Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
[AVA]http://s020.radikal.ru/i702/1412/62/2827e51b656f.jpg[/AVA]
Время: 5 день венца цветов.
Место действия: Хаммерсхоф и далее - улицы столицы.
Участники: Бьорн Бирген и разнообразные НПС.
После эпизода Покои Бьорна Биргена, поздний вечер 4 дня венца цветов
Отредактировано Мирные жители (2014-12-15 22:11:30)
[AVA]http://s020.radikal.ru/i702/1412/62/2827e51b656f.jpg[/AVA]
Колокольный звон плыл над городом. Те, кто был постарше, могли распознать в этом стройном хоре те же голоса, что много лет назад оплакивали принца Альбрехта и императрицу Екатерину, как перед тем – безвременную гибель принцев Вильгельма и Франца, и прежде этого – доблестного принца Людовика, а еще раньше – несчастного маленького принца Карломана. О смерти государя трижды прокричали на перекрестках и главных площадях императорские глашатаи, облаченные в траур, и город, совсем недавно потешавшийся над старцем и его свадьбой, теперь почтительно притих, готовясь к похоронам человека, который более шестидесяти лет держал в своих руках власть над Пятью Щитами.
В знатных домах воцарилось напряженное молчание: главы лучших семей Далара раздумывали, кого из претендентов следует поддержать, а самые дерзкие подумывали, не стать ли самим претендентами. Их вассалы, не успевшие разъехаться после монаршьей свадьбы, терпеливо дождались со своими людьми, пока им укажут цель и скажут «ату» - охота на взбесившуюся чернь только разогрела их кровь, да и добыча была все больше аховая. Орденские рыцари собрались у пресептории, будто желая удостовериться, что Зеница не решит последовать за императором, утомившись многолетними трудами на благо державы и чад Создателя. Именно сюда должны были немного погодя перевезти тело из дворцовой часовни для последней общей молитвы, а после – перенести в склеп, где Карлу, по иронии судьбы, предстояло лежать не около предков, а рядом с собственными потомками.
По улочкам засновали гонцы и скороходы, на лету сколачивались альянсы и партии соответственно устремлениям и убеждениям тех, кто представлял собой сколько-нибудь значительную фигуру на политической шахматной доске, и мещане спешили задернуть занавеси, словно отводили глаза от какой-то непристойной картины. Купцы и приказчики сутулились над счетными книгами, прикидывая, покроет ли налог на погребение выгода от продажи траурных тканей, колец, плюмажей, свечей, благовоний и прочих предметов, совершенно необходимых всякому подлинно скорбящему подданному. На задних дворах булькали чаны со зловонной жидкостью – служанки и хозяйки победнее спешили собственноручно перекрасить в черное одежду домочадцев. Нищие на папертях для разнообразия обещали молить Создателя не за щедрого милостивца, а за покойного императора, и монеты исправно звякали в чашки для подаяния.
Похороны требовали времени для достойной подготовки – так город получил передышку после буйств разбойничьей вольницы, а заодно возможность с удовольствием перемыть кости нерадивой страже, якобы выдворившей за стены Далара всех злодеев, разглядеть в кончине его величества злой умысел, разделиться во взглядах на причину смерти и снова сойтись в мнении о том, что всему виной чужаки, так опрометчиво приглашенные покойным Карлом с Севера.
Пожалуй, единственным местом в городе, где бы не шептались о властолюбии и жестокости хесов, был квартал, расстилающийся у стен Хаммерсхофа, населенный самими нордлингами, которые даже несколько поколений спустя продолжали считать себя больше сынами Эрхольма, чем Далара.
Определить нацию человека, поутру попросившего встречи с лордом Биргеном, казалось крайне затруднительным: сочетание по-шазийски крючковатого носа с ханьскими раскосыми глазами усложнялось буйной седой шевелюрой, россыпью веснушек на скуластом лице и еще более причудливым нарядом, состоящим из выцветших полосатых шаровар, меховой безрукавки и красной косынки на голове, столь любимой алаццианским простонародьем. Предложение побеседовать со старшим караула было им решительно отвергнуто, и даже более того – комендант, как раз ставший свидетелем его разговора с охраной, тоже был сочтен неподходящей кандидатурой. Этот человек желал видеть только и исключительно Рыжего Медведя. Лучше наедине.
Вставать не хотелось. Совсем не хотелось. Бьорн предчувствовал, что ничего хорошего его за пределами собственной спальни не ждёт, и очень повезёт, если сегодняшний день закончится хоть немного лучше, чем вчерашний.
Но потакать собственным слабостям - недостойно воина, поэтому сомнения его длились недолго. Рыжий аккуратно выбрался из-под одеяла, с неохотой выпуская из объятий молодую жену и стараясь при этом её не разбудить. Спала Леа очень трогательно, подложив под щёку ладошку, и казалась во сне совсем ребёнком.
Пару мгновений полюбовавшись супругой, мужчина тяжело вздохнул и принялся одеваться. К счастью, смена одежды у него имелась в наличии, и сегодня у коннетабля был шанс провести день похожим на человека, а не пожёванную и выплюнутую тварью субстанцию.
Опасения Рыжего оправдываться не торопились. День начался спокойно, хотя и несколько нервозно. Выяснилось, что особых происшествий ночью не было: то ли помогли патрули, то ли все желающие уже были нейтрализованы, то ли отдыхали после дневного безумия. И это тревожило; Бьорн не верил в настолько лёгкое решение проблем, и ждал осложнений.
К тому моменту, как солнце поднялось на небосклоне достаточно, чтобы разглядеть происходящее во дворе Хаммерсхофа (его взор, правда, застили облака, но светило честно пыталось), Бьорн успел осмотреть город (мельком, рысью, не сходя с седла, и периодически прерываясь на разговоры с патрулями) и в данный момент как раз возвращался в замок. Увиденное подтвердило донесения: настороженный и встревоженный, Далар тем не менее встречал новый день. Даже местами смотрел в будущее с оптимизмом.
Странный чужак бросился в глаза сразу, стоило мужчине въехать во двор крепости. Оборванцем его было назвать сложно, но и на приличного горожанина он не походил. То ли мелкий торговец, то ли воришка, то ли пират.
- Что случилось? - мрачно буркнул Рыжий, спрыгивая с лошадиной спины и бросая поводья подоспевшему мальчишке.
- Доброго дня, милорд, - обозначил поклон комендант. - Я пытался объяснить сударю, что вы в отъезде, но он не желал слушать, и утверждает, что желает говорить только с вами.
- У сударя других дел нет, что ли? - неодобрительно поморщился Медведь, окидывая взглядом незнакомца. - И о чём ты желал со мной говорить?
[AVA]http://s020.radikal.ru/i702/1412/62/2827e51b656f.jpg[/AVA]
Даже если бы пришелец ни разу в жизни не видал Рыжего Медведя, догадаться о том, что перед ним стоит коннетабль собственной персоной, было проще простого – уже больно оная была приметна и внушительна. Вряд ли с высоты своего роста Бирген различал, насколько низко ему кланяются, но зато это могли подмечать окружающие, и моряк без неуместного пренебрежения чинами почтительно, но не раболепно согнул спину перед большой шишкой.
- Это насчет вашего племянника, милорд, - спокойно пояснил он, доказывая своей выдержкой, что в нем куда больше островной крови, чем можно было вообразить. – Того, который младший принц, мальчонка совсем. Мое имя - Франц Китано с «Белокрылой», к вашим услугам. Дело деликатное – желаете, чтобы я при всех излагал?
На лицах обитателей Хаммерсхофа, и без того не слишком дружелюбных, на этот раз была начертана неподдельная настороженность: во всеобщей суете судьба Дэвина в самом деле как-то ускользнула от внимания родственников и домочадцев. Как это часто случается с младшими сыновьями, пока принц присутствовал в свите сестры, его казалось слишком много, но стоило мальчику потеряться где-то на балу, как его хватились даже не на следующее утро. Шутка сказать: император умер, конунг воскрес, кёниг Сигмар изволит командовать через голову родного дяди, пол-жизни положившего на благо Империи, на молодую леди Бирген нападают разбойники… до младшенького ли тут!
Личность вестника наводила на мысль, что юноша попал в какую-то некрасивую историю, раз уж хлопотать к Бьорну явился не какой-нибудь дворянин или хотя бы герольд, а человек подлого звания, пусть он и изображает из себя ханьского аристократа в изгнании.
- Его высочество в плену, милорд. Поэтому я хотел бы говорить наедине, если вы позволите.
Во все времена было опасно иметь смазливое личико, когда кругом кишат люди с оружием; если принц не подвергся худшему из бесчестий, какое может выпасть на долю мужчины, его вполне могли схватить в качестве трофея, достойного перепродажи в шазийские гаремы, где сладострастники так лакомы до золотоволосых созданий любого пола. В самом деле, позор, и вдвойне горький от того, что принц Севера не смог по той или иной причине оказать достойное сопротивление.
Отредактировано Мирные жители (2014-12-21 22:51:07)
- Его высочество в плену, милорд. Поэтому я хотел бы говорить наедине, если вы позволите.
О существовании у себя ещё и третьего племянника Бьорн как-то подзабыл. Да и не мудрено: до мальчишки ли сейчас! Тем более, этот самый мальчишка у Биргена особых положительных эмоций не вызывал. Как, впрочем, и отрицательных; ну, никакой он был на взгляд своего дяди. Может быть, взгляд был и ошибочный - в конце концов, можно подумать, они часто виделись, - но общее впечатление всё-таки имелось.
Сигмар, несмотря на некоторые недостатки, должен был стать хорошим конунгом; для этого у него были все задатки. Как минимум, он был хорошим воином, умел командовать, организовывать людей и думать головой. Эдит вовсе была достойнейшей дочерью северного народа, если не брать во внимание определённые слухи о её блудливом характере; но даже если это было правдой, ума и характера северной красавицы это совсем не умаляло. А Дэвин... очень мало в нём было от грозных хесов, разве что светлая масть.
Тому, что так не вовремя третий (и, честно говоря, самый неудачный) из детей хесского конунга влип в неприятности, Рыжий не удивился ни на секунду. Причём неприятности, судя по облику гонца, были с явно неприятным душком. Что, опять же, младшего из старших Биргенов не удивило.
- Твоя правда, пойдём, - поморщившись, кивнул Бьорн и махнул рукой, предлагая незнакомцу следовать за собой. Вот ещё и это не хватало повесить на бедного коннетабля! Мало ему было Императора с беспорядками, попытки нападения на его собственную жену и явления неучтённого единокровного братца. Вообще, создавалось впечатление, что мир разом закрутился вокруг семейства Биргенов, высыпая на них полный рог изобилия проблем и трудностей. А разбираться с ними должен Бьорн; а у Дэвина, между прочим, родной отец имеется, ныне вполне воскресший!
Впрочем, ни одна из этих мыслей Рыжему не принадлежала. Сетовать на судьбу и ворчать было не в его характере; он обычно молча впрягался в задачу и тянул до последнего, благо, силой Создатель не обидел, а переломить этот хребет даже в фигуральном плане ещё надо было постараться.
Паранойя не велела вести подозрительного гостя, сильно смахивающего на вора, в личный кабинет, полный карт и иных ценных записей, поэтому уединиться для разговора Бьорн решил в первой попавшейся гостиной.
- Я слушаю, - кивнув посетителю на кресло, проговорил Рыжий. Сам, впрочем, садиться не стал; для этого было необходимо отстегнуть перевязь, к которой крепилась секира. С любимым топором Бьорн решил больше не расставаться; уж очень часто в неприятностях последних дней он оказывался без верной соратницы. Не дело это. - Куда умудрился влипнуть его высочество?
Отредактировано Бьорн Бирген (2014-12-25 22:48:01)
Разговаривать с Рыжим Медведем сидя было тем еще удовольствием – незваному гостю приходилось задирать голову даже стоя в полный рост, сейчас же он уперся затылком в резную спинку, чтобы видеть лицо коннетабля.
- Вчера в полдень мы бросили якорь в гавани Далара. Долго не могли понять, что творится в городе, потом прикидывали, не отвалить ли обратно, от греха подальше. В конце концов, разгрузились, ребята двинули по кабакам за новостями, а я с двумя вахтенными остался на «Белокрылой». Рядом с нами была – и есть - ошвартована тарийская посудина, на вид вполне ухоженная. Купец, похоже. У меня своих дел полно, я поначалу особенно не приглядывался.
Когда начало темнеть, народишко там зашевелился, таскают с берега чего-то, сундуки, ящики – опять же, меня не касается, пусть делают, что хотят. А потом слышу, кричит кто-то: «Я принц Хестура! Я принц!». И так, знаете, не дурачась, а с надрывом. У кого горячка с перепою приключается, обычно попроще бредят. Думаю, надо глянуть.
Вижу – раскатывают по палубе ковер, а в нем, как жареная сосиска в булке, паренек. Светловолосый, голый, в чем мать родила, щупловатый, дрожит весь. Стал он им грозить родней, вами, стало быть, да братом, они давай гоготать, гоняют его промеж собой, как гусенка, принялись хватать, простите на слове, за задницу да за причинное место. Вот когда он уже стал денег сулить – прислушались, в трюм его спихнули. Всю ночь судили-рядили, передрались, ни до чего не договорились. Одни говорят – взаправдашний королевич, давайте выкуп брать, другие - мол, брешет щенок, боится, чтоб задницу не порвали, если по кругу пустят, и лучше его сразу шазийским торговцам продать, пока не сильно помят. А третьи говорят – давайте для простоты сразу концы в воду, раки разберутся, королевское тело или нет.
Китано пожал плечами, будто недоумевая, зачем нужно было усложнить такой очевидный выбор – он-то сразу понял, как следует поступить.
- Его высочество все еще на корабле. Если ваша милость желает, я укажу место.
Моряк ни словом не обмолвился о деньгах, понимая, что торговаться лорд Бирген не будет, а если пацаненок на самом деле окажется его потерянным племянником, по совести вознаградит человека, спасшего если не честь, то жизнь младшего принца.
- Я никому больше не рассказывал о том, что видел. И не расскажу.
Даже шази, большие ценители красивых мальчиков, не распространяли широту своих взглядов настолько, чтобы счесть пустяком, ничего не значащим для доброго имени, домогательства грязной матросни к высокородному юноше, что и говорить о жителях сурового Севера. Дело требовало большой деликатности от Бьорна, ведь именно от его действий зависело, станет ли происшедшее достоянием людской молвы или сплетня, пятнающая Дэвина, погибнет еще в зародыше.
