные горные ветры, которых так не хватало в Даларе, бродили между полками с записями, принося с гор запах багульника, только-только зацветающего — её любимый запах. Ей было тепло, и, кажется, она уже почти задремала... На теплом мужском плече, так сильно отличавшемся от привычного, костлявого, принадлежавшего Ланти. Это плечо вообще разительно отличалось от всех прочих. Хотя, не так уж много она их и повидала.
А паренек-то, явно бредил. Видимо, в процессе перемещений по городу, ему изрядно надуло в уши, раз он, так внезапно, стал нести полнейшую ахинею. Но Арин дремала, и не сразу распознала в его словах серьезность. Точнее — вообще не распознала. За 25 лет жизни ей значительно не хватало опыта общения с мужским полом. Да и вообще — общения. Когда столько лет к ряду над тобой смеются, везде видится издевка. Скрытая ли, явная ли... Какая разница. Если ребенку плевать в душу, рано или поздно он отгородится стеной недоверия. А недоверие, в свою очередь, перерастает в злобу. Не только к миру, но и к себе.
-Если говоришь любимая, значит есть и не любимая... - промямлила она, сквозь дремоту. И, наверное, так бы и дремала дальше, видя в неярких, призрачных снах, картинки своей прошлой жизни, да только мужику явно не жилось на свете спокойной, от чего он достаточно громко и внезапно попросил её стать её женой.
Арин широко раскрыла глаза. Подняла взгляд на умалишенного, или очень хорошо им притворявшегося, мужчину и улыбнулась. Не радостно. Скорее — кривовато.
- А у меня есть выбор? Я у тебя в пленницах. Ты же меня несешь... Кстати, может все-таки расскажешь, куда?
У этого человека была очень дурная привычка игнорировать дельные вопросы. В конце концов, она уже смирилась с участью наложницы, невинно убиенной, кого-нибудь... Но, может все-таки стоит хотя бы немного намекнуть, как называть себя. «Господин Никто» это конечно здорово, но несерьезно. А Ари, в свои двадцать пять лет, была весьма серьезной девушкой, с четкими логическими установками. И когда все эти установки рушатся как карточный домик, буквально в одно мгновение — ощущение не из приятных.
Из глубины души поднимались давно забытые боли, которые притупились со временем. Ланти хорошо берег её — она только сейчас поняла, насколько сильно люди могут ранить... Даже шутки ради... Что ей — убогой, всегда хотелось? Быть рядом с кем-то, пусть не очень богатым, не очень знатным... Но таким, который сможет уважать её право на жизнь, давая тем самым право просто быть. Не надеясь на трон, власть, или на что там надеются эти дуры в светском обществе... Просто быть, родить сына, и любить его всей душой, доживая проклятые дни в покое... И каждый, кому «посчастливилось» быть претендентом на это место, каждый растаптывал в грязи её мечты, доказывая ещё раз простую истину — когда ты не такой как все, мир начинает тебя боятся. А когда люди боятся, они нападают.
Клубы черного дыма, погребенных на закромах души чувств, рвались наружу, сдавливали горло,  сковывали грудь... Или это чертов кашель вернулся? А значит скоро станет плохо. Только этому шутнику знать об этом не надо. В любом случае, если он захочет лишить её жизни, ей не спастись. Может оно и к лучшему...
А тем временем, мужик продолжал изливать потоки ахинеи. Ари как-то и не заметила, как они достигли незнакомого замка — сущей громадины, рядом с котором она почувствовала себя ещё более ничтожной. И господин Никто, методом своих магических умений, прорубил им окно в эту нерушимую цитадель, обещая ей, скорейшее возвышение над её нынешним положением. У любого терпения есть предел, а так уж у чахоточных его совсем мало. И произошло то, чего даже сама Ари не ожидала — она засмеялась. Согнувшись в три погибели, негромко, но заливисто, держась тонкими руками за живот. Все же нервно, чрезмерно нервно, даже истерично, но смеялась.
- Что, меня в жены? Меня в замок? Ха-ха-ха... Да, бросьте, лорд любезнейший, не по вашу честь такое счастье... Скажите, что и наследников от меня ожидать будете? Ха-ха-ха.. От проклятой? Не боитесь, что детишки ваши криворукими, в матушку уродятся... - она оперлась плечом о стену, чувствуя утомление. Но успокоится не могла... Даже повертела перед глазами этого умалишенного своими руками, похожими на куриные лапки. Для наглядности момента. И чем дальше она говорила, тем сильнее чувствовался надрыв, рвущий нутро. Почему она не боялась? Куда уж хуже. Чего уж бояться. И так жизнь не сахар. И даже не селедка. Так — прелое яблоко.
- Значит меня, Арин О'Двайер, замуж. В двадцать-то пять лет от роду. Да ещё и порченную. Ха-ха-ха... ты поди потом не сомневайся, кто отец твоих наследников то будет. Вы же это любите... Раз невинности не забрали, сразу в дамки. Ха-ха-ха... Вот брат посмеется... Ха-ха-ха... А может он все подстроил? Ну, признавайся? Он тебя послал? Надело ему ко мне в постель ходить, опостылела за пять лет, девка... Да и от земли доля то моя имеется, мне Ланти говорил, я знаю. Да вот только, покуда я у него на иждивении, земля-то его, а значит сдохну — все по праву к нему отойдет. Вот смешно то, ха-ха-ха... Меня, чахоточную, замуж... Да без денег... Да без приданного... Сам, как черт по ночным улицам скачет, а меня, проклятую, оплеванную, больную — замуж... Ха-ха-ха... Насмешил... - она упала на колени, сотрясаясь от истеричного смеха, плавно перетекшего в слезы. Проклятое настроение — всегда вот так вот, от одного к другому. Щеки горели недобрым румянцем, грудь сдавило... Плач плавно перешел в густой грудной кашель. В этот раз самый настоящий, лишающий воздуха...  Тот, который убивал её день за днем, и который вряд ли могли вылечить служители Ордена и прочих культов. Её трясло, слюна некрасиво вытекала на пол, а сама она заслоняла своими скрюченными руками рот, выпученными глазами глядя куда-то в пустоту. Жутковатое и мерзкое зрелище.
Когда приступ кончился, она подняла свои черные глаза на своего спутника, который как ни странно до сих пор, не убил её.
- Ну что, возьмешь такую? Чахоточную? - что-то теплое подкатило к горлу, и она вытерла рукой рот, обнаруживая на рукаве кровь...
«Сбылось все-таки» - с горечью подумала она, пытаясь хоть как-то придти в себя. А это было очень непросто.
Когда-то давно, один старик, принятый с доброй души Ланти, на ночлег в их доме, напророчил ей смерть от легочной крови. Занятный был старикашка — Ари хорошо запомнился его грубый профиль. Несмотря на то, что старик определенно был тариец, никакого тлетворного ужаса при виде её рук он не испытал, а только, на удивление всем, сочувствующие вдохнул.
«Тяжко девоньке придется... Помрет рано. Не живут такие долго — убогие. Но, это ничего. Два года у нее будет. Сначала измыдох возьмет, а как руки в крови собственной окрасятся — так два года отсчет и начнут. Судьба — странная штука. Одним дает силу, изменить будущее, да не дает возможности. Другим взваливает на плечи тяжкий груз ответственности за чужие судьбы. Не поймешь её, ей Создатель, не поймешь....»
Никто тогда не обратил внимания на его слова, да и Арин до сего момента не думала, что когда-нибудь вспомнит их. Но кровь на руках все таки появилась, а значит, через два года её не будет. Но она вряд ли думала о страхе. Куда больше её занимала невозможность встать на ноги. От внутреннего холода начали стучать зубы. Единственное, чего она желала — отдыха.

Отредактировано Арин О'Двайер (2013-12-23 20:01:43)

И все же мужчины – странные существа. Одни – бьют по лицу, только лишь мелькнет подозрение о слезах. Вторые, без всяких на то причин, прижимают к телу, пытаясь развеять многолетний миф о том, что ты – пиявка. И если с первыми все понятно, со вторыми – не покидает ощущения погружения в бездну, из которой потом никак не выбраться. Хотя, скорее всего, её тянула усталость и стойкое желание уснуть. Опустошенная яркими событиями этого долгого дня, Арин чувствовала себя пустым сосудом. Да ещё проклятый старикашка, вылезший из закромов памяти, не покидал сознания, рождая внутри чувство тревоги. А если и правда, ей осталось только два года? Если с этого момента отсчет пойдет на минуты, и каждую минуту теперь надо ценить, потому, что следующей может и не быть. Как-то давно, она прочитала в одной из своих многочисленных книг, что блажен тот, кто не ведает его будущего. Теперь, она поняла смысл этого значения. А сильные объятия господина Никто, так неожиданно сомкнувшиеся вокруг нее, ничуть не спасли от ощущения гнетущей тревоги.
«Ну, вот и что мне с ним делать?» - подумала она, слушая страстную тираду её нового «друга». А ведь ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Выбора то никакого особо и нет. Да и чувство смутной благодарности, с примесью чего-то ещё, весьма незнакомого, затмевало, обычно более-менее здравый, рассудок. «Пусть бредит».
В глубине души она понимала, что нуждается в защите.
-Где мы? – вот единственное, пожалуй, что она смогла из себя выдавить, чуть похрипывая – воспалённое кашлем горло остро нуждалось в питье. – Мне надо пить…
И когда её снова подхватили на руки, и куда-то понесли, внутри остро родилось ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Внезапно и неожиданно. Из последних сил она вытянула шею, пытаясь всмотреться в темноту.
«Тут кто-то есть? Или это паранойя?»
Коридоры данного помещения явно не располагали к уюту и отдыху, но Ари не исключала возможности собственного, небольшого помешательства. Все-таки за ними кто-то следил – сомнения не было. Это чувство – скрытого взгляда, холодного, внимательного, она не перепутает ни с чем. Там, в сумраке что-то было. Определенно.
- Мы не одни… - прошептала она. На самом деле, внутренне Ари была благодарна носителю этого взгляда. Он вырывал её из оцепенения черных предчувствий. Ведь, все внутри говорило: «Арин, эта встреча судьбоносна. Он погубит тебя, беги быстрее… Этот человек принесет много несчастий». А на заднем плане, всплывал образ того старика, ночевавшего у них двадцать лет назад. И только ощущение чужого присутствие отвлекало от того, во что совсем не хотелось верить. Как, впрочем и в то, что данный субъект – посланец брата. Слишком уж неожиданно он себя вел. И как показалось Арин – даже для самого себя.
Под ногами у господина Никто что-то противно шуршало. Возможно крысы – Ари не видела – в глазах все ещё бегали разноцветные точки, верные спутники приступов. По спине пробежал холодок.
- Пойдем скорее… Мне нужно воды… - не приказ, даже не просьба – мольба. И холод, от которого стучали зубы был все сильнее. Самое противное в чертовой чахотке были не приступы, а то, что следовало за ними.
Пальцы стиснули плечи её спасителя. И тут она четко услышала шорох. Совсем чуждый здешней статичности…
- Ой… - произнесла она. – Куда ты меня привел….

- Чего? - внезапно  встрепенулась Арин, когда до нее наконец дошло, где они находятся. Мини-прозрение. Не слишком приятное - она даже поперхнулась собственной кровью, снова подкатившей к горлу. Во рту ссохлось окончательно, да ещё и металлический привкус... А тут ещё и милейшие зубастые троглодиты поперли. И слабость подкашивает ноги. Чудесный день. В завершение, не хватало только армии инквизиторов. С топорами, непременно,именно с ними. Без них антуражу не будет.
Братец, безусловно, обрадуется, узнав, что Арин побывала в императорском дворце. Точнее, под ним. Точнее в подвалах, населенных какими-то гадами, как ни странно, вызывавшими у Арин симпатию. Правда, умиляться мешало то обстоятельство, что стоило Кариму отойти от нее на пару шагов, она в шумом плюхнулась на задницу, кстати достаточно сильно ударив оную о пол. Каменный, на минуточку. А миленькие головастики щелкали зубками.
«Голодные наверное, бедные...» - между делом проскользнуло в голове, пока на переднем плане мыслей вырисовывались картины нелицеприятной участи, ожидающей её в качестве наказания за проникновение в императорский дворец. Значит так. Сначала её посетит Логан. Ах, да... Посетит он её в темнице, где она ослабшая и грязная, будет умирать от своей болезни, мучимая демонами и вечным холодом. Так вот, он придет, обязательно подкупив охранников, и если Арин очень сильно не повезет, ей грозит пара часов проклятий и братских тумаков. А у Логана, между делом, рука то тяжелая. Бьет больно. Проверено.
А если повезет, он,  прям в этой темнице, её и задушит, не заставляя позорится на эшафоте. Все равно прощальной речи путной не выйдет. «Меня принес к Вам вон тот мужик» - слабенькое оправдание. «Я за хлебушком вышла, и заплутала» - и того хуже. Ланти всегда говорил: «Врать надо уметь». Вот ведь посмеется проклятая хеска... Ах да.
- То есть, дьяболонова хеска тут? - прохрипела Арин, активно мотая головой, отгоняя дурные мысли. Особая не любовь к хесам передалась Ари вместе с молоком матери, ибо в роду О'Двайеров о безродных собаках были лучшего мнения, чем о жителях Хестура. Впрочем, нелюбовь к нынешней императрице имела совершенно другую подоплеку. Дело в том, что Арин искренне верила в то, что эта амбициозная баба, развалит к леприконовой матери Империю, вместе со своим выродком. Может, конечно, Арин и не слишком опытна в делах любовных, но сознать тот факт, что старый император вряд ли мог заделать ребеночка — много ума не требуется. И если дитятко все-таки появится, уж кто-кто, а Арин точно колена не преклонит. Если доживет. А с учетом того, что происходило вокруг — это вряд ли.
Конечно, она будет слушать то, что ей говорит господин Никто. И ни на шаг не отойдет. Хотя бы потому, что ходить не может. Удобная Ари все-таки жертва. Делать было нечего — пришлось ждать пока он разберется с угрозой. Вот только, то ли Ари ещё до конца не отошла от своего приступа, то ли слишком долгое пребывание на воздухе повредило тепличный мозг: в голову лезла одна ахинея, и совсем не пахло инстинктом самосохранения. Она с интересом наблюдала за тем, как их окутал странный кокон. 
«Где бы такого взять, только маленького? Хороший был бы питомец...» - снова мелькнуло в мыслях, и Арин почувствовала некоторую тоску, наблюдая за тем, как пламя пожирает маленьких, несчастных головастиков. Даже слезки на глаза навернулись. Впрочем, при воспоминании о  имперке-хеске, они свернулись обратно.
Уж меньше всего Арин желала, чтобы её вели в темницу хесы. А теперь, по слухам, их тут больше, чем сорней в тарийских полях. Ари поджала губы, не зная куда себя деть, то ли от беспокойства, то ли от скачущих черных точек в глазах. Очень хотелось лечь, а язык явно царапал небо, еле ворочаясь во рту. Хотела что-то сказать... Да, не смогла. Просто аккуратно подергала господина Никто за плечо. Как бы «Эй, я пока не сдохла, но это не надолго». Оставалось только надеяться, что перед темницей ей дадут попить. Впрочем, если к тому моменту, язык все-таки зашевелится, можно будет как-нибудь выкрутится. Притворится, в конце концов, девицей вольного поведения. Да, и притворятся не надо. В своем прекрасном одеянии — и так сойдет... Кажется, тварей под ногами практически не осталось. Арин понимала — ещё немного промедления, и она захиреет совсем. Но и от пламени был толк. Хоть согрелась. Она вопросительно посмотрела на спутника,а потом её глаза сами собой закатились, и она почувствовала, что второй раз за день, теряет сознание. Ох, плакали её великие предки. Позор то какой.

Ей, как бы это ни было банально, виделся Логан. В женском платье. Она никогда бы не подумала, что в обмороке может быть так смешно и страшно — одновременно... Он ходил из стороны в сторону, будто бы не замечая своего странного вида. А Арин от чего-то взяла такая тоска по нему, будто бы его и не было рядом. Месяцами она ждала его у окна, испытывая точь в точь такие же эмоции. Захочешь — не перепутаешь. Но почему теперь? Почему сейчас... Ведь он, так или иначе, замешан в истории с её замужеством. Чего Логан добивался? И хотела же спросить, но почему-то голос отказывался повиноваться. Она чувствовала себя рыбой, обреченной веки вечные хранить тайны морских глубин. А он, все так же, ходил туда обратно, в женском платье, совершенно игнорируя её присутствие. А ей только и хотелось, что окунуться в его объятия... Только в них она чувствовала себя под защитой. Большой, сильный, обаятельный... В смешном, женском платье...
Она очнулась от ощущения влаги на губах. Мир превратился в большое, цветастое пятно. Арин потребовалось несколько минут, чтобы сообразить кто она, и где находится... Хотя, последнее, все же, осталось загадкой.
«Так. Мы были в коридорах под замком, где нас атаковали миленькие головастики. Так. Потом я потеряла сознание, и теперь я лежу на кровати. Так... Где я?»
А место, кстати, было вполне себе роскошным. Чем-то напоминало родительский дом в Данморе, Арин помнила атмосферу, очень слабо, кусками. Тут было нечто похожее. Воспоминания о детстве сразу навлекли на нее тоску. Хотя, впрочем, она и не покидала её души. Да ещё эти обморочные видения.
«Я хоть тут не звала брата вслух?» - если да — удар по собственному самолюбию будет сокрушительный. Но, это ведь ничего, в сущности не значит. Арин отобрала из рук господина Никто чашу, и трясущимися руками поднесла её ко рту. Звук жадных глотков эхом витал по комнате.
- Спасибо... - тихо произнесла она, чувствуя облегчение. И с такой благодарностью посмотрела на лежащего рядом шазийца, что пожалуй даже льды Хестура растаяли, будь они сейчас на его месте. Вот только вопросы роились в голове, и ей срочно требовалось узнать на них ответы.
- Или ты мне все расскажешь, или я стукну тебя вот этой чашей... - внезапно сказала она отдышавшись. Угроза конечно, слабовата, но ясность намерений выражает очень точно. И наплевать на то, что её очи только что излучали нежность, ей надо знать где она оказалась. И искать Логана, который либо разыскивает её с личной армией, либо радуется пропаже. Как оказалось, ответ на  вопрос , что он все таки делает из вышеперечисленного, для нее слишком важен, чтобы оставлять его риторическим.
И тут что-то зашевелилось в складках её одежды. Арин приподняла бровь, явно подразумевая окончательное помешательство своей головы, но все оказалось куда прозаичнее. Зубасто зевая, из плена одеял, неуклюже выполз маленький головастик, точь в точь такой же, какие некоторое время назад пытались превратить Арин в ужин, только в два раза меньше. Переваливаясь сбоку на бок, он продирался сквозь волны ткани, лежавшей на кровати. Глядя на него Арин улыбнулась.
- Вот же прелесть какая... - умилилась она вслух. На лице сама собой всплыла улыбка, чистая-чистая... Улыбка ребенка, давно перешагнувшего за черту юности. По нынешним меркам, ей уже давно бы обзавестись парой-тройкой детишек. Да и, судя по тому, как аккуратно она взяла в руки существо, пытающееся тяпнуть её за палец маленькими, но острыми, зубками, ей уже давно этого хотелось.
- Ты маленький, красивый головастик? Конечно. А ну ка не кусаться...
Она терпеливо щелкнула его по носу, не забыв зыркнуть на господина Никто, всем своим видом показывая «не убивай малыша, а то буду плакать». Тонкие пальцы усердно чесали головастику загривок, и тот, проникшись моментом, прекратил нападение, грузно плюхнувшись ей на живот. А ей только того и надо...
- Ну так что?

Мысленно, Арин уже окрестила монстра Аластром. Именно так звали человека, двадцать лет смотревшего на нее с портрета,висящего в гостиной Вайлддери, который, кажется, приходился ей прадедом. Почему-то, увидев это маленькое существо, первым на ум  пришел именно он. Видимо, всему виной внешнее сходство.
Тем временем, господин Никто явно не разделял её дружелюбия, по отношению к Аластру. Последний, впрочем, отвечал взаимностью. Арин как-то даже расстроилась по этому поводу, но расстройство сменилось задумчивостью, когда Карим произнес странную фразу, двойственность которой, ввергло Арин в смятение. Сомнений не было — он не врет. Тогда как...
- А я Арин О'Двайер, отныне Святой Патрик... - как-то недовольно произнесла она, будто бы ненароком озвучивая мысли в слух. - Хорошо, допустим, что ты действительно Император. И, допустим, сейчас сюда придут лекари, маги и прочая челядь. Тогда у меня остается только два вопроса. Как ты получил престол, и второй — понесла ли хеска от старика-императора? Кстати, куда он-то делся?
В народе давно ходили слухи о том, что мальчик — сын предыдущей императрицы, выжил. Хотя, логических доводов в доказательство этих сплетен быть не могло, это совершенно не останавливало суеверный народ Империи. Более того, те, кто были также недовольны хесами, как и сама Арин, уже давно поговаривали, что на престоле ей задержаться надолго не получится. Даже брат презрительно поджимал губы, при упоминании о новоиспеченной невесте. Прошлое хесов оказалось губительно для них самих — то, чем они гордились, а именно своим боевым прошлым, не забылось теми, кто берег и чтил память своих предков. А, как известно, для тарийцев, память рода слишком много значит.
На самом деле, при других обстоятельствах, она бы покрутила пальцем у виска, и совершенно спокойно списала данного мужика в круг буйнопомешанных. Но отвергать правдивость его слов, значит отвергать реальность. Она в роскошной спальне, в императорском дворце, с ним рядом, и по всем его повадкам было видно, что господин Никто не чувствует себя здесь гостем. Тем более, что вряд ли кто-то, даже в самом скверном состоянии ума, решился бы на подобный финт. Мало кому хотелось потерять голову из-за мимолетного каприза.
Фраза про «станешь моей по праву» сильно резанула ухо. Тяжело привыкать к мысли, что тобой будет владеть кто-то другой, не тот, к кому ты за пять лет основательно привыкла. Она внезапно улыбнулась, составляя про себя определенное решение. Наивная девочка, все таки. Ей действительно, очень хотелось верить в то, что слова этого человека — правда. Не из кощунства. Он просто ей нравился. И осознание этого пришло именно сейчас, когда она посмотрела на ситуацию со стороны. Она лежала на кровати, рядом с ней находился заботливый человек, которого беспокоило её здоровье, но ему за это не платили денег. На руках у нее сидел дитеныш какой-то твари, и ей все это очень нравилось. Спокойно, что ли...
- Конечно хочу. Посмотри, какой он милый... Можно? Но все таки ответь на мои вопросы. Ведь от них будет зависеть кое-что очень важное. - она снова потрепала Аластра за загривок.
И все-таки мысль о Логане не давала покоя.
- Вместо этих бестолковых шарлатанов, лучше попроси разыскать лорда О'Двайера, герцога Данмора. Пусть он знает, что я в безопасности. И о том, что я стала гостьей императора. Прознав об этом, мой властолюбивый братец пришлет сюда проклятую тучу народу, которые будут защищать меня ото всего и вся, вот увидишь... А я думаю, что если все так, как ты говоришь конфликтов не избежать... Никак.
Она шикнула на испуганной Аластра, прижимая его к груди и откинулась на подушки, хрипло подкашливая. Сил был мало, но их хватило, чтобы принять бокал с вином, и даже для того, чтобы его осушить. В безумном мире, нужно играть по чужим правилам.
- А я останусь с тобой, пока ты не запретишь мне пользоваться библиотеками. Всегда мечтала побывать в этом хранилище знаний.
После приступов всегда наступал момент, когда слабость сменялась нездоровой живость. Её щеки уже начинали гореть нездоровым румянцем.
"Жив ли мой Ланти?"