По приказу своего господина Латифа следила за варваром вот уже более часа, ходила тенью по улицам следом за ним, вглядывалась в широкую спину пока он не видит и опускала глаза как только он оборачивался. Взгляд, которым она одаривала мужчину, был далёк от целомудренного взгляда чужой наложницы, которая даже мысли не могла бы допустить о чужом мужчине. Искристый, как молодое вино, такой же пьянящий, с нотой лукавства, азарта и вызова, смеющийся и чарующий. Слишком много женщина вкладывала во взгляд, ведь именно он и был её единственным оружием и защитой.
Улица стелилась под ноги, обутые в мягкие туфли, серой лентой. Дома, люди, яркие всполохи доспехов или смех детворы, ни на что не обращала внимание одалиска богатого шазийского купца, только на могучую тень мужчины впереди. Вот он остановился, обернулся, смахнул со лба упавшую, непослушную прядь и очень внимательно вгляделся в лица людей. Латифа вкинула взгляд и лишь на доли секунды поймала взгляд варвара. Вспышка, головокружение тут же девушка скользнула в проулок между домами, пробежала несколько шагов, обернулась. То ли от порыва весеннего ветра, то ли от бега, с головы одалиски сорвался лёгкий платок и в косых лучах солнца заиграл жемчуг в тяжёлых прядях. Поднимать его уже не было времени, и Латифа бросилась бежать дальше и только через несколько поворотов, решив, что смогла запутать следы, прижалась спиной к прохладному камню. Она найдёт варвара вновь уже через десять минут, он не сможет скрыться в толпе - высокий, со светлыми волосами, сильный и могучий, он был похож на огромную скалу в человеческом море и Латифа была уверена, стоит ей только вынырнуть из-за угла и она заметит мужчину впереди.
Женщина прекрасно ориентировалась в паутине запутанных переулков и улиц, привезённая в Далар господином много лет назад, она намеренно и тщательно изучала каждый поворот зная, для чего и как будет служить Кариму в будущем. И теперь знание города очень пригодилось, но колкое возбуждение, бегущее по крови мешало сосредоточится. А вкус его губ никак не шёл из головы. Горьковатый, сладкий, с привкусом незнакомых трав...

Попадаться всегда неловко, если только ты не задумала это намеренно. Латифа вскинула на варвара огромные глаза и поймала его взгляд в чёрный капкан разливающихся смолой зрачков. Какое оправдание может найти наложница господина? Какое оправдание может найти женщина, воля и свобода которой принадлежат другому? Взгляд вспыхнул ослепительно ярко, под ресницами бушевало пламя, но девушка опустила глаза. Скользнула словно прикоснулась к колючей щеке, к губам, к мощной шее и уронила взгляд ещё ниже, туда, где под одеждой угадывались стальные платины мышц.
- Вы ошиблись, господин.
Страх так и не ворвался в душу, не выхолодил, ни ослепил. Волнение. которое заставляло глубже вдыхать ставший горячим воздух лишь выше подымало полную, упругую грудь и пышные полусферы чутко угадывались под тонкой тканью абайи. От бега и теперь, от сильных рук сотника, волосы рассыпались по плечам одалиски, а на щеках вспыхнул нежный румянец.
- Моему хозяину ничего от вас не нужно.
Тогда, в доме хозяина, когда северянин целовал её, Латифа не думала, что Карим после пошлёт её за ним, просто чувствовала, как от поцелуя земля уходит из-под ног. Не хотела и хотела, но Карим слишком хорошо разбирался в людях. И теперь её наказание стояло перед ней, держало медвежьей хваткой за плечи и смотрел прямо в душу своими голубыми, удивительно чистыми, глазами и девушка снова понимала, что мир вокруг начинает свой быстрый бег. Люди текли мимо по центральной улице пёстрой рекой, город наполнялся звуками наступающего, суетного дня. Кричали на прохожих те, кто хотел проехать на конях, кричали в ответ, заливисто, с криками, пробегали стайками чумазые дети, но внезапно для Латифы пространство стало только тем, которое было здесь, вокруг них. И никого больше не существовало.
- Мне нужно, воин.
Девушка подняла глаза. Взгляд, которым она смотрела, мог затуманить голову кому угодно. Глубокий, пьянящий, чуть дерзкий, немного вызова, но манящие обещания в глубине, пламя и жар тела. Латифа глянула на Брана из-под ресниц и ловко выскользнула из сильных рук. Улыбнулась, дав мужчине мгновение полюбоваться влажным блеском зубов. Не спешила бросаться прочь так, словно за ней гнались бандиты, но поманила сотника продолжить погоню.

На коже вспыхнули ожоги от прикосновения, девушка вынуждена была обернуться, а толпа сделала за неё то, что она может и хотела, но не осмелилась  даже в доме. Позади громогласно гаркнул рыцарь, прогоняя из-под копыт своего коня мальчишек, лязгнули доспехи, кто-то вскрикнул и Латифа снова оказалась практически в объятиях Брана, прижатая к нему отхлынувшей к стенам домов людской волной. Всё случилось столь стремительно и неожиданно, что никто ничего не успел понять, а в следующую секунду всё снова стало как и прежде, но одалиска ещё несколько мгновений не могла прийти в себя, понимая, что голова кружится уже немилосердно и пара мгновений могут стоить ей чести. А если ей, то и её господину.
- Той платы было достаточно.
Девушка поднялась на цыпочки, глянула на сотника бездонными глазами.
- Только у меня есть для тебя кое-что ещё, северный воин и за это я хочу новую плату.
Люди текли мимо нескончаемой, разноцветной рекой и кажется никому не было дела до странной пары возле серой стены дома, но Латифа отчетливо понимала, находиться здесь дальше опасно. Девушка опасалась гнева господина, но знала, что так или иначе она уже заслужила наказание, и пока Карим был далеко, желала получить свою награду за дерзость.
- Только не здесь. Иди за мной.
Ладони одалиски ласками скользнули по широкой груди сотника, взгляд обжёг вспыхнувшим пламенем далёких, степных костров. Она не спешила теперь уходить не удостоверившись в понимании Брана.

Девушка на краткий миг задержалась, вновь выплеснула на северянина пьянящий, талый взгляд и прикрыв лицо платком, скользнула вниз по улице. Шла впереди, не оборачивалась, но этого и не нужно когда взгляд чувствуется буквально. Не взгляд - прикосновения: откровенные, жадные, требовательные и Латифе становилось жарко, а румянец жёг щёки слишком правдивым признанием. Жар в крови становился нестерпимым, он сладким мёдом заполнял тело, заставляя прижимать руку к груди чтобы унять гулко бьющееся сердце. Хорошо, что сотник этого не видит! Не понять он бы не смог, одалиска была уверена в его проницательности не смотря на кажущееся простодушие и растерянность. Не так он был прост, ох не так. Латифа не слышала всего разговора в лавке, но было достаточно услышать, и увидеть после, чтобы понять - перед ней человек может и простого, но весьма изобретательного ума. Кто бы ещё придумал заключать сделку с Каримом, прослывшим принцем воров и проходимцев? Кто бы так тщательно проверял каждое его слово и не боялся? Только человек, способный просчитывать свои ходы намного шагов вперёд, а значит человек проницательный, возможно хитрый, но однозначно не глупый. И если бы она смогла увлечь северянина, если бы смогла стать ему близкой, возможно он встал бы на сторону господина и Союза. И этот факт простил бы её в глазах Карима за тот взгляд, который он успел поймать перед тем, как вытолкнул её за полог в объятия Брана. Взгляд, наполненный пылким жаром её сердца и отданный чужаку...
Улица стелилась под ноги гладкой лентой, мелькали лица и дома, вывески и ароматы, смешивался смех и окрики, но вот людей стало попадаться всё меньше и меньше, лента дороги полетела вверх, потом свернула в сторону, ещё и ещё и наконец Латифа и Бран остались в крошечном тупичке совершенно одни. Одалиска замедлила шаг, оглянулась чтобы всё таки убедиться в том, что воин идёт за ней. Перед девушкой осталась последняя преграда, хлипкая с виду деревянная дверца. За ней могло быть что угодно, но скорей всего она вела в дом. В совершенно обычный, бедный дом. Впрочем так оно и было, за тем лишь исключением, что этот дом принадлежал Кариму и иногда он здесь назначал тайные встречи. Сейчас Латифа была уверенна в его отсутствии и поэтому смело вела сюда воина. Шази вряд ли станет искать её у себя под носом.

Дверь открылась стоило девушке коснуться дерева. Так казалось. На самом деле ей пришлось найти среди множества трещин на рассыхающихся досках ту, на которую следует нажать, и Латифа мысленно похвалила себя за наблюдательность и хорошую память. Из дома пахнуло странными для северянина, пряными ароматами. Ненавязчиво вплетался горьковатый аромат сандала словно внутри зажгли курильницы, дерзкий лимон и сладкая, пурпурная роза добавляли незнакомые ноты. После света улицы здесь было темно и в первые мгновения могло показаться, что в доме вообще нет света. Но стоило глазам привыкнуть и можно было разобрать впереди старые, истёртые ступени, ведущие на второй этаж. Рядом с лестницей оказалась ещё одна неприметная дверка. Увидел Бран или нет ступени, Латифа юркнув в двери дома, неожиданно остановилась. Ей надо было прислушаться и одалиска хотела удостовериться в том, что сотник не сломает себе шею в этом степном сумраке. Карим не любил в домах яркий свет и девушка привыкла, видела в темноте почти как кошка, но северяни любили солнце, в их стране был снег, белый-белый, как молоко.
Одалиска замерла сразу за порогом, только отошла на шаг в сторону чтобы Бран не зашиб её сразу и протянула к воину руку желая незаметно, пока он даже не понимает, коснуться его ещё раз. Что она может предложить благородному, северному мужу? Она рабыня, наложница, её жизнь ей не принадлежит и она не может подвести своего господина. Латифа не знала, что теперь скажет Брану, как объяснит то, что следила за ним на узких улочках и почему сказала, что есть у неё что-то ещё. Что, кроме сладких поцелуев, она могла подарить?
Шум улиц остался позади, нежные сумерки словно впитывали любые звуки и даже шаги становились едва слышными. Они в доме были совершенно одни, никто не мог потревожить странную пару на маленьком, степном островке среди разряженного и гордого Далара. Девушка уже видела силуэт Брана в узком дверном проёме и даже не заметила, как затаила дыхание, коснулась кончиками пальцев его руки на эфесе меча и когда от этого невинного прикосновения в неё словно ударила молния, метнулась тенью на второй этаж.

На второй этаж вела исключительно лестница, двери в привычном понимании не было, был полог из тяжёлой ткани, а за ним взгляду открывался вид, очень свойственный  жилищу Карима. Мягкие ковры заглушали шаги, посередине комнаты можно было разобрать настил, на нём множество подушек. Посередине настила стоял поднос, сейчас пустой, но кажется он только и ждал, чтобы женщина уставила его явствами и вином. Подушки манили лечь в них, возжелать сейчас самых своих сокровенных желаний и кажется они обязательно сбудутся.

Латифа понимала, что объясняться придётся, так или иначе, не поверит сотник просто в свои чары. Хотя именно это и было самой важной причиной. Изначальной. Девушка не думала, что ей когда-нибудь придётся испытать нечто подобное - только стоило ей взглянуть на северянина и пропасть разверзлась под ногами. Так пропадают люди, так пропала и Латифа. Возможно слишком долгое заточение в гареме Карима сыграло с девушкой эту шутку, возможно она просто истосковалась по чувствам, о которых с господином могла лишь мечтать, а возможно так распорядилась судьба, буквально бросив её в объятия могучего варвара прямо на глазах у господина.
- Не сердись, воин, я всё расскажу.
Девушка не смотрела на Брана, лишь изредка вскидывала на него взгляд, чтобы только на миг увидеть штормовое предупреждение под светлыми ресницами. Буря, которая уже бушевала на дне потемневших, грозовых глаз мужчины, была опасной и тем не менее притягательной, и Латифа засмотрелась, а когда спохватилась, опустила голову, спрятала взгляд  и поняла, что снова на щеках вспыхивает румянец. Предатель! Он выдаст её с головой!
- Моё имя Латифа бинт Кааб аль-Хаир. Карим выкупил меня когда-то у караванщика и подарил мне жизнь.
Латифа даже не пыталась вырываться из стальной хватки Брана, она напротив, словно впитывала всю его злость и нетерпение, пропускала через себя и отвечала мягко.
- Да, это он послал меня следить за тобой, но лишь затем, чтобы уберечь и помочь.
Голос женщины оказался низким и глубоким, он обволакивал, но за кажущейся мягкостью можно было услышать вулкан.
- Он не враг тебе, северный воин. Друг.
И не правда, и не ложь. Изломанная реальность, полупрозрачные тона тонкого льда откровенности. Приказ Карима был прост - переманить Брана на свою сторону, предложить помощь будущей Императрице, втереться в доверия, по возможности влюбить и таким образом подобраться ближе к кёнигин. Латифа не знала всех тонкостей задумки господина, но была рада хотя бы такой странной возможности побыть рядом с тем, кого так внезапно избрало её сердце.

Женщина и не спорила. Только чуть ярче вспыхнули под ресницами бездонные, черные глаза одалиски, да чуть выше поднялась грудь под тонким шёлком.
- Латифа, господин.
Она мягко опустилась на подушки перед сотником, но прежде забрала кувшин вина и кубок, и когда села, налила терпкий, прохладный напиток. Подняла тяжёлую чашу, посмотрела на мужчину и пригубила вино прежде, чем протянуть ему. Верить ей он не обязан.
- Вы не должны, господин.
Латифа не смотрела в глаза, её взгляд замер где-то на губах сотника. Теперь, когда Бран был чуть дальше, женщина могла взять себя в руки. Ну почти, потому что унять сердце было невозможно, оно падало каждый раз стоило мужчине взглянуть. Перед ней сидел воин, огромный северный медведь, господин, за которого Карим после снимет с неё три шкуры. Если узнает.
- Я могу доказать. В моих словах нет лжи.
Взгляд метнулся к глазам и спрятался снова.
- У Карима в лавке бывает много людей, совсем разных людей и я многое слышу. Бран Варрен, сотник Её Высочества принцессы Урмхольской, северной королевны, Эдит. Вы прибыли в Далар сопровождая будущую Императрицу. Её отец был убит, он закрыл собой свою дочь, но сам не смог уберечься от отравленной стрелы. Пока всё верно, господин?
Латифа неожиданно поднялась, мягко, по кошачьи. Мелькнула перед лицом сотника крутое бедро, угадывающееся плавными линиями под тонкой тканью. Девушка никуда не уходила, она была рядом. Обошла мужчину, замерла возле плеча.
- За вашим поездом кто-то следил. Следил тщательно. Намерено. И не успел. Его опередили. Кто?
Она обошла Брана едва касаясь кончиками пальцев могучих плеч.
- Многие здесь против этого брака. Многие очень не хотят допустить хесов на престол. Алацци... Они уже были так близки, только протяни руку. Но их Императрица покинула этот мир и они остались не удел - гордые, южные люди. Шази...
Теперь Латифа оказалась за другим плечом Варрена.
- Всё это в прошлом. Теперь северная королева должна занять место подле Императора. И она его займёт, в этом уже никто не сомневается.
Женщина наклонилась, губы коснулись щеки северянина.
- И хозяин готов оказать ей всяческую поддержку. И оказать помощь если понадобится.
Это предложение. И оправдание. Оправдание слежке, но найти оправдание себе одалиска пока не могла.

Мир неожиданно оказался перевернут. Вверх дном. Латифа охнула, но не успела ничего сделать. Или не захотела. Оказалась под огромной тенью сотника, укрытая его силой, мощью и плащом. Растеклись раскалённой смолой зрачки в широко распахнутых глазах, мягкими и горячими стали губы, отпуская прерывистое, медовое дыхание, которое тут же смешивалось со словами Брана и утекало по шее под одежды.
- Я его опередила.
Взгляд девушки становился головокружительной воронкой, заставляющей смотрящего в её глаза медленно терять рассудок. Не специально, просто Латифе нравился тот, кто пока ещё был зол на неё и сердит. Она тогда, ночью, не видела Варрена. Тогда она следила за тем, кто следил за поездом принцессы и приказ Карима был прост и понятен - не допустить смерти северной королевны, но не мешать всему, что будет происходить.
- Господин... 
Вдох. Губы девушки приоткрылись, роняя слова.
- Я знаю лишь то, что доверяет мне Карим.  Но вам он верит и думает, что вы верите ему.
Девушка зашипела от боли, взгляд полыхнул нешуточным пламенем, но она лишь приподнялась и коснулась губами губ сотника.
- Я не лгу вам, господин. В моих словах нет ни слова лжи. Как мне доказать вам это? 
Она правда много знала и Карим доверял девушке чуть больше, чем остальным наложницам, но и Брану она не врала. Не видела в этом никакого смысла, ведь на вранье так легко попасться.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять опасения сотника. Он ловит девицу, которая следит за ним от лавки человека, знающего тёмные тайны, девица уводит в пустой дом и рассказывает сказки. Кто поверит на слово? Кто вообще поверит? Латифа выдохнула только тогда, когда Бран отошёл к окну. Кольнуло где-то под грудью, - он не ответил на поцелуй, - но вместе с тем девушка была приятно удивлена его стойкостью. Далеко не каждый мог устоять против женских чар, но северянин устоял и это прибавило ему в глазах одалиски.
- Карим не успел тебе рассказать.
Латифа так и не поднялась, лишь удобнее устроилась, села и свернулась клубком, но оказалось не на долго. Стальная хватка Брана выплеснулась искрами под ресницы. Неожиданно. Да и силы сотник не рассчитывал.
- Вы договорились с хозяином и он послал меня проследить за тем, как будет выполняться его приказ. Ничего не должно было случиться, но наёмник оказался предателем и я вынуждена была вмешаться. 
Девушка наклонилась ближе к лицу сотника, заглянула в глаза и в это же мгновение в тишине комнаты раздался характерный свист летящего ножа. А потом звук прогрызаемого лезвием дерева и напевные ноты дрожащей стали. Небольшой, но очень острый метательный нож вонзился в перекладину окна, пригвоздив к ней небольшого мотылька. На первый взгляд Латифа даже не шевельнулась, но опытный взгляд воина вполне возможно мог заметить едва различимое движение кистью свободной руки. Как взмах и снова покой.
- Вот так, северный воин.
Она не стала отнимать руку, Латифе нравилось это неотёсанное, сильное начало варвара, его власть над ней, пусть и такая, завораживала и девушка совсем не хотела быть рядом с ним воином. Но он должен был поверить. И в первую очередь поверить в её способности, в её талант. Так медленно, шаг за шагом, они придут к доверию и взаимопониманию.
- Предатель служил алацци, Карим это выяснил. Их король очень недоволен выбором Императора. Он, может быть, хотел бы внести свои коррективы в предстоящую свадьбу более тонко, но не получилось и он был вынужден пойти на риск. И хорошо, потому что теперь вам, господин, об этом известно.
И вы сможете заранее предпринять меры.

Под его руками девушка таяла. Понимала, что тело полностью и бесповоротно предаёт её, выдаёт её тайны сотнику просто так, не таясь и не стыдясь, но не хотела сопротивляться. Напротив, одалиска желала, чтобы этот обыск продолжался как можно дольше. Ещё, и ещё, и ещё... Сильные, ловкие пальцы мужчины не оставляли без внимания ни одного изгиба на её теле и он вполне мог наткнуться в складках одежды на небольшие, вшитые ножны. Одного ножа не хватало, но четыре ещё были на месте.
- Так много вопросов, воин.
Девушка развернулась, повинуясь желанию неожиданного господина, подняла голову, приласкалась горячим лбом к губам Брана и наконец заглянула в пьяные, удивительно яркие, глаза пленителя. Ответным, дурманным взглядом толкнулась под ресницы без всякого желания вынырнуть из этих бездонных, талых омутов.
- Меня вырастили бродячие артисты.  Это ведь многое объясняет?
Голос не хотел слушаться, таял на губах медовыми выдохами и садился на губы мужчины нежными ласками. Его близость кружила голову и скрывать это было совершенно бессмысленно. Латифа видела отражение своего огня в его глазах - такое же сильное, захватывающее, опьяняющее и может быть безумное, но сопротивляться происходящему не было ни сил, ни желания.
- Их принцесса тоже направляется в столицу. Конечно с визитом вежливости и дабы поздравить Императорскую чету с бракосочетанием, выказав Империи почтение и покорность. Но если северная королевна окажется мёртвой или недостойной стать Императрицей, инфанта будет как нельзя более кстати рядом с безутешным Императором.
Латифа словно только и ждала, когда мужчина позволит ей быть чуть ближе. Прильнула к широкой груди воина ласковой кошкой, упёрлась упругой грудью, увенчанной напряжёнными жемчужинами сосков и снова коснулась его губ своими.
- Я хотела тебя поцеловать, воин. И сейчас хочу.
Дрогнули чёрные пики ресниц, укрывая жаркое, черное пламя, губы Латифы приоткрылись и теперь манили воина ответить. Хоть краткой лаской, хоть мгновением поцелуя, но ответить.

Это было щедрым даром и приглашением, и Латифа приняла его с благодарностью. Ладони девушки прокрались по груди Брана, выласкивая пока ещё такое далёкое, скрытое одеждой, тело. Когда губы сотника забрали у неё разум, всё перестало существовать. Всё, что было важным, осталось там, далеко, за дверью этого дома, за пределами того мира, в который погрузил одалиску этот мужчина. Всего лишь взглядом он смог сделать то, что до него не смог никто, всего лишь поцелуем в один миг заставил сердце девушки распускаться трепетным бутоном, хрупким и трогательным, который будет цвести теперь только для него одного. Но думать сейчас, что же происходит и почему окружающее становится туманным, и плывёт в жарком мареве, не было никакой возможности. Теперь для Латифы существовал только Бран, только его горячие и требовательные губы.
Объятие стало нестерпимо жарким, только вот девушка словно ждала этого и сильнее прижалась к своему господину. Потянула ленту, заставляя шёлк течь с плеч мягкими волнами и стелиться на ковре волшебным, золотым озером. На миг разорвала поцелуй, глянула чёрным, словно южная ночь, взглядом в глаза сотника и обняв его за шею, потянула за собой, на мягкий ковёр. С губ срывалось лишь сладкое дыхание, ни слова больше. Зачем слова, когда и без них ясно - теперь каждый новый день будет начинаться с мечты и каждая новая ночь будет слышать молитву.
Латифа и не думала, что приказ хозяина может оказаться для неё судьбоносным, не думала, что есть на свете тот, кто сможет тронуть душу лишь тем, что есть. Женщины совсем иначе любят и влюбляются, им не нужны причины и основания, им не нужна логика и разум, они любят сердцем. И никогда, и никому не будет ясно, что и как заставляет биться сильнее этот дар Создателя.
Девушка отвечала на поцелуй жарко, требовательно, словно выманивала наружу самые тайные желания мужчины. И обещала их исполнить. Каждое. Обещала первым стоном, и благодарила за страсть хриплым выдохом и туманом под ресницами.

Если сотника близость одалиски пьянила, то сама Латифа даже не могла себе представить ещё час обратно, что так сложно будет справиться со сжигающим изнутри желанием отдаться этому варвару полностью и безвозвратно. Теперь девушку предавало не только тело, которое с жадностью отзывалось на ласки Брана, теперь предавал  разум, путая трезвые мысли и желания с мечтами.
Ты не оставляешь мне выбора. Рядом с тобой я сама схожу с ума.
Девушка откинула голову назад, подставляя мужчине беззащитную шею и позволяя ему насладиться своей властью всласть.
- Он не подослал меня к тебе, он послал меня следить за тобой.
Чтобы с тобой ничего не случилось, но тебе об этом знать не надо.
Девушка улыбнулась. Весело, словно Бран сейчас сказал отличную шутку.
- От Карима нельзя сбежать. От него можно уйти лишь по его разрешению.
Латифа открыла глаза, прогоняя на мгновение сладкий морок и медовую тяжесть из тела, повернулась и Брану тоже невольно пришлось повернуться. Одалиска внезапно оказалась практически на мужчине, толкнулась настойчивым, туманным взглядом под ресницы варвара, коснулась невесомым, игривым поцелуем его сладких, горячих губ.
- Я не знаю, воин, может быть полцарства? 
Взгляд заискрился лукавством. Конечно она не серьёзно. Что ей нужно? Латифа и сама не знала, чего больше она сейчас хотела - остаться с варваром навсегда или никогда в жизни его не встречать, и даже не знать, что он есть.
- Подари мне ещё один поцелуй, воин.
Ладонь девушки кралась по груди мужчины, а одалиска сцеловывала с губ Брана его дыхание, едва касаясь и дразня больше, чем если бы целовала жадно и требовательно.

На короткое мгновение сердце перестало биться: пропустило удар и замерло словно скованное неожиданно ледяным холодом, а потом Латифа поняла коварный план варвара. Не раскусила пока, но почувствовала, заметила в штормовом взгляде отблески далёкого лукавства и оттаяла. Только запомнила ощущение и испугалась. Если сейчас и здесь она чувствует отчаяние отказа, что же случится, окажись его отказ настоящим? Испугалась, разозлилась, топнула мысленно ножкой. Всё может случиться в жизни, в любую минуту дальше, а сейчас есть только то, что есть. Есть уже смеющийся, яркий как небо, взгляд мужчины, есть его губы и есть поцелуй, который она получит во чтобы то ни стало.
- Равноценный обмен.
Женщина мягко улыбнулась, спрятав в тени ресниц очарование степных ночей и легко поднялась, подхватив накидку. Шёлк потёк за неё мягкими волнами, на краткий миг привлекая внимание Брана к себе.
- Танец, который может видеть только господин на поцелуй, который может получить только северная женщина.
Танец наложницы - это сказка. Чарующая, колдовская, полностью захватывающая воображение господина своими текучими, плавными движениями-словами. Латифа "говорила" с мужчиной телом, каждым движением, каждым взглядом - теперь она могла не скрывать своих чувств.  Взгляд-признание: ты нравишься мне, взгляд-обещание: я подарю тебе сказку, взгляд-вопрос: я симпатична тебе? и снова обещание: я буду твоей. Как-то неуловимо на одалиске осталась лишь длинная юбка из полупрозрачной,тонкой ткани, но взгляд господина могли бы привлечь золотые нити, скрывающие аппетитную грудь девушки паутиной замысловатого шитья. Шаг танцовщицы и комната наполнялась лёгким звоном тонких, золотых браслетов, украшающих хрупкие запястья и щиколотки, а Латифа уже ступала следующий шаг, увлекая фантазии сотника далеко от этого мира. Вспыхнули ярким огнём высокие костры среди жарких песков - девушка выстелила пол перед мужчиной шёлком накидки, теперь она танцевала, стоя перед ним на коленях и ни на мгновение не отпуская его взглядом совершенно бездонных глаз. А потом снова поднялась на ноги и теперь взгляд сотника вольно или невольно упирался в одуряющие, крутые бёдра, движения которых можно было сравнить разве что с древней вязью.

Латифа охнула и чтобы удержать равновесие, запуталась пальцами в светлых прядях сотника. Рассмеялась и покрепче обхватила его ножками. Так не делал никто из мужчин шази, ни один не позволял себе показать так открыто своё желание, они возлежали на подушках, наслаждаясь танцем от начала и до конца, а после властным приказом или отпускали танцовщицу, или приманивали к себе на ложе, даря свою близость. Сейчас, в руках Брана, девушка чувствовала себя совершенно свободно - его власть над ней делала её свободной и это было удивительно! И ещё в стальном кольце его рук, ощущая силу северянина буквально в каждом прикосновении, Латифа чувствовала себя хрупкой и маленькой. Такое странное для неё, абсолютно новое ощущение, оно тоже добавляло к головокружению и делало сотника в глазах девушки ещё более желанным. Никому раньше не приходило в  голову носить её на руках, а Брану, кажется, только так и было удобно. Она ничего не имела против и в общем на землю не хотелось, хотелось соскользнуть по телу воина и подарить ему то, что женщина шази дарит только любимому мужчине.
- Я подарю тебе то, что не подарит больше ни одна женщина. То, что дарят только халифу, даже принцы не получают таких подарков.
Девушка любовалась мужчиной, разглядывая его со своей высоты, а её взгляд смеялся вместе с ним и обещал.
- А взамен я попрошу у тебя ещё один поцелуй. Справедливая цена? 
Девушка пропустила сквозь пальцы светлые пряди воина и слегка откинулась назад в сильных руках, придержалась за плечи мужчины, заглядывая в глаза. Согласен ли он? Или он потребует что-то ещё?