Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Двухэтажный трактир у входа на рыночную площадь. На первом этаже расположена таверна, где завсегдатаи пропивают то, что успели заработать торговлей. Здесь сводят новые знакомства и обновляют старые связи, здесь играют в карты и кости , здесь ищут наемников и нанимаются на работу, узнают последние городские сплетни угощаются пивом, вином и жареным кабанчиком. Приезжие могут остановиться в комнатах над трактиром. Клопы в старых тюфяках покусывают, но весьма гостеприимно.
Сиртлан ад Гасик
>>Центральная рыночная площадь
А вот в трактир зазывать кого-то не было никакой нужды – в обеденное время, да и вообще, в разгар базарного дня там было не протолкнуться. Кто-то забегал перекусить по-быстрому между походами по лавкам, а кто-то и подолгу восседал в кругу знакомых торговцев, прибывших издалека – помощники поддерживали в лавках жизнь, а владельцы между делом заключали новые союзы о поставках. Разнообразие запахов и ароматов смущало и ум, и желудок – хотелось всего и сразу, но Энвер, привыкший к воздержанному образу жизни, не поддался соблазнам, решив только слегка утолить голод, чтобы потом не разморило. У них с Сиртланом еще были планы на дальнейшую прогулку – надо было пробраться поближе ко Дворцу императора и посетить какой-нибудь уютный уголок с приветливыми дамами, которые не откажут в своем обществе двум господам, обремененным парой золотых в кошельке.
Трактирный служка, выскочивший навстречу гостям, закланялся, чуя за неброской одеждой младшего парня важную особу, гуляющую инкогнито – достаточно было кинуть взгляд на возникшего за его спиной вооруженного молодца, чтобы сразу начать искать для посетителей местечко поуютней. Ближе к двери рассаживали люд попроще, в центр – господ поважнее.
- Прошу вас, сюда-с, пожалуйте. – всем видом показывая, что ничье инкогнито не пострадает, сметливый служка отработанным жестом обмел полотенцем скамью, предлагаемую для сиятельных задних частей.
Однако даже у этих столов народ кишел и пришлось пробираться вплотную с другими желающими отведать кухню «Трех кабанов».
– Чего изволите? У нас сегодня … - взгляд помощника трактирщика слегка заметался, ведь надо не ошибиться – вдруг гости чего-то не употребляют в пищу. Уж больно старший парень по одежде похож на шази. - … разнообразные мясные блюда из птицы, оленины, говядины. Суп с копчеными угрями и сухариками, куропатка на вертеле – прямо из огня. Великолепные даларские вина, господа!
Энвер не любил делать выбор – вдруг чего не поймет в странном иноземном меню, а потому, предоставив это ад Гасику, успевшему попутешестовать по нескольким странам и знакомому с их кухней, да к тому же, знающему вкусы принца, вытащил из ножен только что купленный стилет и принялся его рассматривать. Видимо, это было опрометчиво, так как какой-то подвыпивший гуляка, не удержав равновесия от чьего-то толчка, поддал Энверу под руку, и сверкающее лезвие почти неощутимо вспороло ладонь парня, оставляя ровную алую линию пореза.
- Ах, шайтан! – зашипел, дернув рукой сын халифа. Быстро сжав ладонь, Энвер все же не уберег одежду от капель крови, которая струйкой просачивалась между пальцев.
Отредактировано Энвер ибн Хатим (2012-06-19 13:46:43)
Людская толпа колыхнулась вокруг принца, словно воды пруда, в которые бросили мелкий камушек-вскрик, и как и всякие непредсказуемые волны, оставила после себя нежданный дар. Дар был чуть выше ростом, чем Энвер, и был, без сомнений, уроженцем солнечного Халифата – без слов говорила за себя смуглость кожи, чернота бровей и ресниц. Да и темно-синяя одежда незнакомца была хоть и скромной, но по покрою куда как больше склонялась в память о расшитых строгих линиях халатов родины шази, нежели была похожей на столь принятый в Даларе стиль.
Там, где должны были прозвучать приветствия, запястье принца вдруг оплели чужие пальцы, оказавшиеся на удивление тонкими и мягкими, словно у аристократа. Чуть потянули его же руку на незнакомца, поворачивая подрезанную ладонь к тускловатому сейчас свету таверны. Можно было бы возмутиться на такое поведение, если бы в этот миг незнакомец все-таки не очнулся от первого инстинкта – схватить и осмотреть, и не поднял ресницы, вскидывая на Энвера взгляд темно-синих глаз.
- Ох, простите мне мою дерзость, господин. – В негромком голосе отчетливо прошелестели ноты вины, тронуло щеки лекаря легким оттенком румянца смущение. – Вышло так, что я лекарь, и услышав вас вскрик, я сперва взглянул, что за беда, и лишь после вспомнил о вежливости. Не позволите ли мне помочь?
Эээ... не был бы Сиртлан ассасином, стал бы он поваром, как пить дать. Ну не отнять этого, любил разбираться - как приготовлено, что за ингредиенты, каким способом? Но в трактире не место и не время расспрашивать. Тут скорее надо интуитивно решать. Не забывая конечно о предпочтениях принца.
Навис над служкой, едва Энвер оказался за столом в достаточно приличном месте зала, и занялся заказом:
- Так. Холодной оленины, мне. Рябчика, попостнее выбери, но не тощего. И миску мочёной редьки с имбирём на закусь. Лепёшек шесть. Квасу жбан. Пока всё.
Сунув мелкую монету для уверенности, что рябчик действительно окажется нужной пухлости, ад Гасик обернулся к принцу. Как раз в тот момент, когда первая капля высочайшей крови окрасила одежду Энвера. Задним умом удовлетворённо хмыкнул, услышав мужское ругательство, слетевшее с нежных губ юноши, но вот незнакомец в синей одежде напряг и включил защитный рефлекс на полную. Ломиться через скамьи и посетителей Сиртлан не стал, не хес же какой там нибудь... Юрким вьюном просочился, словно вот пропал в одном месте и вдруг появился в другом - точно за спиной проявившего столько сострадания мужчины. Послушал слова незнакомца, аккуратно так держа спрятанное в руке острое лезвие на высоте его почек. Понюхав волосы и одежду, кивнул... действительно, те пахли химикатами и ещё чем то таким, чем обычно пахнет в лавках медикусов. Настораживал только шазийский акцент в словах человека. Искусство смертельного касания ад Гасик знал не по наслышке, хотя сам не применял и зарёкся. Прикинув время, час и энергии, понял, что через запястье оказать влияние на здоровье принца незнакомец никак не мог. Значит, можно поговорить, а не убивать сразу.
- Э, уважаемый. Хватать красивых молодых юношей за руку - эдак могут что странное подумать...
Прогудел над ухом лекаря, и, пользуясь случаем и толкотнёй за спиною, быстро огладил бока того через одежды, проверяя на наличие оружия. Лучше прослыть параноиком, чем недоглядеть и всю жизнь каяться.
Сиртлан поймал взгляд принца, поднял бровь, вопрошая:
- Действительно нужна помощь с этой царапиной, джигит?
Отредактировано Сиртлан ад Гасик (2012-06-26 13:51:45)
Дениз бен Тюн
Сиртлан ад Гасик
Наверное, стоило бы испугаться столь нежданному появлению незнакомца, тем более, хватающему тебя за раненую руку, если бы этот незнакомец не оказался мальчишкой, ростом ниже самого принца. При более пристальном рассмотрении можно увидеть в глубине глаз нового собеседника его истинный возраст, но Энвер первым делом попытался выдернуть ладонь из мягких пальцев – как смеет кто-то касаться его?! И какого дьявола Гасик еще не прирезал нечестивца?! Но возмущение еще не успело соскользнуть с его губ колкой стрелой, как благоразумие прикрыло уста принца – он переодет и вряд ли кто-то считает за такой уж грех прикосновение к высокочтимому телу. Сам захотел стать одним из толпы, так что не на кого пенять. Тут еще и незнакомец упрочил в сыне халифа желание укротить свой гнев – речь молодого человека внесла ясность – «лекарь», а внешний вид и акцент заставили Энвера решить, что перед ним соотечественник.
Чтобы удостовериться, он пробормотал на языке шази:
- От помощи не отказываются – доброты не бывает слишком много.
А затем, заметив понимание в синих глазах стоящего напротив, продолжил громче уже на общедаларском, одновременно сразу отвечая и на вопрос ад Гасика:
- Царапина не стоит внимания, но одежду испачкать жалко, - чуть усмехнулся, заметив, как пальцы телохранителя пробежали по фигуре лекаря. – Перевязать здесь сможете?
Он надеялся, что как всякий обременный лекарским долгом, незнакомец возможно носит с собой некоторые лечебные безделицы вроде корпии или чистой ткани - уходить из кабака, так и не отведав рябчика, Энверу решительно не хотелось даже ценой чистоты хесского наряда. Да и завести знакомство в лице лекаря–шази, к тому же живущего в Даларе, весьма полезная штука. Молодой принц рассчитывал на долгое пребывание в столице империи, а значит, и на многие приключения. Не обо всем может статься будет возможно рассказывать лекарю в Представительстве – тот сразу донесет визирю, а визирь – Амиру и халифу. Судьба же преподносила ему весьма удачный вариант.
- Я не останусь в долгу. – добавил принц – так уж было положено у них на Востоке.
Отредактировано Энвер ибн Хатим (2012-06-19 16:01:24)
Лекарь разжал пальцы, едва ли не раньше, чем толком ощутил сопротивление руки, которой они касались – на смуглом лице последовательно сменили себя недоумение, смущение, а после тронула тенью его черты вина. Под прикосновением сзади, он чуть повел неширокими плечами, невольно обернувшись на возникшего точно тень за его спиной мужчину, но в синих глазах целителя не было гнева – там безраздельно царило некоторое недоумение от промелькнувших ощущений и сомнение в том, что ему не причудилось. Похоже, подобным проверкам Дениза подвергали редко, и растерянный, не понявший что произошло, юноша явно решил уклониться от излишних мыслей на эту тему.
- Простите, господа, я не желал обидеть никого словом или деянием, а если судьба была немилостива ко мне и такое все же случилось вопреки моей воли, молю, будьте милосердны к целительскому порыву, что оказался ныне быстрее разума. – С неподдельным раскаянием проговорил Дениз, явственно ощущая неловкость в происходящем. Говорил он на языке шази, видимо не заметив, что перешел на него от волнения – или же брошенная молодым незнакомцем фраза метко упала на благую землю бессознательного восприятия.
Движения его, что были еще миг назад столь точны и плавны, словно сбились с неслышного ритма, и тонкие пальцы, поискав безуспешно приюта на лишенной узора ткани халата, наконец нашли себя в привычном движении, подчеркивающим, что слова идут от сердца – прижавшись к груди.
- Безусловно, мой господин, я смогу помочь вам. – Это уже было ответом непосредственно Энверу, и куда как более робко, чем ранее, целитель вновь потянулся к его ладони. Если было же позволено ему осмотреть царапину, то лишь попросил сдвинуться с прохода за столик, который более приглянется господам, дабы никто не толкнул под руку его – не хотелось бы навредить больше, чем помочь.
Отредактировано Дениз бен Тюн (2012-06-19 17:19:54)
Энвер ибн Хатим
Дениз бен Тюн
- Ваши слова, милейший и заботливейший, подобны засахаренным финикам, медовому инжиру, рахат-лукуму... Не позволите ли нам узнать светлое имя столь милосердного господина лекаря?
Телохранитель уже понял, что жизни принца ничто не угрожает, а остальное - как пожелает сам Энвер. Перевязывать, не перевязывать, лечить, не лечить... дела житейские. Мальчик уже такие шрамы заработать успел, что эта царапина так - воробьиный чих.
Посопев носом, Сиртлан оставил без внимания процесс перевязки. Только бы бинты не были отравленные, остальное заживёт в три счёта. Усевшись за стол, подтянул к себе жбан с квасом, наполнив глиняный стакан и с удовольствием выпив кисловатый шипучий напиток. Отец Энвера, высокий халиф, когда улучал минутку от государственных и гаремных дел, всегда брал мальчиков, принцев-братьев, с собой. На охоту ли, на казнь, в парные бани. Ещё будучи совсем маленьким Энвер насмотрелся всего, что видят настоящие мужчины. То ли нрав такой, то ли просто впитывал в себя всё как губка, не чураясь и не боясь... Как-то увидел в бане, сколько у халифа шрамов. Боевых и охотничьих... Расспросил отца, с серьёзностью, очень необычной для такой крохи. И с тех пор никогда не показывал, что больно или боится ран. Эту историю Сиртлану рассказал почтенный банщик, который всегда разминает халифа... Сам ад Гасик появился при дворе значительно позднее. Ну, вот тогда и сообразил, почему подопечный принц спокойно относится к травмам, хотя выглядит таким нежным...
Принесли еду и по старой негласной традиции Сиртлан первым попробовал по кусочку от всего съестного. Затем сосредоточился на оленине, намазывая мясо горчицей и не забывая закидывать в рот щепотью хрусткую рубленную редьку. Принц сам взял на себя заботы о новом знакомом, а телохранителя тоже надо кормить, чтобы был в боевом настрое.
Дениз бен Тюн
Сиртлан ад Гасик
Усевшись на скамье поудобней, Энвер позволил целителю вступить в свои права и показать умения – кстати сказать, уже одно касание его пальцев говорило о том, что новый знакомый привык бережно обращаться с человеческим телом. Он будто уже только прикосновением к запястью пытался считать все состояние здоровья и начинал исцелять. Молодой, но уже вызывающий доверие лекарь, хотя, порывист и опрометчив в поступках. Такие люди обычно зациклены на своем деле и им мало интересен окружающий мир. Они чуть рассеяны во всем, что не касается их искусства и дара. Именно им они отдаются без остатка и становятся лучшими в своей профессии.
Младщий сын халифа положил кисть на столешницу ладонью вверх, давая врачевателю доступ к ране, а Сиртлан придвинул поближе свечу, чтобы было видней. Энвер усмехнулся, оценив, что его телохранитель, не теряя зря времени на сантименты, принялся утолять голод. Настоящий воин: когда можно есть – надо есть, когда можно спать – надо спать. И, тем не менее, принц был уверен в том, что Гасик начеку и никакая куропатка не может усыпить его бдительность.
- Ты шази, добрый человек? – поинтересовался Энвер у рыжеволосого лекаря. – Но, судя по тому, как хорошо говоришь на «даларе», прожил здесь немало? Давно ли занимаешься лечением страждущих?
Следя взглядом за манипуляциями врачевателя, принц завел негромкий светский разговор, намереваясь делать выводы о дальнейшем сотрудничестве. Не слишком ли болтлив, имеет ли связи в Даларе, насколько стяжателен и по какой причине покинул родные края. Любая информация складывалась в плюс или минус и давала общее понимание человеческой натуры, как учили принца с детства. Что за правитель без умения разбираться в людях? Конечно, Энвер не стоял первым в очереди на престол, но, как бы ни сложилась в дальнейшем его судьба, все равно ему начертано управлять – даже если и стоя ступенью ниже, чем Амир.
Отредактировано Энвер ибн Хатим (2012-06-21 11:10:09)
Подойдя вместе со своими неожиданными спутниками к избранному ими столу, синеглазый юноша поклонился слегка, по обычаю шази более, чем по даларскому, прижав правую ладонь к груди напротив сердца.
- Мое имя Дениз бен Тюн, и пусть свела нас вместе ныне досадная случайность, посмею я питать надежду на то, что моих навыков и жизненных сил молодого господина будет достаточно, дабы она канула в бездны памяти без труда. – Первым делом представился лекарь, отвечая так же и на вопрос вмиг приступившего к трапезе мужчины.
Подтверждая так же иные мысли о том, что всякий уважающий себя целитель не выходит из дома без небольшого набора на всякий внезапный жизненный случай, Дениз извлек из небольшого кошеля на поясе два рулона тонких лент, один из которых был ярко-бел, а второй дарил окружающему густой, но приятный аромат трав, пропитавших его, тонкий фиал с бесцветной жидкостью внутри и чистый платок без вышивки.
- Солнечный Эль-Хасар моя благословенная родина, молодой господин, и я счастлив тому, что годы моей юности прошли именно там – довелось мне почерпнуть немало полезных в целительском ремесле знаний и навыков среди памяти мудрецов, что почитаемы в прекрасном Халифате повсеместно. – С мягкой улыбкой ответил он после и Энверу, одновременно с тем уронив несколько тяжелых капель жидкости на платок. После же ранка была подвергнута очищению – тонкие пальцы целителя были весьма приятны наощупь, двигаясь над смуглой кожей Энвера легко и уверенно, мягко надавливая подушечками, когда требовалось усилие и скользя по юношеской ладони почти невесомо, когда на смену очищению пришла очередь лечебного пласта.
- Вот уже шесть лет как доброжелателен ко мне этот город, позволяя быть полезным немалому количеству людей и продолжать совершенствовать мои целительские навыки. Ибо воистину Создатель дарует людям неисчислимые возможности для трудов, было бы лишь желание принимать их – на меня же покуда не было постыдных жалоб в отказе страждущим. Жаль лишь, что даларцы столь суровы к лекарским книгам и редко имею я наслаждение вкушать новую мудрость ветхих страниц – но и зато почтенным эфенди из нашего благого Представительства нет нужды лишний раз размышлять, чем отплатить мне за труды. – Закончив на этой без сомнения чуть веселой, хоть и застенчивой ноте свой получившимся весьма пространным ответ, Дениз аккуратным и точным движением затянул и укрепил узелок, удерживающий украсившую юношескую руку чистую белую повязку из нешироких лент. Была она плотной, но весьма эластичной при этом. Окинув еще одним взглядом свою работу, целитель наконец позволил себе отпустить изящное запястье своего неожиданного пациента, которое до того удерживал в пальцах столь бережно, что нежное прикосновение ощущалось лишь дуновением тепла.
- Вот и все, господин мой – коль достанет тебе терпения и желания не тревожить руку в ближайшие сутки, то затянется твой порез достаточно, чтобы после заживление не составило никакого труда и не осталось памятью шрама, что без сомнений не устрашит воина, но мог бы лечь тенью на мою практику. – Не поднимая ресниц, Дениз проворно собрал все, что еще оставалось от его работы на столе обратно в кошель, и так же гибко поклонился вновь. – Позвольте пожелать, дабы дальнейший ваш день в сием гостеприимном городе был щедр к вам на благоприятные впечатления, почтенные. Я же, с вашего позволения, осмелюсь покинуть вас, ибо нынешним днем ждет меня еще немало дел.
- Шесть лет в Даларе! Вы, почтеннейший, поди знаете все местные лазейки и лучшие местечки...
Сиртлан ткнул пальцем принца в бок, намекая, что такой ценный источник информации нельзя упустить, не перелистав пары страниц его памяти на слово "бордель". По любому, лекари знают последние слухи и рекомендации, потому что лечат всё, даже постыдные болезни.
Вполуха прислушиваясь к идущему своим ходом разговору, ад Гасик уловил часть про плату и оживился, быстро прожевал большой кусок оленины, что заел перед этим и спросил, страдая от любопытства:
- Как я понял, о смиреннейший из лекарей, вы частый гость Представительства халифата? И платой вы предпочитаете вкушать мудрость со страниц книг, которые хранятся в библиотеке нашего многоуважаемого визиря?
Не, ну Сиртлан не дурак был сэкономить пару монет, если такая оказия предоставляется... но кошель всё равно приготовил, потому что знал характер принца, да и традиции Шази, благословенны поля и холмы последней, всё таки обязывали платить за услуги.
Имя лекаря он запомнил, а найти дом или лавку уже было без проблем... обычно о таких людях знают все местные, укажут дорогу. Да и в представительстве можно справиться, хоть у того же Зураба, что вечно страдает радикулитом от даларской сырости.
Вонзив зубы в ещё один пряный кусок мяса, телохранитель почтительно кивнул, уважая желание нового знакомого продолжить свой путь и дела житейские.
Даже в трактирном шуме наблюдение за манипуляциями своего нежданного спасителя успокаивало и навевало некие философские мысли, как течение спокойной реки – казалось, каждые жест и слово лекаря имеют глубинный смысл и обладают властью даровать спокойствие исцеляемому. Ведь вера в своего врачевателя – уже половина успеха в лечении. Энверу было приятно слышать по-шазийски цветастую и полную эпитетов манеру речи молодого лекаря, которую не истребили прожитые в чужой стране годы, а рана перестала ныть, как только целебная мазь покрыла поверхность ладони принца. Конечно, останется ли шрам, его мало волновало, к тому же, насколько он мог разбираться в таких царапинах, для шрама она была слишком поверхностной, чтобы оставить о себе хоть какое-то напоминание на его коже. Но он принял предложенную помощь, чтобы оценить умение рыжеволосого шази.
То, что лекарю приходилось бывать в «Ас-Сухейме» и его там знали, скорей было не лучшей рекомендацией – младший сын халифа предпочел бы безвестного знахаря-травника, чем знаменитого целителя, к которому из Представительства протоптана дорога шириной в тракт, ведущий к воротам Далара. Но имя на всякий случай запомнил. Впрочем, четко знал, что мог бы и не утруждать себя этим – ад Гасик не упускал таких мелочей, откладывая в своей памяти.
- Книги – хорошо, но монеты – это доступ к гораздо бОльшим возможностям, чем дают листы бумаги, скрепленные вместе. На них можно купить редкие инструменты, которые изобретены лекарями Эль-Хасара, – книг принц не презирал, но невесомый намек на весомую плату и широкий доступ к секретам врачевателей – шази, давно использовавших неведомые еще в Даларе способы лечения хитрыми инструментами, должны были привести молодого, желающего совершенствоваться врачевателя к мысли о том, что у его случайного пациента есть возможность предоставить ему хорошие перспективы.
По-прежнему глядя в глаза бен Тюна, юный вельможа, не оглянувшись на Сиртлана, многозначительным жестом протянул к тому вторую, не раненую руку ладонью вверх, на которую тотчас лег тяжелый кругляш монеты – оплата за услугу.
- Это не может оценить ваш труд, но поощрение доброго порыва помочь совершенно чужому человеку должно быть. Если вам понадобится помощь, спросите в Представительстве Энвера и покажите страже эту безделицу. – к монете, лежавшей на ладони, присоединился небольшой золотой перстень с непонятной вязью монограммы. Непосвященный не понял бы ее значения, но те, кто был в курсе, узнают буквы имени принца на шази.
На миг поднявшиеся ресницы второй раз за встречу подарили телохранителю принца кроткий взгляд синих глаз, и лекарь с мягкой улыбкой чуть качнул головой, не отрицая совсем его предположение, но явно даруя возможность понять еще до того как он заговорит, что реальность несколько менее блистательна, чем озвучил мужчина в своей первой фразе.
- Как ни лестно слышать мне слова твои, почтенный, честность все же милее сердцу моему, нежели сиятельный ореол избранного врачевателя Представительства. Не посмел бы я утверждать, что при всякой беде в дом мой спешит оттуда быстроногий гонец, но и не оскверню уст ложью, если скажу, будто бы имя мое там и вовсе неведомо – верно, услуги мои по нраву благородным отпрыскам некоторых древних родов, я же счастлив возможности быть им полезным и не полагаю себя достойным пытаться помышлять, отчего их выбор склоняется в мою сторону прежде чем в сторону уважаемого официального целителя Представительства. – Дениз привычно выпрямился у столика своих случайных знакомых, став зрительно чуть повыше, хоть голоса приятного и не повысил. Немного развел руками в стороны, отражая в плавном жесте одновременно и легкую вину, и смущение.
– Кому-то по нраву больше всего золота манящий блеск, кто-то наслаждается тем, как лежит в ладони тяжесть оружия, иные же не помышляют иного блаженства, чем пылкие ласки – я же нахожу сладость бытия в мудрости книжных страниц. Не посмею оскорбить благородных шази тенью сомнения в их возможности выражать благодарность за мои смиренные труды, но приязненные сердцу моему мысли о книгах пришли мне на ум в первую очередь, оттого и были произнесены вслух. А оскудела ли в потакании страсти моей библиотека многомудрого визиря хоть ненамного, я не ведаю, ибо не довелось мне испытать блаженство визита в эту сокровищницу многих премудростей. Так же как лицезреть и самого почтеннейшего визиря, ибо хвала Создателю всемилостивейшему и всеблагому, покуда обходят стороной сего достойного мужа всякие хвори, и всем сердцем надеюсь я, что так будет и впредь.
Молодой целитель был воспитан и терпелив, и не пропускал под видом неважного ни единого обращенного вопроса, явно старательно и искренне пытаясь по мере сил ответить на всякую искру проявленного к нему интереса. Впрочем, невооруженным взглядом можно было заметить, что родная речь ему по сердцу, и свойственное всем уроженцам Шази красочное построение фраз лилось с алых губ целителя мирно и естественно, словно нежный ручей тек сквозь шелест трав.
Дениз осмелился поднять ресницы вновь, переводя взгляд на молодого господина, и внезапно обнаружил, что Энвер смотрит прямо ему в глаза, и целитель несколько растерянно замер, точно завороженный столь отчетливо проявившейся в незнакомце требовательностью взора, не решаясь отчего-то даже вновь потупиться перед ним.
- Слова твои… - Нерешительность целителя нашла свое отражение в некоторой заминке речи, и запнувшийся на полуслове Дениз совсем зримо смешался, потемнела слегка смуглая кожа на скулах. Сделав над собой некоторое усилие, он сумел продолжить почти так же ровно, как и ранее. – Слова твои несут в себе мудрость и опыт, обличая мужа зрелого разумом вне своих лет, мой господин и пусть не прорастет в сердце твоем сомнений в том, будто бы благодарность твоя меня миновала. Но осмелюсь просить тебя быть милостивым к смиренному целителю, и даровать ему в этот миг право избрать наилучшим вознаграждением за свой труд радость от нашей встречи, благость твоих слов и свет столь щедро даруемого тобой возможного будущего, взамен несомненной щедрости иного рода.
Тонкие пальцы Дениза осторожно подхватили кольцо, едва ощутимо тронув теплом ладонь Энвера, и молодой шази склонился в почтительном поклоне, отступая от их столика. И только это помогло ему наконец ускользнуть взглядом и разумом из пленившего восприятие вмиг взора Энвера ибн Хатима.
- Да будет щедр и милостив к вам сей день, почтенные. – Ощутимо смущенно проговорил под конец слова прощания Дениз, и наконец покинул их – устремившись сквозь толпу в таверне к выходу с некоторой торопливостью, обычно вряд ли так уж ему присущей.
Отредактировано Дениз бен Тюн (2012-06-23 14:36:28)
- Шесть лет в Даларе!
Повторил ад Гасик, глядя вслед ушедшему лекарю.
- А на шазийском поёт, что любимый соловей визиря...
Поковыряв в ухе, словно хотел избавиться от ощущения медоречивости и сладости слов нового знакомого Энвера, телохранитель пододвинул блюдо с жареным рябчиком поближе к принцу.
- Проверено, я жив, можно есть, вашество. И не забывайте овощи, это полезно и нужно для пищеварения.
Подливая квас в кружку Энвера, вздохнул... Вот сказал бы кто-нибудь десять лет назад Сиртлану, что будет он тенью принца, нянем, денщиком, то рассмеялся бы в лицо и назвал бы сумасшедшим такого выдумщика. А реальность расставила резные фигуры судьбы на чёрно-белые клетки времени и пространства по своему... не спросив у ад Гасика мнения. Кому нужно мнение какого-то ассасина? Но это - десять лет назад... теперь же Сиртлан чувствовал себя на своём месте, словно седло на жеребце, словно деньги в кошеле, словно... аахх, да какая разница? Совпало многое со многим, слилось, смешалось, создавая новые связи, оглядываясь на самоё себя и увлекая вперёд, не мешкая, но и не форсируя ситуацию... великое Неделание, суть возможность видеть и понимать, не вмешиваясь и не тревожа тонкие нити плетения судеб. Узоры жизни значительно красивее грубоватых узелков человеческих решений.
Ещё раз вздохнув, Сиртлан увидел, что, пока он предавался философиям, принц успел позаботиться о главном - сытости желудка. От еды остались только хорошо обгрызенные молодыми зубами косточки...
Заплатив служке, два искателя приключений, покинули трактир, уходя с приятным ощущением готовности к новым свершениям. Что не заставило себя ждать... Принц хитро прищурился на парочку прошедших рядом даларских женщин и ткнул ад Гасика в бок. Тот поохал, но намёк понял. Однако упёрся рогом, что твой баран, ни за что не соглашаясь, чтобы Энвер подвергал себя опасности пребывания в чужих стенах. Поспорив и померявшись взглядами, в конце концов пришли к соглашению, что они вернутся в Ас-Сухейм, а потом Сиртлан сбегает и попросит прибыть милую избранницу в представительство. С этим ассасин согласился, кланяясь и поминая Симболом.
Ас-Сухейм, покои младшего принца---\/
Отредактировано Сиртлан ад Гасик (2012-06-23 15:17:34)
Из лабиринта Даларских улиц, не в трактире, а около него
Владыке - власть, солдату - сталь,
Монахам - тяжкие вериги.
А нам - неведомумю даль
И ненаписанные книги.
(с) из стихотворения Надежды Коган
А ведь абсолютно необъяснимая вещь - весенняя гроза! Накатит, кажется, завоюет всё небо, прольётся на мир, расхохочется, растанцуется, заполнит собой всё - от лепестков склонившегося к земле колокольчика до ярко-зелёного листка на самой верхней ветке липы. А отойдешь буквально сотни две шагов - и не было дождя: сухая пыль на дороге, сухая трава у дороги, сухие камни крепостных стен. И люди, кажется, и понятия не имеют, почему с волос до сих пор нет-нет да и скатится капля. А впрочем, какое им дело?
Ворота парень миновал довольно быстро и беспрепятственно. И то ли тут дело было в широкой счастливой улыбке - ну какое зло может задумать человек, который искренне улыбается всем подряд? - то ли в неприхотливом наряде и его состоянии, а на ужасного злодея Олаф явно не тянул. Но пройти под мощной аркой ворот, мимо толстенных створок, которые внушали своими размерами чуть ли не благоговейный трепет, было только началом. Самое-то интересное ждало впереди! Что именно? Увлекательнейшая экскурсия по хитросплетению улиц столицы Империи без проводника и понятия о том, где же находится тот самый трактир "Три кабана", во дворе которого стоит раскрашенный фургон бродячего цирка.
Благо, хвалёное чувство направления хоть и поупрямилось сначала (для порядку, видимо), но всё же милостиво соблаговолило помочь сориентироваться. Правда, Оле направился не сразу к месту назначения: слишком сильно захотелось заглянуть в одну небольшую лавку, на пороге которой когда-то сидел рыжий мальчишка и плёл корзины, а внутри чинно сидел уже седеющий дядька и или пересчитывал свой товар, или торговался с покупателем, или размышлял вслух, какая жизнь была двадцать лет назад и куда же катится этот бренный мир!
Дом нашёлся пусть не сразу, но довольно быстро. И как же тепло стало на сердце, когда из вон той обшарпанной двери вышел - уже совсем седой, сгорбившийся, но кто же не узнает этот нос: Создатель семерым нёс - одному достался! - вышел дядька, как называл Оле приятеля своего родного дядюшки. Парень не сдержался, чтобы не засунуть в рот два пальца и лихо так, громко, на полквартала не засвистеть, а потом круто развернуться и дать дёру - только плащ на плечах захлопал.
Нагулявшись вволю - а посмотреть было на что! - рыжий решил всё-таки вспомнить, куда ему надо, и вот уже подходил к рыночной площади. Услышать можно было за версту, унюхать - за полторы. Завернув на площадь, поглядев сверху вниз на непослушный канат и пригрозив ему кулаком для верности, Олаф залез в фургончик. Одежда практически успела высохнуть, но в планах циркача значилось длинное и красивое слово: маскировка! В конце концов, его лоскутный плащ и старую шляпу сложно спутать с чьими-то ещё, поэтому вещи отправились отдыхать. А вместо пусть и потрёпанной, порядком выцветшей, но всё же котты - а такую носят горожане, вроде как - на свет извлекся домотканый льняной "костюм" из рубахи и штанов. Оле и не помнил, откуда у него всё это или не у него? А, какая разница! Главное, что не новое и ничем не воняет.
Парень выглянул из повозки, убедился, что солнце ещё не село и завалился на одеяло спать. Сколько сможет урвать до темноты - всё его. Так чего же упускать такую возможность?
Отредактировано Олаф Лукойссон (2012-08-27 02:34:02)
начало игры
Странно, но даже жизнь в фургоне в один прекрасный момент обретает какую-то свою стабильность, становится закономерной и даже... предсказуемой? Отчасти, да. Даже предсказуемой. Правда, в этом случае предсказуемость тоже особенная. А еще к ней быстро привыкаешь. То, что поначалу казалось новым и необычным, теперь, хоть и вызывает восторг и трепет, но уже совершенно не такой, как в те первые месяцы, когда все только-только начиналось. Лис поняла это сравнительно недавно. Вот и сегодня они утром прибыли в новый город, но все их действия, словно они где-то приписаны, точно такие же, как и во время предыдущей остановки: въехали, припарковали фургон, рыжий исчез добывать разрешение на выступление, а остальные медленно начали обустраиваться, а позже (уже при наличии одобрения местного начальника безопасности) вся труппа отправилась готовить место для будущего выступления. В этом заведенном "распорядке" несомненно есть своя прелесть. Хотя бы в том, что каждый четко знает, что на нем лежит. А еще, несмотря на похожую "схему действий", каждый раз и в каждом городе приключается что-нибудь забавное. Ну или просто из ряда вон выходящее. Думаете сегодняшний день обошелся без этого? Как бы ни так.
В этот раз Фелисе досталась роль наблюдателя. Пока мужчины во главе с Олафом натягивали канат, ей оставалось только стоять и наблюдать за процессом, поскольку никакого другого занятия для нее пока не было. В момент, когда казалось, что работы подходят к концу, один из канатов, как непослушный дикий зверек, выскользнул из рук циркачей и упал. Упал не просто, а на несчастную девушку (или женщину) в одеждах шази. На лице танцовщицы появилась гримаска полная сожаления, но при этом, было совершенно ясно, что Лис приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться, настолько комично выглядела вся эта ситуация. Девушка зажала рот рукой и, издав тихий смешок, все-таки собралась с духом, хотела подойти и помочь пострадавшей даме (но, собственно, кто ж просит ходит по площади, когда канаты натягивают, а?). Но ее опередили (и где справедливость в этом мире?). А жаль. Второй канат таки был закреплен.
Можно ли заняться собственными, еще не придуманными делами? Конечно! Девушка обернулась, стараясь взглядом найти Оле. И что же? Фелисия только и заметила, как две рыжие макушки мелькают среди толпы. Вот это номер!
"Не успели приехать, а он уже себе подругу подобрал?"- почему-то эта мысль была наполнена какой-то злобой. И даже... ревностью? Вполне возможно. Чтобы не говорила Фелисия, чтобы не пыталась доказывать, то, что Оле был ей не безразличен еще с того дня, как они познакомились, было так же очевидно, как то, что солнце встает на востоке, а садиться- на западе. В моменты, подобный этому, Лис старалась отделиться от коллег, уйти подальше и, по возможности, на длительное время. "Ушла изучать город",- обычно именно так она говорила. Сегодня день-исключение? Нет.
Фелиса, дойдя до фургона и пробыв там совсем недолго, вскоре исчезла где-то на улочках Далара.
Иной раз бродить по незнакомым улицам- весьма опрометчивый шаг. Однако за четыре года Лис поняла, что днем и среди толпы ей грозит меньше неприятностей, чем скажем вечером. Да и в простом, "гражданском" одеянии она едва ли отличалась от местных жителей и привлекала их внимание. Прогулки успокаивали танцовщицу.
Фелиса никогда особо не умела ориентироваться. Да и учиться этому, как ей казалось, было совершенно бессмысленно. Поэтому, как правило, девушка брела, что называется, куда глаза глядят и ноги несут. Движение, звуки, краски, тени... Все это поглощало ее. Люди, говор, запахи, здания,- нечто новое, но все-таки до боли знакомое. И это странное, смешанное и смутное ощущение нравилось Лис. Оно помогало забыться.
К знакомой площади девушка вернулась, когда солнце уже начинало садиться. Оно не спеша, очень величественно покидало свое место. Постепенно сумерки окутывали город. Люди, как муравьишки, спешили к своим домам, двери которых одна за другой начинали закрываться. Далар готовился ко сну, к ночи. А это значило, что пора возвращаться к фургону. Фелиса быстрее обычного отыскала "дом на колесах". Судя потому, как около него да и в нем было тихо, члены труппы еще не вернулись. Лис, подойдя к фургону, заглянула внутрь.
"Ну надо же кто вернулся!"- с одной стороны стало спокойнее- Оле таки вернулся, а с другой... Девушка забралась внутрь. Он собрался спать? Танцовщица оглянулось. Солнце еще не село, какое же спать?
- Надо же кто вернулся,- довольно громко и как можно бесцеремоннее произнесла она, опускаясь рядом с растянувшимся на одеяле Оле и будто бы нарочно задевая его (ага, а то еще притворится, мол, не слышал). - Не рано ли месье решил почивать?- согнув колени, Лис подтянула их к груди, обхватив руками. Повернув голову, девушка смотрела на лежавшего.
[mymp3]http://klopp.net.ru/files/i/d/7/ee9f4a85.mp3|Обитель духов[/mymp3]
Дул ветер. Он накатывал сильными порывами, словно волны во время шторма, холодный и влажный. Ветер словно пролетал сквозь тело, мягкой кистью прохаживаясь по тому, что жило в душе; ветер властвовал этим миром, ветер был везде, и ветер был всем.
Рыжий парень в разноцветном плаще стоял на маленькой площадке, парящей высоко-высоко: выше гор, ниже звёзд. Залатанная ткань привычно хлопала на ветру, стремясь, наверное, улететь. Ветер дул в лицо, убирая со лба растрёпанные пряди, а перед глазами лежало облачное море. Призрачное, будто очень плотный туман, жемчужно серого цвета, оно волновалось. Волны катили и катили, катили и катили, и не было им конца.
Но вот, из облачных глубин вынырнуло Нечто. «Надо же, кто вернулся», – выдохнуло-овеяло, прошелестело-прошептало оно на старом языке деревьев. Его огромные миндалевидные глаза, постоянно меняющие цвет, смотрели прямо в упор, и в этом взгляде было всё и одновременно ничего не было – мудрость и рассеянность, грусть и насмешка, знания и вопрос.
Парень почувствовал, что падает. Нет, не падает – летит. Нет, не летит – плывёт. Или не плывёт? Медленно, сквозь густой воздух, рыжий опускался вниз, шелестел плащ, а вокруг было жемчужно-серое море-небо. И вот, спина коснулась чего-то мягкого, словно пух, и тёплого, как чай зимой. Оно обволакивало, укрывало, усыпляло и баюкало. В бок что-то толкнулось, сначала в бок, а потом в грудь – изнутри.
Рыжему стало казаться, что он лежит на спине на дне лодки, лодка тихо покачивается и плывёт по огромной реке, а над головой всё так же волновалось море-небо. В груди, из-под сердца что-то кольнуло, резко и сильно. Глаза закрывались.
«Не рано ли месье решил почивать?» – прошептала река на своём древнем языке. И вдруг, вдруг… кольнуло, уже резануло ещё раз. Парень открыл глаза, и увидел перья, крылья и яркие птичьи глаза.
Тихо шептала река, сонно волновалось жемчужно-серое небо-море.
А из груди, распоротой для мира, на волю рвались птицы всех мастей…
Сны, сказала она, это всего лишь истории, только не те, что снаружи, которые в книжках и которые рассказывает кто-то.
Сны — это твои собственные истории, которые внутри.
(с) Джон Краули
Олаф улыбнулся и открыл глаза. Ему часто снились сны, яркие и красивые, иногда понятные, иногда – нет. Иногда ему снилось прошлое, очень редко – кусочки будущего, но совсем никогда – настоящее, реальное. Чаще всего рыжему циркачу грезились для кого-то совсем странные вещи, но сам Оле был своими снами абсолютно доволен.
Юноша не сразу понял, где он находится. Несколько минут он просто лежал на спине, рассеянно глядя в потолок – сон ещё не развеялся, и он видел птиц. И только тогда, когда из волнующегося моря-неба вынырнули знакомые доски, он вздохнул. Просыпаться всегда было немного грустно.
Вернулись далёкие, приглушённые звуки улицы, косые закатные лучи солнца, запахи готовящейся в трактире еды, ощущение прикосновения к телу грубой ткани и твёрдого не совсем ровного пола под спиной – реальность вернулась, уверенно и властно вытеснив красивые грёзы.
Оле, ещё не поднимаясь, повернул голову, осмотрел фургон на наличие труппы – никого ещё не было, кроме Фелисии. Оно, собственно, понятно и очевидно, если не сказать даже – естественно. Новый огромный город, новые люди и столько невиданных ранее диковин, столько разговоров и говоров! Конечно же интересно осмотреть Далар, побродить по его улицам, понаблюдать за размеренной жизнью мещан, за бойкими торгами купцов, чеканным шагом стражников и ещё многим и многим, что можно увидеть только в большом городе. Оле не любил города, ни большие, ни маленькие.
Рыжий сел, по давней привычке взъерошил пятернёй вихры, окончательно стряхивая с плеч сонную пыльцу, а потом поднялся на ноги, сделал пару шагов, потом остановился, прислонившись спиной к стене около выхода. Юноша смотрел наружу, во двор. Ходят люди, посматривая в сторону разноцветного фургона. Вот кто-то приехал, спешился, идёт к дверям. Но это было так неважно по сравнению с заходящим солнцем, огромной медной монетой, за которую можно купить весь мир…
Спросонья Оле был ещё рассеяннее, чем обычно, да и он бы ни за что не сообразил, что те фразы, которые он слышал во сне, имели место быть в реальности и адресовались именно ему, так что в «доме на колёсах» повисла тишина, которая властвовала минут десять.
– Как тебе Далар? – наконец спросил рыжий, впрочем, не поворачиваясь к девушке. Оле не любил распространяться о себе в целом и вряд ли кто-то из труппы знал, что акробат когда-то прожил в этом огромном городе несколько лет, хотя никогда не считал столицу Империи «своим» городом.
Голубь подлетел к яркой крытой повозке и в нерешительности рассматривал и её, и стоящего у входа парня, но, наконец уселся на протянутую руку, устроившись на запястье. Птица и человек смотрели друг на друга, абсолютно не боясь друг друга. Вот только… что-то кольнуло в груди. Или это показалось?
Отредактировано Олаф Лукойссон (2012-09-02 13:29:48)
В этом мире нет, да и не могло бы, наверное, быть двух абсолютно одинаковых дней, ситуаций, событий, людей, вещей... Все, что происходит в жизни- неповторимо, уникально, если угодно. Оружейник, даже будучи человеком опытным и видавшем виды, не сможет выточить два совершенно одинаковых клинка, пусть на первый взгляд они и очень похожи. У одного, к примеру, может оказаться тоньше лезвие. Совсем-совсем немного, так, что даже не заметно, но ведь это отличие? Или же те же выступления труппы "12". За четыре года жизни Лис среди циркачей они дали множество представлений в самых разных городах. И девушка могла бы спорить, что ни одно из них не повторилось дважды, пусть бы даже порядок их всегда был неизменным. Артист, порой наверное, и сам того не замечая, каждый раз привносил что-то новое в свой номер. Возможно, это изменение было столь мало и незначительно, что о нем даже не вспомнили. Но оно же было! План действий- один и тот же, а вот исполнение- разное.
У Оле, как казалось Фелисе, по мимо сцены игра продолжалась и в жизни. В определенный ситуациях появлялся "шаблон", "стандарт", если так можно выразиться, поведения, которому и следовал парень. Вот и сейчас, Лис, наверное, ожидала, что скорее всего ее обращение, как часто бывало, пройдут мимо Оле. Он их не заметит, пропустит, проигнорирует или еще что-нибудь... Но вот каким образом, это оставалось загадкой. Ну, примерно первые минут две, пока девушка еще надеялась хоть что-нибудь услышать в ответ. Неважно что. Порой, особенно в первое время после того, как Олаф сам лично унес ее из дома (между прочим, в прямом смысле слова), ее очень сильно обижала такая тактика общения, выбранная рыжим. Она просто не могла ее понять. А потом... потом постепенно начала привыкать, хотя где-то в душе смутное переживание по этому поводу все-таки оставалось.
Лис просидела в молчании довольно долго (по ощущениям минут десять). Некоторое время она смотрела на Оле, пытаясь угадать притворяется ли он или действительно спит. Как только же он открыл глаза, танцовщица отвернулась, занявшись разглядыванием противоположной стены, которую в общем-то и так знала наизусть.
Вскоре Оле поднялся. Фелисия же откинулась назад и растянулась на одеяле, заняв теперь нагретое место и сложив руки, сцепленные замочком, на животе. Теперь голубые глаза изучали потолок.
Как ей Далар? Девушка пожала плечами. Прежде, живя в небольшой деревне, она могла лишь представлять, что такое город. Соответствовал ли Далар тому, что так давно нарисовало ее воображение? Шумные улицы- были. Дома, значительно превосходившие по размерам и убранству те, что были в ее родном- были. Богатые дамы и мужчины одетые в костюмы и платье из роскошных тканей- тоже были. Постоянное движение- да. Далар был таким, каким словами могла бы описать его Фелиса. Но совершенно другим по ощущениям, которые она испытывала, когда воображение рисовало ей этот город. Что это были за ощущения? Сейчас Лис, наверное, и не вспомнит. Одно только было ясно, они отличались от тех, что вызвал реально существующий город Далар.
- Это интересный город,- уклончиво проговорила девушка. Не могла она пока сказать, покорил ли ее большой город или все-таки привычные деревенские пейзажи были ей милей? - Пожалуй, самый большой, что я видела до сих пор,- добавила Фелиса задумчиво-мечтательным голосом. Она надеялась, что у нее еще будет возможность ближе узнать эти места. - Где ты был?- как можно непринужденнее и безразличнее спросила Лис, повернув голову и смотря на Оле, стоящего спиной.
Нет, никакого развёрнутого отчёта о впечатлениях парень не ждал и даже улыбнулся, получив ответ на свой вопрос. Интересно, какого мнения был бы Далар, узнав, что он всего лишь «интересный город»? Он-то, скорее всего, мнил себя городом всех городов, прекраснейшим и впечатляющим абсолютно всех. Чем-то столица на самом деле впечатляла. Пару часов. А потом шум-гам, столпотворение и высокие стены приедались и ничего, кроме ощущения духоты, не вызывали.
А вот на вопрос рыжий обернулся, смерил девушку инквизиторским взглядом (по мнению циркача инквизиторским, конечно) и отошёл от выхода в глубь фургона. Голубь, впрочем, улетать не спешил и преспокойно сидел на запястье.
Да, ничего крамольного в вопросе не было, но в ответе на него крамолу заподозрить можно было, поэтому орать на весь двор было бы глупо, а врать не хотелось.
– Ты поосторожнее с выражениями. Глядишь, Далар расстроится и начнёт страшно мстить. Он может, – безапелляционно заявил парень, улыбнулся и уселся рядом с девушкой. Если рассказывать всё полностью, рассказывать было бы долго. Но полностью отчитываться никто и не требовал: Олафа спросили, где он был, а вот, когда был, с кем был и что делал – не спрашивали. Что ж, будем отвечать на вопросы.
– Где был? В жасминовом кусте какого-то толстого дядьки с ленивой собакой, в бедных окраинах города, на заднем дворе какого-то трактира, потом в другом кусте, в поле за стеной, в старой мельнице в поле за стеной, у лавки дядьки, который плетёт корзины, – Оле загибал палец после каждого пункта, озвучивая свой маршрут. Да, занятный получился наборчик, даже более, чем. Особенно, если посмотреть на него со стороны.
– А ты? Нет, не ты. Тебя я вряд ли пойму, прости, дружище, – последние две фразы предназначались голубю, затоптавшемуся на запястье. Интересно, много бы рассказала эта птица, пойми её человек? Рыжий улыбнулся, пересадил пернатого на сложенные руки Лис – ему самому надоело держать запястье на весу – поднялся, взял шляпу, сел на место.
Свистулька, помнится, перекочевала в руки Джу, а в тот карманчик надо бы положить что-то другое – негоже тайникам пустовать. Они ведь на то и тайники, чтобы таить что-то!
На ум сразу ничего не пришло, поэтому Олаф, не долго думая, просто развязал свой кошель, перевернул его вверх дном, высыпав содержимое в кучу средних размеров перед собой. Трагически вздохнул. Отложил тканевый мешок с углем в сторону и стал деловито сортировать всякую всячину, по пути удивляясь – откуда здесь всё это? Не нашёл ничего путного, вздохнул ещё раз, свалил всё обратно.
До захода солнца оставалось время, делать было нечего, поэтому циркач добыл кусок дерева вон из той кучи в углу фургона, вытащил ножик, уселся напротив лежащей девушки, прислонившись спиной к стене, и начал вырезать новую безделушку. На этот раз – бабочку.
Когда Оле подошел и сел рядом, Лис отвернулась и вновь уставилась на знакомый потолок.
Мстить? Город? Кому угодно, но ей он вряд ли сможет отомстить. Фелиса всегда полагала, что хорошо отомстить можно лишь тому, кто долгое время поблизости. Тому, чьи привычки и повадки, а так же слабости и уязвимости ты знаешь. А тут- ни Лисси не знала Далара, ни город не знал ее настолько, чтобы можно было сделать нечто подобное. Вот еще один плюс жизни в дорогах- ты не успеваешь спровоцировать (хотя бывают особо талантливые, которые добиваются этого) кого-то на что-то. Один день здесь, а в другой твоя повозка уже мирно катит по дорогам ведущим в дали, где расстилаются поля, леса, а если особенно повезет горы.
- Интересно, а ты-то это откуда знаешь?- вместо оправдательного слова проговорила танцовщица, не поворачивая головы.
Удивительно, но девушка очень внимательно слушала о похождениях рыжего, хотя на лице и было несколько отстраненное выражение. До сих пор было непонятно, зачем и ради чего Паолис продолжает играть в "отрицание". Это проявлялось не только в отношении Оле. но и во многих других ситуациях, когда девушка просто не соглашалась с высказанными в ее сторону истинами, хотя прекрасно понимала, что именно так и есть. Возможно, это было всего лишь способом защиты, дающем ощущение, что все не так сложно. А как известно, с этим жить легче.
Фелиса почувствовало что что-то опустилось на ее руки. Что-то когтистое, но не очень тяжелое. Девушка приподняла голову. Это был голубь, сидевший до этой минуты у Олафа. Лис аккуратно приподняла одну руку, на которую перескочила птица, и попыталась погладить ее второй. Но голубь от этой идеи в восторг явно не пришел. Сначала он отстранился. Тихо воркуя, несколько раз переступил с лапки на лапку. Лис усмехнулась.
"Странное создание. И очень счастливое",- подумала она. Иногда девушке было интересно, что значит иметь крылья? Каково это парить над целым миром, окунаясь в бескрайние просторы неба? У циркачей была своеобразная свобода, но могла ли она сравниться с той, коей обладали птицы?
- И почему люди не летают?- улыбнулась Фелисия, медленно поднимаясь, стараясь не спугнуть голубя, который явно за волновался. В сущности это был риторический вопрос, не обращенный ни к кому. Девушка, поднявшись на ноги, не спеша подошла к двери.
- Лети,- шепнула она голубю и не сильно взмахнула рукой. Послышалось хлопанье крыльев. Пернатый странник уже парил над фургоном. Лис проводила его взглядом, а после обернулась и, заложив руки за спину и облокотившись на стенку рядом со входом, посмотрела на то, что делает Оле.
Рядом с ним была шляпа, словно наготове. А значит...
- Ты еще куда-то собрался?- аккуратно (ну или не очень) поинтересовалась Лис.
Далар вряд ли сможет отомстить Фелисе? Наивная простота! Зачем знать кого-то, чтобы ему отомстить? На кой быть с ним рядом долго - догонит ведь и отомстит уже тебе, придётся мстить по-новой, и все старания насмарку! Не-ет, город мог отомстить и очень легко, ну просто элементарно. Вот запутает тебя в своих улицах-улочках-переулках, и как не найдёшь дороги назад! Или горшок тебе на голову упадёт. Хорошо, если с цветами. Или... ну, список явно можно продолжать. И Оле был полностью уверен в своей правоте: по мнению рыжего, страшная месть заключалась в подножке, тычке в бок или ещё каких вредностях. Мстить глобально? Да бросьте вы! Говорят же, что от злости носы чернеют.
- А мне по статусу положено, - совершенно спокойно, не отрываясь от работы ответил циркач, как будто это было чем-то естественным. - Я всё-о знаю, - добавил он "страшным" голосом, выстругивая бабочке крылышко.
Ну конечно голубь не пришёл в восторг от посягательств на себя любимого! Вот представьте: подлетаешь ты к человеку познакомиться, он тебя знакомит с другим человеком - и все эти люди в сотню раз больше тебя самого - а тот, второй, вместо того, чтобы спросить, как тебя зовут и здорова ли твоя бабушка, пытается покуситься на твои перья! Вдруг это закончится супом?
- Почему это не летают? Очень даже летают, - циркач проводил взглядом упорхнувшего пернатого, мысленно пожелав ему доброй дороги и попутного ветра. - Просто не все знают о том, что они умеют летать.
На самом деле: люди слишком часто внушают себе, что то или это абсолютно невозможно. И это становится для них невозможно только потому, что они сами себе это внушили! Оле всегда знал правильный путь, потому что знал, что он знает. И знал! И каламбур здесь очень уместен, да-да.
"Люди умеют летать. Они очень часто это делают, когда спят. Но никогда не пробуют после пробуждения. А зря", - рыжий прекрасно знал, что такое ощущение высоты, как будто ты паришь над миром. И понимал, что это возможно. И пусть ещё хоть кто-нибудь попробует поспорить!
- Я? Собрался? Возможно, - парень хитро улыбнулся, закончил узор на последнем крылышке. взял в руки шляпу. Она-то останется сегодня в фургоне - следить за порядком. Оле засунул новую безделицу в опустевший карманчик, потом встал и торжественно водрузил шляпу на одну из жердей, отвесил ей шутливый поклон. - А ты собираешься, великая конспираторша, которая тщательно скрывает свою прогулку по городу? Где ты спрятала трупы, Лис? - рыжий крутанулся вокруг своей оси на стоптанном каблуке, подошел к девушке, внимательно осмотрел на предмет засохшей крови, тщательно делая серьёзное выражение лица. Потом покивал каким-то своим мыслям. Опёрся о противоположную стену, делая вид из разряда "я всё равно всё уже знаю".
Про свои планы он, конечно, расскажет. Но рассказать всё так и сразу - ну не интересно же! Нет интриги. А ведь интрига - наше всё!
Слегка склонив голову на бок, Лис неотрывно наблюдала за тем, что делает рыжий. А в сущности, чем еще было заниматься? Не хозяйство же налаживать. На заданные вопросы девушка начала отвечать с конца.
- Как где?- на лице появилось искренне наигранное выражение, мол, сколько лет под одной крышей и до сих пор не знаешь, куда деваются трупы после прогулки.
- Один в углу,- девушка театрально подняла глаза к потолку, как делают люди, когда силятся что-то вспомнить. - Эм... второй,- для пущей убедительности она слегка нахмурилась и прикусила нижнюю губу. - Второй, кажется, запихнула в... м... сундук,- Лис вновь перевела взгляд на Оле, слегка улыбнувшись. - А третий под фургоном. Я еще не придумала, что с ним сделать,- почему-то весело завершила она, словно речь шла о мешке с картошкой или новом канате, который еще никуда не определили. - И ничего я не конспираторша,- пожала плечами танцовщица. Глаза слегка сверкнули, но совсем непонятно от чего. - Ты же не спрашивал, где я была. А предоставлять отчеты меня никто не обязывал,- девушка отлепилась от стенки и пришлась по фургончику. Благо ходить было особо то и негде. Поэтому "прогулка" заняла каких-то растянутых тридцать секунд, и Лисси вновь опустилась на одеяло, повернув голову к циркачу.
- Возможно и собираюсь,- неопределенно ответила Фелиса, хотя внутри она уже знала, чем будет занят остаток дня. Правда, сказать где все будет проходить было трудно. И лишь по той причине, что танцовщица сама не знала этого. Лис опустила голову. На месте, куда недавно Оле высыпал безделушки из своего кошелька, было сорно. Как обычно, когда много всего скапливается, а владелец не удосуживается вытряхивать мелкий мусор. Фелиса провела рукой по этому месту, стараясь стряхнуть сор. Выполнив, как ей казалось, эту ответственную миссию по подражанию чистоты и порядка, девушка посмотрела на свою ладонь, которая оказалась после "уборки" грязнее, чем она ожидала.
- Оле! Что ты носишь в своем кошеле? Откуда столько грязи?- поморщилась танцовщица, проведя несколько раз запачканной ладонью по подолу своего городского платья.
Отредактировано Фелисия Паолис (2012-09-15 23:28:38)
Олаф покивал с серьёзным видом на рассказ о местонахождении трупов, для пущей надежности прошёлся в угол, покивал там, потом вернулся на "исходную позицию" - ко входу, то есть. Да, трупы - вещь хорошая, в хозяйстве, как известно, всё пригодится.
- Глуховата под старость стала? - рыжий ведь спросил, на самом деле спросил. - Мда, промашка вышла. Надо было заставить тебя подписать кровью какой-нибудь лист с каракулями.
Ну по сути, все документы выглядят одинаково - лист с каракулями. Для рыжего, по крайней мере. И каракули эти можно трактовать так, как душе угодно. Хочешь - доказывай, что человек в рабство продался, обязался стоять на голове каждый день по десять минут или ходить на ушах после завтрака. Удобно-удобно.
Рыжий философски наблюдал всё тот же дворик около трактира, пока не услышал своё имя. Что он носит в кошеле? ну вообще-то первой мыслью было ответить что-нибудь в духе "отчёты давать не обязывался", но всё же тему переводить надо рано или поздно. Но что он там носит, рыжий и сам не знал. Сюрпризы случались частенько и не всегда приятные. Мда.
- Что ношу? Кучу всякого жизненно необходимого, - парень подошёл ближе, кинул взгляд на запачканную ладонь девушки, которую та решила очистить таким рациональным и нехитрым способом. А, вон оно чего. Уголь. Ну конечно, уголёк выпал, раскрошился и "грязь" - отсюда. - А это от угля. Видела ту рыжую девчонку на площади? Вот с ней и стянули. А теперь давай страшную клятву, что будешь молчать на допросе и никого не выдашь, - шутка, конечно. На допрос рыжий попадать не хотел ни под каким предлогом. Вряд ли его спросят, конечно, но всё же.
Рыжий уселся прямо на пол рядом с девушкой. Хоть фургон и был сравнительно небольщим и повышать голос, чтобы тебя услышали от входа. Но любопытных ушей везде хватает, а это не та история, которую можно рассказывать публике на потеху. По крайней мере, не сейчас. А вот позже, когда всё успешно провернётся - пожалуйста.
На слова рыжего Лис лишь пожала плечами и хмыкнула, мол, ничего не знаю, в следующий раз определись с кем говоришь- с птицей или девушкой. А то завел манеру вести беседы сразу с несколькими. И разбирайся тут, какая реплика кому адресована!
Грязь понемногу стиралась с руки, но как-то очень неохотно. В принципе, причину этого Оле вполне объяснил.
Уголь? Стащил? Рыжая? Рыжая. Рыжая?! О! Одно упоминание об этой рыжей личности гражданской наружности было неприятно танцовщице. Появляются тут, понимаешь ли, всякие, утаскивают начальство! И ради чего?! Чтобы стащить уголь? Зачем?
- Склад с ней решили открыть?- фыркнула Фелисия. - На зиму запасаетесь? Или это у тебя, Олаф, теперь такое развлечение: в новом городе с неизвестными в паре себе неприятности наживать?- девушка поморщилась. Перестав тереть испачканную ладонь о подол, она скрестила руки на груди, повернув голову в сторону. От чего-то стало обидно танцовщице. А вот спроси ее кто, что произошло- не даст вразумительного ответа, хотя вполне понятно какое чувство (в котором мисс Паолис так и не признается никому, даже себе) терзает ее в такие моменты.
- И клятву давать не буду, пока не скажешь в чем дело и зачем все это. А то мало ли, что натворишь, и отвечай за тебя. А неизвестно, что там на допросе применят, и будет ли стоить то, из-за чего поймали, молчания?- Лис, пытаясь сделать как можно более серьезное выражение лица (правда непонятно для чего), украдкой посмотрела на Оле.
Отредактировано Фелисия Паолис (2012-09-15 23:39:38)
Ух ты. Парня всегда воротило, когда его называли полным именем - как-то он не ассоциировал себя с этим набором звуков. Но случалось это по особым случаям, когда кто-то пытался на него попыхтеть. Всю язвительность фразы рыжий пропустил мимо ушей, хотя мысленно прикинул:: а хватит ли там, на заднем дворе того трактира, угля аж на целый склад? А на зиму? Не, горка маловата была. Да и той медведихе в фартуке циркач как-то больше не хотел на глаза попадаться. Мало ли ещё, да.
- Нет. Всего-то святош порадовать, - Оле улыбнулся, тон, выбранный девушкой, никаких угрызений совести не вызывал, а только веселил. Люди вообще смешно пыхтят. И строят серьёзное лицо тоже смешно. И чем усиленнее строят, тем смешнее получается. Так что сейчас Лис была похожа скорее на сердитую белку (без понятия, почему), из-под носа у которой увели орех, чем на кого-то по-настоящему серьёзного. А вот следущая реплика вызвала самое искреннее недоумение. Отвечать за него? Зачем? Задурить кому-то голову парень и сам в состоянии.
- От злости носы чернеют, кстати, - неоспоримая истина. - Девчонка из "Союза". Джу зовут. А уголь - для художеств. Святош порадовать.
Ни для кого из труппы не было секретом, что именно думал их лидер по поводу Ордена в целом и всех его представителей в отдельности. Сюда же относилась большая часть зажравшейся знати и всякие другие личности, пытающиеся хорошо пожить засчёт других. И точно было понятно, что парень не откажется от любой возможности "порадовать" святых братьев.
Впрочем, больше он говорить не собирался. Лис неглупая, сама поймёт. Хотя, парень сам не мог объяснить такого нежелания распространяться о предстоящей операции "Ё", при своей-то болтливости на абсолютно любые темы. Хотя рассказать уже было что, хотя бы про ту тётку-трактирщицу, старую мельницу и короткую грозу. Но потом, всё потом.
- Пойдёшь со мной? - де жа вю, да. Но сейчас Оле не будет ни настаивать, ни тащить девушку куда-то. Союзничество - дело сугубо добровольное, или оно теряет смысл.
Порой кажется, что в разговоре с Оле можно не проявлять вообще никаких эмоций. А смысл? Ведь все, что говорится (а главное то, как это говорится), просто пропускается мимо ушей, не удостаивается даже мизерного намека на какое-то первичное осмысление. Особенно в первое время после появления в труппе Лис пыталась что ли вызывать какую-то реакцию. Но лишь спустя четыре года, начала понимать насколько это бессмысленно. Уникальное отношение к жизни у Оле было. Это хорошо, никто не спорит. Но возможно ли всегда все спускать на шутку? Ну, один человек определенно скажет, что да. Интересно, если когда-нибудь девушка решит уйти, то ее слова тоже будут обращены в шутку, а прощание пройдет просто, спокойно и бесспорно, а главное быстро? Ей казалось именно так.
Лис окончательно отвернулась от Оле, смотря теперь на выход и раскинувшуюся за ним улицу. Уголь. Девчонка из "Союза", которую зовут Джу. Предполагаемые художества. Святоши. Он серьезно? Фелиса молча повернула голову и посмотрела на парня, словно спрашивая, мол, ты сейчас это все серьезно говоришь? Но, пожалуй, сомнений в истинности намерений циркача не возникало. Почему? Все просто: мир бы тот час перевернулся, если бы Олаф Лукойссон упустил возможность "обрадовать" святейших. Что до Фелисы? Ее желания "плыли" в том же направлении, но не так рьяно, как у некоторых.
"Пойдешь со мной?"- однажды эта фраза в корне поменяла ее жизнь. Будет ли в этот раз так же? А проверить это можно только одним способом.
- Всенепременно,- танцовщица проговорила довольно спокойно и просто. Гримаса серьезности уже давно покинула ее личико. Правда ни восторга на нем, ни каких либо других "предваряющих событие" эмоций не возникло. Возможно, что "блеск в глазах" появиться немного позже. А пока ей просто не хотелось, чтобы Оле отправлялся "радоваться святош" без нее.
---- > Следом за Оле на рыночную площадь
Отредактировано Фелисия Паолис (2012-09-28 21:53:57)
Конечно, когда кто-то кому-то куда-то предлагает вместе пойти, то ждёт, что этот кто-то согласится. Оле исключением не был. И поэтому парень непроизвольно выдохнул с облегчением, когда услышал своё "да", пусть и в такой заковыристой форме. Любое приключение всегда лучше, когда рядом хороший друг, которого знаешь не один год и полностью в нём уверен. Да и придумывать художества веселее! Нет, Джу, конечно, девочка хорошая, весёлая, смышлёная и парню явно импонировала своей улыбчивостью, но Лис - дело другое. Да и две головы хорошо, а три - куда лучше!
Втайне парень боялся услышать или "нет", или возмущённую тираду в духе "это-же-так-опасно-не-ходи!" И поэтому был благодарен девушке за такой ответ.
Олаф улыбнулся, в душе стало почему-то тепло, спокойно и возникла уверенность, что всё у них получится. Всенепременно. А как по-другому? И, повинуясь какому-то странному порыву (впрочем, акробат был явно не из тех людей, которые пытаются найти причину своих чувств или как-то подавить эмоции любого характера) просто подался вперёд, обнял танцовщицу, выдохнул на ухо: "Спасибо"
Но потом так же быстро и отстранился, встал на ноги, по привычке хотел уже взять шляпу, но в самый последний момент раздумал, вспомнив о "плане" конспирации, повесил её над своим узнаваемым плащом:
- Не скучай, шляпа. На тебе важная миссия - охраняй фургон! - поправил кошель на поясе, окинул взглядом "дом на колёсах", подал руку сидящей девушке: - Пойдём? Нам на рыночную площадь.
Нет, с одной стороны ему самому было бы куда легче убежать и от стражников, и от святош, и от них всех вместе взятых. Да и тащить с собой на такое "предприятие" друзей небезопасно. Сама затея небезопасна. Глупость? Возможно. Рыжий делал их частенько, не особенно задумываясь.
Что было бы, если бы Лис решила уйти? Это бы зависело от того, почему она так решила бы. Наскучит девушке бродячая жизнь, захочет свой дом и свою семью - и Оле слова не скажет против, разве что удачи пожелает, да обязательно будет наведываться в гости. Ну а если ерунда какая-то в голову взбредёт... рыжий явно не обделён фантазией, и придумает, как не пустить.
Ну а пока улыбка и перспектива насолить святым братьям. Вперёд!
>>> на Рыночную площадь
Начало игры
____
Абель толкнула плечом дверь трактира и вошла внутрь.
Вот уже второй день, как она мается без дела в этом городе. Девушка с удивлением отметила, что это на нее не похоже. Очень не похоже. Обычно она не позволяет себе так вот легко тратить драгоценное время без всякого дела. Хотя, черт возьми, что ей еще оставалось? С твердым намерением задержаться в Даларе еще по крайней мере на несколько дней, девушка окончательно решила найти работу. Если Далар не оправдает ее надежд в этом вопросе, тогда что ж, придется воспользоваться проверенной годами схемой - украсть коня и рвануть дальше. У вольной жизни есть и свои плюсы, один из которых заключается в том, что тебя ничего не держит на месте и не привязывает к какому-то одному городу.
Куда может вернуться тот, кому некуда возвращаться? В том то и дело - никуда.
Абель окинула помещение беглым взглядом и уселась за никем не занятый столик в дальнем углу комнаты. Заказав выпивки, девушка устало откинулась на спинку стула, забросив одну ногу на бедро другой и лениво наблюдая за другими посетителями трактира ни на ком особо не задерживая взгляд. Они все были на одно лицо. Кругом царил характерный для этого заведения гомон, к которому Абель даже не пыталась прислушиваться.
В ожидании заказа, она быстро перебрала в голове все возможные пути решения своей первоочередной задачи.
Конечно же, если ей повезет и удастся найти здесь неплохую работенку, то она в любом случае примет предложение - Далар уже начинал ей нравиться. По крайней мере он не был похож на те крысиные ямы, в которых ей доводилось останавливаться прежде. По крайней мере еще не один город не вызывал у Абель желания "пустить корни" и осесть на одном месте.
Что ж, возможно она неоднократно сюда вернется.
"По крайней мере все возможно, а правила мне никто не диктует" - ухмыльнулась Абель своим мыслям.
Когда принесли заказанную кружку пива и Абель расплатилась за заказ, то она с сожалением отметила, что кошелек уже стал полупустым, и добрая часть ее последнего заработка успела перекачивать в другие руки.
"Хреново. Особенно если учесть, что работы пока нет."
Сделав добрый глоток, Абель нахмурилась, пытаясь разработать план своих дальнейших действий.
Начало игры
-А вот и я, господа!
Шут легкой походкой вошел в трактир, отсалютовал хозяину, с издевкой поклонился присутствующим. Собственно все уже привыкли к такому поведению этого человека, скрывающего полумаской свое лицо. Фран снимал комнату в этом заведении, платил исправно и хотя иногда устраивал форменный бардак с мордобоем и всеобщий хаос, все же без скандалов оплачивал весь ущерб. Хозяин уже смирился с шумным, эксцентричным, но щедрым постояльцем. К тому же фокусник привлекал клиентов своими выступлениями и поведением.
-Шут, тут к тебе господин наведывался. Знатный с виду. Обещал оторвать тебе хозяйство и заставить съесть! - добродушно посмеиваясь сообщил хозяин.
Такие визиты были весьма частыми, а уж обещания оторвать все выступающие части тела и вовсе стали традицией. Иногда Шуту казалось, что об этом мечтает вся мужская часть населения Далара, но это он, безусловно себе льстил.
-Его супруга была гораздо более благосклонна к моему хозяйству, - на губах Шута появилась широкая задорная улыбка. - Пива мне!
Хозяин хмыкнул и выставил перед собой объемную кружку, наполненную до верху. Черноволосый сделал большой глоток, довольно щуря странные черные глаза с серыми как ледяная горная вода радужками. По мере того как пустела емкость, взгляд обшаривал обеденный зал. Изредка Шут кивал приветственно кому-то, иногда задерживал взгляд, будто оценивал. И вот, наконец внимание его добралось до сидящей одиноко за столиком девушки. Оценивающе прошелся по фигуре, губы сами собой стали расползаться в усмешке - мимо пройти Шут просто не мог!
Поставив свою кружку на прилавок, он направился прямиком к заинтересовавшей его особе, а по залу тут же начали шушукаться, прекрасно зная натуру постояльца. Дойдя до столика, он отодвинул стул, сел напротив девушки и уставился на нее внимательным взглядом. Черные белки и светло-серые радужки глаз, видимые сквозь прорези полумаски производили на людей неизгладимое впечатление. Идеально ровные белые зубы прикусывали золотое кольцо, продетое в нижней губе справа.
Из размышлений Абель вырвал незнакомец, с "шумом и треском" влетевший в таверну. Судя по тому, какое впечатление он произвел на хозяина, у этой личности здесь явно уже была определенная репутация. Абель никогда особо не интересовалась незнакомцами, поэтому никаких эмоций этот человек в ней не вызвал. У неё сейчас задачи поважнее, чем глазение по сторонам, поэтому Абель отпила пива из кружки и снова погрузилась в свои мысли.
Однако придумать что-либо ей так и не удалось. Через несколько минут Абель пришлось переключить все свое внимание на человека, подсевшего к ней за столик.
Это был все тот же странный незнакомец.
"Везет как всегда" - с усмешкой подумала она, хотя лицо ее продолжало сохранять непроницаемое выражение.
Продолжая все так же вальяжно сидеть на стуле, Абель оглядела незнакомого ей мужчину. В целом ничего особенного в его внешности она не нашла, коме странной бело-зеленой полумаски. Когда то она видела такие ранее, только вот где... Ну да ладно.
- Чем обязана? - спросила она со своей обычной полуулыбкой и вопросительно подняла бровь. Незнакомец не был похож на торговца, вора или посла, причем интуиция подсказывала, что работу ей предложить он тоже не сможет. Хотя и на городского пьяницу или попрошайку он не смахивал.
Еще раб бросив взгляд на маску и золотое кольцо на нижней губе ей в голову вдруг пришла мысль:
"Наверняка циркач или шут. Больше никто в таком виде по городу расхаживать не будет."
То, что девушка не расплылась мягким воском от одного его взгляда только добавило очарования и азарта в ситуацию. Впрочем, назвать девушку очаровательной у Шута язык бы не повернулся. Очаровательной может быть юная цветочница, продающая ромашки на рыночной площади, примерная дочка строгой мамаши, провинциальная простушка. Эта особа показалась Франу куда более интересной, чем "очаровательная". Интригующая, заманчивая - вот как описал бы фокусник свою собеседницу, привнесшую в его день приятное разнообразие. Откровенно говоря, замужние аристократки уже поднадоели.
-Шут, - Фран склонил голову в полупоклоне.
Свое имя, данное воспитавшими его проститутками из портового борделя, он не любил и никогда не называл его, поэтому в городе фокусника знали только как Шута. Что весьма нравилось эксцентричному Франу. Он наслаждался эпатируя публику, вызывая бурные эмоции, страсть, ярость, ревность, возбуждение и желание.
-Какие планы, прекрасная госпожа? Что вы ждете от нашего славного города?
Вопрос девушки был проигнорирован. Шут всегда говорил лишь то, что хотел сказать и спрашивал лишь то, что желал узнать. Сейчас его интересовало как долго заинтересовавшая его девушка пробудет в столице и что собирается делать. Фокусник не сомневался, что сумеет помочь прекрасной незнакомке в ее начинаниях, что неизбежно приведет к более близкому знакомству - пока что основной цели Шута. Опыт подсказывал Франу, что покорить эту девушку будет сложнее чем засидевшуюся в будуаре аристократку. По ней сразу было видно, что она прекрасно знает, чего хочет. Но ведь это и было интересно. Кому понравится пить пресную воду, когда прямо перед носом стоит густое терпкое вино?!
