Голос на самом деле показался Лукреции знакомым, но она была так взволнована происходящим, что не обратила на это внимание. А зря. Ведь если бы обратила, если бы почувствовала подвох в слишком добросердечном тоне святого отца, она бы рискнула убежать из храма без оглядки.
- Он зверь в образе человека, падре! Он жесток так, как не может быть жесток никакой мужчина даже с самой плохой женщиной.
Лучи, как завороженная, смотрела на приближающегося человека и никак не могла отвести взгляд от стального блеска его глаз. Не только голос мог показаться девице знакомым, но и этот шторм, разрываемый далекими зарницами, она могла бы узнать.
- Он пришел в дом мадам Бо под видом священника. Я исповедовалась ему, я открыла ему душу, я доверила ему свои самые страшные тайны и попросила помощи, и посмотрите, что он сделал со мной.
Она потянула с плеча платье и рубаху, обнажая украшенную давними укусами смуглую кожу. Не видя глаз падре под тенью капюшона куртизанка чувствовала себя более защищенной. Опустила голову и взору падре предстал самый болезненный укус, на загривке. Даже сейчас отчетливо было видно следы крепких, человеческих, зубов.
- Может он вовсе не святой брат? Брат Орсо? Это следы его зубов вы видите. Он заставил меня делать ужасные вещи, он... Он...
Девушка сбилась, замолчала. Очень неловко говорить священнику о том, что было.
- Он заставил мадам поверить в мою одержимость. Я провела неделю в подвале, с крысами и пауками, без еды. Он приходил и читал святое писание, но никогда не говорил со мной.
Лукреция словно заново переживала все, что с ней произошло. Голос дрожал, девица готова была расплакаться, но была в ней надежда  на справедливость. На защиту и покровительство человека, от которого зависел Медведь.  Лгать в храме она побоялась, а вот приукрасить деяния святого брата, добавив в голос трагизма, было в самый раз.

Говорить правду пресептору и чуть её приукрашивать, подавая в выгодном свете, было не сложно и поэтому Лучи не думала, что может запнуться. Но вопрос священника застал её врасплох. Девушка поднялась с колен и сделала несколько шагов к высокому, массивному креслу хозяина храма.  Щелчок замка за спиной, едва слышный, заставил вздрогнуть, но чего бояться в церкви? Она передернула плечами словно стряхивала  с себя непрошеные объятия.
- Создатель учит нас, что в каждом человеке есть что-то хорошее, святой отец.
Не рассказывать же падре о том, что не смотря ни на что ещё несколько дней после встречи тело помнило все в мельчайших подробностях и отзывалось на эти воспоминания охотно, словно в укор разуму, который говорил ненавидеть. И Лукреция не была озлобленной, маленькой дранью, поливающей грязью человека только потому, что иначе она не может жить и питается этими подлостями так же, как некоторые твари питаются падалью. Но повернуть назад куртизанка тоже не могла и не хотела - брат Орсо должен был поплатиться за все её страдания.
- Может быть это братом Орсо овладели темные силы и он не ведал, что творил.
С минуту Лучи смотрела на симболон, потом осенила себя знамением и повернулась, шагнула к падре. Расстояние было ещё достаточным, чтобы девушка оставалась в счастливом неведении, сумрак хорошо скрывал лицо и фигуру Медведя и девица была слишком взволнованна, чтобы узнать в Парабранском пресепторе своего мучителя. Уверенность порой коварна и обманчива.
- Я не знала святого брата ранее, падре и не могу судить его по прошлому, я могу лишь говорить о том, что испытала. Он очень жесток и непреклонен. Он умен чтобы это оборачивать в свою пользу. Он очень силен, сильнее человека. Я слышала о том, что джинны могут вселяться в людей, и повелевать их разумом и желаниями, и тогда люди становятся как звери, как хищники.  Он хотел, чтобы все поверили в мою одержимость, но разве я похожа на того, кем владеет злой дух?
Говорила Лучи негромко, сбивчиво, пытаясь справится с охватившим её неожиданно страхом и ища поддержки у падре.
- Прошу вас, помогите мне. Я боюсь. Боюсь, что он придет снова и тогда... Тогда он просто убьет меня.

Не нужно было причинять боль чтобы напугать девицу до смерти. Укуса было достаточно. Когда ожидаешь помощи, молишь о поддержке и ждешь защиты, меньше всего думаешь о том, что будет, если. А "если" случается не так редко. Лучи до последнего не могла поверить в происходящее, даже когда зубы сомкнулись на нежной коже, вызывая скорее панический ужас чем боль. Даже когда все стало понятно, а объятие лишило последних иллюзий,  куртизанка продолжала цепляться за надежду. Не может быть, чтобы все её усилия, весь её побег оказался ничем! Не может быть, чтобы провидение и Создатель были так жестоки!
- Тебя не должно здесь быть!
Лучи хотела закричать, но голос сорвался и даже падре едва удалось разобрать слова.
- Ты! Ты... Ты не имеешь права!
Девушка отчаянно хотела вырваться, а страх лишь удвоил силы и Медведю стоило или отпустить её, или держать крепче.
- Отпусти меня! 
Осознание происходящего проступало медленно. Стальные объятия священника мешали думать, только что думать, если все уже случилось? Как она очутилась в таком положении? Опасный побег и куда он её привел? Прямо в руки человека, от которого она бежала! Это немыслимо!
- Отпусти! Я буду кричать и сюда придут! Тебя арестуют! Помогите!
Злость на себя, на Орсо, на обстоятельства захлестнула жаркой волной и страх уступил первенство. А ещё жар мужского тела позади: Лучи чувствовала, как даже против всех своих разумных желаний, наслаждается звериными повадками своего мучителя и любовника. Как вдыхает его запах, как сквозь одежду впитывает раскаленный жар, как неожиданно слабеют ноги и как сопротивление становится чуть другим. Не менее яростным, но меняет угол и градус. Возможно, умей падре читать мысли и забираться в самые дальние уголки человеческих душ, ему бы понравилось увиденное. Эмоции, которые испытывала Лучи, были куда более красноречивы, чем все слова, которые она могла бы сказать.

События вспыхнули ослепительной вспышкой и разорвали сознание на миллионы ярких осколков. Лучи хотела влепить оглушительную пощечину святому отцу за усмешку, которую она успела уловить в бархате голоса, за его слишком очевидное понимание того, что с ней происходит, но вместо этого оказалась затянутой в головокружительный, штормовой поцелуй и почти лишилась сознания, пытаясь справится с охватившими её разум и тело чувствами. Никуда не деться от правды и куртизанка понимала - она не просто так оказалась здесь, не просто так рисковала свободой и жизнью, ей хотелось побольнее задеть брата Орсо и заставить его снова приходить. Так и никак иначе. За этим она бежала, за этим она хотела видеть Пресептора и за этим она откровенничала. Но конечно это ничего не значит, и Лучи гнала от себя эти мысли. Просто месть человеку, который сделал ей больно.
Голова кружилась, а взгляд подернулся влажной, пьяной дымкой когда она встретилась со взглядом падре. Кажется она довела клирика до белого коления и возможно сейчас настал тот самый случай, который многие называют Судьбой.
- Некуда бежать, девочка. Некуда и не надо.
- Не надо.
В любом случае выбора не было и чем больше она сейчас поставит на карту, тем больше может оказаться выигрыш, а проигрывает она себя. Ставки показались высоки, только это игра под названием жизнь и других здесь не бывает.
- Мне нравится перед камином. Когда на пол брошены шкуры, горит огонь, в бокалах играет алым вино. Люблю когда когда горят свечи. Ещё люблю на террасе и в спальне, на кровати. Люблю на столе. 
Взгляд Лучи скользил по лицу брата Орсо, чертил влажным его губы, контур скул, стекал на шею и возвращался к глазам, чтобы толкнуться вновь под ресницы не требовательно, но настойчиво и вопросительно.
- И все это я люблю в собственном доме, в столице, чтобы окна выходили на центральный канал и можно было смотреть на проплывающие мимо гондолы. Мне нравится, чтобы мой мужчина приходил ко мне тогда, когда ему вздумается и я бы ждала его...
Она многозначительно замолчала, предлагая Медведю представить себе то, как она бы могла его ждать и встречать. В том самом доме.
- Мне нравится ждать. Это всегда неожиданно. И он мог бы заставать меня врасплох каждый раз. Или может быть я его?
Ладони девицы соскользнули с груди мужчины и она едва коснулась кончиками пальцев раскаленного напряжение в районе паха падре.

Нет, нет, нет. Сейчас Лукреция не хотела и не собиралась никого обманывать. Только что она, кажется выиграла самый большой в своей жизни куш и потерять его из-за глупости? Ни в коем случае!
На несколько мгновений ей показалось, что она просчиталась и падре ударит её, отбросит как отбрасывают от себя что-то мерзкое и грязное. На каких то несколько секунд больно сжалось сердце, готовое ухнуть в пятки от возможной перспективы костра. Вот сейчас он позовет охрану, сейчас ворвутся стражники, скрутят её и больше уже никогда она не увидит ни небо, ни звезды, ничего вообще.  Но Орсо рассмеялся, от души, весело и заразительно, и Лучи поняла, что этот кон она выиграла. И даже его слова не смогли бы в этом разубедить. Нет, они скорее только укрепили в мысли о правильном выборе и победе. Торжество и ликование заполнило тело сладким предвкушением, и не смотря на двусмысленность сказанного далее и на то, что священник не пожелал поиметь её тут же в счет будущего подарка, девушка была уверенна - все получилось даже лучше, чем она предполагала отправляясь в столь опасное путешествие.
- Хорошо, святой отец. Я буду ждать.
Девица соскользнула со стола, оправила юбки и опустив голову, как и полагается благочестивой прихожанке, прошла мимо падре. Только на короткий миг подняла голову, поймала взгляд мужчины и потянула, но отпустила. Предвкушение очень часто дарит нам куда больше острых ощущений, чем итог, хотя и он, если подумать, весьма и весьма неплох. Не только у Орсо были темные желания, Лукреция буквально кожей чувствовала на себе взгляд любовника и ей казалось, она видит что он хочет с ней сделать. Здесь и сейчас. И она бы не отказалась. Жаром желание потекло от щек вниз, по груди, по животу и потом пряной влагой по бедрам.
- Я очень буду ждать.
Последние слова скорее всего Медведь уже не услышал. Девица вышла за дверь и растворилась в сумраке гулкого, темного коридора пресепотории, оставив после себя едва заметный, но такой знакомый, аромат желания и чего-то дикого, звериного и совершенно первобытного.

Когда вокруг что-то происходит, это чувствуется во всем: во взглядах, в шепоте за спиной, даже в воздухе. Кажется, что ожидание пронизано пронзительными, невидимыми молниями и каждый следующий день чувствуется острее предыдущего. Растет напряжение, растут предчувствия и окрашиваются фантазиями, и никак нельзя перестать думать. Лучи старалась не думать, она не гнала от себя мечты, но не хотела слишком надеяться. Правда получалось не очень хорошо и она все время возвращалась мыслями к Орсо. Она его рассматривала, примеряла, пыталась с ним дружить и ссориться, жить вместе и прогонять, спать и завтракать, только каждый раз понимала, что этот человек пока для неё непредсказуем, и она совершенно не в состоянии сказать, что он сделает в следующую секунду, и именно этим привлекателен. Конечно в нем были и другие весьма и весьма привлекательные для Лукреции черты, но эта была важной. В конце концов Лучи отбросила от себя размышления и просто отдалась течению, позволяя миру происходить. Отчего-то она не сомневалась, что они с падре ещё встретятся и будет это совсем скоро, и поведет он её не на костер.
Дом, в который её привезли, превзошел все самые смелые мечты маленькой куртизанки. И радость её была абсолютно искренней и прозрачной. Конечно она отлично понимала, что пока это не её дом, но Медведь купил его для неё! И она постарается сделать так, чтобы он не передумал. Осмотрев с помощью управляющего свои новые владения, Лукреция приказала нагреть воды и первым делом искупалась, словно желая смыть с себя прошлую жизнь. Она обещала святому отцу ждать и Лучи казалось это простым, но теперь она не просто ждала, она наслаждалась ожиданием, каждую минуту желая  появления любовника. Вопреки досужему мнению девушка нисколько от этого не страдала, ей нравилось пребывать в этом легком возбуждении, когда каждый звук, шорох или порыв ветра из открытого окна настигает тебя неожиданно и заставляет замирать, предчувствуя скорую встречу и то, что обязательно случится.
Ближе к вечеру Лучи переоделась в подаренное платье, примерила украшения и не смотря на то, что Медведь так и не пришел, хорошее настроение так и не покинуло девушку. Утро принесло новые сюрпризы и Лучи с радостью позволила себе заразиться предпраздничной лихорадкой. Перемерила, кажется, десятки платьев, провертелась перед зеркалом и наконец остановилась на самом, на её взгляд, подходящем. Богато украшенное золотой вышивкой, пышное платье глубокого, пурпурного цвета, закрытое спереди, но позволяющее любоваться мягким изгибом обнаженной спины сквозь прозрачную, тонкую ткань, мягкие и удобные туфельки в тон платью, отороченные черными лентами, подвязка из тончайшего кружева и маска, скрывающая половину лица и голову.  Говорить и смеяться все таки хотелось.

Отпустив портных, Лучи день посвятила украшению и обустройству дома. Денег падре не оставил, но были слуги и девица не смущалась приказывать. Цветы, вино, фрукты и другие продукты, свечи, ароматные масла и настойки, все это было приказано купить и доставить. Не меньше внимание Лучи удела спальне и снова послала слугу в город, теперь велено было купить бельё, вазы и подсвечники, а так же шкуру, которую следует расстелить перед камином. И за приятными хлопотами время летело незаметно. Выходить из дома брат Орсо не запретил и за несколько дней Лукреция обследовала все прилегающие улочки, побывала на торговой площади, сходила в пресепторию, приметила маленькую лавку с драгоценностями, нашла неподалеку от дома приятную таверну, хозяйка которой пекла восхитительную сдобу. Вечера же девушка пока предпочла проводить дома, за раскладыванием пасьянсов и разговорами с молоденькой служанкой, которая оказалась веселой и вполне дружелюбной, и просто кладезем полезной информации относительно всего, что происходит в городе.

Первый день карнавала Лучи уговаривала себя не нервничать и перестать постоянно поглядывать то на двери, то на окна. Прошло достаточно много времени и девушке стало казаться, что про неё все забыли. Слуги были вежливыми, исполняли все желания и прихоти молодой хозяйки, она больше себе ни в чем не отказывала, гуляла, любовалась городом, баловала себя сладостями и фруктами, а вечерами легким вином, но напряжение нарастало. В городе царила суета, предпраздничный хаос захватывал всех в головокружительный водоворот и нетерпение вырывалось из-под контроля. Медведь не приехал ни разу. Лукреция не допускала мысли,ч то любовник о ней забыл или успел неожиданно охладеть, скорее всего он что-то задумал. Но понять что именно пока не было ни единого шанса и девушка оставила затеи, решив, что если и завтра он не приедет. то она сама пойдет на карнавал и найдет, чем заняться. Но утро принесло сюрприз. Девица проводила взглядом горничную и когда та вышла, с любопытством раскрыла сверток. Вытащила наряд, покрутила в руке стилет, приложила к лицу маску...
Когда служанка вернулась, хозяйка пребывала в задумчивости и была неразговорчивой. Завтракала Лучи в одиночестве, потом заперлась у себя в спальне и до обеда не выходила, и только за час до вечери позвала служанку чтобы та помогла одеться. Через полчаса из палаццо на берегу канала вышел молодой человек, каких сотни сейчас сновали по улицам туда и обратно, с интересом проводил взглядом богато украшенную карету, в которой вероятно ехала знатная дама и неспешно пошел в сторону площади, глазея по сторонам. В период карнавала в столицу приезжает много людей и затеряться в толпе было секундным делом, а неприметному юноше потребовалось и того меньше.
Костры, а более люди вокруг них, в чьих руках огонь казался ручным, завораживали. Юноша на несколько минут остановился неподалеку полюбоваться, ведь такое не часто увидишь. Но в назначенное время он был возле «Меча короля» и раздумывал, по карману ли ему будет снять там комнату на ночь или стоит поискать заведение подешевле.

Юноша оказался сговорчивым или просто карнавал позволял быть таковым, но незнакомцу не пришлось его долго уговаривать. Прохожие и завсегдатаи таверны именно так и увидели, на деле же под пальцами мужчина мог почувствовать, как напряглось тело молодого человека. Не испуг, скорее настороженность. Лучи не собиралась бежать, не для этого она сюда шла и легко следовала за своим провожатым, расположилась на предложенной скамье и с нескрываемым любопытством огляделась по сторонам: так делают все приезжие попадая первый раз в столицу. Так же поступают молодые люди, впервые оказавшиеся среди такого разнообразия соблазнов.
- За вершину зимы!
Юноша подхватил бутылку и залихватски запрокинул голову. Молодой, что с него взять? Лучи же лишь смочила губы, пить в таверне с незнакомцем и без того небезопасно, а в сложившейся обстановке хмель может лишь помешать будущим событиям. Скорей всего ей предстоит иметь весьма и весьма трезвую голову, и холодный разум. 
- Отличное мясо! У прекрасной хозяйки - прекрасное мясо!
Действительно, разобрать мужской голос или женский из-за особенностей бауты было сложно, а хриплые, бархатные обертоны, которыми пропитывался голос Лукреции в особенно волнительные моменты вполне могли принадлежать очень молодому юноше.
- Давай, друг, за урожай!
Лучи толкнула бутылку собеседника своей, обозначив тост и готовность слушать, и внимательно вгляделась в прорези маски, полагая узнать глаза неожиданного знакомца. Происходящее мало было похоже на все, что происходило с ней раньше и от этого походило на дивный, волнительный сон, в котором ты неожиданно становишься главной героиней невероятного приключения и пока нет никакой реальной опасности, предвкушение покалывает кончики пальцев сотнями иголочек, и разливается по крови пьянящим ощущением иллюзии и свободы.

Если и были у Лукреции сомнения относительно личности своего собеседника, то стоило ему начать говорить и они рассыпались в прах, а следом за ними стали рассыпаться иллюзии её нынешнего положения и безопасности. Прошлое не отпустит просто так, оно будет преследовать теперь всю жизнь и каждый раз, когда ей покажется возможным гордо поднять голову, оно может предстать перед ней одним из гостей дома мадам Бо, даже лица которых куртизанка подчас помнила плохо. Она так радовалась переменам, дому, будущему, что забыла подумать о том, кем она была и откуда её достал Орсо, а не стоило. Теперь "юноша" на самом деле сделал глоток вина, но даже не почувствовал вкуса. Сквозь прорези маски было отлично видно и можно было не опасаться, что заметят тебя, и Лучи наблюдала за указанным человеком, силясь узнать в нём того, о ком сказал падре. Девица и рада была бы по прежнему видеть рядом незнакомца, но только в его стальных глазах жили те же демоны и горели те же костры, что и в глазах падре, и теперь видимо даже самой черной ночью Лучи узнает в них Медведя.
- Почему я должен тебе верить, друг мой?
Лучи с трудом оторвала взгляд от пирующего за крайним столом в обществе нескольких мужчин главы тайной Канцелярии. Он ли это? Она силилась вспомнить, только нарастающее напряжение и маски на лицах не давали сосредоточиться.
- Может ты решил таким образом избавиться от своего заклятого врага, а приплетаешь сюда девицу.
Взгляд коснулся кошеля на столе, после вернулся к глазам собеседника, и падре мог заметить блики далекого пожара в глубине таких разных глаз. Повязку Лукреция под маску не одела.
- И ты даже не показал мою награду.
Тень улыбки окрасила голос завораживающими, опасными нотами. Выбора у куртизанки не было, бежать некуда, звать на помощь бесполезно - не нужно быть слишком умной и проницательной, чтобы это понять, а Лучи была и умной, и проницательной. И понимала, что Медведь если и использует её в своих целях, то никогда в этом не признается, а ей лучше сделать вид, что она об этом даже не догадывается. Глава Тайной Канцелярии Парабраны действительно был частым гостем дома мадам Бо, и в последнее время приходил исключительно к Лучи, и он на самом деле мог в будущем стать большой проблемой для начинающей новую жизнь синьорины Амари, и за этими фактами терялось его положение в Ордене, его должность и его возможности. Вернее возможности человека, занимающего эту должность.
- Я хочу видеть за что рискую.
Идти на убийство в любом случае не просто. Одно дело спасать свою жизнь и защищаясь, пырнуть кого-то ножом или ударить по голове вазой, и совсем другое хладнокровно заманивать в свою постель, обещая райское наслаждение и жалить в спину. Хочется гарантий.

Наивность покинула девицу ровно в тот момент, когда её первый любовник расплатился её за свои долги и именно тогда Лукреция осознала меру платы за свои мечты. Её не пугала перспектива платить, сейчас её пугала перспектива убийства и нужно было некоторое время, чтобы освоиться с новой мыслью. Несколько минут. Лучи сделала ещё глоток вина. Голова была ясной как никогда, а разум холоден. Её будущее может оборваться из-за этого жирного борова, который даже не умеет аккуратно есть, а побывав в его постели хочется не только вымыться, но и опорожнить желудок. Он может разрушить её мечту, в которую она успела поверить за последнюю неделю и которую возложила на плечи брата Орсо. Он должен нести её вперед и если для этого потребуется воткнуть стилет в это омерзительное, потное, вонючее тело - она не против. Стоит наконец признаться себе в том, что позволяя падре увести себя из дома мадам Бо, она доверилась ему и было поздно, и совершенно бессмысленно поворачивать назад. Навряд ли она встретит человека, более подходящего ей во всех смыслах.
- Донести друг на друга мы всегда успеем.
Хоть признание и далось Лукреции с трудом, сделав это, девица почувствовала себя значительно лучше и могла улыбнуться, украсив обещание предвкушением будущего доноса, который будет происходить вне всякого сомнения в весьма интимной обстановке.
- А познакомиться с джинном случай может больше и не выдаться.
Лучи уже лихо глотнула вина и даже вкус разлился терпкой сладостью по нёбу, вот только голова кружилась совсем не от хмеля. Ладошка скользнула под стол и в коленку Медведя впились ноготки.
- Познакомь нас, друг мой.
Оставив после себя воспоминание и легкую боль в потревоженной коже, ладошка юноши убралась на стол. Наверняка весь ужас происходящего придет к девице потом, после, когда не нужно будет держать себя в руках и думать на несколько шагов вперед.

Она не собиралась причинять боль, прикосновение позволило Лукреции почувствовать себя более уверенно, а жестокость прикосновения понизить градус напряжения. Девушке было страшно не меньше падре, просто этот страх был настолько новым, настолько непривычным и другим, что осознать его немедля не было возможности. Лучи казалось, что она совершенно спокойна и даже может улыбаться, а холодок по спине скорее от сквозняка чем от страха, да и покалывание в кончиках пальцев, и пересохшие губы - все это можно объяснить.
- Тогда у него красивое имя.
Девица уловила движение Медведя и выбралась из-за стола. Обернулась.
- Я всё сделаю.
Беззаботно махнула рукой и даже по дружески, как давнего знакомого, стукнула священника по плечу. Со стороны все действительно выглядело совершенно естественно и невинно: двое друзей или новых знакомых с удовольствием отмечают день урожая и радуются возможности вдоволь выпить и поесть. Многие не задерживаются в одном трактире надолго, предпочитая прогуляться до другого, потом до третьего, потом может и дальше, и молодой человек, покинувший радушное заведение не был исключение - пошел искать приключений, а через минут пять в таверну вошла Лукреция. Под маской нельзя было разобрать лица, но то, что разобрать было можно, вызывало завистливые вздохи женщин и алчные, похотливые взгляды мужчин. Девица огляделась, заметила клирика и сочные губы украсила жаркая, обещающая улыбка. Кажется она его узнала или выбрала из десятка других, и тем самым вознесла над ними.
- Милый, без тебя так холодно.
Лучи помнила всё, что ему нравится и все, что его раздражает, и сейчас умело пользовалась своими знаниями, неумолимо завлекая священника в свои сети.
- И одиноко. Я соскучилась.
Уже порядком пьяный Глава Тайной Канцелярии, любитель красивых женщин и дорого вина, был обласкан ласковыми руками и ободрен видом, открывшемся ему когда девица наклонилась наполнить его кубок: смуглая грудь оказалась прямо перед носом святого брата и взгляд сам по себе скользил по темной, завораживающей ложбинке между пышными, упругими полушариями. И смачный шлепок по девичьей заднице ознаменовал полную победу Лукреции - теперь старый козел никуда не денется и пойдет за ней как привязанный, а пара непристойностей, которые девица нашептала мужчине в ухо, закончили полноту картины и стали заключением попойки и началом восхитительной ночи любви и разврата.
- Меня не ждите! До утра точно не спущусь!
Лучи преданно взяла под руку падре и всяко была рада подняться с ним в комнату тут же, в трактире. Ну кто будет не рад? Мужчина даже среди толпы выглядел не бедно, а не для кого не секрет, что красота сильного пола для некоторых женщин исключительно в их деньгах. Не ново для святого отца, но острота ощущений подогревалась масками и мужчина очень лихо, не смотря на свою комплекцию, пробирался к лестнице.
- Комнату!
Расторопная хозяйка пинком выгнала мальчишку проводить парочку наверх за что немедля была вознаграждена парой лишних монет. Сегодня святой отец был несказанно щедр, что говорило лишь о том, что пока он недостаточно пьян. Когда падре набирался до поросячьего визга, он становился крайне злобным, подозрительным и жадным.
Лукреция по дороге прихватила кувшин вина и после того, как закрылась дверь в комнату, хорошенько приложилась к горлышку, заглушая горький комок в горле.
- За нас, дорогой. За тебя и за меня, и за ночь!
Девушка сделала ещё глоток и оставив на губах мужчины жадный, обещающий все прелести ночи, поцелуй, отдала ему кувшин и прошла внутрь. Осмотрелась и пока святой отец добавлял себе головокружения, спрятала стилет под кроватью, а потом, чтобы не откладывать, стала раздеваться...

Сколько прошло времени Лучи не знала. Час, два, может три или уже утро? Она выдержала все, но когда ей на руки и в лицо брызнула теплая, густая кровь девушке стало плохо. Резко выдернув стилет из раны, она соскочила с кровати и пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Голова немилосердно кружилась, а перед глазами стали летать черные мошки, и очень хотелось кричать, но Лучи только стиснула зубы. Нужно было уходить, только сил пока не было.

Выбравшись в маленький проулок, чуть позади таверны, Лучи прислонилась спиной к каменной кладке и прикрыла глаза. Она все сделала правильно. Стилет при ней, в комнатке не осталось ни единого упоминания о женщине, с которой туда поднялся падре, а сам падре зарезан как свинья на бойне. Преодолев страх и какой-то священный ужас перед мертвым телом девица проверила пульс и убедившись, что жизнь ушла из этого человека, убралась из трактира как можно скорее рискнув воспользоваться джинном ещё раз. Никто не должен был связать паренька, шатающегося по ночной Парабране с роскошной девицей, что увела Главу Тайной Канцелярии.
Чтобы не предполагал Медведь, Лучи поступала так, как считала самым для себя безопасным и верным. Она даже не думала будет ли, или нет, дожидаться её любовник, девушка вообще старательно не думала о нём все это время и только когда вышла на улицу под видом неприметного молодого человека, пьяного не то свободой, не то вином, вспомнила о Медведе. Видеть его не хотелось. Не хотелось видеть вообще никого. Тошнота накатывала волнами, заставляя "юношу" останавливаться и придерживаться рукой за стену, унимать лихорадочно колотящееся сердце и пытаться справится с мерзким комком в горле. Отличное время карнавал, под маской и чужой одеждой не видно ни мертвенной бледности, ни огромных, широко распахнутых глаз, ни тела, которое то и дело содрогается в приступе дурноты.
До дома Лукреция добралась без приключений, проскользнула внутрь через черный ход, - так часто делают поклонники молоденьких служанок пока господа спят, - и тихо, не желая чтобы её видел хоть кто-то, прокралась в купальню. Одежда немедленно полетела в ещё горящий камин, а стилет девица припрятала. Не смотря на расстроенные чувства, она соображала и понимала, что такой джинн может пригодится и даже не один раз. Огонь набросился на ткань как голодный зверь, свет от него разлился золотом по воде и Лучи погрузилась в глубокую чашу с головой. Пришел страх, пришел хмель, пришла усталость после невероятного напряжения, тело стало непослушным, голова кружилась все сильнее, а очертания купальни становились размытыми.
Память избирательна и самое страшное, то, что может повредить хозяину, она закрывает. Не сразу, постепенно, но тем не менее. События вечера подернулись туманом и девушка наконец смогла нормально вдохнуть без опасений упасть в обморок. Выбралась из воды, накинула на плечи тонкую простынь, поворошила в камине угли, разбивая в золу воспоминания и пошла в гостиную. Хотелось выпить и лечь в постель. Придет ли Орсо завтра, или снова заставит её ждать неделю, или явится сейчас - Лучи не хотела предполагать. Пока ей было не до того, она пыталась ужиться с мыслью о том, что она сделала и что при этом чувствовала, и что будет дальше.

В глубине души Лучи была благодарна Медведю за то, что его не было когда она вернулась. Кольнула в сердце обида, пришло разочарование, вернулась и злость, но девушка разумно влила в себя кубок крепкого, шазийского вина, которое всегда помогало и забралась со вторым в постель, обняла подушку и наконец смогла дать волю слезам. Плакала она самозабвенно, от души, выпуская на свободу все то невероятное напряжение, которое держало её все это время натянутой, как тетива хорошего лука. Второй кубок вина понадобился лишь наполовину, спальня поплыла перед глазами, подернулась дивным, призрачным туманом и Лучи смогла уснуть. Спала девушка неспокойно, но утро принесло приятное открытие.
- Здравствуй, родной. Ещё совсем рано, спи. 
Лучи доверчиво прижалась к сильному, мужскому телу, забрала руку Медведя в свои ладошки, коснулась запястья губами несколько раз и завернувшись в его объятия ещё крепче, уснула снова. Теперь без кошмаров и тревог, и проснулась в отличном настроении, отдохнувшая и полная сил. Только не торопилась выбираться из постели, нежилась рядом, наслаждалась близостью любовника и перевернувшись, могла полюбоваться удивительно спокойным, мужественным профилем не выдавая своего пробуждения. Она сделала правильный выбор. Или выбор кто-то сделал за неё, но так или иначе сейчас Лукреция была довольна тем, что получила не смотря на то, что было вчера. Падре ловко удалось заставить её сделать правильный выбор и это вызывало уважение, и восхищение, и говорило о опасности этого человека, что было ещё привлекательнее.
Девушка скользила взглядом по смуглой коже Медведя, рисуя высеченные словно из камня скулы, уверенный, тяжелый подбородок, мощную шею и широкую грудь, расчерченную давними шрамами, коснулась живота и дорожки темных, жестких волосков, убегающей под белую пену простыней... Поцелуи будили мужчину ласково и требовательно. Текли от темных бусин сосков вниз: влажные и горячие, они спускались все настойчивее пока Лучи не коснулась губами нежной головки. Девушка знала, что не всем нравятся такие откровенные ласки и боялась, что падре может её прогнать, но не могла не рискнуть. Прожив в доме мадам Бо она знала много секретов и некоторые ей нравились не только за свои последствия, но и за исполнение. Сейчас Лучи наслаждалась своей властью, наблюдая за тем, как просыпается от ласк плоть Медведя, но не торопилась продолжать, медлила, иногда притрагивалась кончиком языка, вылизывая наливающиеся желанием, тугие вены, иногда поддразнивала пальчиками.

Ему понравилось! Девица улыбнулась, широко и удовлетворенно, словно кто-то мог её видеть, и снова коснулась язычком уже восставшей плоти любовника. Облизнулась и забрала подрагивающий от желания член глубоко в рот, а рука святого отца лишь помогла и заставила сладко замереть сердце. Лучи не подозревала, что можно получать удовольствие от таких ласк, и никогда не верила рассказам некоторых девиц, которые утверждали обратное, но сейчас понимала, что они имели ввиду. Она не видела падре, но его рука на голове, забирающая волосы и требовательно приказывающая продолжать, его желание, оказавшееся на нёбе пряной, солоноватой каплей, напряжение и его стон, похожий на далекий рык - это было восхитительно. И возможно только ради этого стоило рискнуть и не упустить возможности. А после все перевернулось и она оказалась прижатой немалым весом Медведя к мягкой кровати. Утонула во взбитой, белой пене тончайших покрывал, а рука мужчины требовательно ласкала тайное местечко. Лучи стиснула колени, зажимая ладонь падре и не давая ему несколько секунд двинуться, но лишь для того, чтобы ярче дать ощутить раскаленные, влажные створки, открывающие путь в наслаждение, а потом сама раскрылась навстречу настойчивым пальцам, позволяя проникнуть ещё глубже в жаркое, упругое лоно. Поцелуй заставил задохнуться предвкушением, тело отозвалось мгновенно и налилось медовой сладостью. Медведю удавалось заставить девицу за несколько секунд становиться течной кошкой, она это понимала и злилась, но от этого лишь больше  и жарче его желала. И его жестокость, его сила, его над ней власть добавляли к желанию остроты и страсти, мешали думать и вынуждали просить продолжать каждым прикосновением, каждым влажным стоном и хриплым, срывающимся дыханием. Не нужно понимать, чтобы почувствовать - Лукреция хотела своего любовника и сейчас сильнее, чем раньше. О причинах девица сейчас не думала. Может быть ей так казалось, может быть она успела соскучиться, а может быть сегодня, как никогда, ей требовались доказательства того, что она по прежнему желанна не смотря ни на что. И его мощное тело рядом, его жаркая близость, требовательные ласки и его сильные руки, губы, которые она готова была целовать и целовать, выпивая с них горечь этой близости - это сводило с ума.