Если это было лето, то хреновое же это было лето!
С половины дороги зарядил дождь, и кони топали по раскисшей грязи. Ветер хлопал плащами, к ночи они останавливались, как казалось Диего, в первом попавшемся месте,не выбирая,где посуше, и разбивали палатки прямо в лужах. кожаный орденский плащ с капюшоном укрывал от воды, но не от влаги, а ветер пробирал насквозь и выстуживал кровь и кости.
Да такого в Алацци и зимой не во всякий год бывает, а они говорят - лето!
Демонстрируя мрачную стойкость, рыцарь-маг Ордена Ока Императора Диего Альварада ни звуком, ни жестом не позволял себе хоть в чем-то проявить слабость. Он поглядывал на своих спутников хесов,ехавших с непокрытыми головами, с шутками и прибаутками, в распахнутых меховых кацавейках, и мысленно обзывал всех медведями. Вслух же, почтительнейше и куртуазно, вел непринужденную беседу, а сам гадал, удастся ли избежать простуды, потихоньку подколдовывая с огнем. Когда он чувствовал, что замерзает вконец, и что зябкие ноги уже не хотят понимать разницу между дорогой и стременем, он слегка, с исключительной точностью, согревал их, направляя прослойку жара между стельками и ступнями. Но по ночам, в спальнике,слишком легком для здешней вечно промерзшей земли, он снова промерзал и первым делом с утра пару минут справлялся с начинающимся насморком.
Какого черта было не послать за клятыми манускриптами грифона! Для такого зверя перелет через Далар в Хестур занял бы от силы два дня,е больше. А они тащились уже дьяболон знает сколько дней.
Впрочем,ДИего хорошо знал, почему был послан он, а не крылатый наездник. И почему он ехал в толпе вечно подпитых хесов,и почему отвечал на их шутки, разрезая усмешкой строгое узкое лицо, и по вечерам сидел у костра, хотя и не пытаясь опрокидывать кружку за кружкой,как это делали местные,но прикладываясь понемногу к баклаге с пивом или к сумасшедшему местному вареву под названием "мед". Мед он особенно невзлюбил. Пилось-то это приятное на вкус пойло легко... мда.
Задачей алаццианского рыцаря было не только привезти в Эрсхольм кое-какие манускрипты из Парабрана и взятьоттуда копии для своей прецептории, но и уладить возникшее было на неровном месте напряжение между братьями по Ордену из столь разных краев. Недавнее крупное расследование дела о ведовстве, в котором Диего принимал непосредственное участие, выявило применение урдической магии. Это указывало на Хестур, но хесы с присущей им звериной тупостью уперлись рогом, утверждая, что их раса вся как один человек не может быть даже заподозрена в недостойных деяниях. Дьяболон их всех возьми, - а может уже и взял, с их медом, пчелами и упрямством. Кое-как удалось разъяснить представителям хесов, что оскорбления не подразумевалось, и что если в стаде есть пара черных овец, это еще не значит, что порчено все стадо.
На овец хесы оскорбились вдвойне. Пришлось политкорректно менять  стадо на волчью стаю,а овец на волков. Как ни смешно,это сработало - хесы хорошо знали повадки волков и охотно подтвердили, что черных - редких - зверей стая сама травит и изгоняет уже в щенячьем возрасте. Хотя и не убивает, - волки вообще, по мнению хесов, убивают очень редко и никогда - своих.
Это была интересная, но совершенно бесполезная для Диего информация. Впрочем,если задуматься, - он понял относительно "своих". И заодно понял еще одну цель, с которой хитроумно был послан не рыцарь-воин, а инквизитор. Сами-то волки своих не убивают... угу. Но что, если на изгнанного черного волка нападет другой зверь?
Видимо, он, Диего Альварада, и должен был стать этим "другим".

Когда, в очередным непроглядно-серым утром они обогнули очередную гору и стали спускаться змеистой дорогой в долину, выглянуло солнце. Оно проглянуло, словно прыснуло смехом, и золотые всплески сразу переменили действительность. Какой изумрудно-яркой оказалась трава, клочьями зеленого меха торчавшая между валунов, как сверкали синевой мелкие озерца внизу, сколько хватало взгляда, там и сям промеж темного и величественно-грозного войска лесов!
А впереди, во всем великолепии и мощи, засверкала крепость на тяжелой плоской горе.
Невольно Диего придержал своего Дракона, и мощный гнедой, ощутив состояние всадника, умерил шаг,а потом и вовсе остановился. Диего не мог оторвать взгляд от распахнувшейся панорамы.
Хесы ехали мимо, но никто не отпустил ни единой шутки или не спросил, чего он застрял. На смуглого алацци поглядывали с понимающими и удивительно добрыми улыбками. Хроальд, с которым Диего познакомился за время путешестви ближе, чем с остальными, придержал коня рядом с ним.
- Эрсхольм,- проронил он негромко. И по тому, как он сказал, Диего услышал: "Мой дом."
Они стояли рядом,молча, не меньше нескольких минут, глядя как через солнечную долину, по черным еловым склонам гор бегут тени облаков и всполохи солнечных лучей.
- Чтобы возвращаться, нужно иногда уезжать, - промолвил Хроальд,усмехнувшись в рыжую давно нечесаную бороду. - Поехали. К вечеру будем.

..В памяти Диего откладывалась каждая мелочь. Он не знал, что может потребоваться потом - вскоре или позднее,и черта за чертой, мысленно он рисовал себе Хестур и хесов.
Чтобы вернуться - надо сперва уехать. Он вспомнил эти слова, когда оказался в Эрсхольмской пресептории Ордена. Внешне ничем не похожая ни на Даларскую,ни на Парабранскую, а тем более - на пресепторию Эль-Хасара, изощренно-изысканную в своей планировке и украшениях, - на Восточных островах Диего еще не был и не мог сравнивать, - внутри каждая была выстроена по четким канонам Ордена. Несмотря на различия в декоре, каждый орденский дом был глубинно знаком воинам-странникам и был для них истинным домом. Харр-пресептор встретил гостя лично, не ради высокой миссии Диего Альварада, а в силу орденского гостеприимства, непременного условия любой пресептории. Приветствия, знакомства, купальня, трапеза - и хатем общая молитва, омывшая Диего от всей минувшей усталости. Он снова был дома. Как в Парабране, как в Даларе или в любом городе и городке мира, где жил хотя бы один брат Ордена.
Наутро были расспросы, рассказы, объяснения. Наутро началась та работа, ради которой он приехал. Помимо пресептории,Диего предстояло познакомиться с местными магами и не только с ними, говорить, расспрашивать, располагать к себе и расспрашивать снова, искать - и наконец найти.

Но прежде чем Диего нашел то, на что рассчитывали посылавшие его, сюрпризов в чужой земле ожидало немало.
И самым запоминающимся из них стало...
Мда. Знакомства бывают разными.

Язык тут был в ходу довоьно странный - протяжный, при этом с резко обрывающимися четкими фразами, певучий - и в тоже время жесткий. Кроме тоого, местные ребята ставили солова в самом неожиданном порядке - у них было в заводе,например, спихивать все глаголы в конец предложения, и попробуй тут разберись кто кого зачем почему, в компании с кем и где. Диего первое время не понимал,где кончается одна фраза и начинается другая. Вроде бы слова были те же,а смысл улавливался только когда он медленно прокручивал в мыслях услышанное не на один раз. За эту привычку с первого же дня за ним закрепилась слава тупого, но когда Диего преодолел первую атаку внутреннего бешенства, он решил, что так даже неплохо. Теперь, научившись понимать северян получше, он нередко продолжал нарочно тупить, чтобы дополнительно обдумать услышанное.
А заодно и то, с кем надо об этом услышанном поговорить дополнительно. Например, - об Ульвсдалир.
Это местечко всплыло в ходе долгих доверительных бесед ни о чем. Произносили его название так по-разному - Ёльвасдалирра, Ольвешдлир, - что Диего поначалу принимал за разные места. Затем все четче стал вырисовываться образ старой местной легенде - опять же про волка, ну о чем еще могла бытовать тут легенда!Разве что о медведе,но того называли здесь бьёрн. Или бьярн. Или бээру. В общем,походило, что для каждой штуки твари Создатель даровал местным личное имя, - наверное, чтобы мозги хесов не замерзали от праздности.
Ульвсдалир была Долиной Волка. По общим представлениям, выходило,что тот волк был либо оборотнем,либо тотемным зверем, либо мужем местной ярлицы, а впрочем,могло быть все сразу. Волк - да не тот,которого хотел отыскать Диего.
еще же в Ульвсдалир уходили те, кто хотел,оставаясь рядом,не лишком попадаться на глаза своим сородичам. Вроде и не прятались - но если обыскивать Ульвсдалир, то можно было бестолку потерять год, а жизнь - и того проще.
Но у гостя из Алацци не было никакой уважительной причины просить себе проводника в Ульвсдалир.

Диего обгрызал свою задачу со всех сторон, добираясь до мозговых косточек, обдумывал и вертел так и эдак, когда подошло время служить мессу. Ему, как гостю, предоставили в этот день право отправления службы, и это весьма польстило Диего, не слишком рассчитывавшему на подобную честь. Столичная пресептория - это не маленькая часовня в деревне, здесь не бывало недостатка в клириках.
За собой с первых же дней знакомства с хесами Диего знал - его поставили в известность быстро и с присущей хесам бесцеремонностью - одну привычку,делавшую общение с ним для хесов почти невозможным. Если их речь казалась ему медлительной,- то сам он, по изх словам, трещал как сорока. Не единожды за время пути Диего просили повторить заново то, что он успел натрещать, и желательно - по частям. Между тем, для алацци его речь была размеренной и ровной.

Облачаясь к службе с помощью местного брата, Диего пробы ради проговорил вполголоса первый стих канона и спросил у того,достаточно ли будет держать такой темп, чтобы слова были поняты. Молодой хес рассмеялся, но одобрил его желание хотя бы в храме не молоть языком со свойственной ему скоростью. Диего направился из братской, шагая сосредоточенно в нужном ритме, собранный и привычно сконцентрировавшийся на внутреннем источнике его силы.
Девушка возникла из ниоткуда,в свечном полумраке, тонкая и златоволосая, а прозрачная накидка на волосах была подсвечена из-за спины мерцанием тихих огней. Как все хески, она была высокого роста, их глаза оказались почти на одном уровне,и это странным образом подействовало на Диего возбуждающе. Сердце поторопилось крепко стукнуть о ребра, а кровь - прихлынуть к источнику вовсе не той силы. Девушка была хороша, нет слов. Перед службой думать о том, сколько месяцев ты не был с женщиной - крайне неподходящее настроение для священника.
Усилием воли Диего поднял мысли к горнему, а плоть вынудил опуститься в должное забвение. И все же пару секунд он возвращал себе гармонию духа и тела, прежде чем восшел на алтарное возвышение.
Он был нетороплив, четок и собран, благодать Создателя снизошла на молящихся в надлежащий миг, огнями засиял храм, кое-где послышались возгласы исцеленных, но без ажитации,поскольку этого от служителя Храма и ожидали.
А между тем,сам служитель обрел в молитве нужную подсказку.
сразу после мессы Диего отправился к прецептору. Все с тем же вопросом, но уже не уклоняясь от открытого разговора. Он был почти уверен, что Ульвсдалир - то, что ему надо. На удивление, прецептор придерживался того же мнения,хотя слова о том, "что ему надо",вызвали у хеса басистый смешок.
- Ты еще не провинился, усердный сын мой, чтобы я отправлял тебя в Ульвсдалир, - заметил он, смеясь.
Все оказалось проще некуда. Чтобы попасть в Волчью Долину, служителю Ордена достаточно было схлопотать епитимью - из тех,какие не избыть парой часов стояния на ночной молитве.
- Сам замечаешь, лето к концу подходит, - прецептор кивнул на маленькое окошко, за которым снова шел дождь. - Дрова к зиме надо заготовить, а еще и просушить. Так что в эти дни мне под горячую руку лучше не попадаться.
- А если попадусь? - улыбчиво уточнил Диего.
Прецептор добродушно прижмурился.
- А если попадешься - телега к нашим лесорубам катается каждый день. - Прецептор посерьезнел. - Но ты ж почти ничего не соображаешь в урдах и в нашей, северной магии. Я кое-что дам тебе с собой. Думаю, ты и впрямь взял след. Только не горячись и не кидайся нахрапом. Эти мне алацци... Я отправлю с тобой парочку наших бузотеров, у них будет приказ тебе помогать. Но не в рубке дров, - добавил он ехидно, оглядывая хрупкую, по хесским меркам, фигуру алацци.
- И что же я должен натворить, отче?..

А вскоре после разговора с прецептором Диего неожиданно перестрял Бьярнор, с кем они не виделись считай с самого приезда. Напиться, отмыться, отоспаться - и лишь потом идти пропадать в здешних волчьих лесах показалось Диего самой разумной для этого дня тактикой.

Первая кружка меда из Диего выветрилась еще прежде,чем они дошли до источников. А когда он увидел,что называют источниками здешние весельчаки, - рука сама потянулась за второй.
И здесь я должен раздеваться, на этом ветру, среди голых камней, где толпа беспробудных пьянчуг голосит народные тролльские частушки, притопывая босиком по снегу?!
Но меховые коврики, называвшие себя его друзьями, уже живо стаскивали с себя и верхнее, и исподнее - не считая шерсти,по которой их спутала бы с медведем родная мама, - и хлопали Диего по плечам и спине, приветствуя каждый глоток хмельного,сделанный непомерно умеренным в выпивке,а так-то вроде даже и приятным братишкой-алацци. ДРебезжа от озноба каждой косточкой, Диего с сожалением думал, что лучше бы он опять застрял в той крепостце Ордена, на палящем шазийском зное, в осаде каких-то местных недовольных и их ифритов с джиннами. Ну почему именно Хестур?Ну почему - именно он в Хестуре?!
Чему быть, того не миновать. В полумраке, разгоняемом огнями факелов, зрелище и вправду было фантастическое - такого не увидишь нигде. Огни плавали в синей воде, из невероятно, фосфорически голубой к центру становившейся почте черной - как небо, что заглядывало в эти дивные чаши. От воды шел пар,где-то сильнее, где-то едва колыхавшийся, - мистическая, неземная красота околдовывала взгляд. Диего заглотил остатки меда из своей кружки, тот, как водится, ударил ему в голову уже на втором вдохе, - и он с хохотом подхватил шутки своих друзей по медвежатнику. Сдернув с себя одежду, Диего, педантично аккуратный даже во хмелю, уложил ее на каменную скамью не иначе, как застланную чистейшей, хоть и небеленой холстинкой.
По хитрым ухмылкам хесов Диего понимал, что его снова испытывают,как и каждый день в этом мире камней, снега и неба.
Он думал, что главное испытание - это раздеться на ветру, под брызгами, успевавшими стать иголками льда, пока долетали до тела. Хесы затянули одну из своих хмельных застольных, больше походивших на рев неоттраханного дракона, и Диего не выдержал - взял пару строк канцоны о Даме, Которая Так Далеко. Сильный, хорошо поставленный алаццийский  баритон без усилия перекрыл штормовой рев удалых хесов, выделяясь на их фоне не так громкостью, как уверенной мелодикой. Песня вызвала новые восторженные вопли и новые кружки выпивки, но не для Диего. Он намеревался осторожно пощупать воду ногой и достойно спуститься в озерцо, когда чья-то тяжелая... да блин! вы охренели с вашего меда, медведи!.. - не одна тяжелая дружеская рука вмах навернула ему по спине и скинула чуть ли не к самому центру озерца.
- Мат-перемат,Создателя и...мя вам в душу, придурки!
Диего показалось, что его швырнули в кипящий котел. Вопль,мало достойный служителя храма, прервался, едва от горячей воды ему перехватило дух. С бережка послышались радостные возгласы и новый хохот, и судя по всему, там началась возня,кто кого поборет. Только хесы могли додуматься устраивать свалку в такой холодрыге и выяснять, оторвет один другого от земли или нет, стоя нагишом на снегу!
Между тем пар поднялся с новой силой и отсек берег от Диего. Приплясывая в горячей воде, он пытался восстановить дыхание, под нос себе речитативом бранил своих друзей и растирал руками плечи, чтобы поскорее привыкнуть к жару. По телу проступила испарина, почти сразу он почувствовал, как колючие искры холода покидают его измерзнувшуюся тушку.
- Мммм, чертяки хесы! Умеют они найти наслаждение... - уже совсем иначе промурлыкал Диего с томным стонущим вздохом. - Бья-арнор,медведь... я прощаю тебе все твои выходки. И даже мед...
Диего не собирался орать эти слова во всеуслышание, он лишь муркнул их себе под нос, - когда наваждением, сродни здешним туманам, ему почудился смешок.
Женский сдавленный смешок. 
Тролли шалят? Мысль была небезосновательна, только странно, из-за пронизывающей жары ли или от выпитого меда, - но Диего охватило озорное веселье и - возбуждение.
- Что, здесь водятся ниссы? - спросил он негромко. - Я не против!
Усмехаясь собственным фантазиям, он понял, что и впрямь был бы не против появления хорошенькой ниссы тут и сейчас. Вроде бы хесские сказки говорили о них, как о весьма страстных особах, пусть даже и опасных неосторожному путнику. Но вряд ли хесские русалки встречались с алацци, мм?

А местечко-то и впрямь заколдованное! В такой лужице подводным течениям не было причин, а по телу Диего пробежалась ласковая волна, и нежно, легко, вместе с водой что-то шелковисто прогулялось по его коже, тут же исчезнув, едва, захваченный азартом,Диего протянул было в воде руку. Но тут в купальню полез Хьёрмунд, видно, наскучив спорить. кто кого перетянет, а за ним,кто шумно бухаясь, кто сигая с разбега, булыжниками обрушились остальные. За плеском и радостными воплями, похоже, никто не услышал испуганного - явно девичьего - взвизга. Диего прикусил угол губы, сдерживая улыбку.
- Не, Хьёрри, хорош с меня вашего меда! И так уже с него эльфов, того гляди, увижу,- протянул он врастяжку и стал перемещаться в горячей воде в сторону, огибая сквозь поволоку тумана какие-то валуны.
Теперь, когда озерцо кишело шебутными парнями и развеселой возней, пар почти исчез, разбитый брызгами и движением тел. Но чу! Теперь уже сверху, едва Диего, оглядывая купальню прислонился спиной к массивным камням, легкое касание защекотало ему щеку. Ах, эти ниссы!.. Напрягая слух, Диего различил далеко вверху, где-то под самой вершиной всхолмья, плеск и звонкий девичий смех, но думать, будто оттуда можно дотянуться рукой, - все равно что вообразить себе руку длиной в несколько бревен.
- А что, наверху в купальнях тоже кто-то есть? - ему пришлось толкнуть Хьёрмунда под ребро, чтобы отвлечь от жаркого спора, перепил бы какой-то Рагнар Улафа на последнем пиру, если бы мед не проставляла тетка Хельги, известная травница.
- А? Чё?Наверху-то? Хаа, да ты не промах! Эй, мужики, наш южанин-то дело знает! Хочет забраться наверх да поглазеть,кто это там плещется, эге!
Почему-то эта идея, каковой Диего, кстати, вовсе и не блажил, вызвала радостный рев у остальных. Диего тут же попал в мутузилово, а потом его таки схватили и подкинули сообща в воздух, предлагая самому поглядеть - небось разглядит, кто там на вершине холма. Хесы взяли привычку относиться к тощенькому и по-хесски невысокому южанину как к младшему брату, совсем еще пацану. Перевернувшись в воздухе, Диего вскочил ногами на плечи кому-то из рыжебородых, балансируя на скользких камнях мышц.
И почти рядом, глаза в глаза, медовая чернота его взгляда сомкнулась с небесной синью, полной любопытства, переполоха и смеха.
Медленная, едва изогнувшая губы улыбка растеклась по его лицу.
И в ту же секунду он сообразил, что сейчас его не скрывает даже пар или вода. Стыд полыхнул по смуглой коже, Диего зажмурился, обожженный смятением, и тут же ухнул в воду со своего неустойчивого постамента.
- А ты ловкий как белка,  Дьяк! Хо, а че видок у тебя такой, точно тебя за причинно место краб цапнул? Не сомлел ли с водицы? На-ка, взбодрись!
Ух, как заботливо они его опекали! Даже потрудились передать с бережка из рук в руки ему кружку меду,по дороге не выхлебав самим. Снедаемый нетерпением и охотничьим азартом, крепко замешанным теперь на стыде за недавнюю недозволенную наготу, Диего едва мог отбояриться от их забот. Цепко удерживая перед мысленным взором эти ярко-синие глаза и едва замеченный им образ девушки, он очень тихо, неразборчиво для любого слуха, торопливо пробормотал:
- Пламя жизни, тайну девы скрой, след ее мне одному открой!
И на едином выдохе вложил в корявый экспромт столько силы, что можно было бы отследить оленя по ту сторону горного кряжа.
Приложившись к сладкому и пряному питью, - он уже начал привыкать к его вкусу, - Диего не стал тревожиться о том, какую епитимью за неумеренность на него завтра поутру наложит собственная голова. Сквозь камни и воду, будто изнутри их согревало тайное пламя, он видел легкое мерцание. Все живое, зверь или человек, живо огнем. И тот, кто знает это,может увидеть огненный росчерк, особенно если человек, оставляющий след, так полон эмоций, как эта загадочная синеглазая ниссе...

Искрящийся клок тумана мелькавший между камней, менял свой цвет сперва хаотично, выдавая спутанные эмоции, менявшие друг руга со смятенной быстротой, а затем обрел ровную окраску и исчез где-то наверху. Можно было проследить его и дальше,- для Диего теперь этот живой пламень будет так же различим, как если бы он узнал человека в лицо, - но чтобы держать след на большом расстоянии, потребовалось бы вновь концентрироваться на нем и отдавать силы. Как ни забавно было приключение,но терять силы на шутку Диего не хотелось, - завтрашний день предстоял трудным, отчасти и из-за похмелья.
К похмелью он добавил кутеж в местном кабачке,а затем поднялся наверх с одной из роскошных хесских девиц, потрясавших воображение величием как своей телесной красы,так и ее объемов.
Поздним утром он стоял на коленях перед прецептором гостеприимной Урхольмской прецептории, и расакаяние в минувшем вечере было искренним. Голова гудела в ответ каждому слову. Этот чертов мед, эти клятые медведи с их пчелами!
Прецептор покачал головой с добродушной насмешкой.
- А ты усерден и в праведности,и во грехе, сын мой. На-ка, хлебни. - Увидев в лице алцци священный ужас перед протянутой ему кружкой - какая разница, что в кабаке они были из камня, а тут - из чеканного серебра! - прецептор не дал Диего возразить. - Пей, это приказ. А теперь хорош полировать мой пол, садись и обсудим твою епитимью.
Обсудить оставалось только детали. Чтобы поймать "дикого" мага, наследившего в Даларе и Алацци своими разрушительными плюшками с секретом, прецептор снабдил Диего урдическим талисманом-путеводом и охранным амулетом, позволявшим, при некотором навыке, отражать перехваченные урдические чары. Талисман, по крайней мере, должен был не дать Диего заблудиться в незнакомой местности, даже если основное его назначение - почуять творимую рунную магию и указать ее источник - не будет использовано. Этой вещицей Диего мог пользоваться в открытую. Вполне понятно, что прецептор,хотя и взгрел провинившегося брата-алацци, но позаботился, чтобы тот не пропал в силу топографического кретинизма.
А вот амулет Диего надел на тело, под одежду, и не собирался до времени им козырять.
Единственное, что вызвало его отчаянный протест - и этот протест был категорически отклонен - это способ отправиться на покаяние.
- Но я могу ехать верхом вплотную к телеге! Я же не сбегу, разрази...благослови... а, дьяболон! Отче, я дворянского рода, вы не посмеете так меня позорить!
В порядке ответа и назидания он схлопотал тяжелую оплеуху, от которой все демоны вчерашней пьянки подпрыгнули в голове.
- Понял? - уточнил прецептор, удовлетворенный той нежной зеленью,что растекалась по смуглой шкуре его гостя. и когда тот невнятно что-то промычал, прецептор распахнул окно и заботливо помог гостю перегнуться через подоконник.

..В конце концов, на телеге возят не только приговоренных, но и немощных, утешал себя Диего, понуро трясясь на охапке сена, между бочками с припасом,которые в этот раз должен был доставить возчик на лесную заимку для дровосеков.
Дракон,привязанный к дышлу телеги длинным поводом, приплясывал, покусывал головки цветов пообочь дороги, подбегал вплотную к телеге, радостно тыкался мордой в грудь хозяину и явно не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. его-то не накачивали медом весь вечер и полночи...
- Даа, - неспешно протянул возница, - зима, слышь-ка, обещается быть ранней. Немудрено, что отец пресептор-то заботится вовсю. Рачителен он, даа... Надолго ль тебя на порубку-та сослал?
- Пока духом не воспряну, сказал, - буркнул Диего, у которого смыкались от легкой качки глаза. - Пара недель, я так понял.
Он обнял бочонок с кислой капустой, положил голову на руки и уже совсем было задремал, когда неожиданно вздернул голову.
Этот легкий искристый туман, теперь - нежного рассветно-сиреневого цвета...

Любопытство? Или нечто большее... нечто, отозвавшееся в глубине его естества. Девушка, рисковавшая добрым именем, чтобы затеять невинную шалость с ним в купальне... или не с ним? Ей было все равно, ее притягивало лишь озорство?.. Диего поймал себя на легком огорчении при этой мысли. Почему он так хотел, чтобы ее шутка летела стрелой именно в него, не в одного из этих рыжих северян, равно по-медвежьи бесстрашных, как и волосатых? Только потому что жить здесь для него было испытанием, как ни старался он выдерживать характер и алаццийскую гордость? Недостойная причина для столь же недостойных мыслей. Ему давно не семнадцать. В двадцать шесть достичь той репутации в Ордене, какой удалось достичь ему, можно лишь жесткой дисциплиной и самоконтролем. При чем тут вообще могут быть женщины, Дьегито, да вправит Создатель тебе мозги!
Но глаза Диего шарили по тропинке, выбегавшей на опушку леса на холме. Она появится совсем скоро, интенсивность свечения следа говорила об этом.
Внезапно сиреневый мягкий тон искр полыхнул багрово-алым, цветом ярости, любви - или страха. С Диего снесло истому точно под ушатом тухлой воды. Она испугана? Что могло ее...
..Тому, кто видел хесов, медведь казался бы не таким уж и большим. Но компактный черный сгусток злобы и боли пёр внз по склону,вмещенный в живой снаряд массой, откровенно большей, чем масса Диего, его возницы, а может и всего груза на телеге.
- Ооох, храни нас все лесные! - завопил возница, навернул вожжами по спине низенькой выносливой лошадки и тут же, явно в перепуге, сиганул с передка телеги наобочь.
Дракон, привязанный к телеге, вызывающе заржал, взбрыкнул копытами и яро глянул на врага.
- Природу-мать вашу... - вздохнул Диего, быстро приходя в себя. Мало ему было медведя, так еще и подхлестнутую лошаденку успокаивать!
С Драконом у него всегда была дружба, и едва услыхав в голосе Диего неприкрытый укор,боевой конь пристыженно опустился на все четыре и ровно затрусил за телегой. А вот мохнатая упряжная лошадка неслась во весь опор, норорвя избавиться и от телеги, и от груза, и от панического страха, какой подхлестнул в ней разумник возница. Диего попытался встать на телеге, но чуть не опрокинулся носом в пивной бочонок. Нет, вот только не пиво! Оттолкнувшись рукой от борта, он перепрыгнул на дорогу.
- Дракон, успокой ты ее, будь другом...
Телега,гремя и вихляя, промчалась дальше, а маг-алацци остался на дороге, с кошачьей чистоплотностью отряхивая плащ и поправляя одежду.
Он поднял глаза, когда медведь, явно озадаченный таким игнором, уже был на расстоянии не более хорошего прыжка. Впрочем,медведи прыгают, только убегая. Михун грозно поднялся на задние лапы и заревел, махая передними.  В его голосе четко различалось удивление, что-то вроде: да вали же ты отсюда, я иду, и терпения у меня мало!
Диего мягко улыбнулся. Он поймал взглядом взгляд маленьких черных медвежьих глазок - вернее,одного,потому что смотреть кому-то ""в глаза" - чистой воды выдумка поэтов. И довольно страшноватая на вид.
- Брат лесной обижен, боль терпеть невмочь? Подойди поближе, дай тебе помочь.
В чем-то он и впрямь мог бы помочь медведю.если бы понял, что с тем случилось. Диего ждал, пока теплота заклинания окутает Мишку сочувствием и восхищением.
- Сильный брат, могучий брат, никого нет равных. Травы леса знает он, не визжит от раны.
Диего понятия не имел, какие травы и минералы могут быть в здешних краях, но что звери знают их превосходно,он не сомневался. Теперь, когда обида на весь мир покинула медведя, маг обращался к его инстинктивному пониманию. Медведь увесисто опустился на все четыре лапы и был теперь еще меньше ростом, но все же по грудь Диего. Он подковылял к магу, и тот положил руку на горячий взволнованный носище, заполнивший всю ладонь.
- Так что с тобой случилось, Михун? Покажи, где болит? - и когда тот, какая разница, понимал он речь Диего или только догадывался по интонации и теплу, прихватил зубами рукав у запястья и потянул руку человека к своему плечу (*), Диего нащупал содраную кожу. Ссадина была невелика.
- И такой переполох из-за маленькой ранки. Ты меня удивляешь, - признался Диего,огорченно вздохнув. Медведь задрал голову, сразу оказавшись вровень с головой Диего, и рявкнул в небеса, пристыженно и вызывающе.
Диего потрепал бархатные круглые уши и лохматую голову, вынул из шерсти несколько хвойных иголок и кусочков древесной коры, что ничуть не повлияло на общую аккуратность медведя.
- Ладно, иди. Только не пугай людей, они в испуге бывают злы как зайцы.
Он махнул рукой прочь от того направления, по которому могла двигаться загадочная девушка, и медведь валко затрусил через дорогу в лес. Диего потер подбородок. Он лишь надеялся, что там,куда он послал медведя, нет ни деревни, и случайных встречных. А впрочем - воля Создателя!
Наконец, с усилием, не понимая, как тот медведь, почему он испытывает замешательство, Диего поднял глаза на пригорок, на тропу, проходившую вдоль опушки. Он чувствовал ее огонь все это время,не мог не чувствовать,- ведь Диего сам выделил вчера ее след из всех.
-----------------------
*) Эпизод с тем, как зверь зубами подтягивает руку человека к нужному месту,- не байка, а опыт автора.Правда не с медведем.  Автору было очень страшно, а животное всего лишь хотело помощи и показало, как ему можно помочь.

- Но я не мог!
Летящий удар вызвал ту же инстинктивную реакцию,какую вызвал бы у любого бойца, - Диего вскинул руку для перехвата или блока, но тут же удержал рефлексы. А тяжелая лапка у этих маленьких девушек-ниссе! Он поймал ее руку сразу после удара и удержал, прижав к своей щеке. Сколько огня в ледяной синеве ее глаз!
За спиной девушки стремительно скатывались с холма всадники-хесы. Диего кольнул из взглядом, поднес белую руку девушки к губам и выпустил, чуть проведя,из чистого озорства, большим пальцем по ее запястью. Так вот она, ниссе его вчерашнего вечера. Совсем еще юная девушка - и вполне сформировавшаяся как женщина. Не пряча восхищения, Диего обвел прямую гордую фигурку взглядом, выразительно задержавшись на быстро вздымавшейся высокой груди и, следом - на алых, таких маленьких, чуть приоткрывших влажные зубки губах. Его взгляд, медовый, шелковый, ласкал эти губы, словно уже чувствовал их своими - эту упругую влажность, эту упрямую нежность, эту сладость едва пробужденного чувства. Недолго, не собираясь будить зверей в сопровождавших девушку воинах, были ли они ее многочисленными братьями или охраной, Диего откровенно любовался незнакомкой, и когда вновь вернул взгляд к ее глазам, с удовольствием отметил нежный румянец, заливший округлые щечки.
- Вот так лучше. Ты была бледная как сыворотка... а мне нравятся розовенькие ниссе.
Последние слова он произнес очень тихо и улыбнулся, едва изогнув углы губ. Но всадники уже окружали их, и Диего вновь стал бесстрастным чопорным алаццианским магом. Он опустил глаза, позволяя угольно-бархатным теням ресниц спрятать лукавый огонь. Теперь его голос был четок и строг, ничуть не теплее предписанного этикетом.
- Я сожалею, что причинил тебе беспокойство, но лучше было угомонить зверя, чем ждать, куда он кинется в другую минуту.
Сделав полшага назад, Диего освободил себе место для легкого поклона - большего от рыцарей Ордена не могли бы ожидать и короли.
- Мы не знакомы,иначе ты бы знала, что за мага алацци не следует так уж пугаться. Я - Диего Альварада, рыцарь Ордена... првада, сейчас... - Диего невольно хохотнул - я только кающийся грешник под епитимьей. Тебе бы и говорить со мной не следовало. Могу я узнать, кто ты, прекрасная дева с добрым сердцем?

Чудак-чужак расширил глаза, передавая всем своим видом, сдержанное - кто поверит в большее, имея дело с магом? - изумление от такой встречи. Диего еще раз слегка наклонил голову и прижал кулак к груди, рыцарским,не священническим жестом. Как священник, будучи под епитимьей, он не существовал.
- Красота Ее Высочества превосходит все легенды о ней, а доброта ее сердца достойна мудрости ее отца. Поистине Создатель благословил меня этим утром!.. Я не сломал вам охоту?
Он обращался теперь напрямую к воину,заговорившему от имени принцссы,очевидно, - командиру ее стражи. Напрямую разговаривать с принцессой, может быть, и допускалось в Хестуре, но Диего точно этого не знал и ориентировался на законы Алацци, весьма строгие в этом отношении. - По совести говоря, я боялся, что зверь может начать метаться и навредить кому-то ...из случайных путников.
Внимательный,темный взгляд вновь на короткий миг коснулся лица девушки, ясно давая понять, о ком беспокоился маг. Неожиданно Диего улыбнулся, ярко и открыто.
- Не всякий день отмечен тем, чтобы за меня тревожилось сердце принцессы. Передайте Ее Высочеству мою благодарность и примите мою благодарность сами. Если бы я и впрямь не владел Эль Фуэго, я мог бы надеяться только на вашу помощь. Только лучшей благодарностью сейчас будет, если я больше не позволю ей осквернять себя моим обществом. Я умудрился попасть под епитимью и еду в Ульвсдалир ее отбывать. Невинной девушке... и принцессе не следует разговаривать с тем, на кого наложена епитимья.
Диего воспользовался своим виртуозным знанием законов, чтобы высветить одну их сторону,но спрятать в ее тени другую. Он опасался, что принцесса может быть осведомлена о своем праве особы королевской крови - праве облегчить участь осужденного грешника, при встрече с ним по пути к наказанию. и тогда что - заново учинять пьянку с хесами?От одной этой мысли Диего внутренне переворачивало.

Озорница... Сущий ребенок - и уже до самой малости женщина. Диего чувствовал растерянность. Он мог вспомнить, как взрослел сам, но понятия не имел, что в таком ошеломляюще юном возрасте испытывает девушка. Он поднял перчатку без хитростей и уловок, как поднял бы еловую шишку и так же просто ударил ее о полу своего сюрко, стряхивая пыль, прежде чем засунуть за пазуху. Прежде чем забраться на телегу, Диего прислонился к боку Дракона,словно бы вслушиваясь в мерный стук его сердца, постоял недолго, а после, поцеловав коня в морду,запрыгнул в телегу.
Он перебрался поближе к переду, где на облучке сидел возчик.
- Будешь рассказывать, не говори, что принцесса разговаривала со мной. Все ж таки я под епитимьей, - он сунул в руку вознице пару серебряных. Тот взял, хотя и засмеялся. 
- Да ладно тебе, южанин! Я б и так не сказал, не подвел бы тебя. И уж не ее, точно. Красавица растет - как в сказках. Конунги уже поглядывают, да в бородах чешут,а только помяни мое слово - старик Борода не им ее прочит.
- А кому же?
Слухам можно было верить не всегда, но знать их следовало - и кто как не усердный служитель Ордена мог это понимать.
- Да кто его знает, покамест. Только Старик Борода уж точно отдаст ее с выгодой. Может, и вашему королю, Алацци, а? Или вашему королевичу. Тому, кто и девчонку сумеет в холе держать, и союз крепкий поставит.
- Ну, нашего королевича ей ждать пришлось бы долгонько. Их нет в королевской семье.
Но мысли третьего графского отпрыска естественно как дыхание уже вились вокруг возможных политических ходов, связанных с юной принцессой. Прекрасной северянкой, горячей и норовистой как мало какая из алацци.

Добравшись до летовки лесорубов,  где на телеге, где покруче - так и пешком, Диего уже и думать забыл о своей головной боли. Мало того, что пришлось использовать Эль Фуэго, - магия всегда обновляла мага, - да еще и встреча с сеньоритой принцессой Эдит, переворошившая все его мысли, - тут уж было не до похмелья. Торстейн, командовавший лесорубами, приветствовал нового штрафника густым смехом и неизменной кружкой бодрящего, с куском хлеба и толстым пластом козлятины, собственного забоя. Он схватил Диего за руки и с сомнением оглядел его ладони. Тонкие перчатки для верховой езды удостоились одного лишь пренебрежительного хмыканья. Диего получил пару крепких, двойной прошивки,перчаток из кои, какую не иначе сняли с акулы.
- Топор в руках держал? Да не боевой топор, герой-вдоводел! Угу, так я и думал.
Прецептору следовало воздать как прозорливцу, - неумеха-южанин был поставлен в пару к Кетилю Бей Чугунки, как к более опытному в валке деревьев. Один из обещанной пары в подмогу, Кетиль добрался своим ходом немногим позже телеги с припасами и приветствовал Торстейна как старого знакомого. Походило, что Кетиль на вырубке частый гость. До вечера он обошел с Диего делянку, которую намечалось вырубить назавтра, - Торстейну хватило только сказать ориентиры,и Кетиль уже знал, о чем речь,- и малость поучил хитростям ремесла.
Этой малости хватило, чтобы ночью Диего спал мертвым сном.
..Пожалуй ни одно инквизиторское расследование ему еще не давалось таким потом и кровавыми мозолями.
Пару дней Диего боролся с дровами и собственным телом, болевшим везде и всяко как и где только ономогло придумать. На третий день стало как-то попроще, и на третий же день Кетиль показал ему "завязы".
Это были шесты посреди деревьев,на котоые были насажены черепа животных и намотаны травы, какие-то перья и шерсть.
- Кто умеет, тот прочтет все это лучше, чем я, а для нас, городских, в этих знаках одно - запрет идти по этой тропе дальше вглубь.
Кетиль указал подбородком на едва заметную, в один стежок, тропу между подлеска, исчезавшую в высоких папоротниках.
Достав талисман-путевод, Диего отметил точку "завязов". Талисман не отреагировал никак, зато исправно показывал север. Пожав плечами,Диего снова спрятал его в одежду. Кетиль жевал хвоину и флегматично высматривал в верхушках белку,только что запустившую в него почти не погрызенной кедровой шишкой.
- Таких тут навалом, Дьяк. Так что не шибко суетись. Завтра еще в одно место пойдем.
Всякий раз Кетиль брал у Торстейна заявку на вырубку, все дальше и дальше от летовки, и Диего мог охватить рунным кругом все больше мест. Увидев в первый раз, как он пытается наложить руну, Кетиль заржал. Второго раза не было,- тот взял это дело на себя. Небольшие, небрежно накарябанные ножом по коре или дерну, он окрашивал их не кровью, что Диего казалось непременным условием,- а либо соком особых трав,либо живицей дерева.
- Нам же не надо, чтобы кто-то насылал ищущено на кровавый след, ты, балда. А если тот малый, он или она,- и впрямь черный волк, он смог бы.
К пятому дню уже немалая часть Ульвдалир была размечена рунами-метками, пройдя мимо которых тот, кого они ждали, непременно задел бы незримые струны рунного талисмана своей магией. И наутро пятого дня, до рассвета, Диего проснулся от торопливого сердцебиения.
Талисман жаркой собачьей тушей лежал у него на груди и дышал в лицо. Сработала метка, и плоский рунический круг металла, что носил при себе Диего, обрел внутреннюю жизнь.
Он повернул голову и встретился с раскрытыми глазами Кетиля. Тот осклабился по волчьи, бесшумно вынырнул из мехового спальника и подался к выходу, не спрашивая ни о чем. Диего змеиным прищуром обежал спящих рядом товарищей по праведным трудам, гибко выпростался из спальника и с длинной змеиной улыбкой скользнул на выход из избы.
Как и прежде,оба взяли с собой топоры,вроде собираясь выполнять свой урок. Как частенько, прихватили и луки - добыть чего-нибудь к обеду-ужину.
Да только дичь сегодня ожидалась иная.
Посмотрев на талисман, Кетиль крякнул.
- Странно это. Недалеко от тракта, а может, по дороге к Русальему плесу, близ Греттирова Прыжка, - так тут называли небольшой водопад, ухавший в озеро с ледяных вершин, - на кого-то тенета поставлены. Знать бы,на кого... але ради кого.
Кетиль пригнул несколько веток пучком и оставил, связав их травинами,- знак, как он сказал, тому,что сможет прочесть. Что ж, второго из обещанных прецептором помощником Диего пока не видел.
Они выбирали самую короткую дорогу, а все же идти старались поверху, гребнями, чтобы держать обзор на обе стороны кряжа.
- Что за тенета?
- Урды такие. либо на тело,либо на душу. Если на тело,легко понять - человек,зверь ли, обездвижеет и надо снимать заклятие. А если на душу, - тут похуже. Кто знает, про что они будут. Не сразу ведь и заметишь.
- Возьмем волка - расскажет.
Лаконичная уверенность Диего была неумолима. Без эффектных трюков и всполохов магии, он, тем не менее, вложил в поиск достаточно своей силы, чтобы знать, что своего достигнет. Каждый кровавый мозоль, каждое рухнувшее дерево и его живая сила, каждый пинок самому себе выбираться из теплого спальника и опять волочиться на вырубку, а потом, не давая себе устать,вышагивать с Кетилем и без него по скалам и взгорьям, - каждая минута здесь была его шагом к цели, каплей в магической реторте.
Но Кетилю не требовалось объяснять южанину, что взять черного волка все же стоит раньше, чем сработают "тенета".

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-09 22:57:25)

Мох пружинил под ногами,росистые паучьи тенета сверкали зарей под косыми лучами солнца,падавшими сквозь хвойник. Последние клочья тумана сбивались в длинные змейки и, оплетая ноги, уползали в густую траву. Парой волков, валко бежавших по следу, парой псов, вышедших на охоту, северянин и Диего молчаливо рысили через лес, вверх, вниз, валунами и оврагами, и при том Кетиль ничуть не терял направления. Ему не требовался талисман, как южанину, он чуял дорогу в этих лесах нутром, как зверь.
Немного спустя он махнул спутнику рукой, привлекая внимание, и кивком указал на первую метку. Диего не сразу и заметил, а заметив, недоуменно нахмурился. Либо все, чему он успел обучиться тут, было изложено сикось накось, либо это была одна из благословляющих рун - вроде как призывавшая Солнце. Разумно для края, где треть года зима, а две трети - дождь.
Увидев удивленно поднятые черные брови своего братишки-южанина, Кетиль ощерился в ухмылке и качнул головой. Но объяснять не стал. Совсем вскоре он резко кивнул в другую сторону - на осине была вырезана та же руна. Лицо Кетиля заострилось, глаза сузились. Диего был уже не так невежествен, чтобы понять, что Соувелу - не та руна,для какой в добром деле осину используют.
Они замедлили шаг. Здесь следовало быть начеку. Тропа,меченая рунами, могла вести к спасению - того,кто из начертал, а могла и к погибели - непрошеных и незваных. Могла она означать и что-то совсем иное. Так что Диего ничуть не удивился, когда увидел, как Кетиль, наклонясь надо мховым следом, которым они прошли, разрыл мох и расчертил их отпечатки знаками иных рун. Впрочем,понять Диего не понимал ничего и даже не притворялся.
Он оглядывался вокруг. Неожиданно талисман торкнулся ему в грудь, отяжелев на цепочке. Диего не мог понять, видит он что-нибудь в перепутанных папоротниках или нет, но у него возникло стойкое желание пойти по дорожке, едва заметной или только казавшейся, убегавшей куда-то на пригорок.
Он тронул Кетиля за локоть и указал в ту сторону,потом на себя. Хес нахмурился. Диего мотнул головой в направлении, куда их позвал разбудивший сигнал и строго глянул в глаза Кетилю. Секунду они мерялись взглядами, пока Кетиль не качнул с сожалением головой, явно считая Диего полным придурком, но все же кивнул.
Хотя талисман потяжелел, явно указывая Диего путь,  его защитный амулет оставался спокоен. Да и первого сигнала никто не отменял - если близ озера расставлены тенета, Кетиль, специалист по рунам, сможет управиться с ними лучше, чем алацци.
Пригибаясь, скрадывая шаги и благословляя Торстейна, заставившего сменить тонкие кожаные сапоги на мягкую местную обувку, с меховыми голяшками,перемотанными ремнями, Диего последовал едва уловимому в траве следу или чутью. он больше шел по ощущению талисмана, живо менявшего тепло и вес, едва он отклонялся от пути.
но от нападения волков его не остерегли ни амулет,нацеленный на вред от урд,ни талисман, ни даже чутье мага-алацци.
Два матерых, каждый с телка ростом,черных зверя возникли бесшумно из травы, словно они тут спали и теперь выросли, встав на ноги. Не привычный страшиться животных, Диего быстро сконцентрировал силу, чтобы приворожить зверей, сперва одного, после другого. Он обволок каждого зверя плотной и мягкой сферой заклятия...
..а волкам оказалось хоть бы хны. Они положили на алаццийскую магию и в два прыжка опрокинули Диего добираясь до алаццийской глотки.
Ладно хоть в два. Хотя Диего и обалдел,- магия была его оружием первого выбора, - но Орден готовил своих воинов к любым сюрпризам. Кинжал оказался в руке Диего прежде, чем он вспомнил про такую вещь как кинжал. и острие уже было нацелено в первую из летевших на него туш,  - когда по глазам Диего мазнуло золотым блеском.
инстинктивно, не думая, он отклонил клинок и полоснул по чему-то блестящему в густой шерсти волка. Лезвие снесло пучок шерсти - и рассекло ошейник. Хвала Создателю, что Диего все еще удерживал сгусток магической энергии. Он лишь бросил волку короткое:
- Ты свободен бежать! - и волк отпрыгнул, явно не понимая, с какого перепою он, сытый. только что нападал на костлявого человека.
Второму волку повезло меньше, но досталось и Диего. Бешено скалясь, тот напал на руку с кинжалом, не давая человеку добраться до ошейника. Кинжал вошел ему в пасть и через нёбо -в мозг, но пока Диего возился со зверем,тот успел пожевать ему и воротник, и плечо. Тяжелая туша обмякла, роняя голову на грудь алацци, и было в этом мало от охотничьего азарта, но много от обыкновенного убийства.  Столкнув с себя волчару,Диего сел, переводя дух. Ему было отчасти жаль мощного молодого зверюгу, чей век только начинался. Он срезал ошейник и сравнил с первым, но мало что понял,кроме того, что и на них были урды. Сунув в сапог обе кожаные полоски, Диего помял плечо и грудь,ощупью пытаясь выяснить, каковы раны. Рука наткнулась на тонкую перчаточку,вещицу,какую подарила ему принцесса на доргое. Диего помял большим пальцем ее отворот, пытаясь стереть пятнышко крови. Как знать,может,перчатка и спасла его от самого страшного укуса.
Диего носил перчатку постоянно с собой не из сентиментальности. Просто - не в избе же было ее оставлять,где всякий мог узнать вышитый на отвороте королевский герб!
А еще,как-то парой дней назад, поддавшись той особенной комариной грусти, что окутывает на природе,когда уже смеркается, и нечего больше делать,а спать еще неохота,- Диего заклял перчатку простым заклятием. "И в скорби, и в любой нужде перчатка помнит руку, рука тебя найдет везде, сквозь даль и сквозь разлуку".
он ассчитывал, что принцессе королевского дома не придется так уж кстати подобное заклинание, - при ней,что ни говори, куча охраны,да и голова на плечах у этой девушки есть, хоть и озорная. Но если так случлось бы - он хотел бы, чтобы девушка могла обратиться к нему за подмогой.
или - к тому, у кого могла быть эта перчатка. Снова спрятав перчатку, диего потуже перетянул рубашку на плече и встал. Волки могли значить только одно - впереди ожидал кто-то серьезный.
Первый из волков  описал полукруг, подбежал к товарищу,ткнулся носом в шерсть, потом задрал голову и тоскливо завыл.
Сколько таких сцен навидался рыцарь-инквизитор Диего Альварада! рыдали дети по родителям,родители по детям и сестры по братьям, пусть те и оказывались самыми отчаянными преступниками или еретиками. Но сейчас Диего чувствовал себя немного виноватым. Волки были жертвами,а не убийцами.
Интересно, много ли таких охранников будет впереди...

Он наткнулся на "завязы",которых не умел и не задерживался читать. - снова черепа, рога, кости, травы и лоскутки шерсти.
А затем, как-то просто, Диего оказался на маленькой поляне на пригорке, перед входом в землянку.
На расчищенной площадке в паре шагов тлел, накрытый берестой огонь.
Значило ли это, что хозяева ушли?
подслеповатое оконце возле входа смотрело настороженно и тускло.
Амулет тихо запульсировал.

Отредактировано Диего Альварада (2012-05-11 00:56:20)

Дерновый скат, поросший мелким ягодником и лесными травами, засыпанный перепрелью листвы, со свисающими над узкой норой входа корнями. Местами торчащие,словно ребра, под осыпью земли бревна, того же старого темного цвета, что и земля. Маленькое оконце в шаге от входа - такая же дырка в земле, но затянутая тусклым бычьим пузырем.
И урды. Старые раны разрезов на бревнах, свежие - на тонких березах по краю поляны, брошеные и присыпанные землей камешки-голыши, не иначе как с реки, вбитые в землю обрубки стволов и "завязы" - повсюду были урды.
Создатель всеблагий, да тут живет нехилый урдист..."
Диего не делал ни шага, изучая каждую ветку, каждый упавший лист, а более того - вглядываясь в провал темноты под нависшими слоями дерновой крыши.
- Прежде чем в дом ты войдешь, выходы осмотри... - пробормотал от сквозь зубы, едва слышно. Это была строфа из местных хесских сказаний, довольно нравоучительных, особенно там где касалось рыбалки на Мирового Змея. Такой рыбацкой байки Диего не слыхал ни разу. Впрочем, сказания он не запомнил, а потому вторая строка вышла экспромном, но не удаляясь от истины: - Дьяболон знает, чей нож ждет твоей крови внутри...
Хотя стишок вроде бы рассказывал о приглашении на хесскую пьянку у ярла или конунга, предупреждая об излишествах брагопития.
Амулет, предупреждавший о враждебных урдах,ничуть не давал себя знать,когда вместе с Кетилем Диего шел мимо множества одинаковых меток в лесу. Те урды были безопасны - для него. И наверное,для любого случайного. А потому - опасны вдвойне, поскольку явно нацелены на кого-то точно и неотвратимо.
Но сейчас,прильнув к коже, металлическая бляшка на ремешке ощущалась почти горячей, так торопливо она пульсировала, парируя незримые удары. Домишко-то не без охраны... и волки, и урды. Теперь бы узнать, далеко ли хозяин.
Диего был уверен,что вой волка над павшим был услышан тем, кто надел на обоих ошейники. А стало быть, ждать не придется долго.
Расслабленный и собранный внутренне в точку,в искру неимоверной мощи огня, Диего хотел было произнести заклинание обнаружения - наподобие того, каким выслеживал принцессу Эдит почти неделю назад,- когда безо всякого заклинания ощутил присутствие.
Не врага.
Ее присутствие. Совсем рядом.

..и почти тут же сердце тяжко ухнуло, отзываясь импульсу амулета - куда более сильному, чем мелкая вибрация прежде.
По другую сторону поляны, на пол-длины стрелы, одетая как для охоты, прямая и ладная, девочка казалась горделивой хозяйкой всего, что лежало вокруг. И в то же время - неуловимо, тонко, в изгибе фигуры, в наклоне головы, в застылых руках и чуть приоткрытых губах - был страх. Панический страх.
В несколько шагов Диего перебежал поляну, схватил в охапку такую строптивую, такую своевольную ниссу и,не давая себе воли задуматься, припал поцелуем к ее рту.
Эт были мгновения, но он целовал ее всю вечность. Целовал, выпивая дыхание, покрывал поцелуями бледное.холодное от росы и страха лицо, ласкал поцелуями веки, и трепещущие ресницы щекотали ему губы. Вспышка того огня, который мог сжечь любого алацци - но сами алацци считали, что любого человека, вне расы и силы, - вырвалась вовне, окружив их обоих вполне зримым, физическим кольцом пламени на расстоянии двух шагов.
Не выпуская девушку из рук, не давя ей шевельнуться, Диего перевел дыхание и взглянул ей в лицо, с улыбкой, которая должна была ободрить, но строго.
- Ты попала в опасное место, дева. Ты чувствуешь это, верно?.. Смотри. Здесь - гербовое шитье,и греб, сдается мне,- королевского дома Хестур.
Он вытащил из сапога два ошейника, две криво разрезаных кожаных ленты, сметанных грубыми стежками, но - из дорогой,отличной выделки кожи с золотым шитьем и инкрустацией золотом.
- Я снял их с заклятых урдами волков. Похоже на разрезанный пояс. Скорее всего, мужской, каким подвязывают домашнюю рубаху или брэ. Сохрани у себя. Это должен изучить ваш прецептор, он урдист.
С силой нажав на плечи девушки, Диего заставил ее сесть прямо на траву.
- Жди здесь. Смотри вокруг или закрой глаза, но не выходи из круга. Мой огонь не пройдут ни живые, ни нежить. Если шагнешь наружу - считай, что ты меня убила.
Он подумал было снять амулет и надеть на принцессу, но тогда не просто остался бы беззащитен перед силой урд, в магии которых не разбирался, - но даже не смог бы понять, что урды применены против него. А огонь, зажженный так,как сделал он,-силой двоих, а не только мага, - мог защитить от многого, если не от всего.
Привычным жестом подняв руку, Диего прижал большой палец к ладони и коснулся головы девушки.
- Длань Создателя да защитит твой разум, - дотронулся до груди,напротив сердца, - и душу, - коснулся ее плеч, одног и второго, - и тело... - а затем наклонился и легко тронул губами губы девушки. - И дух.
Он подмигнул ей, стараясь успокоить, а сам уже обшаривал взглядом поляну сквозь зыбкую завесу огня, в разгоравшемся солнечном осеннем деньке заметную не более, чем блики на желтых и красных лепетных листьях.
- Пойду разберусь, кто тут чудит.

Осень ликовала, ловя каждым дыханием ласковые касания солнца.
И среди этого ликования чей-то сумрачный тягостный взгляд давил из-под волглых теней. Странный, непримиримый взгляд, полный враждебности, но казалось, еще больше, чем злобы, - мучительной боли.
Диего вышел из защитного кольца, - магический огонь не мог навредить ему или девушке, он даже не обжигал, хотя ощущался как теплое дыхание.
Едва он вышел,- словно судорога, словно удар в сердце, его скрутила острая жалость.
Изумленный, маг резко выдохнул, возвращая себе самообладание.
Противник избрал оружием против него его же собственную человечность?

Были ловушки, которые уничтожались огнем, но были и другие - которые от огня взрывались. Прежде чем применить огненную защиту, Диего колебался добрую секунду, и эта секунда могла бы в другом случае стоить если не жизни, то ранения или проигрыша в магической дуэли. Но бранить чсебя и делать выводы он будет позже, а пока - пока что,глядя на леса, высившиеся здесь повсюду и даже на голых каменных скалах, Диего разумно рассудил, что вряд ли тут в ходу магия, взрывающаяся от огня. Огонь тут, в такой близости от смолистых стволов, мог быть причиной бедствия.
А пресепторский подарок, амулет-страж, тихо звенел, показывая близость атакующих урд.
Так что не мудрствуя лукаво, Диего проделал трюк, который работал разве что в местах где было достаточно воды, - он пропустил тонкую полоску огня между своей обувью и землей по которой шел. И пошел, как в детской игре "горячо-холодно", не видя ничего грозного или опасного, лишь по звуку амулета - и по собственному все более густому темному ощущению.
Если ловушка тут есть, - вот и проверим, сгорит она или взорвется...
Он не мог понять, кажется ли, будто чье-то присутствие здесь есть, будто взгляд, неотступный и неприязненный, следит за ним - и быть может за принцессой.  Урды, отзывавшиеся в амулете, могли быть написаны давно и оставлены атаковать тех, кто нарушит покой этого места. Здесь могло и не быть их мага. Но Диего знал, насколько просто бывает обмануть зрение.
он не хотел тратить силы попусту, когда впереди, возможно, - немалая магическая дуэль разных школ. Но неизвестность лишь усиливала опасность.
- Пламя жизни, хочу тебя зреть сквозь темноту обмана и боли, пламя жизни, коснись своей доли этого дня, будь явным мне впредь.
До сих пор никто - ни в Парабране, ни в Даларе, где обсуждали инциденты урдических атак в Алацци, ни здесь в Урхольме - не пришел к выводу, кто стоит за нападениями. Урды могли писать маги... но также их знали и полулюди - тролли. А еще ведь были твари из-за гор, - если какая-то из них перебралась и неведомо как прижилась тут... Диего не хотел раньше времени морочить себе голову тем, что неизвестно.
Общим для всех живых было одно - в каждом горела жизнь. И маг огня, достаточно подготовленный, чтобы чувствовать огонь жизни, редко когда мог не проникнуть через чары незримости.
На всякий случай, хотя это второе заклятие вырвалось из него толчком силы, будто он взбежал на гору и быстро остановился, переводя дыхание, Диего дополнил свой призыв вторым, быстрым и резким:
- Огонь огню ответь, будь ясен, будь чист, кто знает жизнесмерть, тот - света яркий лист.
Но должно быть, что-то Диего вложил в последнее заклинание не то или не так, - он сам ощутил промелькнувший в глубине сердца образ, связанный не только, не столько с жизнью, как с иной ее, главной силой. Любовью.
И внезапно как светопад, когда прорываются тучи, перехватывая дыхание мучительной красотой и силой открывшегося чувства, - алацци увидел существо, сотканное из пламени.
Было ли оно человеком было ли оно троллем или зверем - но это было воплощение огня. Алого и бурлящего, чистого как утренняя роза, и черного, способного испепелить до слепоты... пламени непреходящей любви... бездны подземного огня невыкипающей ненависти.

Диего прижал руки к горлу, внезапно на секунды лишившись воздуха, будто был выжжен открывшейся ему мощью. В считанные мгновения не знание - чувствие захватило его целиком с такой силой, что сам он оказался бессилен.
Маг огня встретился с воплощенной силой огня. Безмятежный игрок любовью - он натолкнулся на сосуд, вместивший в себя самые крайние ее проявления.

Едва прошептав защитное заклинание Эль Фуэго, впечатанное в каждого отрока Ордена с первых же уроков Силы, Диего тихо выдохнул и едва смог снова набрать в легкие воздуха.
Кем бы оно ни было, какой бы школой магии ни пользовалось... оно стало огнем.
Жило одним лишь огнем - и умирало, бесконечно долго, быть может, годы или века, - сгорая.

Что он видел магическим зрением - и что увидел глазами, разрезало мир надвое. Такое бывало, магов тренировали видеть за зримой реальностью иную, - но теперь кричала девчонка, кричала в ужасе, и вовсе не потому что этого хотел он, Диего, по собственной воле или по долгу служения.  Инстинктом он едва не метнулся  к принцессе, закрыть от нее страшное зрелище, не позволить видеть - и тем запереть их обоих в круге, который сейчас был защитой, пока он, защитник, стоял снаружи.
Монстрилла, чем бы оно ни было, горело, соединив себя, свою жуткую, изуродованную силу любви с силой огня, выставленного  целомудрием первого поцелуя. Над всеми сплетениями и тонкостями Эль Фуэго он будет размышлять после, потом, когда сохранит от ужаса девочку, лишь мечтавшую о любви.
Схватив с земли длинную сухую ветку, упавшую или брошеную явно недавно, - амулет ледяным огнем торкнулся в грудь и Диего ощутил как завибрировала  вложенная в него защитная сила, - должно быть, на ветви тоже была написана какая-то урдическая матерщина, но тем и лучше.
- Сломанному - огонь, порченому - очищение, отжившему - смерть!
Он уже не составлял стихов, ритмичных и созвучных миру вокруг. Теперь каждое сказанное слово становилось заклятием, в водухе, густом от схлестнувшейся магии, нельзя было издать ни вздоха, не изменив этим самый мир. Ветка вспыхнула, и только теперь, ненадолго, Диего различил воспламененный на ней знак урд, - а Создатель его знает, что он означал, на самом-то деле! Пусть разбирает написавший, когда написанное пламенем оборачивается против него.
Диего кинул палку между пылающей тенью и огненным кругом, вытащил из ножен тяжелый кинжал и шагнул к горящей фигуре.
- Стяни на себя все, что раскинуто сетью. И я дам тебе быструю смерть.
Он сделал еще шаг, держа кинжал не для защиты, не для змеино-быстрой атаки исподтишка, а для точного убийства. Даже создание, всю жизнь сжигавшее себя внутренним огнем, нелегко умирает в огне. Диего поднял раскрытую руку, ту, какой призывал благословения и проклятия, давая замороченному созданию знак, что оно не останется одиноко, что с ним - проводник, посланный Создателем.
Если хотя бы крупица в этой душе уповала на милость Создателя, - Диего должен был сделать для нее все посильное.
Если же нет... Орден жил ради живых, ныне и грядущих. Не ради умерших до смерти.
От создания, корчившегося в огненной муке, никто не ожидает великой магии, - просьба Диего собрать и стянуть все, что раскидано было злым умыслом и безмыслием, звали не к реальному действию. Хотя бы - к попытке, к раскаянию, к знаку примирения.
Он стоял перед границей огненного круга, надеясь, что Эдит не пытается разглядывать страшное видение за его спиной и за полосой огня, разделявшей их. Н даже словом он не хотел обратиться сейчас к девушке, чтобы не терять концентрацию воли - и чтобы не перевести внимание издыхающей твари с себя на принцессу.

Что бы ни питало ее силу, но это порождение ледяных скал и черных лесов было все еще сильно. На миг времени, на взмах ресниц он ощутил себя пойманным в ловушку двух, почудившихся несовместимыми долгов - как воин Ордена он должен был уничтожить источник зловредной магии и постараться вычистить ее последствия, - как рыцарь и гость, - защитить благородную дочь своего гостеприимца. Почему-то оба эти решения показались несовместимы, мороком разделенные на две противоположные стороны от ущелья.
Но тут же Диего пришел в себя. от морока, хаоса, от смятения, наработанная с детских лет, у каждого орденского мага была своя защита - искра внутри себя, та путеводная четкая звезда, которая видна только мысленным взором. Он сфокусировал на белой точке свою силу и быстро переек расстояние, разделявшее его от ведьмы.
Теперь не имело значения, что собиралась делать она. Теперь - только воля Создателя, только власть Его проводника решала, чему остаться, чему уйти.
Напряжение привлеченных к молитве сил заставляло вибрировать каждый его нерв, мелкой адреналиновой дрожью наполняло все мышцы.
Он встал над корчившимся выгорающим остовом и крепко, не позволяя вырываться, возложил руку на голову, призывая всю мощь Симболона.
- Женщина! - теперь, так близко, он смог наконец определить, что это все же была женщина, хотя понятия не имел, какого рода и какой породы, да и человек ли вообще, - Именем Создателя, данной мне Им властью, повелеваю и приказываю: отрекись от зла! Говори за мной: отрекаюсь, говори от всего сердца, и смогу помочь. Отрекись от зла призванного и порожденного. Отрекись от зла явленного и потаенного. Доверься Создателю, хоть в последние минуты, - отрекайся!
Сейчас он был настолько полно сконцентрирован лишь на этом лепестке жизни, что не замечал, не мог видеть или ощущать больше ничего вокруг. Для Диего мир сжался на бешено пульсировавшем потоке энергии, связавшем его и эенщину, которую он должен был вырывать из безнадежности.
И на кинжале - на острие, твердой рукой вдавленном в ложбинку между ее острых ребер.
Gnadenstoss. Удар милосердия.
- Отрекайся! - рявкнул Диего, вложив всего себя в один рык.