Зеница был в ярости, хотя многолетняя привычка скрывать  свои эмоции от взглядов окружающих не выдавала той смеси раздражения, гнева и усиливающегося чувства подозрительности,  которое у него практически постоянно носило явный оттенок параноидальности.  А также, почти физическое ощущение того,  что он,  именно сегодня,  «прижмет хвост» тем, кто этого «достоин»,  грело душу  патриарха Церкви. Хорошо знавшие Зеницу личности между собой шепотом поговаривали, что уж если тот «встал на след» то не успокоится до тех пор, пока с упорством ищейки  не дойдет до конца, разбираясь в хитросплетениях интриг окружающих  словно лиса, идущая по следу зайца и не «воздаст должное заслужившим его».
Стоя возле окна и механически отслеживая,  как перепархивают с ветки на ветку птицы, священник задумался, решая непростой вопрос  «Стоит ли мне парадно одеться или нет? С одной стороны, я еду в представительство, а это значит что необходимо соблюдение хотя бы внешних приличий церемониала. Точнее говоря,  мне, чтобы не подставлять Императора всея Далара, следует максимально четко следовать законам светского церемониала, прровались он в Бездну. Особо, хотя-бы потому, чтобы никто не смел меня обвинять в «узости мышления свойственного фанатикам от Церкви», когда посланник представит ноту протеста…  А ведь он обязан будет ее представить, правила игры чтоб их».  Глухое сдавленное рычание замерло так и не родившись на свет.
«И с другой же стороны, я точно знаю, что там располагается настоящее гнездо если уж и не злоумышленников, то интриганов, норовящих изнутри расшатать Империю в чью стабильность я вложил такую прорву труда, сил и ума, поскольку дурак тот посол или посланник, который не попытается  создать свою сеть информаторов среди местных. Я бы, первым делом именно ее бы и начал создавать, как можно ближе к императору…»
На появившегося монаха его высокопреосвященство даже не соизволив глянуть, словно тот был в чем то виновен, холодным, слишком спокойным тоном приказал подать ему строгую, но достаточно богато отделанную черно-серебряными, ажурными кружевами  фиолетовую рясу да подогнать карету.
Через считанные мгновения  до слуха святого отца донесся цокот копыт по брусчатке, а монах, стоя подле двери прибавил. :-Ваша одежда монсеньор.
Держа на сгибе руки данную часть гардероба, чем и отвлек Зеницу от его размышлений по поводу  прецептории. «Твореец!  Вот почему каждому идиоту,  вступает в голову, что ему необходимо заявить о себе в самый малоподходящий момент?»
Взяв из рук монаха одежду, Зеница прошел тайным ходом, соединявшим его рабочий кабинет со спальней и приемной, в костюмерную, - так называлась темная,  тупиковая комнатка примыкающая к спальне. Она была достаточно мала, чтобы использовать ее как часть жилья, но достаточно просторна, чтобы хранить одежду Зеницы.
Через полчаса  Александр IV  был полностью готов к своему «светскому посещению представительства шази, прокручивая в голове разнообразные модели как своего, так и принца шази поведения.

Представительство час спустя.
Представительство встретило прибытие священника напряженно-любопытным молчанием, которое только подогрело  его ставшую уже личной неприязнь и подозрительность к этой странной ситуации, да и посольским лицам в частности.
Пока  привратник открывал ворота, ведущие на территорию представительства,  прелат, равнодушно посматривая в окно кареты, обдумывал интересную хоть и параноидальную идею.
«Меня вот что интересует,  а нет ли тут хесского «хвоста». Слишком уж нарочито выпирает связь одного из принцев шази с бунтовщиками. Слишком грубо, или, это обманка, и сюрприз мне от них стоит ожидать? Мол, состроим личико поневинней, свалим все эти «неприятности»  на хессов мотивируя свои мнения… «Это ведь от них прибыла  будущая королева.»
Тяжесть прожитых лет гнула, не давая как в недавнем прошлом расправить плечи, чем добавляла также свою долю в мрачное расположение духа святого отца.
Зыркнув в сторону нерасторопного, по его мнению, привратника прелат, не соизволив выбраться из кареты негромко, певучим тоном протянул
-Сын мой, извольте передать господину посланнику  мою визитную карточку вместе с вопросом когда его высочеству, будет угодно принять скромного служителя  матери Церкви.
В голове же священника мелькнула крайне ехидная мысль. « Этот олух царя небесного и впрямь мне по возрасту в сыновья годится…»
Ласково, хоть и несколько отечески печально улыбаясь,  предстоятель Церкви взирал на  смущенного подобной честью слугу-привратника, который взяв в руки плотный прямоугольник зачарованной бумаги пятясь, направился в сторону  здания представительства шази.
Только выждав некоторое время, зеница,  выбравшись из чрева удобной рессорной кареты направился по тенистой аллее ведущей к зданию мысленно отмечая что сад при представительстве хоть и крайне небольшой но весьма тщательно ухожен, вдалеке журчал маленький фонтанчик расположенный в центре мраморной беседки. Еще один поворот и представительство зазывно замерцало своими окнами а стоявший навытяжку мажордом нервно мял рукой край своего колета второй вцепившись в ручку двери и приоткрывая  по мере приближения священника к представительству. Хммм, что-то он слишком нервничает, может что-то довелось увидеть? Отложив свои замечания в память,  священник прошел в здание представительства через услужливо распахнутую дверь...