Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Время: Ранее утро дня бала.
Место: Трактир на окраине Далара, место темное и гиблое.
Действующие лица: Осман Фатих, брат Джозеф, Фитиль, и желающие присоединиться даларцы и гости столицы.
Примерный сюжет: Мутное время передела власти всегда позволяет крысам запасаться на зиму.
Эль -Сухейм. ____
"Пляшущий Джонни" пользовался дурной славой всегда. Еще во времена Карла Матиаса Теофана то Орден, то городская стража несколько раз пытались прикрыть тараканью нору пьянства, воровства, поножовщины и нечистых сделок. Голытьбу разгоняли палками, хозяев упрятывали в тюремные подвалы, халупу раскатывали по бревнам, а "пляшущего Джонни" ( выбеленный скелет, привязанный к балке над входом и дергающийся при порывал ветра) с дежурными и скоротечными заупокойными молитвами упокаивали на городском кладбище. Но тараканы на то и тараканы, чтобы передохнув " при зачистке", появляться вновь через год, через два, через пять. Как язва на больном чумой организме- сколько каждую рану не лечи, чума бушует, и язвы появляются снова. Очередная халупа перестраивалась под трактир, а вскоре над дверью вновь дрыгал конечностями под завывание ветра и приветствовал гостей безгубой безкожей улыбкой голого черепа пляшущий Джонни. В конце концов, власти плюнули, закрыли глаза на заведение, оставив голытьбе место для выхода пороков одетого в лохмотья, необразованного класса.
Среди местной голожопой нищеты "Пляшущий Джонни" считался шикарным заведением, где сорили медяками самые удачливые ворюги, "джентльмены большой дороги" и «прынцы» выгребных ям.
Было раннее утро, когда в заведение вошел мало приметный мужчина средних лет в изрядно потертом костюме урожденного даларийца - штаны, льняная рубаха, видавший виды, давно потерявший свой цвет, камзол с еще кое-где поблескивающим "под золото" шитьем на отворотах рукавов. Низко надвинутая мятая шляпа почти скрывала лоб, глаза с "печатью медресе и философскими трактами Аль Бируни", а длинный, до пола плащ менял неторопливую, вельможную поступь Великого Визиря, на похмельно покачивающуюся походку "романтика с большой дороги".
Несмотря на ранний час, трактир нельзя было назвать пустым. Впрочем, "многолюдным", тоже язык бы не повернулся. Скорее- многотельным. Как и знать, беднота с разгулом праздновала свадьбу Императора. Впрочем, надо отдать должное, похороны коронованной особы праздновали в «Джонни» с не меньшим размахом - была бы выпивка, повод найдется. По большей части «тела» валялись под столами, свешивались с деревянных скамеек, лежали опухшими физиономиями в тарелках с недоеденной снедью. Особо стойкие еще сидели в обнимку с полупустыми кружками эля и рома, и пересчитывали двоящегося, троящегося трактирщика за стойкой. Шлюхи с вольготно колышущимися в низких вырезах рубах «прелестями» над корсетами, отчаянно зевали, решая дилемму – пойти спать, или попробовать выманить еще несколько медяков из едва державшихся в положении «сидя» мужчин.
Конечно, здесь было не место для Великого Визиря Блистательного Халифата. Но для самого Османа … после ночевок на голом песке пустыни у военных костров по молодости, бедняцкий притон – дело житейское.
В зале пахло перегаром, подкисшим элем, дешевым ромом и жиром пережаренных гусей. К «амбрэ» примешивался едва уловимый сладковатый запах канабиса, к которому щедрой рукой присыпали маковую соломку для дешевизны и «скуса»
Сегодня визирь поднялся пораньше, сетуя на даларийские законы, запрещавшие, в отличии от Халифата, официальную работорговлю. Впрочем, едва ли не у всех народов, во все времена был единый неписаный закон торговли – если есть спрос, будет и предложение. Вопрос лишь цены, да надо знать, к кому обратиться за требуемым товаром.
Осман знал. Брат Джозеф, блеклый средних лет далариец и ранее оказывал ему мелкие услуги за вполне приемлемые деньги. Конфиденциально купить информацию, товар, услугу у того не составляло труда. Продажный, полезный, как сказали бы многими веками позднее – деловой человек.
На ходу заказав у трактирщика кружку первой попавшейся бурды, мужчина прошел вглубь зала и сел на скамью напротив склоненной над тарелкой фигуры. Дал на мгновение свету чадящего факела упасть на свое лицо.
- Узнаешь меня, шельма? Тшшш… Без имен.
Отредактировано Осман Фатих (2013-10-27 18:26:07)
Омерзительное утро для не спавшего ни часа человека и плевать на все свадьбы мира, и на императорскую в том числе. Нет, он успел за время празднования неплохо поживиться, и один тугой кошель, набитый отнюдь не медяками теперь грел душу мужчины, спрятанный в его весьма и весьма скромной жилище, но хотелось большего! В очередной раз не удалось начальство заметить себя. Себя, а не выскочку тарийца, который по неведомым причинам стал главной Инквизиции после Орсо! Джозеф никак не мог простить судьбу за эти наказания, которые считал категорически несправедливыми, и от переживаний все больше и больше скатывался в омерзительное настроение, которое не мог исправить даже звон монет. Вот если бы... Додумать мужчина не успел, за стол сел человек и на мгновение их взгляды встретились!
- ...
Джозеф кивнул, всматриваясь в тень даже тогда, когда язычок огня перестал выхватывать острые черты. И этого человека он боялся. Ненавидел и боялся. Впрочем как и многих других, стоящих выше него и имеющих больше. Само собой мужчина не задумывался об этом и никак не анализировал, просто видел людей сильных, опасных, умнее и настойчивее себя, хитрее и пронырливее, и ненавидел. Так было с Орсо, так было с капитаном того пиратского корабля, с которым они проворачивали делишки с вином, так же и с Флорентием, и теперь вот, с Османом.
Выжидательное молчание, тяжелое и пронизанное напряжением, повисло над грязным столом. Джозеф разглаживал кончиками узловатых пальцев невидимое нечто перед собой и смотрел на собеседника исподлобья тяжелым взглядом. Но ничего не говорил, ведь в прошлом они неплохо сотрудничали и оба оставались довольны. насколько вообще это можно было применить к мужчине. А о своем визави монах даже не задумывался - тот заказывает и платит деньги, и лучше держаться от него подальше.
За спиной Джозефа кто-то громко заорал. Видимо упавшему под стол бродяге приснился страшный сон. Мужик вскинулся, пытаясь собрать ноги и руки в кучу, ударился головой о скамью, заорал снова и был отправлен досыпать ударом в челюсть своего товарища, который даже глаз не открыл,но попал метко и точно в цель, и снова наступила почти тишина, раздираемая смрадным дыханием.
Много времени проводить в злачном заведении визирь не планировал, и хотел уже было начать разговор о дельце, как внимание привлек шум за спиной не святого святоши. Точный удар с закрытыми глаза свалил с ног бродягу и вздернул бровь визиря вверх. Не бьют так вусмерть пьяные оборванцы. Оставалось сложить потенциально опасное шебуршение за спиной Джозефа с точечным ударом. Результат сложения устремил взгляд темных глаз к глазам собеседника.
- Твое «добро», падре? Охрану нанял? Разбогател? Или боишься кого? Или… просто случайность?
Последнего визирь тоже не исключал. Впрочем, без разницы, но голос приглушил, чтобы слова слышал лишь мужчина напротив. Зачем лишнее кому-то знать?
- Нужен мальчик- раб с документами официальной покупки на территории Халифата. Желательно, симпатичного на мордашку, обязательно хоть с какими-то мозгами в голове и не обремененного кучей сердобольных родственников, разыскивающих свое ненаглядное чадо по всей Империи. Сможешь достать? В течении часа.
Конечно, без документов, штампов работорговцев и печатей предыдущих законных владельцев (если они ранее были) на заднице, невольник стоил куда как дешевле. Но владеть незаконным рабом на территории Далара, дело утомительное. В случае чего можно заплатить штраф за незаконную покупку, но зачем усложнять себе жизнь? Понятное дело, что документы будут скорее всего поддельными, но это уже не его проблема. Смотреть их вряд ли кто-нибудь будет. Сроки.. да, весьма ограничены. Но и платил визирь за свои прихоти обычно более чем щедро. И ждать по долгу не любил. Иначе послал бы караван купить требуемое на границе Далара и Халифата. Законно, дешево, сердито, и … долго.
–Что, кудесник, не растерял еще прыти из под земли доставать «то, не знаю, что»?
На крик Джозеф отреагировал - вздрогнул и втянул голову в плечи. Нет, не нажил он пока себе такого богатства чтобы охрану нанимать. Да и жадность опять же... Сам не задумывался, но считал, что всегда сможет справиться самостоятельно и не нуждается в опеке. К тому же надо делиться, а делиться мужчина не любил.
- Два часа и золото. И будет мальчик.
Голова уже работала. Мысленно Джозеф перебирал всех мальчиков, которые попадали в его поле зрения за последние пару тройку дней. Ах, наверное шази понравился бы тот красноволосый мальчишка, весь такой нежный и мягкий словно девственница! И содрать за него можно было втридорога даже с этого щедрого пустынника! Товар же ценный! Красивый, тонкий словно тростинка, мягкий, покладистый и даже покорный, что ещё надо шази?
- Приведу сюда же, на задний двор. Обратно не возьму. Документы...
Джозеф замолчал, задумался. С этим сложнее, но в целом...
- Бумаги будут при нем. Золото половину сейчас, половину после. Как обычно.
Конечно он не умел торговаться так, как умеют это делать караванщики. У тех это в крови, они могут и мать родную продать так, что ты поверишь и купишь, и благодарен будешь, но Джозеф умел - пряча страх - ставить условия. В конце концов он один из немногих, кто действительно мог достать то, что незаконно и карается смертью. И если шази нужно, то он заплатит. Да и деньги у него есть, а вот у Джозефа их мало. А хочется больше.
Мужик, недавно ушедший с легкой ноги товарища в обморок, приходил в себя. Потирал челюсть, смотрел вокруг осоловевшими, дикими глазами и пытался ругаться. Последнее получалось не очень - выбитые зубы мешали внятно изъясняться. Но попыток он не оставлял, был настойчив и терпя одно за одни поражение все равно старался. Хозяин заведения хмуро смотрел на осколки посуды под столом и лужицу крови, и видимо раздумывал с кого из завсегдатаев содрать побольше медяков за этот мелкий погром. Одна из девиц, покачивая мощными бедрами, проплыла мимо стола, за которым сидели визирь и монах, остановилась и наклонилась к шази, касаясь его спины огромным бюстом.
- Всего серебряный, мой сладкий, и я покажу тебе небеса...
Наглость само собой, да только мужчина показался не вполне трезвой женщине весьма привлекательным с точки зрения обогащения.
Упс. Трудно спутать женские груди с чем -либо другим, даже если это груди обычной кабачной шлюхи. Мужчина обернулся, окидывая взглядом дородные телеса местной прелестницы. Девка, кстати, была бы ничего, если бы не носила следы изрядной потертости десятками, сотнями кобелей, вскакивающих на нее по нужде, торопливо справляющих эту самую нужду, и инстинктивно бегущих прочь от грязи. Так уж устроены мужики. Хотеть, хотят, а получив свое, брезгливо носы воротят от доступной распущенности. А могла бы с таким-то бюстом и такими бедрами найти себе мужа. Какого-нибудь гончара или кузнеца, родить ему детей и выкормить такими грудями обильную зеленую поросль молодых имперцев.
-Ну вот и славно. Комнатушка сама прискакала.
Мужчина раздвинул губы в улыбке.
-Ступай наверх, пышечка. Расстели "облака с радугой" . Я сейчас приду. Трактирщик, кувшин вина моей даме и два стакана.
Визирь неторопливо достал тощенький кошелек, где сиротливо позвякивала медь с редкими вкраплениями серебра. Отсчитал три светлые монетки за три часа "небесной прогулки ", добавил четвертую, на выпивку и ущипнул "соблазнительницу" за толстенькую задницу, к удивлению визиря, еще не обвисшую выменем старой верблюдицы. Все -таки в полных женщинах есть свои прелести. Осман убедился в этом , купив, вопреки моде и традициям наложницу-толстушку лет десять назад, и не пожалел.
Жадно, как сорока, сгребя со стола свою долю монеток, женщина пошатываясь ушла наверх, готовить "райские кущи".
Внимание Османа вернулось к поставщику.
-Час, шельма. Второй, за твой счет. Вычту из второй половины за каждые пятнадцать минут просрочки. Ничего с тобой не случится, пошевелишь булками поскорее.
На стол рядом с пойлом в щербатой кружке лег обычный табачный кисет. Вот только тяжесть в нем была отнюдь не табачная. Золото. И столько, что за эти деньги в Халифате можно было купить не то что одного, целое стадо лупоглазых девственников, уже стоящих на четвереньках и приветливо помахивающих букетами между ягодиц.
-Товар доставишь наверх. Я посмотрю, что приведешь, получишь остальное.
-А я хоть подремлю часок.
Через пять минут визирь уже крепко спал на кушетке в нищенской комнатенке на втором этаже трактира.. На кровати же, за ситцевой в цветочек занавеской, вольготно раскинув пышные телеса, сладко сопела вусмерть пьяная " чаровница", так и не выпустившая из пухлых рук почти пустой кувшин дешевенького вина.
И ведь он снова не оставил ему выбора! Мерзавец! Нахальный, паскудный шази! Грязный караванщик! Пустынник и шакалий сын! Джозеф накрыл рукой мешочек с монетами и с минуту сидел на месте, не в силах подняться и уйти. Его словно придавило каменной плитой, взгляд налился кровью и плотно, в нитку, сжались губы. Никогда ему не стать таким, как они. Волна ненависти и жалости к себе захлестнула мгновенно, омыла с головой, бросила в жар, но дело...
Мужчина поднялся, швырнул хозяину пару медяков и так же, незамеченный и неузнанный как пришел, вышел на улицу. Холод утра забрался под одежду и остудил мысли, заставил думать хладнокровно, быстро и в правильном направлении. Надо было вернуться в пресепторию, вернуться в подвалы Ордена, найти - если его ещё не казнили и не замучили до смерти - того мальчишку и быстро оказаться здесь. Как уговаривать пленника вопрос не стоял, предстояло просто его украсть. А вот подготовить его к продаже стоило, да и бумаги, ведь без них этот шази не заплатит всех денег!
С этими мыслями мужчина быстро прошел город практически насквозь и оказался там. где и должен - возле входа в подвалы Инквизиции. Приветствовал стражу знакомым и отточенным до автоматизма жестом, и окунулся в смесь страха, паники, боли и ужаса. царившие в этом месте. Ничего благостного Джозеф здесь не находил как ни старался, а вот ненависть, отчаяние, мольбы о выживании - да. правда от чистого, сердечного, мало что было в этих переломанных судьбах и жизнях.
Пыточная >>>
- Молча иди пока рот не порвали.
Разговаривать с пленником не хотелось вовсе. Объяснять что либо в принципе не было необходимости, но вот заткнуть мальчишке рот было необходимо. Мало ли кто и что может услышать на улицах столицы в такие суматошные и напряженные дни? Джозефу меньше всего улыбалось самому попасть на место только что забранного пацана, а ведь он рискует! И ещё как рискует! И стоят ли того те деньги, которые пообщал пустынник? Мысленно брат снова и снова возвращался к кошелю. приятной тяжестью оттягивающему пояс, и каждый раз, пересчитывая монеты, ему хотелось больше. И больше. Алчность грех? а кто не алчен когда дело касается его собственных карманов!? Джозеф был совершенно уверен, что и магистры, да и сам Зеница не отказались бы от лишнего золота. Да и бывает ли оно лишним? Конечно нет.
Крепко держа своего пленника за руку, Джозеф тащил его за собой. Трактир уже манил мрачными огнями, и мужчина ускорил шаг. Оставалось совсем немного - двери, лестница и комната. Или не надо заходить так далеко? Увидеть шази без штанов на дебелой даларке не хотелось, могло вывернуть. Джозеф дернул Фитиля и буквально втолкнул его внутрь мрачного заведения.
- Напомню тебе - пикнешь и тебе не жить. Но если будешь вести себя тихо, может и жить будешь неплохо, и как сыр в масле кататься. сделай личико помилее, улыбайся и молчи.
Более не размениваясь на объяснения, брат подтащил парня к столу, усадил на скамью и кивнут трактирщику. Тот кивнул в ответ и отправил наверх, в комнату к шази, поваренка. Мальчишка взлетел по лестница в мгновение ока, тут же оказался около нужной двери и не мало не смущаясь постучал. И сразу вошел.
- Вас там просят, господин.
Глаза мальчишки засияли когда взгляд коснулся спящей женщины. О да! Рассмотреть все прелести конечно не удастся, но вот заметить огромную, пышную грудь, тяжело поднимающуюся и опускающуюся в такт дыханию, белую ляжку, так коварно не скрытую юбкой... На секунду пацан вообще забыл зачем пришел, и так и стоял, открыв рот и во все глаза рассматривая местную красотку.
Больше вопросов Аодх не задавал торгашу рискнувшему шкурой ради собственной выгоды. Не интересовался так же почем нынче стоит голова преступника, по принципу меньше знаешь, крепче спишь. Все равно же собирался сбежать на волю после того, как отсидится в безопасности, сытости и тепле. Месяцев скажем через пять, когда весть о пожаре и погибших в нем людях превратится в очередную жуткую городскую байку, виновник происшествия сменит множество раз свой социальный статус. Пол, возраст и внешность, и все благодаря людским пересудам, да желания прихвастнуть, мол это я был свидетелем того пожара, не Эрхон портной, мне знать и подробности. Слушайте только меня! И ведь таких людей будет множество, поди определи, кто правду горит, а кто лжет, как сивый мерен. Одно только тревожило, очень уж не хотел цыган попадать в дом старика, склонного к садизму или же шазийцу, у которого станет единственной постельной игрушкой. В остальном же готов был хоть роль мальчики из приходского хора сыграть и весьма достоверно.
- Напомню тебе - пикнешь и тебе не жить. Но если будешь вести себя тихо, может и жить будешь неплохо, и как сыр в масле кататься. сделай личико помилее, улыбайся и молчи.
О внешнем виде надо было раньше думать, - устало огрызнулся Аодх, прикусывая губу до крови, чтобы не выдать своего состояния окружающим, монаху и пьяным вдрыск личностям опохмеляющимся за захламленными посудой столами. Ничуть не упираясь, когда вновь потащили настойчиво, в этот раз за один из пустых столов. Сволочь… хоть бы кусок хлеба дал, чувствуя, как желудок с голодухи чуть ли не в морской узел завязывается от одних только запахов еды щекочущих нос. Естественно, что улыбаться счастливо при таких обстоятельствах было невыполнимой задачей, а потому решил, что достаточно будет просто молчать, потупив покорно глаза в столешницу. Ожидая, когда же все это недоразумение закончится и наконец то дадут выспаться, да поесть. Ждать пришлось недолго, прошло не более пяти минут, прежде чем появился человек, к которому трактирщик посылал пацаненка. И вот тут то вокруг шеи факира как будто затянулась вторая удавка, первая то, ошейник, так и оставалась на шее. Хозяином покупающим для себя игрушку оказался шазиец, не древний старик, но и далеко ни юнец безбородый. Властный, и судя по всему знающий толк в юношеской красоте. Если ранее факир только притворялся покорным при монахе, то при появление покупателя живого товара действительно стал таковым, послушно дал проверить, на месте ли зубы, встав, стерпел, когда мельком заглянули пол теплый плащ, а потом… Потом просто смотрел, как монах и шази перешли к денежной части вопроса.
- Господин, - хрипло попросил, уважительно обратившись к покупателю своего тела, - а как быть с этим?
Оттянув ворот плаща, жестом указав на свою шею, на которой явно красовался ошейник принадлежащий Ордену, такое украшение нельзя было приобрести в лавке ювелира, даже очень талантливого. Метку поймет даже последний бедняк, не то, что стражник в посольстве – обвинен в колдовстве. Монах, решай, как от улики избавляться. Мстительно подумал факир, видя, что его практически хозяин спешит и с решением этого вопроса затягивать нельзя. Либо снимать без объяснений, либо не снимать ошейник, и объяснять, что продают убийцу колдуна.
Отредактировано Фитиль (2013-12-01 23:09:36)
Если парень рассчитывал, что поставит своим вопросом Джозефа в тупик, он глубоко заблуждался. Тот скорее был даже благодарен цыгану за напоминание об этой важной детали. Барышники продают лошадь без сбруи, если покупателю угодно вести свою покупку не на куске веревки, за это следует доплатить. Шази, в свою очередь, без лишних вопросов движением руки велел раба освободить - то ли не знал, что эта цацка значит, то ли, что вернее, хотел показать свое бесстрашие. Его воля вполне совпадала с намерениями самого орденца. Ошейник казенный, за него спросят сурово, а покупатель сам о себе позаботится. Разомкнув металлическое кольцо на шее невольника, Джозеф на прощание толкнул его между лопаток, чтоб не забывал своего места, и пообещал себе не позже, чем через четверть часа выбросить всю эту историю из головы на веки вечные.
Отредактировано Братья (2013-12-02 20:16:04)
