Далар |
|
|||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Время: с легким опозданием на награждением победителей турнира.
Место: центральная лестница Императорского дворца.
Действующие лица: Зеница, Куин Маккена.
Примерный сюжет: нескромный диспут о том, куда стыдливо отводит взор Создатель, когда начинают сбываться языческие пророчества.
Нет, нет, в механическом теле есть уйма преимуществ. Например, сердце не болит в силу своего отсутствия. Впрочем, Александра и при жизни неоднократно обвиняли в его отсутствии. Странная фраза «при жизни». Словно ты сейчас не живешь, не страдаешь, не впадаешь в ярость или печаль, не принимаешь решения. В чем жизнь? В том чтобы жрать, спать и плодиться? Тогда да, тогда не жизнь.
Кукла не болеет, особенно если являться периодически на профилактический осмотр к часовщику, не буде он к ночи помянут. Руки, вон, не дрожат, морда лица безмятежна, словно каменные изваяния Создателя с островов Най-тау.
Образец величественного спокойствия. Опора Империи. Благодаря тому же часовщику уже не колченогая. Кому какое дело что внутри? Шестеренки внутри. Винтики-болтики.
Самое странное, что совершенно не понятно, что сейчас мучительнее – остаться наедине с самим собой, когда у тебя даже нет возможности напиться, или находиться в обществе расфуфыренных идиотов, одна половина из которых тебя боится до одури, а другая мечтает всадить кинжал в спину.
«Турнир-мурнир. Чествование псевдогероев. Скучно без войны и крови? Нечем заняться? Наведите порядок в собственных домах и душах».
В общем, настроение Зеницы оставляло желать лучшего.
Он решительным шагом шествовал по почти пустому коридору в направлении главной залы, принципиально игнорируя подобострастные поклоны и лживые приветствия.
От обилия рыжих при дворе уже в глазах рябит, а так же от всех оттенков зеленого и тартанов. Можно подумать, что не хесстурскую принцессу замуж выдали, а тарийскую. Взгляд остановился на изящной женской фигуре, чьи одежды согрели своими цветами холодные стены замка.
«О, даже Куин Маккена здесь. Приехала повидаться с мужем?»
Александр был вынужден остановиться и поздороваться с женой бунтаря, как этого требовали приличия.
- Приветствую, леди Маккена. Рад видеть вас в столице.
«Надеюсь, вы здесь не задержитесь. Далар не кожаный».
Рубины брызгами крови сияют в тяжелом золоте волос, алый бархат лишь усугубляет впечатление. Чья кровь, королева? Всполох огня против мрачно-грозового наряда Зеницы. Интересно, соответствует ли точно так же настроению? Впрочем, Александр не собирался это выяснять. Спасибо, что не в зеленом и без тартана. Коротко кивнув, он продолжил свой путь.
Не королева пока. Не королева. Но долго ли?
Мысль о королевском достоинстве редко покидала голову принцессы. Впрочем, о чем еще надлежит думать супруге и матери наследников? Короли по несчастью смертны. Пока же доброе здоровье стареющего тарийского самодержца служило залогом спокойного пребывания Куин и Шона в Блекфорде. А потому невестка тревожилась о нем едва ли не больше законной супруги, тщательно оберегая боевого старца от потрясений и сомнительных лекарей, старательно окружая теми, кому сама могла бы доверять. Делала она это осторожно и деликатно. Если свекра однажды придется отравить, она будет знать, на кого из целителей указать палачу. Но хотелось бы решить дело миром, чтобы новая тень не пала на корону Тары.
Снохачества по нашим временам бывают разные.
Сейчас же сосредоточенное внимание Куин было приковано к придворным. Дама пыталась отгадать истинные настроения при дворе. Новое правление всегда приносит новые порядки. Новые казни и новые возвышения. Куин же теперь надеялась на амнистию для супруга и ради этого готова была на много. Ласково вкрадчиво, как делала это на родине. Или решительно и настойчиво. Что-то да должно было принести ей успех. Нет большего греха, чем за жизнь не испытать свою удачу. Удача же, говорят, любит, когда ее пытают…
Краем глаза заметила по правую руку высокий черный силуэт. Церковник. Церковников она ярко запомнила с юности, когда после мора и подавленного восстания инквизиторы вывозили королевскую тарийскую библиотеку, где нашла себе убежище горюющая, потерявшая дочерей мать, встревоженная жена, ежесекундно ожидающая вестей о гибели супруга. В книгах она обрела утешение, книги же эти позднее позволили ей вежливо и доверчиво прибрать к рукам королевский замок со всеми его придворными. Книги стали ее опорой, заменили ей мир в те ужасные месяцы и часы. И вот эти черные птицы стаей врываются в распахнутые двери старинного хранилища, чтобы разорить полки, вынести свитки и фолианты, даже древние каменные таблички, изрезанные рунами времен хеских набегов. Все то, что было ей близко. Птицы выклевывают рану в ее сердце, разоряют ее убежище, ее гнездо. Хищная стая с горящими на груди знаками веры на тяжелых цепях. Никто не смеет препятствовать им, никто не смеет остановить! Никто не посмел их наказать. До этого дня! До этого разноцветного зарева, радугой разлившегося по куполам храма, покровом укутавшего имперский дворец, оплот и символ целостности Далара. Первое из знамений. Конец близок. Конец – всегда новое начало, так учат урдисты: великий змей Ёрмунганд бесконечно пожирает свой хвост. Начало близко!
И вот перед ней снова тяжелой тенью нависает угрюмая черная птица.
Птица-зеница.
- Благословите, Ваше Святейшество.
Киун даже не пыталась понять, как этот человек узнал ее за густой вуалью, но и противиться встрече не стала. Склонилась в почтительном реверансе, ожидая, когда пастырь подаст ей руку для ритуального поцелуя. Если подаст. Вряд ли память откажется явить ему полыхающий молчаливым гневом взор тарийской принцессы, подобный взгляду языческой жрицы, горделиво покидающей храм свой, полный тайных знаний, чтобы унести под богатым шлейфом то, что показалось ей в эти страшные, скорбные минуты самым ценным в библиотеке, обесчещенной мародерами Ордена.
- Верно ли вижу я, как над куполами храма распускается сегодня тарийский боярышник?
Киун не поднимала глаз. Похоже , Зеница зорок был достаточно, чтобы и теперь встретить непреклонный взгляд Леди Холмов, затаенную в нем ласковую улыбку, из тех, что скрывать знание опасно большее, чем надлежит.
Отредактировано Куин Маккена (2013-08-09 14:08:33)
Дворцовый этикет подобен новомодному камзолу последнего писка имперской моды. Самостоятельно то и не справиться со всеми этими раздражающими петлями, крючками и завязками. Зато, говорят, фигуру держит, а если утянуть потуже, кому-то и создает. А обтягивающие штаны? Это просто неприлично, если не сказать больше – непристойно! Нелепость, к которой быстро привыкаешь настолько, что уже не мыслишь без нее своей жизни. Правила, которым подчиняешься автоматически, даже если они раздражают до зубовного скрежета. Одно спасает, что твое положение разрешает тебе этими самыми правилами пренебрегать, но часть обойти не удается. Например, ту, которая требуют от тебя поддерживать разговор с высокопоставленными дамами. Дипломатия, мать ее, тоже женского рода.
Вот как сейчас. Александр не испытывал никакого желания вести светскую беседу с этой женщиной. Собственно, он вообще ни с кем не испытывал желания разговаривать, но есть же нормы приличия, обязанности, в конце концов…
Пришлось благословить. Машинально осенил симболоном, словно отмахнулся от одетой в огненные шелка и бархат тарийки.
«Что, мало? Ладно, прошу», - протянул перстень для поцелуя. Откусить руку не должна, он лично вырывал клыки у тарийской династии. Хотя если вспомнить события не столь дано минувших лет… Кажется, Куин Маккена была не очень довольна тем, что из королевской библиотеки были извлечены еретические труды.
Тара… Удивительный по своей плодовитости рассадник бунтовщиков, колдунов и прочих неблагонадежных личностей, сравнимый разве что с королевством Алацци в производстве фанатиков и поборников веры. Магистр Флорентий не в счет. Даже мудрость веков они умудряются повернуть против самих себя. В этом вопросе Александр придерживался достаточно жесткой позиции. Знания должны предоставляться поэтапно и выборочно, причем выбор сей принадлежит посвященным. Ибо это тот идеальный вид оружия, который по глупости или незнанию может принести разрушений больше, чем вырвавшийся из повиновения джинн. Особенно это касается женщин.
Александр попытался придать лицу страшно занятой вид, но либо плохо старался, либо Куин Маккена не понимала намеков. Зеница вынужден был продолжить разговор.
Какое-то время он пытался сообразить, о чем его спрашивают и спрашивают ли вообще. Перед глазами возник образ пресептории, полускрытый кустом боярышника, усыпанного белоснежными гроздьями цветов. Нет, не то. Память с неохотой извлекла на свет божий бару запыленных и травленых библиотечными мышами фраз. Ах, да, ему же докладывали.
Зеница ненавидел всяческие пророчества. Во-первых, на своем веку он повидал их столько, что можно было издать многотомный труд, который бы занял еще одну комнату центральной библиотеки пресептории, а во-вторых его раздражали иносказания и аллегории. Один увидит в нынешнем сиянии цвет боярышника, другой явление сверхсветлой тьмы, третий просто будет носиться по площади и орать: «Мы все умрем!». И ведь не сказать, что не прав, вопрос только во времени.
Явление, конечно, нестандартное, но вряд ли имеющее отношение к тому самому пророчеству.
- Только не говорите мне, что вы тоже видите в этом знамение близкой гибели, - сухо усмехнулся Александр.
«Впрочем, это было бы вам на руку, не так ли?».
На руку вполне. Но издержки…
Теплое дыхание отразилось от перстня и прохладцей снова толкнулось в губы. Видимо, это и есть благословение.
Куин так никогда и не приняла Создателя более чем идеей и азбучной истиной, которую внушали ей вместе с арифметикой и самым простым учением в позднем девстве. И уже за то, что Создатель не воспрещает девицам читать, принцесса готова была принимать его, как незримую данность, четырехрукого старца, восседающего на небесах, равнодушно созерцающего людские невзгоды, но следящего очень пристально за нашими мыслями. Казалось, он только и занят тем, чтобы за всякий греховный помысел пронзить верующих молнией неизбежного наказания. Еще он вкладывает огонь в руки своих служитель во время молебнов. Так ей казалось в отрочество. А после она начала читать. Королевская Тарийская библиотека хранила не только урдические записи ранних друидов времен хеских набегов, но и работы альтернативно мыслящих богословов. И с тех пор все волшебство, с которым сталкивалась Куин, она склонна была приписывать Древним богам, душе мира, духам деревьев и ручьев Тары; урдам, явленным, как известно, рекой; силе Южного Кряжа, наделяющей алацци властью над грифонами; мощи степеней, научившей кочевников жить в мире с животными - и доброте сердца. Истинно мир исполнен волей, но какое отношение имеет к этому четырехрукий, если воля эта существовала и до того, как храмы ему возвели на древних капищах? Так возводят дворцы на чужих могилах. Где был он, когда хесы подняли из вод таблицы с урдами? И какое отношение имеет он к тому, что иные умеют лаской и доблестью приручить зверя? Разве не умеют этого простые пастухи и звероловы? Кто такой ваш Создатель? Не истинное ли изображение власти Ордена о четырех руках, двумя из которых он наказует, а еще двумя загребает богатства, снимая с верующего последнюю рубаху? Идол власти ради власти! Культ, подмявший под себя древние силы, позволявшие народам выживать в самые дикие времена через гармонию с тем, что поет в унисон с душой нации; с тем, в чем особенно они талантливы? Силы, не требовавшие себе ни десятины, ни храма, а только тихой и личной веры в истинное свое предназначение, свою кровь, а еще доброту и щедрость мира! Силы не нуждавшиеся в том, чтобы патрулировать государство, пресекая всякое неуважение к себе, ибо не бывало этого неуважения. Потому что мощь их была бесспорна, гармония материальна! Была, пока в нее верили. А нынче она мельчает, иссякает, загнанная в каменистое русло религии. Русло, в котором погибло все живое! Удивительно ли, что мир, потерявший душу, катится в закат, как покойник, опустевший сосуд! Где был ваш Создатель, когда мой народ погибал от Мора? Когда умирали мои дети?! Когда на всех страждущих не хватало истинно верующих и истинно способных исцелять? Где был он тогда и что он может? Велико чудо созидания, способное лишь наказывать и убивать!
- Я вижу в нем знамение близкого снега.
"И север падет на юг."
Дама выпрямилась, являя породистую осанку аристократов, на эшафот восходивших с той же гордость, что в тронную залу. Но глаз не подняла.
- А снег погубит посевы…
И вскоре люди начнут голодать. К осени у них как раз достанет недовольства и решимости на первые волнения. К зиме вспыхнуть голодные крестьянские бунты. И самые яростные там – где все немного беднее и вспыльчивее остальных; там ,где нравы жестче и жестче налоги. В Таре.
- И там, где благородным мужам непозволительно взять в руки оружие, народ возьмет вилы и косы. Если некому будет унять их.
Порою не так много времени есть у тебя на самый серьезный разговор. И каждое мгновение ценно. Говорила она тихо, спокойно. Почти медлительно, давая словам, оброненным семенем в душу, прорости в сознание, дать всходы в мыслях первосвященника.
- Я скромно явилась искать милосердия императорской четы и просить дозволить моему супругу вернуться на родину. Лорд Кеннет очень плох нынче. Тара опасается предела власти.
Теперь внимательный тревожный взгляд женщины скользил по чертам пастора, словно выискивал в них малую толику человечности.
- Могу ли я просить вашей помощи в этом? – она помедлила. Чем заинтересовать старца, которому, кажется, ни до чего нет дела кроме собственной власти? - Если выпадет снег.
Под ресницами плела болезненная, беспомощная нужда. Но в ноги не падала. Удивительным образом многих это раздражает. Более всего тех, кто в своей власти вполне уверен и в подтверждениях не нуждается. Да и зачем старцу огласка?
«Признайся, Создатель, ты придумал женщину на закате. Весь день ты трудился, создавая этот мир и вечером, уставший и довольный, присел отдохнуть, любуясь купающимся в багровых облаках солнцем.
Ты создал ее, а вместе с ней душную летнюю ночь на смятых простынях, всполох того самого северного сияния, томленье безответной любви, таинственную луну, лишающую сна, обжигающий холод ее равнодушия, ревность, звезды и комаров.
Потом, когда понял, что сделал, стыдливо покинул это мир, оставив его на меня. Признайся, какая из четырех рук не давала тебе покоя?! Ведь все было и так хорошо…»
Зеница устало и немного раздраженно слушал очередное кликушество. Логика потрясающая. Раз северное сияние посреди лета, то за ним сразу снег, чего уж там. А почему не зомби с полей? Удивительная способность нести чушь, не теряя при этом королевского обаяния.
Впрочем, мысли переключились на Кеннета. О состоянии его здоровья Александр знал, докладывали регулярно. Нет, очередная кровавая резня в мятежной Таре была совершенно не ко времени, и не важно, будет она проходить в полутемных кулуарах замков или выплеснется на улицы. Но кто-то всенепременно воспользуется неустойчивым положением в Империи. Уж не за этим ли Куин Маккена хочет вернуть мужа? Отпускать Джеда было бы слишком опрометчивым решением. Слишком свежи воспоминания прошлых лет. Хотя, быть может, это и к лучшему?
«В чем просишь помощи, Маккена? В переделе власти?»
Что-то в сказанном стоящей напротив женщиной было не так. Мольба во взгляде, несломленная гордость достославного рода… Нет, нет, это все не то. Она ведь действительно хочет вернуть свое мужа на родину. И при этом рассчитывает на выпавший в начале лета снег. Безумной Куин Маккена не казалась, скорее наоборот. В чем подвох?
Как было бы легко, рассмеяться ей в лицо и пообещать то, о чем она просит, зная, что не сбудется. Не хватает какой-то малости. Уверенности. А у женщины она точно была, хоть и дипломатично скрытая под маской скромной просительницы.
Что же там было, в этом самом пророчестве? Северная звезда, пара-тройка избранных, обещанные глад, мор, мрак и беззаконие… Снега там не было, хотя поднять записи стоит.
- В пророчестве Боярышника нет ни слова о снеге, - задумчиво произнес Александр, не спуская цепкого взгляда пронзительных серых глаз с лица женщины, посмевшей с ним торговаться.
Мало ли, в чем ты там не уверен, главное, чтобы никто об этом даже не подозревал.
Зеница знает, видит и помнит все.
"Вы хотели моего внимания, достопочтимая леди? Вы его получили. Не пожалеть бы о желаемом. Впрочем, женщины никогда не думают о подобных мелочах".
Отредактировано Александр IV (2013-08-24 08:28:58)
Куин принадлежала к той части молчаливо усомнившихся, кто не вполне считает Зеницу живым человеком. И причиной тому не гробовое его спокойствие, не образ высеченного ветром из скальной породы монолитного истукана, одаренного вкрадчивой едкостью и невозмутимой любезностью, человека за многие декады изучившего, наконец, этикет. А сам факт этих нескончаемых декад. Казалось, Зеница был до твоего рождения и пребудет бесконечно после, словно Вечный Ясень, вросший ступнями в корни мира, а седою своею гривой тянущийся в вечность.
И неприязнь принцессы к Церкви, как монетному двору и ростовщическому кварталу у рынка, не мешала ей испытывать перед стариком не то чтобы благоговение, скорее опаску. Ведь непонятно, кому и чему нужно заложить душу, чтобы прожить столько лет. Даже самые древние друиды, пожелавшие навсегда принять свое обращение, вскоре теряли всякое человеческое и становились деревьями, теряющими всякие людские черты.
Тут же за маской почтенного благолепия мог скрываться любой демон. И иногда, вот как сейчас ей казалось, что легким мановением руки старик оторвет от истинного своего лица эту бледную личину и яви ей подлинный полыхающий тьмою свой облик и взглядом испепелит на месте, чтобы не стало его тайное явным.
В пророчестве ничего об этом нет. И Создатель знает, что отвечать пастырю. Что это не единственное пророчество? Так, поди, орденцу известно. Опаснее всего, что старику всегда может быть известно так много большее, что всякая твоя бережная ложь во спасение лишь усугубит неприязнь. Кому понравится очевидный обман? Нет, в святость принцесса не верила. Иначе все святые были бы живы до сих пор… Некоторые? Ну, хоть кто-то кроме этого Ясеня!
Но и являть ему правду… безумный бред. «Ко мне явился конунг и сказал, что ему сказала какая-то ведьма? А теперь я пересказываю это Зенице?» Простите, что?
- К печали моей, тарийский двор полнится гадателями всех мастей. Они смущают умы лордов и пугают чернь. Лорды в словах их ищут предлогов к новым распрям, а люд впечатлителен и доверчив.
Вряд ли она открыла Зенице что-то новое, наушники работают быстро. Но раз Орден в Таре все это допускает, должна быть тому причина. И если причина эта в том, чтобы по смерти Кеннета взяться очищать остров от скверны, причислив в результате к церковным землям, то сейчас она обратилась к тому человеку, к которому обращаться ей стоило менее всего. Но не пытая судьбу, можно всю жизнь протомить в темнице собственных страхов и уметь, так и не начав жить.
Падение севера на юг. Нападение? В конечном счете, сватовство не так далеко от охоты. Нежданно для самой Куин многократно повторенное в уме пророчество конунга обрело новый смысл… И не было нужды в армиях… Она моргнула и снова вернула встревоженный взгляд главе церковников.
- Пусть многим пока хватает мудрости не принимать их слов на веру. Но не многим хватит ее, чтобы воздержаться от кровопролития, как только явится такая возможность.
Отредактировано Куин Маккена (2013-08-24 15:44:57)
«К печали, как же. То-то я смотрю, вы, милейшая, умываетесь слезами, когда предлагаете мне поверить в это».
Александр усмехнулся.
- Вы ли не хозяйка в своем доме, чтобы вымести оттуда поганой метлой всех этих гадателей?
«И тем самым доказать свою лояльность Ордену, к главе которого вы только что обратились».
- Или вам нужна помощь в этом богоугодном деле? Так я могу дать вам в сопровождение достойнейших братьев на обратную дорогу. Магистр Флорентий, свеженазначенный глава Инквизиции сам из Тары, думаю, он найдет правильные слова, дабы образумить неразумных.
Люди – удивительные создания. Даже если им дать все, они никогда не будут довольны. Возможно, именно в этом заложен источник прогресса человечества. Или его гибели.
Кроме окружающего мира, Создатель одарил человека самым ценным из своих даров – волей. И дело тут не в магическом искусстве. Ему предоставили свободу выбора. Добра и зла, истины и лжи, ему предложили познать этот мир во всей его полноте. А человек недоволен. Недоволен, что ему приходится пробираться сквозь тернии к звездам, терпеть лишения и видеть смерть. А как ты хотел познать свое сердце? На перине и с куском жареной курицы в зубах, овеваемый опахалами пышногрудых наложниц?!
Да, именно так. И ну его к Дьяболону, это познание. Он хочет вознести глаза к небу, произнести просьбу Создателю и чтобы желаемое тут же упало к его ногам. Он загоняет себя в немыслимые и нелепые ситуации, а потом молит о том, чтобы его от них избавили. И когда Создатель справедливо и милостиво молчит, все еще предлагая возвыситься над своей глупостью, человек перестает в него верить, как ребенок, который отворачивается от родителя, отказавшего ему в покупке игрушки. И тогда он придумывает себе новых богов, вопит о конце света и проводит кровавые ритуалы, пытаясь разменять чужую жизнь на свою.
«Зло было создано людьми и только нам дано его искоренить».
- Оставьте велеречивые речи для здешних придворных, - Александр поморщился, как от зубной боли.
- Леди Маккена, - казалось, голос Зеницы смягчился, если бы сквозь эту бархатную мягкость не прорывались острые шипы его раздраженного ехидства. – Вы действительно хотите вернуть мужа?
Равнодушная сталь взгляда рассекала вуаль, окутавшую женщину, посмевшую торговаться с Зеницей. Впрочем, не она первая, не она и последняя. Все с этого начинают, ищут выгоды, даже если «безвозмездно» предлагают себя.
- Если вы действительно остановили меня именно за этим, здесь, у дверей в Императорский зал, - он насмешливо окинул взглядом резной портал входа. – Вы должны предложить мне нечто большее, чем россказни лжепророков о снеге, выпавшем в середине венца цветов.
- Я лишь покорная супруга своему пленному мужу и дочь его отцу,чье здоровье нынче в большой опасности.
Не хозяйка. По крайней мере, пока жива королева-мать. Чудо, что после гибели дочерей принцессу не отослали от двора. И не ее вина, что, будучи единственным, кто сохранил здравый рассудок вне культа – одного и другого - она имеет менее всего прав и менее всего власти. С каких пор мнение женщины интересует хоть кого-то в наш просвещенный век?
Тревожные сомнения обратились пугающими подозрениями. Куда смотрит обличенный властью Глава инквизиции ныне? Выслеживает добычу? Расставляет силки? Десять лет? Или на Тару и впрямь махнули рукой, объявив негласно Островом умалишенных? Чумным городом, куда медики готовы ехать лишь для того, чтобы обратить его в пепел и обгорелые руины? А как же спасение душ? Или Орден давно не занимается этой благотворительностью? Разве не милосердно – отнять у нас все, что было и не дать ничего взамен?
- В противном случае, я не посмела бы отнимать ваше время.
Беседами о земном. Которое, я вижу, вас совершенно не интересует. Должно быть, славно погрузиться с головой в гроб своего величия, укутаться саваном -рясой, отгородиться от мира в священной безопасности своей цитадели и размышлениях о вечном, которые - в отличии от тревог дня нынешнего - без сомнения, куда приятнее, возвышеннее и не смердят человечиной. А человечина, да, всегда чего-то хочет. Лезет в гору. При этом обливается потом и изрядно пованивает. Но мы легко забываем об этой тьме вечно голодных, исполненных похотью полутрупов. Помним лишь тех, кто добрался до вершины горы. Каким бы гнусным способом им это не удалось. Их обливаем благоухающими маслами, ровняем когти и укрываем златотканой парчой ущербины отвалившейся плоти. Им возводим памятники и обращаем кумирами. И вот один из них, заменивший Бога, стоит напротив и не желает внять очевидному. Даже отринь мы пророчество, возможно, глупое. Куин и сама верила конугу с трудом. Даже теперь, созерцая, как купола окрашивает радужное сияние, она не вполне была уверена в закономерности развернувшихся событий$ в том, что они и впрямь соткут полотно грядущего с тем узором, который обещала норду старая вёльва. Но вот перед ней человек, возомнивший себя богом, но не желающий замечать людских бед? Как не поверить тем, кто говорит, будто Создатель отвернулся от мира, когда закончил творение? Не надлежит ли Зенице поступать подобно своему небесному пастырю?
Я предлагаю вам спасти Империю. Разве этого мало? Разве вы нуждаетесь в других предложениях? Кажется, ничего не мешало вам грабить мой дом и мою страну без того, чтобы я это предлагала. Нет ничего, что вы не могли бы взять без моего предложения. Или я об этом не знаю?
- Есть ли что-то, чем я могла бы заинтересовать Ваше Святейшество?
Кроме того, чтобы вернуться домой и сесть у окна с пяльцами. Этого, я боюсь, я не смогу обещать. Не раньше, чем Джед вернется на родину. Иначе у Тары и вовсе не будет защитника – ни на земле, ни на небе.
Но чтобы ни думала себе просительница, держалась она скромно и взирала на главу церкви с доверием и почтением истой паломницы к святым местам.
Отредактировано Куин Маккена (2013-08-26 12:17:42)
Кто бы послушал со стороны, так руку дал на отсечение, что Зеница намекает тарийской принцессе на те непристойности, которых обычно требуют от женщин обличенные властью мужчины. Очередной повод для дворцовых сплетников. Так ведь к лучшему? Пара живых черт образу Александра не помешали бы, а уж грехом больше, грехом меньше…
«Полжизни отдам за один день, ладно, за пару часов наедине с покорной супругой. Не для постельных утех, какое там. Просто дайте мне пару часов покоя. Чтобы холили, лелеяли, кормили ужином и смотрели с обожанием. Ладно, можно просто с любовью и всепоглощающей нежностью. И молча! А пока только упреки, претензии, жалобы, бесконечные потоки просьб, интриги и дьяболоновы пророчества. Снег там выпадет или жабы с неба посыпятся – разберемся. Я. Лично. Разберусь. Проблемы надо решать по мере их поступления, а не загодя по кликушеству перепуганных баб».
Может, и было определенное благо в том, что механическое тело лишено плотских желаний, не приходилось размениваться по мелочам.
- В свое время в тарийской библиотеке хранился манускрипт одного безумного монаха, известного в народе под именем Валх Темный. Правда, потом, после восстания, сей богоугодный труд бесследно исчез.
«И не говорите мне, что его там не было, я своими глазами видел его на полке меньше сорока лет назад. Моя вина, что я не изъял эти черные письмена в тот самый день, отвлекшись на дела более важные, но что теперь сетовать на упущенное время?»
Говорят, что Валх сам вырвал себе глаза, ибо не мог избавиться от видений кровавых ритуалов, проводимых на местах древних святилищ, за что и был прозван Темным. Именно их он описал в своей книге, но скрыл письмена особыми чернилами, проявлявшимися лишь при нагревании страниц рукописи над огнем. А поверх написал вполне себе стандартные и ничем не примечательные поучительные притчи. Не зная тайны, догадаться о том, что ты держишь в руках одну из самых опасных книг в империи, было довольно сложно.
Надеяться на удачу было почти бессмысленно, но вдруг? В конце концов, это было даже честнее, чем просить Куин добыть яица Келпи.
- Если бы вы могли помочь мне вернуть труды святого человека в Императорскую библиотеку, я был бы безмерно благодарен.
«Мы друг друга поняли?»
- А теперь прошу простить, - Александр коротко кивнул. – Меня ждут дела, - и, не дожидаясь ответа, пошел в главную залу.
Отредактировано Александр IV (2013-08-31 10:36:56)
Куин Маккена была вполне скромного мнения о своей красоте и давно почитала себя вышедшей из той цветущей юности, которая могла бы привлекать мужчин, умеющих позволить себе цветы свежее и ярче. А потому ни одна грешная мысль не посетила ее голову, да и прежде, десяток лет назад Зеница не показался ей заинтересованным в девицах. Тайно она могла полагать в нем склонность к мальчикам, которая свойственна шази и так естественна для священника, всегда окруженного молодой братией. Но мыслям ее не суждено было развернуться во всей полноте, поток их прерван был внезапным пожеланием старца. Женщина замерла и слушала с затаенным изумлением, которое исподволь окрашивалось пугающим сомнением и подозрением по мере того, как слова покидали устал Пастыря.
Как исчез? Вы же его официально изъяли…
Благодарна была вуали за то, что та хоть немного утаит от собеседника чувства, которые принцесса не успела скрыть.
Или нет?
Книга была на месте до разграбления библиотеки, и ее не было – после. Куин и сама читала славные притчи, не находя в них ничего особенного. Мало ли монахов пописывают добрые житейские истории с очевидной моралью. Выдающимся автором Валх не казался. Удивляло ее скорее то, что будучи старинного рода друидов, удержателей традиции, он был одарен силой Создателя, и сам обратился в Орден в весьма юном отрочестве с просьбой обучить. Но по нынешним временам все ищут легкой жизни и забывают свои корни. Дивно ли, что за свое отступничество Валх был наказан Древними, наделившими его разум видениями языческих ритуалов. Разве не должен хранитель традиций сохранять подлинное знание? И в то время, как другой истек бы кровь, лишив себя глаз, Валх этот трусливо прибег к магии исцеления и для чего? Чтобы писать побасенки! Впрочем, их, должно быть, кто-то писал под его диктовку.
- Я сегодня же напишу на родину, Ваше Святейшество! Благодарю!
Склонилась в глубоком реверансе, провожая взглядом полы черной мантии, змеиным хвостом волочащейся за святым отцом.
Разве не наивно было ожидать, что служители Создателя чем-то тебе помогут? Разве не наивно для того, что прожил уж треть века?
Но выпрямляя спину, глядя вслед церковнику, думала уже о другом: зачем Зенице так нужны утерянные басни весьма посредственного содержания? Или это просто способ избавиться от назойливой просительницы? А если найду?
Киун умела быть необычайно упорной в своих планах. И любопытной без свойственной женщинам праздности. В свое время, когда Орден мародерствовал в библиотеке, она унесла оттуда одну единственную книжицу, которую никто не стал бы там искать. Список литературы, хранящейся на полках и в чуланах. С пометками библиотекаря – друида из старинного рода хранителей традиций. Не слишком вчитывалась в него за прошедшие года. Но хранила, как память. Как список тех книг, которые надлежало вернуть на родину. Если будет возможность. Но теперь, как только вернется в Шамрок Касл, она более всего желала посмотреть, нет ли каких записей касательно причт Темного…
